"Как узнать любовь" - читать интересную книгу автора (Кейли Элизабет)4Доктор Стейтси белозубо улыбался своей новой пациентке, всем своим существом выражая радость от общения с ней. Оливия даже стало немного неловко, она-то никакой радости не испытывала! Но доктор Стейтси считался лучшим специалистом, которого могла позволить ее страховка, так что приходилось напрягать мышцы лица и посылать доктору не менее восторженные улыбки. – Итак, мисс Хэмстон, с чем вы ко мне пожаловали? – Понимаете, у меня задержка… три с половиной недели. Вчера я купила тест… – И как? – Положительный результат. Но ведь возможна и ошибка? – с надеждой спросила она. – Понимаете ли, дорогая моя мисс Хэмстон, когда наступает беременность, организм начинает вырабатывать определенные гормоны, нет ни одного состояния, когда бы это могло повториться. Так что вероятность ошибки ничтожно мала. – И все же она есть? – настаивала Оливия. – Ошибка может быть в том случае, если плод не укрепился и произошел выкидыш. Получается, вроде как бы гормоны в норме, а беременности уже нет. Но у вас уже большой срок задержки, так что, если вы все еще не можете поверить, мы сейчас сделаем анализы и я вас осмотрю. – А в этом случае результат будет точным? Доктор усмехнулся. – Знаете, я в своей жизни видел больше беременных женщин, чем не беременных, так что уже научился определять беременность практически на глаз. У вас все признаки налицо. Но чтобы вы не волновались, мы проведем все положенные процедуры. Оливия согласно кивнула, чувствуя, что пора сдаваться и решать, что же делать дальше. Через два часа доктор принялся улыбаться еще шире, хотя Оливия была уверена, что это уже невозможно. – Я не ошибся, мисс Хэмстон, вы ждете ребенка. Ваш срок пять недель. Так что уже меньше чем через восемь месяцев вы сможете увидеть своего малыша! Оливия опустила глаза и почувствовала, что стремительно краснеет. – Что-то не так? – участливо спросил доктор. – Понимаете, я не могу сейчас родить ребенка! – умоляюще сказала Оливия. – Почему же? – Я… я не готова. – Вы говорите глупости, мисс Хэмстон! И в вашем-то возрасте! – недовольно прервал ее доктор и, чтобы подчеркнуть свои слова, постучал стетоскопом по столу. – Вам уже тридцать пять лет, ваш организм сделал все, чтобы вы не опоздали. Как я понимаю, эта беременность случайная? Оливия лишь кивнула и отвела глаза, все же неприятно признаваться, что все проблемы из-за неаккуратности. – Так вот, наше тело часто знает гораздо лучше нас, что, как и когда нужно делать. Оно чувствовало, что может упустить последний шанс. Скажите, вы делали когда-нибудь аборт? – Нет. – Когда двадцатилетним не рекомендуют прерывать первую беременность, сами понимаете, что можно советовать в вашем возрасте! – Не такой уж у меня и возраст, – сердито бросила Оливия. – Да, для карьеры, любви и тому подобное вы еще молодая женщина. Но для рождения ребенка… В общем, мисс Хэмстон, это ваш последний шанс родить. Я говорю вам это вовсе не потому, что хочу получить еще одну пациентку. Поверьте моему опыту, слишком часто ко мне приходят женщины за сорок, отчаянно пытающиеся забеременеть. У многих в анамнезе несколько абортов, совершенных, когда им было не до того. И чем все заканчивается? В лучшем случае они лежат семь месяцев в клинике, а потом начинаются преждевременные роды и большинство младенцев не выживает. – Но ведь… – робко начала Оливия. – Вы хотите сказать, что это не про вас? Все так думают, мисс Хэмстон, абсолютно все! Если вы не желаете думать о здоровье вашего будущего ребенка, подумайте хотя бы о себе! Поздние роды гораздо хуже, чем ранние. Что вас останавливает сейчас? У вас есть работа, и она останется за вами. Когда ребенок родится, конечно, придется нанять няню, есть еще родственники, которые хотя бы иногда будут помогать вам. Подумайте, мисс Хэмстон, многие женщины работают и растят ребенка! – Я все это понимаю, доктор! – раздраженно прервала его Оливия. – Для меня это не составляет проблемы, дело в другом. – В чем же? – Я не имею ни малейшего понятия, кто отец моего ребенка! – выпалила Оливия. Вместо смятения и растерянности на лице доктора появилось недоумение. – Вам это мешает любить ребенка? – Нет, но… – Тогда что же? Как минимум треть моих пациенток растят детей в одиночестве. Это не правильно, но такое уж нам с вами выпало время. Только помните, что, если ребенка будет любить хотя бы один человек, это уже неплохо. Многие дети лишены и этого. – Понимаете, я забеременела исключительно из-за того, что выпила лишнего. – И сколько же вы выпили? – Бокала два шампанского. Доктор расхохотался. – Это, конечно, не очень хорошо и во время беременности вы должны вообще отказаться от алкоголя, но объем вы назвали смехотворный. У вас достаточно здоровый организм, Оливия… Можно я буду вас так называть? Она согласно кивнула. – Уверяю вас, – продолжал доктор, – ребенок не пострадал. В любом случае чуть позже мы возьмем пробы околоплодных вод, и, если будут какие-то нарушения в развитии, я сам предложу вам сделать аборт, как бы противно моей природе это ни было. – Доктор, прошу вас! Чем больше срок, тем хуже мне будет! Дайте направление сейчас! – взмолилась Оливия. – Вы понимаете, что больше не сможете родить? – уточнил доктор. Оливия сглотнула, но уверенно ответила: – Да. – И все же настаиваете на аборте? – Да! – Скажите, Оливия, вы выполните одну мою просьбу? Все же вы пришли ко мне за советом… – Смотря, что это будет за просьба, – осторожно ответила Оливия. – Я прошу вас подумать еще хотя бы три дня. Я запишу вас на операцию на понедельник. Если вы так же будете уверены в том, что хотите избавиться от ребенка, мы сделаем вам аборт и постараемся, чтобы операция не повредила вам. На этом сроке три дня роли не сыграют, но я хочу, чтобы вы их использовали с пользой для себя и для ребенка. – Договорились, – спокойно ответила Оливия – для себя она уже все решила. – Тогда встретимся через три дня. – Она встала и пошла к двери. Уже когда она выходила, доктор Стейтси тихом голосом сказал ей: – Только помните, что у зародыша, так почему-то принято называть человека до конца второго месяца в утробе матери, уже наметились голова, ручки и ножки, пройдет всего ничего – и у него начнет биться сердце. Подумайте о нем как о ребенке, а не как о куске плоти. Оливия вздрогнула, но не обернулась. Я все уже решила и не привыкла отказываться от своих решений, с трудом сдерживая дрожь, подумала она. – Ну как? – встревоженно спросила Эстель, когда дочь вернулась домой. – Мы договорились подождать три дня, а потом я уже решу, что делать дальше. Хотя, не знаю, зачем ждать… – Ты так уверена, что не хочешь этого ребенка? – Голос Эстель задрожал, и Оливии стало жаль мать. Но что она могла сделать? Как можно рожать, не желая ребенка и не зная, кто его отец? – Оливия, дорогая, скажи мне честно, почему ты не хочешь дать ему шанс? – Мам, я не смогу. Ты же знаешь, один только взгляд на сопливых малышей заставляет меня бежать как можно дальше! Я уже не говорю об ужасном животе… – Оливия даже передернулась от отвращения. – Ладно, давай пока что не будем об этом говорить, – миролюбиво предложила Эстель. – Раз уж тебе так повезло и у тебя получилось целых три выходных дня, почему бы нам не сходить куда-нибудь? Кто знает, когда в следующий раз мы с тобой увидимся? – Отлично! – Оливия тоже постаралась сделать вид, что все в порядке. – А не пойти ли нам в кино? – Хорошая мысль! – одобрила Эстель. – Я буду готова через пять минут. Мама поняла, что меня сейчас лучше не трогать, удовлетворенно подумала Оливия. Сходим в кино на какую-нибудь комедию, отвлечемся, завтра пробежимся по магазинам, послезавтра просто погуляем по городу и весь день проведем вместе. Давно у меня не было таких замечательных выходных! Но комедия оказалась семейной мелодрамой, в которой главная героиня сначала родила ребенка, а уж потом нашла свою любовь. В магазинах Оливии на глаза попадались исключительно вещи для беременных и распашонки. А на прогулке по городу они, похоже, встретили всех жительниц Нью-Йорка, ожидавших ребенка. Эстель видела, что дочь уже на пределе и что еще один агукающий младенец – и она сорвется. – Слушай, Лив, почему бы нам не зайти в книжный? – деланно весело спросила Эстель. – Давай! – легко согласилась Оливия, надеясь, что хотя бы там не будут толпами фланировать беременные женщины. В магазине Оливию почему-то сразу же неудержимо потянуло к стенду с литературой для будущих матерей. Эстель видела это, но решила не вмешиваться. Она понимала, какая сложная борьба сейчас идет в душе дочери, и старательно прятала улыбку, заранее зная ее исход. Оливия с самым рассеянным видом, старательно притворяясь, будто ей вовсе неинтересно, листала богато иллюстрированную книгу «Мой малыш». Быстро подсчитав, сколько дней зародышу, она сразу же нашла соответствующую фотографию и чуть не выронила книгу из рук. Отчетливо были видны ножки и ручки, головка, еще непропорционально большая, была притянута к груди. Оливии даже показалось, что она видит крошечные пальчики. Украдкой обернувшись, она продолжила рассматривать книги на полке, отложив «Мой малыш» в сторонку, твердо намереваясь купить ее. Следующая книга, попавшаяся Оливии в руки, вызвала бурю негодования. Как можно публиковать фотографии того, как делается аборт! Тошнота подступила к горлу Оливии, и она поспешила поставить книгу на место. Но несколько строк огненными буквами горели в ее мозгу: «Ребенок пытается увернуться от инструмента, которым врач сначала разорвет его тело на части, а потом размозжит голову словно орех, ведь она уже слишком большая, чтобы войти в трубку вакуумного отсосника». Богатое воображение тут же нарисовало Оливии яркую картинку. Она покачнулась и поспешила ухватиться за стенд, чтобы не упасть. – Ну-ну, успокойтесь! – раздался над ухом Оливии женский голос, и кто-то мягко подхватил ее под руку. – Я тоже, когда увидела эту книжку, чуть не потеряла сознания, а потом еле добралась до туалета! – Спасибо, – пробормотала Оливия, чувствуя, что ей становится лучше. – Знаете, раньше я никак не могла понять, зачем эта книжка стоит на стенде… Оливия посмотрела на свою собеседницу и мысленно застонала: из толпы народа, бродившей по магазину, к ней на помощь подошла единственная беременная женщина. Невысокая пышная блондинка, со здоровым румянцем на щеках с удовольствием демонстрировала свой огромный живот окружающим. Она протянула Оливии руку и представилась: – Маргарет Пенстли. – Оливия Хэмстон. – Вы тоже ждете ребенка? – улыбаясь спросила Маргарет. Оливия лишь кивнула. – Впрочем, к этому стенду подходят только будущие матери, – беззаботно заметила Маргарет. – Так почему здесь стоит эта книга? – дрожащим голосом спросила Оливия. – Когда я узнала, что жду ребенка, мне показалось, что мир рухнул. Я твердо была уверена в том, что нужно сделать аборт. Доктор всеми силами отговаривал меня и дал три дня на раздумья… – Вы случайно не у доктора Стейтси наблюдаетесь? – чуть улыбнувшись, спросила Оливия. – У него! Как вы догадались?! – Просто мне он тоже дал три дня… – Ясно, – пробормотала Маргарет. – Тогда вы тем более должны понимать, что я тогда чувствовала! Пытаясь чем-то занять себя, я зашла сюда и конечно же подошла к этому стенду. Вы открыли книгу случайно, а я же с какой-то маниакальной страстью принялась читать все это с первой страницы. Чем все закончилось в тот день, я вам уже рассказывала. – Почему вы решили отказаться от аборта? – спросила Оливия. – Я как-то вдруг поняла, что это ребенок, а не какой-то там зародыш или плод. Отвратительные слова! Если бы врачи их не использовали, абортов было бы г Оливия закусила губу и отвернулась. Легко, очень легко представить, что к тебе эти картинки не имеют никакого отношения. Еще легче прийти завтра к доктору Стейтси и сказать, что своего решения она не изменила. А потом лечь на стол и уснуть, после чего уйти свободной и одинокой. Она ведь уже так привыкла быть свободной и одинокой! – Подумайте о том, как потом вы будете жить, зная, что сделали, – тихо сказала Маргарет. – Я поняла, что не смогу ни спать, ни работать. У меня тоже нет мужа, нет и родных, но я уверена, что мои дети будут самыми счастливыми на всем свете, ведь я люблю их! Оливия почувствовала, что сейчас расплачется. Она могла вынести все: уговоры доктора Стейтси, увещевания матери, легко могла привести с десяток причин, по которым нужно избавиться от ребенка, но как она заставит себя забыть об этих картинках и жутких словах? Как не думать о том, что совершила убийство, лежа одинокими ночами в холодной постели?! Как жить дальше, зная, что навсегда лишила себя радости увидеть первую улыбку, первый шаг, услышать первое слово?! Кажется, так говорила мама? Морщинки, появившиеся на лице Оливии в последние дни, разгладились, и она подняла голову. – Мне кажется, вы сделали правильный выбор! – улыбнулась Маргарет. Она протянула Оливии визитку. – Здесь есть и мой домашний телефон. Если у вас будут какие-то вопросы, знайте, что я всегда рада помочь вам. – Спасибо, Маргарет, если бы вы знали, как уже мне помогли! – поблагодарила ее Оливия, пряча визитку в сумочку. – В конце концов, если женщины не будут предостерегать друг друга от ошибок, кто же им поможет? Не мужчины же! Они рассмеялись, и Маргарет, махнув на прощание рукой, легкой, танцующей походкой вышла из магазина. Оливия удивленно смотрела ей вслед. До этого все беременные женщины казались ей неуклюжими и неловкими. К тому же блеклые спутанные волосы, обломанные ногти, землистый цвет лица. Но Маргарет была прекрасна, словно сошла с картин Тициана. Она не жаловалась, не проклинала судьбу. Она научилась любить своих детей, таких нежданных и ненужных, но вдруг ставших самыми родными существами на земле. И о чем я, спрашивается, вообще думала? – спросила у себя Оливия. Только маму и папу зря расстраивала. Хотя мне иногда кажется, что они с самого начала всерьез не воспринимали мое решение сделать аборт. Если кто-то и знает все о тебе, так только твои родители. – Ты что-нибудь выбрала? – спросила Эстель, подходя к дочери. – Да, мам. – Оливия протянула ей книгу «Мой малыш». – Значит, ты все же сделала правильное решение? Я рада. Ни минуты не сомневалась в твоей разумности. – Только я так и не знаю, что же мне делать дальше! – Оливия развела руками. – Это тебе расскажет врач. Я только помню, что нужно пить какие-то витамины и обязательно фолиевую кислоту. Ты пойдешь завтра к доктору Стейтси? – Конечно. – Он и расскажет тебе, что делать дальше. Все же я была беременна тридцать шесть лет назад. – Я вовсе не то имела в виду, – расстроенно сказала Оливия. – Как мне дальше жить? – Для начала научись спокойно относиться к тому, что ты теперь не одна. Теперь вас двое. Ну-ка скажи: «Я жду ребенка». – Это же глупо! – возмутилась Оливия. – Отнюдь не глупо! Ты ведь до сих пор не желаешь смириться с тем, что теперь твоя жизнь изменится. Давай громко: «Я жду ребенка»! – Мам… – Не стесняйся! Многие женщины готовы кричать об этом на весь мир. Давай, Лив, ты должна это сделать! Оливия тяжело вздохнула. – Я жду ребенка, – тихо сказала она. – Я ничего не услышала, а ведь еще слишком рано для старческой глухоты! – Я жду ребенка, – уже громче сказала Оливия. – Все равно слабо. Оливия почувствовала, что вышла из себя. Она набрала побольше воздуха в легкие и на весь магазин крикнула: – Я жду ребенка! На миг в зале воцарилась полная тишина, затем на Оливию со всех сторон посыпались поздравления. Эстель поняла, что дочь этого уже не выдержит, и, схватив Оливию за руку, вывела ее из магазина. – Ну и как? – участливо спросила мать. – Знаешь, ты была права. Я уже спокойно воспринимаю тот факт, что у меня будет ребенок! – удивленно ответила Оливия. – Вот и отлично. Пройдет еще немного времени – и ты научишься его любить. Мне тоже было очень сложно принять тот факт, что теперь моя жизнь будет подчинена красному орущему комочку. Но из этого комочка получилась красивая умная женщина, так что я страдала не зря. – Эстель усмехнулась и обняла дочь. – Я очень тебе благодарна за все, мама. Если бы ты не приехала, я бы наделала глупостей. – Для того родители и существуют, чтобы уберегать детей от глупостей. – Эстель улыбнулась и поцеловала Оливию в лоб. – Слушай, мне ужасно хочется есть! – заявила дочь и тут же потянулась к ларьку с хот-догами. – Ну уж нет! – возмутилась Эстель. – Теперь никакого фастфуда! Только натуральная полезная пища. И ты должна следить за своим весом! – Я пятнадцать лет за ним следила! – отмахнулась она. – А сейчас хочу хот-дог. – А как насчет салата с креветками? – Ой, я сейчас согласна и на пророщенную пшеницу, лишь бы что-то было в желудке! Я вот только не знаю, говорить мне кому-то о беременности? – А как ты собираешься это скрывать? – задала резонный вопрос Эстель. – Но на работе пока что можешь никого не оповещать. Говорят, это плохой признак. А друзьям почему бы и не сказать? Они порадуются вместе с тобой. – Думаю, сначала они будут дико шокированы… – пробормотала Оливия. |
||
|