Долли Грей Сокровища Стоунбери

1

Сэр Ричард, граф Стоунбери, прибыл в Гринбуш-холл незадолго до ужина и сразу же направился в Зеленую гостиную, расположенную в западном крыле дворца. Ему не требовалась помощь слуг, чтобы узнать о местонахождении супруги. За долгие годы совместной жизни он сумел хорошо изучить все свойственные ей привычки.

При виде входящего в комнату мужа леди Гленда отложила в сторону книгу, которую читала, и ее лицо осветила радостная улыбка.

– Ричард, сегодня ты вернулся позднее обычного, я успела соскучиться.

Граф Стоунбери подошел к ней и, склонившись над ее креслом, нежно поцеловал. Тридцать лет брака нисколько не притупили его любви к этой женщине.

– Прости, но ты сама знаешь: приходится делать все возможное, чтобы удержать на плаву семейный бизнес, – устало произнес он и сел на подлокотник, обняв жену за плечи.

– Ситуация так плоха? – спросила леди Гленда, озабоченная состоянием мужа. В последнее время с его лица не сходило выражение тревоги.

– Ты действительно желаешь знать правду? – Сэр Ричард глубоко вздохнул и взъерошил волосы особым, только ему присущим еще с юности жестом.

– Естественно. Я люблю тебя, и, если у нас проблемы, мне необходимо быть в курсе, чтобы придумать, как справиться с ними.

Леди Гленда ободряюще похлопала его по руке, и граф Стоунбери с благодарностью подумал, что судьба преподнесла ему ценный дар, когда свела их жизненные пути вместе. Он рад был бы успокоить любимую хорошими новостями, но...

– Все гораздо хуже, чем я предполагал. Впервые за всю историю нашей семьи банк отказался выдать кредит, прежде чем получит гарантийные обязательства. Мне удается пока держать это в тайне, но если новость просочится в прессу, на бирже произойдет обвал цен на акции наших предприятий и тогда страшно подумать, что может с нами произойти...

Тревога мужа передалась леди Гленде, и она взволнованно спросила:

– Неужели нет никакого выхода, Ричард?

– Есть. И ты знаешь какой. Тебе уже удалось переговорить с Августой?

– Я весь день пыталась сделать это, но не смогла. Мне тяжело принуждать ее к тому, на что никогда не решилась бы сама. Брак без любви! Ни одна мать не пожелает подобного своей дочери.

– Это наш последний шанс, Гленда, – промолвил сэр Ричард. – Где она? Я готов взять всю ответственность на себя.

– Наша дочь в библиотеке, Ричард. – Леди Гленда с мольбой взглянула на мужа и добавила: – Постарайся не слишком давить на нее.

– В библиотеке? Я мог бы догадаться. Августа слишком серьезно относится к своему увлечению археологией, – пробормотал граф. Он еще раз поцеловал жену и направился к дверям. – Пожелай мне удачи.

Леди Гленда посмотрела ему вслед и сокрушенно покачала головой. После разговора с мужем ее не оставляло предчувствие чего-то ужасного, что должно в скором времени случиться. Однако она загнала свои опасения в самые дальние уголки сознания и решила надеяться на лучшее...

Сэр Ричард осторожно приоткрыл дверь в библиотеку и заглянул внутрь. Так и есть. Гленда не ошиблась.

Августа сидела лицом к нему, расположившись в кожаном кресле за массивным дубовым столом. Склонившись над картами, молодая женщина что-то измеряла циркулем и линейкой, беззвучно шевеля губами.

Настольная лампа под зеленым стеклянным абажуром освещала ее, отбрасывая тень на толстый абиссинский ковер, покрывающий почти весь пол и скрадывающий шаги любого, кто входил сюда.

Возможно, именно поэтому Августа не заметила появления отца. А тот не торопился обозначить свое присутствие, любуясь ее красотой. Гордость переполняла сэра Ричарда всякий раз, когда он смотрел на дочь. А как же иначе? Она была его самой главной ценностью. И потом, разве может похвастаться какая-нибудь другая молодая женщина подобной изящной посадкой головы и столь совершенным телосложением?

Очень часто на подобную похвалу в адрес дочери, исходящую из его уст, леди Гленда, смеясь, заявляла, что он, как большинство отцов, идеализирует Августу. Тогда сэр Ричард начинал сердиться и возражать ей, доказывая свою правоту.

Объективности ради следует отметить, что мнения графа Стоунбери придерживались большинство мужчин, которым довелось быть знакомыми с мисс Августой.

Разве можно было остаться равнодушным, встречаясь со взглядом ее изумрудных глаз, ловя ослепительную улыбку алых губ или же случайно касаясь бархатистой кожи рук...

А волосы... Длиной до талии, густые, вьющиеся крупными кольцами, они имели тот редкий естественный ярко-рыжий цвет, который увековечил на своих полотнах великий Тициан. Правда, возможность любоваться их красотой, к недовольству сэра Ричарда, выпадала нечасто. Августа предпочитала скручивать их в тугой узел на затылке, чтобы они не мешали ей при работе на раскопках или за чтением книг.

Нет, что бы ни утверждали светские завистницы, Августа Стоунбери по праву входила в первую десятку лондонских красавиц. Однако это не мешало ей в свои тридцать лет все еще оставаться не замужем, что очень огорчало графа. Его заветной мечтой было появление внука, которому он смог бы передать семейные дела...

Кстати, о делах. Сэр Ричард вспомнил причину, приведшую его в библиотеку, и вздохнул, предчувствуя тяжелый разговор с дочерью.

Погруженная в работу Августа вздрогнула от неожиданности и подняла глаза.

– Папа? Я не слышала, как ты вошел. Что-то случилось? У тебя бледный вид.

– Я хочу поговорить с тобой, дорогая. Ты можешь уделить мне немного времени? – Сэр Ричард говорил медленно, настраиваясь на вынужденную беседу.

– Разумеется. О чем пойдет речь? – поинтересовалась Августа, следя за тем, как отец устраивается в кресле напротив нее.

В последние дни она ощущала некую напряженность, присутствующую в атмосфере дома, и догадывалась, что предстоящий разговор как-то связан с этим.

– Видит Бог, я пытался скрывать от тебя возникшие в делах нашей семьи сложности, надеясь, что все чудесным образом разрешится само собой... Но обстоятельства вынуждают меня просить твоей помощи.

Сэр Ричард остановился, тщательно подбирая дальнейшие слова. Хорошо зная характер дочери, он представлял ту бурю протеста, которую они могут вызвать у нее.

Августа выжидающе молчала. Она еще никогда не видела отца таким озабоченным и взволнованным. Куда делось свойственное ему хладнокровие? Это заставило ее насторожиться и осознать всю важность происходящего.

– Два года назад я сделал финансовые вложения в строительство ряда крупных гостиничных комплексов на индонезийских островах. Экономические прогнозы сулили хорошую прибыль, но в результате недавнего цунами причиненные стихией убытки нанесли ощутимый удар по семейному состоянию...

– Насколько ощутимый? – спросила Августа, чувствуя за словами отца какую-то недосказанность.

– Настолько, что, если в ближайшее время банк не предоставит нам кредит, придется выставить на торги две трети наших предприятий. Естественно, после этого о былом могуществе рода Стоунбери придется забыть.

– Но ведь банк не может отказать. Вот уже несколько столетий мы являемся самым крупным из его клиентов, – заметила Августа, проявив осведомленность в семейных делах.

– Являлись, – поправил сэр Ричард. – В мире финансов стоит чуть оступиться, и... – Он сделал красноречивый жест рукой, как бы изгоняя кого-то вон. – На мой запрос о кредите ответили отказом. Правда, не в прямой форме, но все равно дали понять, что в курсе нашей нынешней неплатежеспособности.

– Неужели ничего нельзя сделать? – воскликнула Августа, вставая из-за стола и принимаясь взволнованно расхаживать по комнате. – Ведь должен же быть какой-нибудь выход?

– Собственно, именно поэтому я и решил обратиться к тебе. – Сэр Ричард наконец подобрался к тому, о чем ему сложно было говорить дочери, но он не видел иного пути решения возникшей проблемы.

– Конечно, я сделаю все зависящее от меня, – поспешила заверить его Августа. Она любила отца, и если он просил помощи, то мог рассчитывать на нее.

– Ты помнишь кузена Джереми? – неожиданно сменив тему, спросил сэр Ричард.

– Сына леди Фокскрофт? Конечно. Правда, последний раз я виделась с ним более девятнадцати лет назад. Смуглый темноволосый мальчик с печальными глазами. Он был чуть старше меня, но редко играл с другими детьми, почти все время проводя в обществе своей матери. Кажется, он постоянно чем-то болел.

– Да, здешний климат плохо подходил ему, и леди Каролина, по рекомендации врачей, увезла его в Италию, – сообщил дочери сэр Ричард.

– Ты ведь вроде бы являлся опекуном Джереми? – спросила Августа, смутно припоминая что-то слышанное ранее.

– Только до двадцати одного года, согласно завещанию его отца, – ответил сэр Ричард и добавил: – Теперь это уже взрослый, независимый мужчина. Банк, которым он владеет, имеет филиалы в более чем тридцати странах. На мой взгляд, девушка из хорошей семьи не может желать лучшей партии для замужества...

– К чему все эти разговоры, отец? – неожиданно прервав его, с подозрением поинтересовалась Августа.

– Дело в том, что я пригласил Фокскрофта погостить у нас. Он ответил согласием и должен прибыть буквально на днях, – сообщил сэр Ричард, старательно отводя взгляд в сторону.

– Теперь, когда, по твоим словам, мы находимся на грани разорения? Тебе не кажется, что пребывание кузена Джереми в Гринбуш-холле при сложившихся обстоятельствах несколько неуместно? – заметила Августа, не скрывая удивления.

– Как раз наоборот, более удобного случая заключить между вами помолвку я не предвижу, – быстро произнес сэр Ричард и с облегчением вздохнул.

Все! Самое главное сказано, осталось лишь выдержать возмущение дочери, которое не замедлило последовать за его словами.

– Что?! – вскричала Августа, от неожиданности замирая на месте.

Воспользовавшись образовавшейся паузой, сэр Ричард начал приводить доводы в защиту своего решения:

– Подумай сама, как только банку станет известно имя моего будущего зятя, я смело могу рассчитывать на любой кредит...

– Невероятно! – Августа еле сдерживала охватившее ее негодование. – Ты решил выдать меня замуж, даже не поинтересовавшись, хочу ли я этого?

– Дорогая, я уверен, что Джереми будет тебе прекрасным мужем... Кроме того, у нас просто нет иного выхода. – Сэр Ричард внезапно ссутулился, словно свалившийся на его плечи груз проблем обрел реальный вес.

Августа посмотрела на отца и только сейчас заметила, каким изможденным тот выглядит. Ей стало стыдно, что она дала волю гневу, когда следовало бы проявить понимание и поддержку.

В то же время, воспитанная в условиях независимости и свободы, она не могла согласиться на предложенную сделку. Мысли Августы лихорадочно метались в поисках выхода, позволяющего избежать замужества и одновременно помочь семье.

Неожиданно ее осенило. Она вспомнила о том, о чем отец, вероятно, забыл, и воскликнула:

– А как же знаменитые сокровища Стоунбери?!

– Это миф. – Сэр Роберт печально улыбнулся дочери. – Сказка, придуманная некогда, чтобы развлекать на ночь маленьких детей.

– Но я помню, как леди Виктория незадолго до своей смерти говорила о них.

Августа не спешила расставаться со спасительной надеждой и постаралась в подробностях воспроизвести рассказ прабабки.

– Мне как раз исполнилось тогда пятнадцать. Мы сидели с ней в ее спальне, и она говорила о том, что один из наших предков, благородный сэр Уильям, двенадцатый граф Стоунбери, по прозвищу...

– Проныра, – продолжил сэр Ричард. – Во время победоносного шествия по Европе наполеоновской армии, опасаясь за фамильные ценности, спрятал их в надежном месте. Но его страхи не оправдались. Наполеон отправился в ссылку на Эльбу, а англичане благополучно избежали французской оккупации. И все же сэр Уильям не спешил возвращать сокровища из тайника. Перед смертью он рассказал своему сыну о том, где они находятся, а тот поступил аналогичным образом. Так из поколения в поколение передавалась тайна о фамильных богатствах, сокрытых где-то в Гринбуш-холле.

Сэр Ричард глубоко вздохнул и покачал головой, будто отгоняя от себя соблазн поверить в только что рассказанное им самим.

– Увы, милая, как бы нам ни хотелось, это всего лишь одна из множества семейных легенд, не имеющая под собой реальной основы.

– Но леди Виктория уверяла, что ей известно место, где находится тайник, – не сдавалась Августа. Идея отыскать сокровища захватила ее, и она не спешила расставаться с ней.

– Не стоит забывать, что на тот момент, когда моя бабка поведала тебе об этом, ей было девяносто пять лет. А возраст иногда играет с человеческим сознанием в странные игры, заставляя принимать желаемое за действительное.

– И все же... – продолжала настаивать на своем Августа.

– Еще будучи мальчишкой, я услышал эту историю и обшарил все уголки Гринбуш-холла, стремясь отыскать сокровища предков.

Сэр Ричард встал, подошел к одному из книжных шкафов, тянущихся вдоль стен библиотеки. Пробежал пальцами по украшенным золотым тиснением корешкам толстых фолиантов семейной летописи, извлек нужный том и положил его на стол перед дочерью.

Августа взглянула на обложку. Это была «История Гринбуш-холла», с содержанием которой она ознакомилась еще в семнадцать лет. Прилагаемый к книге план с максимальной точностью указывал места всех построек, когда-либо сооруженных на территории поместья.

Между тем сэр Ричард продолжил:

– Мне довелось обнаружить много интересного. Заложенные кирпичом выходы из дворца, камеру пыток, скрытую за неприметной дверью в винном погребе... Даже католическую часовню, тайно сооруженную в период правления Королевы-девственницы. Однако никаких следов, указывающих на местонахождение сокровищ, я не нашел...

Он собирался сказать еще что-то, когда в дверь библиотеки тихо постучал Хэдли, дворецкий, и сообщил, что в кабинете господина графа ожидает поверенный, приехавший из Лондона с важными новостями.

Прежде чем оставить дочь, сэр Ричард нежно обнял ее и прошептал:

– Прости, дорогая, если разрушил твои иллюзии. Жизнь иногда бывает очень сурова и требует от нас действий, не всегда согласующихся с тем, что чувствует сердце.

Августа посмотрела, как за ним закрылась дверь, и вернулась к столу, чтобы вновь заняться работой. Но сосредоточиться на планах очередной археологической экспедиции в Сирию ей мешали мысли о предстоящем браке с кузеном Джереми Фокскрофтом.

Она попыталась представить, как тот выглядит сейчас, по прошествии многих лет, которые они не виделись, но без особого успеха... Несмотря на все усилия, ей неизменно виделся хрупкий десятилетний мальчик в коротких штанишках, редко улыбающийся и вечно хлюпающий носом.

– Наверняка он похож на тех парней, что обитают в лондонском Сити, – пробормотала Августа, вспоминая, как однажды вместе с подругами по клубу случайно оказалась в деловом районе города.

Бледные парни в неизменных костюмах от «Маркса и Спенсера», в очках и с кожаными кейсами в руках не произвели на нее особого впечатления. Гораздо больше ей понравились загорелые мускулистые носильщики, которые сопровождали их исследовательскую группу в путешествии из Дамаска в Латакию.

Если бы у Августы был выбор, она непременно связала бы свою жизнь с мужчиной вроде них – сильным, отчаянным, темпераментным... Однако выбора как раз у нее и не было.

– Остается надеяться, что кузен Джереми не вызовет у меня отвращения при первой же встрече. Возможно, он даже окажется интересным собеседником. – Августа постаралась себя успокоить, но не слишком успешно...

Неожиданно до ее слуха донесся какой-то неясный шум. Она встала, подошла к двери и выглянула в коридор. Несколько голосов, среди которых угадывался материнский, о чем-то громко переговаривались.

Озадаченная Августа поспешила на звук, приведший ее к дверям отцовского кабинета. Только она собралась войти, как оттуда выскочила перепуганная горничная и опрометью бросилась вниз, по направлению к кухне.

Сердце Августы сжалось от тяжелого предчувствия, ноги вдруг стали непослушными, словно и не ее вовсе. Сделав над собой усилие, она распахнула дверь и от увиденного испуганно застыла.

Посреди кабинета на полу лежал отец, его голова покоилась на коленях матери, которая гладила мужа по волосам и что-то успокаивающе шептала, низко склонившись к уху. В углу комнаты у окна незнакомый мужчина отрывистыми фразами разговаривал с кем-то по телефону. Должно быть, это и есть тот самый поверенный из Лондона, о котором сообщил дворецкий, подумала Августа, пытаясь понять, что, собственно, здесь произошло.

В это время в кабинете появились новые люди: дворецкий, недавняя горничная и еще один мужчина, в котором Августа признала врача из расположенной неподалеку деревни, распространившего свою практику и на обитателей Гринбуш-холла. Попросив выйти всех, кроме леди Сгоунбери и дворецкого, он взялся за дело.

Выйдя в коридор, наконец-то пришедшая в себя Августа стала расспрашивать поверенного, пытаясь получить разъяснения относительно произошедшего.

– Сам не знаю, мисс, как это все случилось, – рассказывал ей тот. – Я только передал графу конверт с отчетом из нашего головного офиса. Он прочел его и тут же рухнул на пол, схватившись за сердце...

Дальнейшее Августа уже не слушала. Гораздо больше ее заботило то, что происходило за закрытыми дверями кабинета. Ей казалось, время нарочно тянется медленно, чтобы проверить, насколько сильна ее выдержка.

Но вот врач вышел и отдал распоряжение принести носилки. Августа обратилась к нему с вопросом:

– Что с отцом?

– Пока еще трудно сказать. У графа произошло обширное кровоизлияние в мозг, в результате чего его полностью парализовало. Он не может ни говорить, ни двигаться. Сколько продлится это состояние, неизвестно. Однако в моей практике бывали аналогичные случаи, и, уверяю вас, еще не все потеряно...

Поблагодарив врача, Августа с его разрешения вошла в кабинет. Теперь отец лежал на кожаном диване у стены, а мать сидела рядом, сжимая в ладонях неподвижную руку мужа. Августа подошла к ней и, желая ободрить, обняла.

Леди Гленда уткнулась в плечо дочери и, только сейчас дав волю слезам, прошептала:

– Господи, я так боюсь его потерять. Без Ричарда моя жизнь лишится смысла. Он всегда казался таким сильным, что я думала, с ним ничего не может случиться. Мне страшно.

– Все будет хорошо, мамочка, – попыталась успокоить ее Августа, хотя от вида беспомощно лежащего отца у нее самой наворачивались на глаза слезы.

Позже, когда общими стараниями сэра Ричарда устроили наверху, в спальне, она зашла, чтобы пожелать ему «доброй ночи».

Переодетый в пижаму отец полулежал в постели. Для удобства под его спину подложили несколько подушек. Руки безжизненно лежали поверх одеяла, на лице застыло бесстрастное выражение, и лишь глаза сохранили прежнюю живость, не упуская ничего из того, что происходило вокруг него.

– Как он? Никаких изменений? – тихо спросила Августа у горничной, исполняющей обязанности сиделки до того, как из Лондона прибудет профессиональная медсестра.

Женщина отрицательно покачала головой и вышла из комнаты, чтобы принести графу теплого молока.

Августа подошла к кровати, поцеловала отца и устроилась рядом на краю постели, поглаживая пальцами его руку.

– Привет, – с нежной улыбкой промолвила она, силясь сдержать подступающие слезы. Ей было тяжко видеть сильного мужчину в столь беспомощном состоянии. – Как твои дела?

Сэр Роберт посмотрел на дочь... и неожиданно подмигнул, словно говоря: все будет хорошо. Я не могу двигаться, но это временно. Нет таких сложностей, с которыми мне не удалось бы справиться.

– Я люблю тебя, – прошептала Августа, прижимаясь губами к его руке, и добавила: – Можешь не волноваться, у меня получится разобраться со всеми делами. В конце концов ведь я твоя дочь. Обещаю, если не найду иного выхода, я выйду замуж за кузена Джереми. Даю слово Стоунбери.

Во взгляде сэра Роберта, устремленном на нее, промелькнуло нечто, похожее на гордость.

В спальню вернулась горничная, и Августа, еще раз поцеловав отца, спустилась вниз, чтобы поддержать мать, которую после случившегося, как и большинство обитателей Гринбуш-холла, наверняка ожидала бессонная ночь...

Она долго не могла найти ее, пока случайно не прошла мимо кофейной гостиной, любимого места прабабки Виктории. В гостиной было темно, и поначалу Августе показалось, что там никого нет. Но тут в окно полился свет, выглянувшей из-за туч луны, и она различила хрупкую фигуру матери в одном из кресел у камина.

Графиня сидела, поджав колени к груди, обхватив их руками и устремив взгляд на противоположную стену. Глаза Августы, уже привыкшие к царящему в комнате полумраку, различили на ней два портрета. Это были изображения Гарольда и Глории Фэншоу, родителей Гленды. Она всегда приходила сюда, когда в ее жизни возникали трудности и ей требовались совет и поддержка.

– Мама, – осторожно позвала Августа. – Как ты?

Графиня вздрогнула, словно очнувшись от сна, и повернула лицо к дочери.

– Не беспокойся, дорогая, со мной все в порядке. Просто все произошло слишком неожиданно и я оказалась застигнута врасплох.

Леди Гленда устало улыбнулась и, указав на соседнее кресло, произнесла:

– Посиди со мной. Нам необходимо подумать о том, как вести дела семьи, пока твой отец не поправится.

Судя по уверенному, тону, в выздоровлении мужа графиня не сомневалась или, по крайней мере, ловко скрывала свои опасения от дочери.

Приняв приглашение матери, Августа заняла место рядом с ней и сказала:

– Отец сообщил мне о своих планах устроить брак между мной и кузеном Джереми.

– Ну и что ты об этом думаешь? – спросила графиня.

Августа глубоко вздохнула, прежде чем ответить на вопрос матери.

– Поначалу его решение возмутило меня. Но затем я поняла, что, если бы у него была возможность поступить иначе, он никогда не пошел бы на столь крайние меры.

– Ты права. Отец слишком любит тебя, чтобы без серьезной причины вмешиваться в твою жизнь. Кроме того, в твоем возрасте действительно пора иметь собственную семью. Если то, что Ричард рассказывал мне о Джереми Фокскрофте, правда, он станет тебе прекрасным мужем.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь решусь на брак, руководствуясь трезвым расчетом. Я вообще не собиралась замуж. – Августа усмехнулась и покачала головой. – Мне всегда нравился тот образ жизни, который я вела с тех пор, как окончила университет и стала заниматься археологией. Бесконечные поездки, новые страны, тайны прошлого... Неужели обо всем этом я должна забыть ради спокойной семейной жизни?

– Отчего же? – возразила графиня, стараясь обнадежить дочь. – Возможно, твой будущий муж сможет понять и разделить твои пристрастия.

– Сомневаюсь. – Губы Августы скривила скептическая улыбка. – Владея банком, он вряд ли отличается романтическим складом натуры. Скорее всего в его характере отсутствует такая черта, как авантюризм.

– Не спеши делать выводы, – попробовала успокоить ее леди Гленда. – Джереми вполне может оказаться приятным молодым человеком. К тому же брак по расчету не обязательно несчастлив. Позволю напомнить: твой отец и я поженились из-за условия, выдвинутого в завещании, но нам ни разу не пришлось пожалеть об этом.

– Вы с папой полюбили друг друга! – воскликнула Августа, отказываясь признавать справедливость слов матери. – Если бы мне пришлось выходить замуж за кого-то, кто хоть отдаленно напоминает его, я бы это сделала не раздумывая.

– Ты заблуждаешься, отказывая Джереми в чертах характера, свойственных твоему отцу, – мягко возразила графиня.

– Что толку спорить, когда у меня нет выбора. Отец нуждается в помощи, и я не имею права думать о своих интересах. – Августа замолчала, погрузившись в мысли о предстоящей встрече с Джереми Фокскрофтом.

Леди Гленда заботливо провела рукой по лбу дочери, убирая упавшие на ее лицо рыжие пряди волос, которые выбились из прически, и произнесла:

– У нас выдался тяжелый день, дорогая. Пойдем, нам надо отдохнуть, чтобы набраться сил. Уверена, завтра все будет иначе. Возможно, твой отец почувствует себя лучше, банк вновь откроет кредит...

– А красавица фея превратит тыкву в карету, – продолжила за нее Августа и, тихо рассмеявшись, добавила: – Мама, ты остаешься неисправимой оптимисткой, даже несмотря на массу проблем, свалившихся на твои хрупкие плечи.

– Мне нравится твой смех, дорогая. Это особенно ценно теперь, когда поводов для веселья так мало. Я благодарна тебе за поддержку.

Мать и дочь поднялись из кресел и, обнявшись, вышли в коридор. Там они простились, чтобы разойтись по своим спальням.

По пути к себе Августа прошла через галерею с фамильными портретами, ненадолго задержавшись у одного из них.

С холста, оправленного в тяжелую золоченую раму, чуть насмешливо улыбалась очаровательная женщина в бальном платье начала двадцатого века. Из украшений на ней был только старинный медальон на тонкой цепочке, обвивающей шею. Ярко-рыжие волосы, того же оттенка, что и у Августы, были уложены в замысловатую прическу. Ее глаза, с необычайным мастерством воспроизведенные художником, светились умом и прозорливостью. Эти качества леди Виктория Стоунбери сохраняла до последних минут жизни.

Августа искренне любила прабабку и восхищалась ее волевым характером. Старая графиня, в свою очередь, души не чаяла в правнучке, проводя с ней почти все свободное время. Именно Августа была той, кто закрыл глаза старой леди, когда ее душа отправилась к небесам.

Сейчас, как никогда ранее, она ощутила нехватку в обществе старшей наставницы и прошептала, обращаясь к ее изображению:

– Жаль, что твои рассказы о семейных сокровищах оказались всего лишь легендой.