"Чудовы луга" - читать интересную книгу автора (Кузнецова Ярослава, Штайн Анна)

20

Каю не хотелось возвращаться в переполненную крепость. Они с Лаэ долго бродили по извилистому берегу Лисицы, плутая среди сухого рогоза и полузатопленного валежника.

— Есть охота, — Кай похлопал себя по тощему животу, звякнуло железо. — А в крепости одна солонина.

— Давай рыбы наловим, у меня где-то крючки были, — Лаэ порылся в поясном кошеле, достал кусок кожи с прицепленными к нему черными крючками.

— А к чему привяжем?

Лаэ уже разматывал волосяную леску, добытую из того же кошеля.

Кай хмыкнул, перевернул сапогом обомшелую корягу, пачкая расшитый носок.

— Что-то тут шевелится, — он выковырнул из влажной земли белесую многоножку, зажал в пальцах. — Будет рыба это жрать?

— Вполне.

Удить, сидя на стволе нависшей над Лисицей старой толстенной ивы оказалось удобно. Лаэ следил за леской, намотав ее на палец, маслянистая вода в тени морщинистого от древности ствола шла медленной рябью.

Кай некоторое время следил за темной жилкой, уходящей в глубину, потом заскучал.

Найл терпеливо выжидал, острый профиль казался вырезанным из гладкого дерева, плечи, прикрытые воронеными кольцами, сливались с темной корой дерева.

Кай лениво перевел взгляд на колышущуюся границу меж водой и топким берегом, замер, заметив движение.

Отливающее зеленым и бронзовым змеиное тело, покрытое чешуей, как кольчугой, шевельнулось меж вывернутых корней, сдвигая палые листья. Почудился слабый шелест, свист — пронзительный, на грани слышимого. Приподнялась над водой треугольная голова величиной с два сдвинутых кулака, тускло сверкнул янтарный глаз.

Кай приподнялся, всматриваясь. Лаэ, неотрывно смотревший на воду, закрывал ему обзор. Пестрели листья, дробились на воде солнечные блики, сбивая взгляд, отводя его.

— Ого! — найл закусил от охотничьего азарта губу, поводил леску, подсек, вода вскипела, пошла волнами. Он быстро выбрал слабину и схватил за жабры плоского, как полупустой мех, леща. Мелькнул немаленький рыбий хвост, Каю на лицо попали холодные брызги.

— Вот и наш обед!

Лаэ ловко стукнул бьющуюся добычу обушком ножа по затылку, и та затихла.

— Кай?

Парень моргнул, потер глаза.

Извивы облепленных мхом корней, листья, холодные отблески на воде.

Показалось.

— Так ты говоришь, девушка, что к Верети длинной дорогой проехать можно? — Мэлвир внимательно вгляделся в скуластое лицо под дерюжным капюшоном.

Вроде бы уверенно говорит, не сбивается. Должно быть, и впрямь знает местные болота.

— Ясное дело, — крестьянка, высокая, широкоплечая, утвердительно кивнула. — Вы, благородный сэн, ежели на закат от деревни поедете, там взгорочек будет, с него крепость как на ладони видать, а уж под взгорочком — брод. Дорога подоле выйдет, зато кони даже хвостов не замочат и телеги пройдут. По осени вода поднялась, но все едино — удобнее. А как брод минуете, до Верети уже рукой подать. Лорд Гертран, как услышал про то, что я все здешние тропки знаю, сразу меня к вам и послал. Иди, говорит, Котя, и скажи сэну Мэлвиру, что я подробно все велел обсказать…

Мэвир живо представил умоляющий взгляд раненого лорда, означавший примерно «забери от меня эту драконицу, будь другом» и улыбнулся.

— Ладно, Катина. Поедешь с отрядом к дальним фортам. Мои люди разведали переправу поближе, только там мостки ладить придется, долго. Так что если не ошибаешься, удачно выйдет. Поедем, покажешь мне все на месте.

Девица просияла и улыбнулась так благодарно, что стало ясно — ее хлебом не корми, дай вырваться из деревни на волю.

— Собирайся, через шестую четверти выступаем. Вовремя тебя лорд прислал. Уверена, что дорогу хорошо помнишь? Поможешь, отблагодарю тебя денежкой.

— Обижаете, золотой сэн, — Котя немедленно насупилась. — Да я тут каждое дерево, каждую поляну… ночью с закрытыми глазами отыщу, что нужно.

— А Шиммеля неужели не боишься?

— Так Шиммель красивых девок любит, — не дрогнула она. — А мне бояться нечего, благородный сэн. Меня и замуж то не берут, а Шиммель и подавно не позарится.

— Тем лучше, значит не придется тебя защищать силой оружия. Иди, иди, поторопись.

Крестьянка поклонилась и ушла, широко, по-мужски, ступая.

Соледаго достал из кошеля выделанный до прозрачности клок пергамента, пробежал глазами по убористым строчкам. Лорд-тень требовал отчетов каждую неделю.

Маявшийся рядом Ило поднес рыцарю пестрого черно-белого голубка, из тех, что в большой деревянной клетке приехали с обозом из Старого Стержа. Мэлвир аккуратно свернул письмо, прикрепил к красной лапке. Вестник смирно затих в смуглых пальцах андаланца, вертел головкой, поглядывал круглым блестящим глазом.

— Отпускай, — Мэлвир проследил, как птицу подбрасывают ввысь и как та делает плавный круг над полотняным лагерем, пестрыми лоскутами полей и деревенскими домами.

Голубь развернулся и устремился к лесу, изнанка крыльев сверкнула на солнце белым.

Ило чуть слышно вздохнул и повесил черноволосую голову.

— Не грусти, парень, скоро домой поедем, — рыцарь ободряюще кивнул.

Вернуться бы в Катандерану, стрелой, не сворачивая и не останавливаясь глотнуть воды, как этот голубь. Вдохнуть полной грудью воздух, насыщенный влагой Сладкого моря. Увидеть широкую дугу гавани, полной кораблей, ярусы белых фахверковых зданий на пологих склонах холмов, тройной пояс стен. Летящую над морем крепость Лавенгов, с яркими полотнищами знамен на высоких башнях.

Шестеро королевских рыцарей, одетых для битвы, с не меньшей тоской проводили взглядами улетавшего к Старому Стержу вестника.

— Все готово, Соледаго, — сказал молодой Элспена, чья лощеная столичная внешность слегка поблекла под неярким северным солнцем. — Поехали. Раньше сядем, раньше слезем.

— Еще немного, и я заржавею тут вместе с доспехами, — поддержал его Радо Тальен, поморщившись. — Боже и святые угодники, как я хочу поспать в нормальной постели на сухом белье!

— Радуйся, что сегодня не льет с небесной крыши тебе на голову.

Мэлвир с трудом отогнал видение бесчисленных огоньков свечей и бликов на натертом паркете в королевских залах, постарался забыть слабый аромат розовой воды и воска, мягкое эхо голосов под высокими сводами.

Раньше сядешь, раньше слезешь, истинно так.

— Выступаем. Поднимайте людей.

— …и я обещаю вам, что как только мы возьмем Вереть и восстановим мир и порядок, из Старого Стержа будет пригнано стадо вдвое большее, чем это.

Лорд Радель указал здоровой рукой за спины насупленных мужиков, столпившихся у загородки. Размашистый жест не обманул Ласточку, рука дрожала, и заметно. Лорд был страшно бледен, но сидел в седле прямо и голову держал высоко. Широкий плащ, подбитый лисьим мехом, скрывал примотанную к груди левую руку и ремень, которым лорд был пристегнут к седлу. Из глубокого рыцарского седла непросто выпасть, но Ласточка настояла, чтобы больного привязали.

Дорога до лесопилки вела по ухабам, с горки на горку, и с едва схватившейся раной ехать по ней верхом было сумасшествием. От носилок Радель наотрез отказался. На крики и ругань лорд пригрозил отослать Ласточку от себя вообще, и ей пришлось смириться.

Весь путь она молча буравила взглядом его затылок. Она и сейчас не спускала с лорда глаз, сидя за спиной раделева оруженосца, пока сам Радель держал речь перед обиженными крестьянами. Воображение живо рисовало промокшие под одеждой бинты, разошедшиеся швы и долгую выматывающую лихорадку, которой по началу почти удалось избежать. Шиш теперь избегнешь. Ласточка мрачно сопела, Наль ежился и передергивал плечами, словно ожидал подзатыльника.

За загородкой мычала и мекала скотина, которую из теплого хлева вытащили в лес, под открытое небо. По небу бежали облака, то и дело прикрывая солнышко. Остро пахло свежей древесиной, сосновой смолой. Топоры молчали — все работники сошлись слушать, что скажет старостержский лорд. Лорд покрылся испариной от слабости, но говорил громко и твердо:

— Каждая семья, лишившаяся коровы, еще до Юля получит двух коров. У кого забрали нетель, получит дойную корову, за лошадь верну лошадь, а к ней добавлю мешок зерна, за козу или овцу я дам пару. Также деньги, которые заплатил вам сэн Энебро, останутся у вас, и вы сможете потратить их, когда и как захотите. Я оставлю в крепости своих людей и обяжу их помогать вам отстраивать пожженные дома и подворья. Таково мое слово, слово лорда. Помогите мне сегодня, и завтра вам воздастся вдесятеро. Я приехал защитить вас не только от разбойников, но и от нужды, запомните это!

Мужики переглянулись, загудели одобрительно. Радель выдохнул, попытался откинуться в седле и не сдержал гримасы. Скорее бы он уже заканчивал, подумала Ласточка. Стащу его с лошади и перебинтую. И не меньше получетверти он у меня отдыхать будет. Может, уговорю его все-таки обратный путь на носилках проделать. Хороший у нас лорд, но дурак, прости Господи. Помрет — где второго такого найдешь?

— Варас! — Радель, справившись с обморочной слабостью, подозвал писца. — Списки Энебро у тебя с собой?

— Конечно, милорд! — костлявый вильдонит слез со своего мула и поспешил расстегнуть сумку.

— Отлично. Впиши-ка туда, кому сколько надо вернуть взамен отобранного. Пиши на двух листах, второй отдашь мастеру Нито когда вернемся.

Писарь поклонился и ушел к длинным обеденным столам под навесом, уводя с собой гомонящую толпу. Радель устало опустил плечи, склонил кудрявую голову и — кулем осел в седле. Сэн Эверарт, дежуривший справа, мигом оказался рядом.

Ласточка ткнула Наля кулаком промеж лопаток, соскользнула по конской попоне и спрыгнула в засыпанную щепками грязь.

— Милорд! Милорд, прошу вас, пожалуйста…

Сэн Эверарт приобнял родича, поддерживая, голова Раделя ткнулась ему в плечо. Лорд был бледен до зелени, глаза закрыты. Лордская кобылка переступала, оглядывалась, фыркая паром на соседнего коня.

— Он потерял сознание, — сказал рыцарь. — Господа, снимаем его.

— Осторожно! — взвыла Ласточка, едва не плача.

Все насмарку, лечение насмарку, и ради чего! Почему нельзя было передать свои обещания через Соледаго или Марка? Почему необходимо лично тащиться к кучке недовольных простецов и обещать им звезды с неба?

Перед глазами все как-то поблекло, расплылось, Ласточка, сжав зубы, провела по лицу жестким рукавом. Еще разреветься недоставало!

Она поморгала, но картинка не прояснилась. Все словно кисеей задернулось, редкой, рваной, шевелящейся. По носу, по лбу, по щекам, мазнуло мокрое, холодное — сразу же тая и подтекая пресными слезами.

Солнышко еще светило сбоку, сквозь пелену бесшумно валящегося снега, небо казалось белым. Темные фигуры за колышущимся занавесом двигались медленно, как во сне. Ласточка снова тряхнула головой, глухота спала с висков и ушей как перьевая подушка. Она услышала крики и ругань, приказы сэна Эверарта и одинокий лай какой-то псины.

Невидимые облака закрыли солнце, снег припустил гуще. Черная земля, засыпанная ветками и щепками, курганы рыжих бревен, дерновые крыши землянок на глазах белели и меняли очертания. Тревожно зашумели под ветром сосны.

Люди Раделя перенесли своего лорда в большую палатку для охраны, уложили на одну из складных коек. Ласточка потребовала теплой воды, жаровню и фонарь — в палатке оказалось темновато.

Швы разошлись, крови натекло полный сапог. Ласточка выгнала из палатки всех, кроме Наля. Наль уже кое-как наловчился помогать ей, что не скажешь о втором оруженосце, Руфе. Но Руфа, слава богу, лорд оставил в Белых Котлах.

Когда Ласточка начала шить, Радель очнулся и застонал. Наль дал ему привезенного с собой макового отвара и держал, пока лорд снова не впал в беспамятство. Рана у лорда находилась в месте неудобном, с внутренней стороны бедра, почти в паху, и обезопасить ее было невозможно. Малейшее движение рану тревожило, что тут говорить о поездке верхом…

— Молись о своем лорде, парень, — сказала Ласточка, затянув последний узел на бинтах. — Молись вслух. Не дай бог, загниет рана. Тогда все, что было, цветочками покажется.

Наль не ответил, и Ласточка удивленно посмотрела на него. Он хмурился на полотняную стенку палатки, стенка вздрагивала от ветра, по ней ходили тени снежных шквалов.

— Наль, ау.

— Послушай, — парень перевел взгляд на Ласточку. — Слышишь? Что там такое?