"Между жизнью и смертью" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей Николаевич)

Часть четвертая В одиночку

I

Когда «Опель» проехал очередной пост ГАИ и фары выхватили из темноты белый дорожный указатель с черной надписью на украинском «Хмельницкий», Банда свернул на обочину и остановился.

Начало шестого утра. За спиной — шестьсот километров. Если их расчет был верным, и Берхард двинулся этой дорогой, то его «Мерседес» должен быть где-то поблизости…

Банда потряс за плечо уснувшего Бобровского.

Сергей встрепенулся, спросонья испуганно тараща глаза.

— Что случилось? Приехали? Где мы?

— Просыпайся, брат, Хмельницкий.

Сергей протер глаза и, подняв спинку сиденья, устроился поудобнее.

— О-о-ох! — сладко зевнул он. — Сколько времени?

— Десять минут шестого.

— И где мы?

— Что, не проснулся еще? Я ж тебе говорю — славный город Хмельницкий.

— А чего мы стоим?

— Думаем.

— Правда? Ну-ну… Слушай, кофейку бы сейчас, а? — Бобровский покрутил головой, пытаясь прогнать сон, и опустил стекло со своей стороны, чтобы холодный осенний воздух влил в него хоть сколько-нибудь бодрости.

— Будет тебе и кофа, и какава с чаем… — задумчиво протянул Банда, цитируя любимую «Бриллиантовую руку», и вдруг решительно щелкнул кнопкой, включая в салоне машины свет. — Доставай, Сергей, атлас автодорог.

— Зачем?

— Посмотри-ка, сколько гостиниц в этом городе.

Некоторое время Сергей возился с картой, затем протянул ее Банде:

— На, сам смотри — здесь ничего не указано. Стоит значок, что в городе есть гостиницы, а где они и сколько их — одному Богу известно. Есть еще мотель в десяти километрах отсюда…

— Мотель?

— Да, на Львовском шоссе.

— Десять километров от города, говоришь?

— Ну.

— Отлично. Едем. Сейчас мы попьем кофе, если он только будет в этом мотеле…

Банда повернул ключ в замке зажигания и, выехав на трассу, тут же свернул на кольцевую дорогу. Он внимательно всматривался в дорожные указатели, чтобы не пропустить поворот на Львовское шоссе.

— Банда, а почему мы едем именно туда? И вообще, не лучше ли двигать без остановок прямо на Чоп? Если ты устал, давай сяду за руль, я же все-таки выспался.

— Не знаю, Сергей, может, я и ошибаюсь, но у меня такое чувство, что немец где-то здесь.

— С какой стати?

— Сам посуди — ребенка ему отдали в роддоме под утро. Допустим, что в восемь утра они уже выехали из Одессы. Если мы правильно угадали их намерение пересечь границу в Чопе, то мы едем по следу — вряд ли решился бы Берхард двигаться через Молдову и Приднестровье. Им про эти горячие точки все уши прожужжали, и он не стал бы рисковать ребенком.

— Допустим.

— Теперь давай считать. Шестьсот километров со средней скоростью пятьдесят километров в час…

— Ну, ты загнул! Чего же ему на его «мерее» так тащиться? Он бы куда быстрее шел…

— Быстрее бы не получилось. Во-первых, я не уверен, что по нашим дорогам ему с непривычки вообще бы захотелось более восьмидесяти разгоняться.

— Еще раз допустим, — сразу же согласился Бобровский.

— Во-вторых, ребенок слишком мал. Его нужно и кормить, и перепеленывать…

— Естественно.

— Ты когда-нибудь видел, как это делается?

— Ну, конечно…

— Значит, понимаешь, что на ходу они вряд ли могли бы это проделывать?

— В третий раз допустим.

— Получается, что до Хмельницкого они пилили двенадцать часов. То есть сюда они прибыли вчера примерно к восьми вечера. Пока нашли гостиницу, пока…

— А зачем им гостиница? Ты думаешь, что они собирались здесь ночевать?

— Сергей, если бы они хотели погубить ребенка, наверное, не останавливались бы. Но дать ребенку хотя бы ночь провести в тишине и покое — святое дело.

— Хорошо. Опять допустим. Что из этого следует?

— Что нам их надо ждать на выезде из Хмельницкого именно на Львовском шоссе. Лучше места, чем тот мотель за городом, который указан на карте, не найти. Мы сможем наблюдать за всеми машинами, выезжающими из города, и мимо нас они не проскочат.

Бобровский задумчиво покачал головой:

— Банда, все у тебя здорово получается. Но четыре допущения — это слишком, чтобы наш план выглядел хоть сколько-нибудь соответствующим реальности.

— Знаю, — бросил Банда, заруливая на стоянку у мотеля и разворачивая «Опель» в удобное для наблюдения положение. — Ты предлагаешь другой план?

— Нет. Я вообще не понимаю, как можно найти иголку в стоге сена.

— Тогда действуем по моему плану.

— Я же не против, — согласно кивнул Бобровский. — Я только уверен, что все наши усилия все равно останутся безрезультатными, вот и все.

— Так, выметайся быстро из машины, обойди стоянку на предмет нашего «Мерседеса» и, если его здесь нет, неси кофе и что-нибудь пожевать, а то есть охота — нет сил.

Через несколько минут Бобровский вернулся.

«Мерседесом» Берхарда на стоянке, как и следовало ожидать, даже не пахло, кофе в буфете мотеля оказался довольно жиденьким, а в хот-догах, им накупленных, основной составляющей была несвежая вчерашняя булочка, Но и этот завтрак ребятам показался королевским. Подкрепившись, Банда приказал Бобровскому внимательно следить за проезжающими по дороге машинами и, попросив разбудить его в восемь, если раньше ничего не произойдет, задремал. Ждать Берхарда дольше, чем до девяти, смысла ребята не видели…

Карл проснулся очень рано, часов в шесть, и, зябко поежившись, завел двигатель «Мерседеса» и побыстрее включил обогреватель.

Все же хорошо, что они остановились в этом городе с таким длинным названием — Хмельницкий.

Йогану и Хельге, конечно же, нужен отдых. Не так просто преодолевать большие расстояния, пусть даже и на «Мерседесе», по таким ужасным дорогам.

Они нашли в центре более-менее приличный отель и, заплатив за страшненький, но самый лучший, как уверял портье, номер умопомрачительные деньги, уложили Йогана на кровать. Хельга устроилась рядом, не сводя умильного взгляда с сына, а Карл отправился вниз, в машину, решив заночевать именно там.

Он не боялся, что ему будет мешать ребенок — Йоган был еще слишком мал и спал почти беспробудно. Даже получая бутылочку с соской и смешно почмокивая губами, он не раскрывал глаз, и его новые немецкие родители не знали еще их цвета. Карл решил провести ночь в машине, опасаясь за ее сохранность, — криминогенная обстановка в странах СНГ была Карлу хорошо известна, и провести ночь в машине было, пожалуй, совсем нелишне, если они хотели и дальше путешествовать на своем «Мерседесе».

Он потянулся, вышел из машины и несколько раз присел, разминая затекшие ноги.

Утро было довольно прохладное. Карл с удовольствием отметил, что стекла салона «Мерседеса» начали запотевать, значит, в машине стало тепло — маленького Йогана нужно было беречь от простуды.

Выключив через несколько минут двигатель и печку и, тщательно закрыв машину. Карл Берхард отправился к портье поинтересоваться, когда же наконец откроется ресторан при гостинице. Ответ был просто потрясающим:

— В десять утра, герр.

— В десять?! А что делать, если есть хочется немного раньше, чем в десять?

— Ничем не могу помочь.

— А где здесь поблизости есть ресторан или кафе, которые открываются раньше?

— Таких нет, герр. У нас все подобные заведения открываются примерно в одно время…

— Господи!

— Хотя, подождите. Вы можете отправиться на вокзал, там, в главном здании, буфет работает круглосуточно. Или найдите ночной магазин — здесь, в центре, их полно.

— Что я буду делать в магазине?

— Ну как же — пиво, сигареты, сосиски в банках, салями, «Кока-Кола»…

— Как я буду есть холодную сосиску из банки?

— Ну, — недоуменно пожал плечами портье, — не знаю. Откроете и съедите.

— Ясно, — Берхард безнадежно вздохнул. — Как проехать к вокзалу?

— А вот по этой улице прямо, до площади. Затем свернете направо… Ну а там еще раз спросите. Вам покажут, там уже совсем близко.

— Данке шен… — Карл уже направился было к выходу, но остановился и снова обернулся. — Да, пожалуйста, если, пока меня не будет, спустится или позвонит моя жена, сообщите ей, что я скоро буду.

— Хорошо, герр. Только я вынужден вас предупредить — если вы не покинете номер до девяти часов утра, вам придется заплатить еще за двенадцать часов пребывания.

— Как это?

— У нас такой порядок — вы оплатили номер с двадцати часов вечера вчерашнего дня до восьми утра сегодняшнего. Если вы задержитесь больше, чем на час, должны будете оплатить еще полсуток.

— Хорошо, мы уедем вовремя — пробормотал Карл Берхард, направляясь к выходу.

Привокзальный буфет, который действительно работал, «порадовал» Берхарда каким-то страшным блюдом под названием «шницель», распухшими синими сосисками, всю ночь пролежавшими в остывшей воде, и курицей-гриль с румяной и на вид аппетитной корочкой. Кофе в буфете был совершенно холодный и некрепкий, а чай, точнее, жидкость под этим названием, имел очень странный цвет и запах.

В этом «многообразии» предлагаемых буфетом продуктов Карла Берхарда привлекла лишь курица.

Но, попробовав откусить невероятно жесткое полусырое мясо, бедолага Карл вскоре отказался от этой бесполезной затеи и с отвращением швырнул ужасную птицу в мусорное ведро.

— Буржуй проклятый, — проворчал ему вслед мужик, уплетавший за соседним столиком шницель с морковным салатом. — Ишь ты, поглядите на него — курицей брезгует. Продукты-то между прочим надо беречь! А он кидает, видите ли. Жрал бы дома, если в общепите не нравится…

Но Берхард этого уже не слышал, Он решил разыскать, по совету портье, ночной магазин.

Выбор продуктов здесь оказался поприличнее, и Карл купил консервированный колбасный фарш, несколько пакетиков ветчины в вакуумной упаковке и «Нескафе-классик» польского производства.

Но больше всего его удивило, что все его настойчивые попытки приобрести хлеб, молоко и несколько свежих булочек не увенчались успехом:

— Мы этим не торгуем, — почему-то гордо отвечала продавщица — молоденькая смазливая девушка с легким запахом спиртного изо рта, — это в гастрономе ищите.

— В гастрономе? А почему? Разве вы не едите ветчину с хлебом, а кофе — с булочкой?

— Едим. Но мы этим не торгуем. И чего это вы мне вопросы задаете? Я торгую тем, что мне дают.

Вот придет хозяин — у него и спрашивайте. И вообще, вы чего-нибудь еще брать будете? Если нет, то будьте добры, не задерживайте меня больше.

Берхард удивленно оглянулся.

— Но послушайте, куда вы торопитесь? Я же у вас один покупатель, больше никого нет!

— У меня на складе работа. И вообще… Сергей! — вдруг крикнула она куда-то в глубину помещения. — Выйди-ка сюда на секундочку, тут у меня проблема.

Из подсобки появился здоровенный детина в камуфляжной форме и привалился к косяку плечом, грозно поглядывая в сторону Карла.

— Вы — хозяин?

— Нет, я охранник. Что вам здесь не нравится?

— Мало что, честно говоря, нравится… А скажите, мне интересно, ваш магазин государственный?

Вас плохо чиновники контролируют? Вам совсем мало, наверное, платят, поэтому вы сердитесь?

— Мы — частное предприятие… И вообще, что тебе надо? Купил — давай отсюда, а то, понимаешь, расспрашивает, что да как. Это наше дело, ясно? — детина с угрожающим видом надвигался на Карла, и тот благоразумно решил удалиться, так и не поняв принципы торговли в этом государстве…

Берхард вернулся в гостиницу, забрал Хельгу с ребенком и с облегчением направился к выезду из города, взяв курс по Львовскому шоссе на Тернополь — поближе к границе, к Чопу, к родному дому, к нормальной жизни.

— Карл, может, нам перекусить? — довольно сонным голосом спросила жена, пока они еще не выехали за границу города.

— Не здесь, Хельга.

— Почему?

— Здесь нет кафе, здесь нет ресторанов. Здесь вообще ничего нет! Слава Богу, что мы догадались купить ребенку питание еще дома!.. Кстати, вскипяти воду, — он протянул ей на заднее сиденье автокипятильник, включающийся в гнездо прикуривателя. — Я купил кофе и ветчины, сейчас немного перекусим.

— Хорошо, дорогой. А то мне нужно скоро кормить нашего мальчика…

Карл сбросил скорость, чтобы от тряски на этих ухабах не расплескивалась вода из специального стаканчика для кипячения. Как же далеко еще до дома!..

Банде показалось, что он только-только закрыл глаза, как его разбудил резкий толчок в бок.

— Вставай, Сашка! Кажется, они только что проехали по трассе! — возбужденно толкал его Бобровский, указывая рукой куда-то вдоль дороги. — Я не уверен, но цвет «мерса» и модель — все совпадает.

За рулем один человек и еще один пассажир — на заднем сиденье.

— А номера? — спросил Банда, протирая глаза и заводя двигатель. — Номера заметил?

— Я не успел, его почти сразу закрыл автобус.

— Ну ничего, сейчас догоним, посмотрим.

Он вытащил из пачки сигарету, закурил и вырулил со стоянки мотеля, рванув с места на скорости…

Этот «Опель» в зеркале заднего обзора Берхарду не понравился с первого взгляда.

Сначала он несся, как очумелый, а затем, пристроившись позади «Мерседеса», резко сбросил скорость.

В салоне «Опеля» с российскими номерами сидели двое мужчин, и Карл почувствовал себя вдвойне неуютно. Он много читал в газетах и слышал от знакомых про русскую мафию, орудующую на дорогах Польши, Германии и тем более стран бывшего Советского Союза, и теперь чувство страха противно сковало его движения.

Он боялся не за себя или свой еще почти новый «Мерседес». Он не боялся за свою кредитку и остатки денег. Карл боялся за Йогана, их маленького беззащитного сына. Ведь, говорят, русская мафия не щадит ни женщин, ни детей.

А этого Карл не пережил бы.

— Хельга, ты уже накормила Йогана? — спросил он жену, державшую бутылочку с детским питанием.

— Нет еще. А что?

— Если я немного увеличу скорость, это вам не помешает?

— Нет, дорогой, но не увлекайся — здесь такие ямы на дорогах…

— Конечно.

— А что случилось? — она посмотрела назад. — Тебя беспокоит эта машина, которая едет за нами?

— Нет, что ты. Все нормально, не волнуйся, — говоря это. Карл плавно нажал на педаль, увеличивая скорость. — Просто я решил поехать чуть быстрее…

«Опель» не отставал.

Он буквально висел «на хвосте», как приклеенный.

Когда узкая извилистая дорога углубилась в лес, «Опель» несколько раз помигал фарами дальнего света, подавая Карлу какой-то сигнал. Сомнений быть не могло — ему приказывали остановиться.

Берхард в ответ еще сильнее вдавил педаль газа, но «Опель» на предельной скорости резко обошел его по встречной полосе слева и стал прижиматься к «Мерседесу», вытесняя его на обочину.

Карлу ничего не оставалось делать, как остановить машину.

Двое парней очень подозрительного вида вышли из «Опеля» и направились к нему. Карл мужественно открыл дверцу и вышел им навстречу…

— Здравствуйте. Можно посмотреть ваши документы? — вежливо начал Банда, не очень понимая, что он будет делать дальше.

— По какому праву? — по-русски ответил им Берхард, чем явно обрадовал друзей, не блиставших знанием немецкого. — Я — гражданин Федеративной Республики…

— Мы знаем, — прервал его тот, что просил документы. — Вас зовут Карл Берхард?

— Да.

— С вами — ваша жена Хельга?

— Да.

— Очень хорошо, что мы вас нашли, — Банда даже улыбнулся от удовольствия.

— А в чем дело? Откуда вы меня знаете?

— Дело в том, — немного замялся Банда, с надеждой на помощь взглянув на Бобровского, не зная толком, с чего начать, — к немцу он не хотел применять тех методов воздействия, которые Сергей назвал ночью «игрой без правил», и пытался решить проблему мирным путем. — Дело в том, что мы — из ФСБ.

— Что такое ФСБ?

— Это — Федеральная служба безопасности.

— Не понимаю.

— А Ка-Гэ-Бэ — понимаете?

— Да-да! — оживленно закивал головой немец. С этой аббревиатурой он был хорошо знаком по многочисленным газетным публикациям. — У нас в Восточной Германии тоже было Ка-Гэ-Бэ — «Штази».

— Ну вот. Так мы — из российского КГБ.

— Россия? Но ведь это — Украина?

— Неважно, господин Берхард. В данной ситуации важно то, что вы совершили преступление.

— Какое?

— Давайте не будем играть в наивность, господин Берхард. Ребенок, который находится в машине, — не ваш. Вы приняли участие в его похищении, а это — преступление во всех цивилизованных странах. И наказание за него — очень серьезное.

— Это мой сын… — голос Карла звучал весьма неубедительно, но он все же сделал попытку защититься. — У меня все указано в документах, прошу вас!

Он протянул паспорта, в которых действительно имелась запись о наличии сына — Йогана Берхарда, родившегося совсем недавно — этим летом.

— Господин Берхард, — Банда, мельком взглянув на документы, вернул их немцу. — По паспортным данным, вашему сыну четыре месяца. Можно мне взглянуть на вашего ребенка?

— Незачем.

— Конечно. Потому что ему — чуть больше одного дня. Он родился прошлой ночью в одесском роддоме.

— Чушь.

— Послушайте меня внимательно, господин Берхард. Я могу вас арестовать. И вас будут судить как соучастника киднепинга, вы получите огромный срок и честно отработаете его в тайге, в Сибири… Вам этого хочется?

— Не-е-ет, — выдавил из себя немец, чувствуя, что эти парни знают все и действительно могут очень круто изменить его судьбу.

— Вот видите! Знаете что, давайте пройдем в нашу машину, немного поговорим, — Банда жестом пригласил Берхарда сесть в их «Опель».

Успокаивающе помахав жене рукой, немец последовал за «представителями Ка-Гэ-Бэ» в их машину.

Когда они уселись в «Опель», Бобровский включил диктофон, и Банда обратил на это внимание немца:

— Наш разговор будет записан, господин Берхард. Пленка затем будет передана в суд.

— Без своего адвоката я не собираюсь ни о чем с вами разговаривать. Я — иностранный гражданин и требую поэтому представителя моего посольства. Вы поступаете незаконно, задерживая меня. Я знаю свои права.

— Высказались?

Банда строго смотрел на новоиспеченного «папашу», и в глазах его постепенно разгорался огонек злости. Карл заметил это и благоразумно решил помолчать.

— Теперь я буду говорить; Вы, — Банда ткнул пальцем чуть ли не в глаз немцу, — купили ребенка в одесском роддоме, воспользовавшись услугой некоей частной чешской фирмы. Не знаю, может быть, вы даже не понимали, что делаете. Возможно, вам говорили, что ребенок — сирота и ему надо помочь…

— Да, мне сказали, что его родители погибли в автокатастрофе, а мальчик, по счастью и чистой случайности, остался жив и невредим, — горячо заговорил Берхард. — Поэтому я могу его усыновить.

— Это ложь. Его родная мать, вынашивавшая его девять месяцев, сейчас лежит в роддоме и плачет по своему, как ей сказали, родившемуся мертвым сыну.

— Какой кошмар! — закрыл лицо руками немец. — Что же теперь делать?

— Для начала расскажите нам, как вы связались с преступниками, сколько вы им заплатили?

— По объявлению. Фирма обещала решить проблему тех, кто не имеет детей. Они предложили помощь в усыновлении ребенка — сироты из бывшего СССР.

— Кто именно предложил вам это? Где это происходило?

— В Праге, в Чехословакии. Господин Павел Гржимек, доктор медицины, руководитель этой фирмы, и он лично заполнял мои бланки…

— Что за бланки? — заинтересовался Банда, насторожившись и внимательно глядя на Берхарда.

— Ну, мои данные — мой адрес, мое согласие на усыновление и желаемый нами пол будущего ребенка. Все это он внес в компьютер и сказал ждать вызова.

— В компьютер?

— Да.

— Где его офис?

— У него дома, в особняке. На втором этаже. Там он меня принимал, там стоит его компьютер.

— Очень хорошо, — Банда переглянулся с Бобровским — сведения немец сообщал важные, они полностью совпадали с тем, что рассказывала бывавшая у Гржимека дома Рябкина. — Он брал с вас какие-нибудь деньги?

— О, да! И немалые — я заплатил ему целых двадцать пять тысяч марок.

— И вам не показалось странным, что за такое гуманное дело, как усыновление сироты, надо платить такую большую, даже по вашим понятиям, сумму?

— Я еще заплатил и десять тысяч долларов в Одессе врачу больницы, из которой получил нашего мальчика. Господин Гржимек говорил, что деньги нужны для оформления документов — для того, чтобы подкупить страшных советских бюрократов, которые не желают добра своим маленьким несчастным согражданам.

— Ясно.

— Он, наверное, действительно подкупил, потому что проблем у меня не возникало нигде.

— Понятно.

— И что же теперь мне делать?

— А как вы думаете? — горько усмехнулся Банда. — Представьте себе, что у вас украли ребенка. Представьте, что вы его ждали, мечтали о нем, что ваша жена ходила девять месяцев беременная, может быть, плохо себя чувствовала, а потом, в один «прекрасный» день, вдруг раз! — и нет у вас ребенка. Вам бы понравилась такая ситуация?

— Это ужасно.

— Хуже, чем ужасно, — Банда в сердцах сплюнул под ноги и закурил, нервно щелкнув зажигалкой. — Не знаю, на вашем месте я бы очень серьезно подумал над тем, как можно исправить ситуацию. Ведь впереди вас ожидают огромные неприятности — просто катастрофа.

— Подскажите, господин офицер, что мне надо сделать? Я готов на все…

— Вот это правильно. Слушайте меня внимательно: самое лучшее — быстренько разворачивайтесь и немедленно возвращайтесь в Одессу. Найдите в роддоме Ольгу Сергиенко, мать ребенка, и отдайте ей ее сына.

— Но мои деньги? — возопил несчастный немец, ни на секунду не забывая о вложенной в это сомнительное предприятие огромной сумме.

— Боюсь, с деньгами будет полный швах — вчера была арестована главврач больницы, которой вы заплатили. А мы едем разбираться с господином Гржимеком. Поэтому, кстати, и не сможем проводить вас до Одессы.

— Вы меня отпустите одного?

— Да. Вам ведь некуда деваться. Граница для вас теперь закрыта, — припугнул немца на всякий случай Банда, — а если вы и вырветесь в Германию с мальчиком на руках, вас тут же накроет Интерпол — мы совместно занимаемся расследованием этого преступления. Так что решайте сами, чего вы боитесь больше — потерять деньги или пойти в Сибирь.

— Господи! — немец в тоске закрыл глаза, откинувшись на подголовник сиденья, — Так как, господин Берхард?

Несколько минут Берхард молчал, и в салоне висела напряженная тишина.

— Я еду в Одессу! — наконец решительно произнес, открывая глаза, немец. — Я отдам сына его матери. Как, говорите, ее зовут?

— Запишите — Ольга Сергиенко, — Банда протянул незадачливому «папаше» ручку и листок бумаги.

— Так, я записал. Вот только как уговорить расстаться с мальчиком Хельгу…

— Ну уж уговорите как-нибудь!

— Конечно.

— Господин Берхард, скажу вам откровенно — вас следовало бы задержать и сдать в милицию в ближайшем городе. Но у нас сейчас просто нет на это времени. Поэтому мы вас отпускаем. Более того, если сегодня вечером ребенок вернется к матери, я обещаю вам полную свободу. Вас не привлекут к ответственности, вы будете проходить по делу исключительно в качестве свидетеля, а не соучастника. Вы будете вольны хоть завтра вернуться домой.

— О, спасибо, герр офицер!

— Не за что. Только смотрите, не хитрите. Все зависит теперь от вас.

— Да-да. Простите меня, если можно. Я не знал, что делаю. Желаю вам быстрее арестовать этого негодяя. До свидания, господа офицеры, — он выбрался из «Опеля». — Искренне желаю вам удачи!

Захлопнув дверцу, он зашагал к своей машине.

Еще несколько минут, как заметили Банда и Бобровский, он отчаянно жестикулировал, что-то объясняя жене.

Затем «Мерседес» с баварскими номерами, развернувшись на узкой дороге, спокойно покатил назад, к Хмельницкому, и дальше — на Одессу…

— Банда, ты опять сыграл не по правилам, — заметил Бобровский. — Мы обязаны были его задержать, сдать в органы — он ведь соучастник. У него украденный ребенок! А ты его отпустил на все четыре стороны…

— Сергей, если сегодня вечером Ольга не поцелует своего сына — а я почему-то уверен, что этот немец обязательно вернет ребенка! — ты сможешь отдать меня под суд. Да я и сам явлюсь с повинной. Но я чувствую…

— Ну-ну, — неопределенно хмыкнул Бобровский, когда «Мерседес» Берхарда скрылся из вида. — И что теперь?

— Теперь — в Прагу!

Банда завел двигатель и погнал машину к границе…