"Земля лишних. Исход" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей, Круз Мария)

Суверенная Территория Техас, Дорога, Западное направление. 22 год, 33 число 5 месяца, пятница, 16:00

Конвой шел спокойно, довольно быстро, держа скорость около шестидесяти километров в час, местность немного изменилась. Это была все та же саванна, но уже не такая сухая, как до этого. Появилось множество холмов, впадин, стали чаше попадаться кучки деревьев и даже небольшие рощицы. Но также вокруг паслись стада, все также часто замечали охотящихся хищников, все так же над тушами падали видели сидящих падальщиков-«птеродактилей» или дерущихся вокруг «свинок». Появились новые животные – зверюги вроде кошачьих, невысокие, но крупные при этом, с мощными грудными клетками и широкими мягкими лапами. Отличали их от земных львов лишь слишком вытянутые морды и короткие, будто обрубленные хвосты, хотя их повадки сразу вызывали в памяти фильмы про Африку.

Появились крупные летучие насекомые, напоминающие слепней. Такой куснет – в два раза раздуешься. Я спросил Михаила, что это, – он подтвердил, что именно местные слепни, и кусаются так, что больней некуда. Где большие стада травоядных, там и они. Они шумные и довольно неуклюжие, видно их издалека и отмахнуться не сложно.

Один раз увидели здоровую, метра четыре змею, уползающую с дороги в траву.

– Ядовитая? – очень живо заинтересовался я, представив встречу с подобной в местной степи.

– Ядовитая, – кивнул Михаил. – Ее тут по аналогии мамбой назвали – говорят, что похожа. Я мамбу настоящую не видел, не скажу. Может, и похожа, а может, и нет.

– Я смотрю, с названиями животных тут особо не изощрялись, – высказал я давно вертевшуюся в голове мысль.

– А зачем изощряться? – удивился мой спутник. – Ну ученые назвали бы как-нибудь по-латыни, так что не произнесешь. А нам лишь бы выговорить. Какая разница, что на тебя кинется, гиена или «крокодилочелюстной пятнистый равнозуб»? Слово «гиена» хоть крикнуть быстрее. Так и перешли все названия. Рогач только разве аналогов у нас не имел, но как ты его еще назовешь, если у него рога разве что из задницы не торчат?

Мы опять замолчали, я глазел по сторонам. Все же новый мир – он очень новый. Совсем. Половина принесенных с собой «из-за ленточки» знаний превратилась в пустой звук, в ненужный багаж. А знаний местной жизни, знаний о том, кто и как живет на этой земле – пока никаких. Я даже спросить не всегда успевал о том, что же я такое вижу в окно своей машины.

– Андрей, а чем ты вообще после армии занимался? Опыт у тебя очень уж разносторонний, – задал в свой черед вопрос Владимирский.

– Да все очень просто, – прикинул я, что стоит рассказать. – Комиссовался по ранению. «На войну» вышли, один боец наступил на маленькую противопехотную нажимного действия. Рвануло. Ему ступню раздробило, а мне два осколка в левое колено. И осколки-то так себе, мелочь, но попали неудачно. Сделали три операции, и еще года три с этим маялся. Потом прошло, сейчас разве что на холоде болеть начинает.

– Тут холодов не бывает, – успокоил меня Михаил.

– Это и хорошо, очень радует, – ответил я искренне, потому что зимой в Москве с моим коленом хоть на улицу не выходи. – В общем, покрутился кое-как на гражданке, закончил образование. Но тут нашли меня люди из соответствующих служб, которые с нашим отрядом в Афгане работали, и предложили тут мне работу в Никарагуа. По старой дружбе вроде как предложили. Поехал туда инструктором в Армию Фронта Национального Освобождения имени товарища Аугусто Сандино.

– И как? – заинтересовался Владимирский.

– Ну поначалу все нормально было, по-испански говорить научился более или менее, учил тамошних снайперов, даже вроде как школой командовал в Чинандеге. Платили довольно прилично, даже гражданство оформили по согласованию с моими кураторами – левое, конечно. Иначе проблемы международного порядка могли возникнуть: американцы после потери Никарагуа никак успокоиться не могли, давили со всех сторон, поэтому нас всех гражданами сделали.

– Как там?

– Жарко, народ ленивый и веселый, а вообще мне нравилось, – честно сказал я. – Солдаты из них получались противоречивые. С одной стороны, воевать могут и хотят, люди смелые и вообще довольно лихие. С другой стороны – дисциплину навести почти невозможно. Часовые спят, курят, бойцы в самоволки бегают, пьют в казарме. В общем, живут, как им душа подскажет. И если воевать они всегда пожалуйста, то уже работать… с этим проблемы.

– И что дальше? – вернул меня в русло повествования Михаил.

– Потом там политическая борьба началась, свободные выборы объявили. А заодно и у нас в стране бардак пошел полнейший. Наши там свои операции сворачивать начали, а таких, как я, с тамошним паспортом помимо советского, просто забыли. Нас всего-то пяток таких был. И кураторы наши московские из структуры поувольнялись, так что оказались мы сиротами.

– Ага, морда у тебя самая сиротская, – легко, но неискренне согласился Владимирский.

– Видишь, как бывает, – усмехнулся я. – Ну я и подумал, что возвращаться обратно пока неохота, в Москве придется заново в жизнь встраиваться, а в Никарагуа делать уже нечего – нас из той армии потихоньку так поубирали. Но работал там один инженер испанец, по контракту с какой-то компанией, даже не знаю толком, что он там налаживал. Мы с ним сдружились, а к тому времени, как работа заканчивалась у него, и меня из армии выставили. Он уже в возрасте был, фактически – на пенсии. Работал на разные компании по временным контрактам. И решил он после окончания работы переехать в Доминиканскую Республику, что на острове Гаити. Ну и меня пригласил. А мне терять особо нечего – собрался да и поехал. С никарагуанским паспортом несложно оказалось.

– И чего дальше?

– Хосе, так инженера звали, купил там участок земли, начал строительство отеля на берегу. Тогда Доминикана только входила в моду у туристов, все дешево было – земля в смысле. Я ему помогал с организацией работ, потом организовал пару неплохих лодок, открыли школу дайвинга при отеле. Сам научился, потом инструктором стал, уже учить начал. В конце концов, выделил он мне долю в предприятии, по которой отошла мне дайв-школа с лодками и всем прочим. Хорошее время было. Все время в море, люди разные, ныряешь постоянно. Страна красивая, девушки веселые. Зарабатывал очень неплохо, а по доминиканским меркам – так вообще чуть не миллионер. Купил себе там джип без крыши, поставил диски блестящие и сигнал с «кукарачей» – все местные красавицы мои были.

– И как там с красавицами? – перескочил Владимирский на главный мужской вопрос.

– Нормально, – ответил я с воодушевлением. – Может, и не самые стильные, зато очень знойные.

– И почему не остался?

– Хосе умер. Он вообще в возрасте был, и сердце пошаливало. Умер так: после большой пьянки переспал с девушкой, вернулся к себе и во сне скончался. Появились наследники, начали судиться-рядиться, дело ломать, доходы упали, стали проблемы возникать. А тут один из постоянных клиентов, англичанин, предложил перебраться в Англию. Искал партнера по организации дайв-туров. У него свое трэвел-агентство было, занималось как раз такими делами: дайвинг, альпинизм, охота, рыбалка. Ничего так, процветал он. В общем, согласился я, продал дайв-школу наследничкам, а Найджел – так англичанина звали – еще и адвоката толкового мне подогнал. Адвокат – даром что молодой: зверь был лютый и хищный. Как тряханул наследников, так они мне не то что за школу заплатили, но еще и сверху столько же по каким-то только адвокату видимым моим взаимозачетам с Хосе. Ну наследничков не жалко, в общем – они палец о палец в этом отеле не ударили, а как хорошее дело на куски рвать – тут они впереди всех оказались.

– И что в Англии было? – вернул меня Владимирский в русло повествования.

– Перебрался я в Лондон. Найджел партнером хорошим оказался. Открыл я филиал агентства в Мале, столице республики Мальдивских островов. Там самая лучшая нырялка, без вопросов. Нашел парня одного, австралийца, который там уже лет десять нырял, поручил ему подобрать местных инструкторов со знанием английского, самого управляющим поставил. Взяли сначала в лизинг две лодки на десять пассажиров каждая, две местных «дони» для компрессоров и баллонов, чтобы следом тащились, потом еще один такой комплект. Найджел начал клиентуру в свой филиал заворачивать, я – организовывать все остальное. Клиент пошел, заработок появился. Четверть Найджелу отходила с прибыли, остальное, после уплаты налогов, конечно, оставалось мне. И работа живая: осточертеет погода лондонская – летишь на Мальдивы, надоест нырять – катишь в Лондон, там тоже было чем заниматься. В конце концов, у нас пять больших лодок было и семь инструкторов работали.

– И чего уехал? – удивился Михаил.

– А дурак потому что, – ответил я максимально честно. – Заскучал, с женщинами проблемы начались – англичанки… ну не в моем вкусе, так скажем, хоть сами напрашиваются, а на Мальдивах красоток хватало, но – страна мусульманская, поэтому никакой возможности воспользоваться. Да и ностальгия уже одолевать начала. В результате продал компанию другому партнеру Найджела, собрал все деньги и дернул в Москву.

– И как?

– Главный минус – узнал, что колено на холоде болит постоянно, – усмехнулся я. – Я в Лондон зимой старался не летать, на Мальдивах торчал, там как раз вода самая прозрачная в это время. А в Москве навалилось – даже утеплял его под штаниной.

– А по работе?

– По работе… – задумался я. – Затащил один приятель в строительный бизнес. Сначала дела нормально шли. Обжился, начал заниматься всем подряд, от стрельбы снова до аэроклуба, с нашими девками в отношения давай вступать – очень у нас женщины в России красивые, крест на пузе. Нигде столько красивых на тысячу населения ты больше не встретишь. А потом… ну не привык я к московским правилам работы, попался в элегантную подставу, обобрали, ободрали, поимели. Собрал, что осталось, – и сюда подался.

– Понятно, – кивнул он. – А почему у тебя английский лучше, чем испанский?

– Трудно сказать, легче дался, – пожал я плечами. – Потом, английский я специально учил, а испанский так… по ходу дела наблатыкался.

– Ишь ты, какую ты загогулину в жизни выписал. А как перемещался-то так легко по странам? Насколько я знаю – нашего брата в «чистые места» не очень пускать любят.

– А никарагуанский паспорт случайный мой помогал. Раз оттуда, то сирота и надо тебя спасать от происков тамошнего тоталитарного режима. А свое гражданство на месте было, никуда не делось. Даже в Москву специально летал – паспорта менять своевременно.

Дальше вновь ехали молча. Дорога петляла меж холмов, и мне иногда удавалось разглядеть с высот, как далеко впереди ехали два квада передового дозора, заезжая на холмы и возвышенности благодаря проходимости своих маленьких машин, останавливаясь там, страхуя друг друга. Хорошо работает охрана, профессионально. Один раз головной вездеход вдруг ускорился, выскочил на ближайшую высоту. Раздалась команда: «Колонна, стой!» «Собачья будка» с пулеметом некоторое время крутилась по сторонам, затем ударил крупнокалиберный, обстреляв подозрительное место. Покатил второй «хамви», с автоматическим гранатометом, и уложил туда серию гранат. Ответного огня не последовало. Марш продолжился.