"Пепел стихий" - читать интересную книгу автора (Клэр Элис)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Жосс осторожно шел, проникая все глубже и глубже в чащу. Как он ни гнал от себя дурные мысли, в голове его то и дело всплывали все страшные и зловещие истории о Великом лесе, которые он когда-либо слышал.

Под непроницаемым сводом деревьев царило безмолвие. У Жосса появилось странное ощущение, словно он находится внутри огромного живого существа, некоего мрачного создания с его непостижимыми тайнами. При некоторой доле фантазии тихие шаги Жосса можно было принять за спокойное, ровное биение сердца. А далекие звуки легкого ветерка, что покачивал верхушки деревьев, — за приглушенное, настороженное дыхание…

Жосс резко остановился, выпрямился, и, положив руку на эфес меча, громко произнес:

— Я не боюсь.

Это помогло. Немного.

Он попытался вобрать в себя мельчайшие подробности окружающей его лесной страны.

Вот дуб, вот береза и бук. Вот деревья, увитые плющом, а вот — покрытые лишайником. Иные из них за столетия своей жизни стали исполинами. Лес был древним, он был таким уже тогда, когда сюда пришли римляне. Его населяли таинственные мужчины и женщины, которые понимали язык деревьев, жили в согласии с Природой, поклонялись ей и приносили жертвы. В лунном свете они выходили на поляны и совершали обряды в ее честь, предварительно срезав золотыми серпами ветви омелы.

Поговаривали, что эти загадочные люди из далекого прошлого все еще здесь. Они все еще живут где-то в глубине необъятных пространств непроходимого леса и порой появляются, чтобы совершить ужасные злодеяния и вновь скрыться в своих неприступных зеленых крепостях…

Твердо решив не позволить новым страхам одолеть себя, рыцарь потянулся к мешку, нащупал и сжал в руке оберег. Крестик уместился в ладони. В верхней его части Жосс обнаружил петельку, сделанную из того же металла.

Остановившись, он отцепил оберег от мешка, вытащил из-под туники длинный кожаный шнурок, на котором носил распятие, данное ему при крещении, развязал узел и, продев шнурок в петлю крестика, подвесил его рядом с распятием.

Жосс продолжил путь, сжимая в руке крестик аббатисы, и неожиданно почувствовал, что стал намного храбрее.

По звездам он смог определить, что шел почти на запад. В лесных зарослях то и дело попадались довольно большие просветы, чтобы увидеть обширную часть неба, найти Плуг и Осевую звезду[2] и по ним — направление на север. Остальное было легко.

Но будет крайне досадно, если небо закроют облака, когда он углубится в лесную чащу. Тогда ему придется оставаться там до утра.

Не слишком приятная мысль.

Примерно с милю путь был весьма легким, а потом Жосс и вовсе вышел на широкую тропу. Во всяком случае сравнительно широкую — стежки, которыми он следовал раньше, были всего лишь оленьими или барсучьими тропами. А может, и кабаньими: в тех местах, где было светлее, Жосс замечал следы копыт, разрыхливших землю по обочинам стези, что было типично для этих зверей. Теперь же тропа была настолько широка, что по ней можно было бы идти даже вдвоем.

Жосс прошел еще около полумили, и тропа разветвилась. Куда идти — налево или направо? Он заколебался и вдруг словно услышал настойчивый внутренний голос: «Иди направо!»

Что ж, ему все равно нужно было куда-то шагать.

Жосс пошел направо.

И вскоре наткнулся на кусок плетеной тесьмы. По правде, он не наткнулся, а споткнулся об нее и едва не упал.

Жосс поднял тесьму. Если только он не ошибался, это была часть силка. Видимо, его поставил Хамм или кто-то из его друзей-браконьеров.

Рыцарь задумчиво свернул свою находку и сунул в мешок.

Пройдя еще немного, он увидел впереди яркий лунный свет, что показалось ему удивительным в этом сумрачном лесу. Приблизившись, Жосс понял, что произошло: поперек тропы лежал поваленный дуб-исполин, оставивший зияющую пустоту в зеленом своде ветвей.

Жосс вышел в полосу света и обнаружил, что на земле лежало даже не одно, а два дерева. Видимо, первое упало само — его корневище, вырванное из земли, высилось над головой Жосса, а там, где росло дерево, образовалась глубокая яма. На дне ее была вода.

Другой дуб, бывший немного меньше своего собрата, казался поваленным рукой человека. Причем не очень опытной рукой — его узловатый ствол был безжалостно рассечен в нескольких местах, прежде чем главный удар заставил дерево обрушиться на землю.

Почему его повалили?

Осторожно подойдя к яме под корневищем, Жосс заглянул вниз. Там чернел провал, что-то вроде пещеры в стенке углубления… Крепко ухватившись за один из корней дуба и перекинув через плечо крестик аббатисы, чтобы не повредить его, Жосс полез вниз.

То, что выглядело как пещера, на самом деле было входом в нору. Не очень длинная, она вела прямо под срубленное дерево.

Когда дуб уже повалили, наверное, следующим делом было выкопать его корни. Кто-то преуспел и в этом. Поэтому дальше нора поворачивала вверх и выходила под ночное небо.

Жосс вылез, отряхнул землю с колен и встал во весь рост. Он решил, что, скорее всего, нашел то, что искал. Похоже, именно здесь хранились сокровища. Хамм Робинсон овладел ими, а заодно раскрыл тайну Лесных людей, которую они тщательно оберегали и потому пошли даже на убийство. Жосс собрался было покопаться в норе, чтобы проверить, успел ли Хамм полностью опустошить схрон или ему все-таки помешали, но потом неожиданно для себя отказался от этой затеи. Ведь для того, чтобы осмотреть яму, ему пришлось бы разжечь огонь, а свет, даже очень слабый, мог привлечь нежелательное внимание.

Особенно сейчас, когда, несмотря на все попытки взять себя в руки, Жосс не мог избавиться от отчетливого и тревожного ощущения, что кто-то внимательно наблюдает за ним…

Он огляделся в поисках мешка, поднял его и поспешил прочь от поваленных деревьев. Затем, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, он зашагал по тропе, уходившей к внешнему миру.

Остаток ночи Жосс провел у монахов внизу в долине. Здесь остановилась на ночь семья пилигримов, состоявшая из супружеской четы, пожилого мужчины и ребенка со слабыми ножками. Все они брали святую воду и посещали богослужения в Святыне, молясь о чуде.

Узнав, что здесь расположились паломники, Жосс приложил все усилия, чтобы не потревожить их. Он устроился на ночлег как можно быстрее и тише и усилием воли заставил себя забыть картины мрачного, полного загадок леса. Вскоре его дыхание стало спокойным и ровным. Сэр Жосс Аквинский уснул крепким безмятежным сном.

Утром брат Савл принес ему хлеба и воды на завтрак. Семья пилигримов ушла. Брат Савл с улыбкой сообщил Жоссу, что солнце уже высоко.

Рыцарь второпях умылся, привел себя в порядок и направился в аббатство. У него были новости для аббатисы, и наверняка ей также не терпелось услышать рассказ о том, как прошло его рискованное путешествие.

Направляясь к задним воротам, что вели в аббатство из долины, Жосс увидел фигуру, спешащую к монастырю с другой стороны. Это была женщина, совсем еще молодая и одетая как мирянка. Сначала ему показалось, что девушка бежит, но, приблизившись, он с удивлением обнаружил, что она пританцовывает на ходу. Более того, девушка еще и пела — подойдя еще ближе, он смог расслышать слова веселой песенки:

— …щебет птиц возвестил: по весне он меня полюбил… — звучал ее чистый, беззаботный и счастливый голос.

Девушка почувствовала, что за ней кто-то идет, и, снова удивив Жосса, сказала, не оборачиваясь:

— Уходи! И не вздумай опять напугать меня, я слышу, как ты…

В этот момент она оглянулась, увидела Жосса, прервалась на полуслове и опустила глаза.

— Ой! Доброе утро, сэр. — В считанные секунды ее голос изменился: вместо страсти и нежности в нем теперь была просто учтивость.

— Доброе утро, — ответил Жосс.

«Интересно, она догадывается, кто я такой?»

— Ты идешь в аббатство? — спросил он.

Девушка одарила его озорной улыбкой.

— Куда же еще я могу идти? Смотрите, ведь мы почти у ворот!

Он улыбнулся в ответ. Было трудно не сделать этого.

— Должно быть, ты Эсиллт, — предположил он.

— Так и есть. А вы, я полагаю, сэр Жосс Аквинский.

— Верно.

Он задумался, в какие слова облечь свой вопрос и выяснить, откуда она возвращается, но девушка опередила его:

— Вы остановились с монахами в долине, правда, сэр? Говорят, там готовят вкусные завтраки.

— Ну, я…

Стоп! Она дразнила его!

— Сущая правда, — ответил Жосс, принимая ее игру. — Сочная свежая говядина и аппетитный соус, самый мягкий на свете хлеб и самое прекрасное французское вино.

Запрокинув голову, девушка рассмеялась.

— Раз так, почему же я не догадалась присоединиться к вам? — воскликнула она. — Что до меня — увы! — я позавтракала жидкой овсянкой, которую мы даем старикам. Понимаете, у них нет зубов. — При этом девушка обнажила свои собственные зубы, крепкие, белые и ровные.

— Ну, тебе-то овсянка, похоже, впрок, — сказал Жосс.

Она опять рассмеялась.

— Ах, это и впрямь полезная еда! — Неожиданно она посерьезнела, как будто не могла так долго шутить по поводу своих подопечных. — Знаете, сэр, мы очень заботимся о них. И дело вовсе не в том, чтобы дать им угол и ждать, когда они умрут.

— Я не думал так ни секунды, — запротестовал Жосс. — И мне хорошо известно, Эсиллт, что тебя высоко ценят за твою работу.

— Правда? — Похоже, эти слова ее обрадовали. — Благодарю вас, сэр! Я так счастлива слышать это!

В этот момент они уже вошли в ворота, и Эсиллт свернула направо, к дому для престарелых и немощных монахов и монахинь. Жосс пошел с ней.

— Хотите познакомиться с моими милыми старичками? — спросила она.

— Я… Нет, Эсиллт, не сейчас. Я должен увидеть аббатису.

Девушка искренне огорчилась, как будто для нее действительно имело значение, пойдет ли он с ней и приведет ли она гостя, чтобы для ее «милых старичков» утро сделалось еще более светлым.

— Ох…

— Я приду, — заверил Жосс. — Обещаю.

Эсиллт снова улыбнулась.

— Я буду ждать, — проговорила она и направилась к двери дома для престарелых и немощных монахов и монахинь, оставив Жосса стоять в одиночестве на дорожке.

«Интересно, — подумал Жосс. — Ведь ее слова были совсем невинны. Тогда почему я почувствовал себя так, словно очень хорошенькая и соблазнительная женщина только что сделала мне не слишком завуалированное предложение?»

Аббатиса Элевайз уже некоторое время ждала Жосса, когда он наконец постучал в ее дверь. Несмотря на то, что ей не терпелось узнать, нашел ли он что-нибудь, она сумела устоять против настойчивого желания послать за ним. Во-первых, едва ли возможно посылать за человеком такого статуса, как Жосс Аквинский, а во-вторых, если большую часть ночи рыцарь провел на ногах, он заслужил отдых.

— Войдите, — сказала аббатиса в ответ на его стук в дверь.

Элевайз окинула Жосса взглядом, когда он вошел в комнату, и с удовлетворением отметила, что с ним все в порядке, по крайней мере внешне.

— Доброе утро, сэр Жосс. — сказала она.

— Доброе утро, аббатиса.

Жосс улыбнулся, подвинул стульчик, сел и без всяких предисловий начал:

— В лесу кое-что есть. Там повален огромный дуб, рядом с ним яма и следы того, что кто-то — возможно, не один человек — выкопал ее.

— Неужели?! И вы думаете, что Хамм Робинсон нашел то, что там было спрятано?

Жосс пожал плечами.

— Трудно сказать наверняка. Хотя браконьеры и впрямь орудовали поблизости, а мы знаем, что Хамм и его друзья были браконьерами. Но с другой стороны, аббатиса, это выглядит как совпадение, вы согласны?

— Да, в самом деле. — Элевайз нахмурилась, словно ей в голову пришла неожиданная мысль. — Сэр Жосс, вы видели… я имею в виду, были ли там какие-нибудь следы Лесного народа? То есть я хочу сказать…

— Вы хотите спросить, не испугался ли я? — с усмешкой закончил он вместо нее. — Аббатиса, дорогая, я не просто испугался, я был в ужасе! В какой-то момент я окончательно убедил себя, что за мной наблюдают, и помчался из этой таинственной рощи, как если бы все демоны ада гнались за мной по пятам! — Его улыбка стала еще шире. — Но, разумеется, все это лишь плод моего воображения.

— Да, разумеется, — тихо повторила она.

Жосс сунул руку в ворот туники.

— Да, совсем забыл. Благодарю вас за этот оберег. — Он вытащил кожаный шнурок, висевший у него на шее, и пропустил его между пальцев. — Это был ценный подарок, аббатиса. Как видите, я отцепил его от мешка и надел на себя. Он мне очень помог.

Она изумленно посмотрела на небольшой предмет, который Жосс протянул ей.

— Но я не давала вам ничего такого!

— Что? Это ведь крест, и я подумал, что… — Жосс поднес оберег к своему лицу и внимательно осмотрел его. — Оказывается, это не крест, — бесстрастно проговорил он. — Скорее, похоже на меч.

Аббатиса подалась вперед, чтобы лучше разглядеть странный предмет.

— Вы позволите?

Жосс снял с шеи оберег и передал ей вместе с маленьким золотым распятием, также висевшим на шнурке. Элевайз взяла маленький меч в правую руку и принялась внимательно рассматривать. Длиной приблизительно с ее ладонь, он был сделан из металла и украшен по всему лезвию тонким узором из завитков.

В том месте, где лезвие встречалось с узким эфесом, виднелось изображение крошечной человеческой головы с лицом, искаженным неистовой яростью.

— Что это? — Сам не зная почему, Жосс спросил это шепотом.

— Наверное, оберег. Это не настоящий нож — он слишком мал. И лезвие тупое. Думаю, он защищает от злых сил. Его берут с собой, направляясь навстречу опасности.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал Жосс.

— Это напоминает изделия старых мастеров. У моего отца была старинная брошь, он нашел ее на дне реки. Она был украшена такими же завитками и кружочками.

Аббатиса говорила, рассеянно ведя пальцем по самому большому завитку. Странно, но когда она дошла до середины завитка, ей показалось, что по телу пробежала легкая дрожь. Это длилось всего мгновение, но все-таки длилось!

«Прекрати, — приказала себе Элевайз. — Сейчас не время для фантазий!»

— Если не вы дали мне оберег, — неуверенно проговорил Жосс, — тогда кто?

Ей тоже хотелось бы понять это.

— Тот, кто знал, что вы идете в лес. Более того — тот, кто хотел, чтобы вы были защищены.

Элевайз посмотрела Жоссу в глаза. Эта мысль взволновала их и в то же время встревожила.

— Аббатиса, мне нужно вернуться туда, — сказал он. — То, что я нашел вчера, — только начало. Я должен проверить, не спрятано ли там что-нибудь, и, хотя мне страшно об этом говорить, я должен выследить Лесной народ.

— Нет! — Восклицание непроизвольно сорвалось с ее уст. — Сэр Жосс, они уже убили человека, чтобы сохранить свою тайну! Если они увидят, что вы копаетесь под этим упавшим деревом, они могут…

Но то, что они могут сделать, невозможно было даже вообразить.

— Я не верю, что они причинят мне вред, — мягко возразил Жосс. — Во-первых, это я буду искать их, а не наоборот. А во-вторых…

Аббатиса перебила его:

— Вы собираетесь вернуться в лес, встать возле тех дубов и закричать: «Я здесь, Лесной народ! Идите сюда! Приходите и убейте меня!»

Это было нелепо, но она почувствовала, что вот-вот разрыдается. Впрочем, Элевайз быстро овладела собой.

Жосс смотрел на нее с едва заметным удивлением.

— Аббатиса… — мягко начал он. Но, что бы рыцарь ни собирался сказать, он, должно быть, передумал. Лишь покачал головой и пробурчал что-то невнятное.

— Что вы сказали? — спросила Элевайз довольно резко.

— Ничего.

Их взгляды встретились.

— Аббатиса Элевайз, умоляю, верьте мне, Если бы я чувствовал, что мой поход может быть опасным, я бы и не помышлял о нем.

— Ах, как бы не так!

Жосс притворился, что не расслышал.

— Я абсолютно уверен, что, если пойду туда открыто и воззову к чувству достоинства этого народа, они мне ответят. Может быть, придется всего лишь заверить их, что мы сделаем все возможное, дабы люди, подобные Хамму Робинсону, больше не вмешивались в их дела, и тогда они, скорее всего…

Какую бы нелепость он ни собирался сказать, аббатиса этого так и не услышала. Ибо, торопливо постучав в дверь, в комнату ворвалась взволнованная и раскрасневшаяся сестра Евфимия.

— Аббатиса! Сэр Жосс! — задыхаясь, воскликнула она. — Простите мое вторжение, но сестра Калиста… Она исчезла!