"Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 18 Упакуй, Господи, душу Ньюхена и очередная Люси Дин

От Хэвишем Минотавр ускользнул. В последний раз его видели на пути в роман Зейна Грея.[61] Этот полубык дураком не был – он понимал, что среди перегоняемых стад его вряд ли легко отыщут. Ньюхен прожил еще три часа. Его держали в изоляторе из пластиковых листов, покрытых выдержками из Оксфордского словаря. Мы сидели в лазарете Антиочепяточной группы быстрого реагирования. При первом же признаке отклонения от нормы правописания в зараженную книгу поставлялись тысячи томов словаря, и все главы подвергались ковровой бомбардировке. Потом бомбили уже поабзацно, пока вирус не загоняли в единственное предложение, затем в одно слово, где и уничтожали окончательно. Для опубликованных книг такой метод не годился: однажды попытались такое проделать в дневнике Сэмюэля Пеписа[62] и спалили половину Лондона.

– У него есть родственники? – спросила я.

– Ньюхен был одиноким детективом, мисс Нонетот, – объяснил доктор. – Его семьей был Перкинс.

– К нему можно?

– Да, но приготовьтесь к некоторым отклонениям в произношении.

Я сидела у его постели, пока Хэвишем тихо разговаривала с врачом. Ньюхен лежал на спине и дышал быстро и неглубоко. Жилка у него на шее бешено пульсировала: скоро вирус убьет его, и он это знал. Я наклонилась и взяла его за накрытую простыней руку. Он был бледнай, дыхал с трудом, кожа пакрылась болезеными и пративными зельоными пятнушками. Он папытался чтота сказать сухими губами, но выхадила адна чуш.

– Дайтонет! – выдохнул он. – Водокан… сперснова… невдверях!

Он вцыпился пальцоми в маю ругу, паследный рас глуххо взкрикнул и омбяк. Жисть ушла из него перекореженава произнашениим тела.

– Он был отличным оперативником, – сказала Хэвишем, когда доктор накрыл его прустоней.

– И что теперь будет с романами о Перкинсе и Ньюхене?

– Не знаю, – тихо сказала она. – Либо разберут, либо вставят туда новых генератов – не знаю.

– Что такое? – воскликнул, появляясь из ниоткуда, Брэдшоу. – Он…

– Боюсь, да, – ответила Хэвишем.

– Перкинс был одним из лучших, – грустно пробормотал командор. – Острей ничего не сказал перед смертью?

– Ничего связного.

– Хм. Глашатай хочет получить отчет о его гибели как можно скорее. Что скажете?

Он протянул Хэвишем лист бумаги, и она прочла:

– Минотавр сбегает, находит тюремщика, съедает тюремщика, тюремщик умирает. Конь разлагается в процессе схватки. Сотрудник погибает при попытке спасения. Минотавр сбегает.

Она перевернула листок бумаги, но там ничего не было.

– Это все?

– Я не хотел писать скучно, – ответил Брэдшоу, – а Глашатай просил как можно короче. По-моему, Либрис дышит ему в затылок. Расследование гибели агента беллетриции накануне ввода в действие СуперСлова™ поставит Совет жанров на уши.

Мисс Хэвишем передала отчет Брэдшоу.

– Возможно, командор, вам стоит положить этот отчет в долгий ящик.

– Такие вещи то и дело происходят в литературе, – ответил он. – У вас есть хоть какие-то доказательства того, что его гибель не была несчастным случаем?

– Ключа от клетки не было на крючке, – пробормотала я.

– Верно подмечено, – одобрительно кивнула мисс Хэвишем.

– Значит, подстава? – возбужденно прошептал Брэдшоу.

– Очень надеюсь, что нет, – ответила она. – Мы просто отложим выводы на несколько дней – посмотрим, насколько наблюдательность мисс Нонетот поможет нам в расследовании.

– Отлично! – согласился Брэдшоу. – Я посмотрю, что можно сделать.

С этими словами он исчез. Мы остались в коридоре одни. В обе стороны, насколько хватало глаз, тянулись двухъярусные нары с клонами Дэнверс.

– Может, это ничего не значит, мисс Хэвишем, но…

Она приложила палец к губам. В ее глазах, обычно жестких и решительных, промелькнула тревога. До сих пор я думала, что Хэвишем не боится ничего на свете.

Моя наставница взглянула на часы.

– Сходи в булочную в «Крошке Доррит», ладно? Я буду пончики и кофе. Запиши их на мой счет и себе тоже что-нибудь возьми.

– Спасибо. Где встречаемся?

– В «Мельнице на Флоссе», страница двадцать три, через двадцать минут.

– Да, – ответила она, глубоко задумавшись. – Какой-то идиот сказал Люси Дин, что с Мэгги на лодке поплывет Стивен, а не Филип. Она может попытаться их остановить. Двадцать минут, только бери пончики не с джемом, а с розовой глазурью, ладно?

Через тридцать две минуты я уже стояла на берегу реки в «Мельнице на Флоссе» вместе с мисс Хэвишем, которая следила за парочкой в лодке. Смуглая женщина с короной иссиня-черных волос возлежала на плаще под солнечным зонтиком, а мужчина лет двадцати пяти на вид осторожно греб по течению. Он был весьма хорош собой, короткие темные волосы стояли щеточкой, как колоски на скошенном поле. Парочка оживленно беседовала. Я передала мисс Хэвишем чашку кофе и пакет с пончиками, и мы стали спускаться по тропинке к реке.

– Это Стивен и Мэгги? – спросила я, показывая на людей в лодке.

– Да, – ответила моя наставница. – Насколько тебе известно, Люси и Стивен того гляди обручатся. Опрометчивое пребывание Стивена в лодке с Мэгги причиняет Люси Дин бесконечные страдания. – Она заглянула в пакет. – Я же просила пончиков с розовой глазурью.

– Они кончились.

– А.

Мы внимательно наблюдали за парочкой в лодке, а я пыталась припомнить, что там на самом деле случилось в «Мельнице на Флоссе».

– Они договариваются о побеге?

– Договариваются, но не сбегут. Стивен идиот, да и Мэгги следовало бы соображать получше. Они думают, что Люси сейчас уехала за покупками в Линдем вместе с отцом и тетей Толливер, но она уже час как улизнула.

Мы еще несколько минут шли по тропе. Похоже, повествование текло своим ходом, и никаких признаков вмешательства Люси не наблюдалось. Голоса Мэгги и Стивена долетали до нас, но разобрать, о чем они говорят, не удавалось.

Мисс Хэвишем откусила кусочек пончика.

– Я тоже заметила отсутствие ключа, – чуть помолчав, сказала она. – Его засунули под верстак. Это убийство… посредством Минотавра.

Она вздрогнула.

– Почему вы ничего не сказали Брэдшоу? – спросила я. – Ведь убийство оперативника беллетриции требует расследования.

Она смерила меня жестким взглядом и снова посмотрела на парочку к лодке.

– Ты что, не понимаешь? «Меч зеновийцев» – это мир, защищенный кодовым словом.

– Куда имеют допуск только агенты беллетриции, – пробормотала я.

– Кто бы ни убил Перкинса и Матиаса, он – один из нас, – продолжала она. – Вот это и пугает меня. Гнилой литкоп.

Мы продолжали путь молча, обдумывая этот факт.

– Но зачем кому-то убивать Перкинса и говорящую лошадь?

– Думаю, Матиас просто попал под раздачу.

– Ну а Перкинса-то?

– Дело не в Перкинсе. Тот, кто его убил, пытался добраться еще до кого-то.

Я задумалась на мгновение, и меня прошиб холодный пот.

– Моя шляпапульта! Она не сработала!

Мисс Хэвишем достала из сумки шляпу, чуть помятую после того, как по ней протоптались несколько мисс Дэнверс. Похоже было, что потрепанный шнур кто-то подрезал.

– Отнеси ее профессору Плюму, к литтехникам, пусть посмотрит. Хочу быть уверенной до конца.

– Но… но для кого я могу представлять угрозу? – спросила я.

– Не знаю, – призналась моя наставница. – Ты самый младший член беллетриции и, не обессудь, безобиднее прочих. Господи, да ты даже вчитываться, не шевеля губами, не умеешь!

Не следовало мне об этом напоминать, но я поняла ее мысль.

– И что теперь? – спросила я наконец.

– Мы вынуждены исходить из предположения, что убийца может повторить попытку. Ты должна беречь себя. Постой-ка… вот она!

Слегка опередив лодку, мы взобрались на небольшой пригорочек. Там на земле совершенно непристойным для леди образом залегла молодая женщина, целясь из винтовки в показавшуюся из-за поворота парочку. Я осторожно подкралась к ней. Она была так увлечена своим делом, что не замечала меня, пока я не ухватила ее за шиворот. Девушка была хрупкой, и ее сопротивление, пусть энергичное, но слабое, удалось быстро подавить. Я держала ее на жестком захвате, а Хэвишем разряжала винтовку. Мэгги и Стивен, не ведая об опасности, медленно проплыли мимо нас в направлении Мидпорта.

– Где вы это взяли? – спросила Хэвишем, держа винтовку.

– Я ничего не обязана вам объяснять! – тихо ответило ангельское создание. – Я только собиралась прострелить дырку в лодке, честное слово!

– Ну да, ну да. Отпусти ее, Четверг.

Получив свободу, девушка попятилась, оправляя платье после нашей короткой потасовки. Я обыскала ее на предмет другого оружия, но ничего не нашла.

– Зачем Мэгги мешает нашему счастью? – сердито спросила она. – У нас с моим дорогим Стивеном все было бы просто чудесно, так почему я должна страдать? Я, которая желала всем только добра, и особенно Мэгги!

– Это называется «драма», – устало объяснила Хэвишем. – Так вы скажете нам, откуда взяли винтовку, или нет?

– Нет. И вам меня не остановить. Может, они и уплыли, но я буду наготове при следующем прочтении, или даже после него! Вы не сможете держать тут агента постоянно, чтобы прикрывать Мэгги!

– Жаль, что вы так думаете, – ответила Хэвишем, глядя ей прямо в глаза. – Это ваше последнее слово?

– Да!

– Тогда вы арестованы за попытку вмешательства в сюжет согласно постановлению FMB/0608999 Кодекса целостности повествования. Властью, данной мне Советом жанров, я приговариваю вас к высылке из «Мельницы на Флоссе». Идемте.

Мисс Хэвишем приказала мне надеть на Люси наручники. Как только я это сделала, мисс Хэвишем подхватила меня, и мы все трое перенеслись в Великую библиотеку. Люси казалась не слишком испуганной для арестованной импровизаторши.

– Вы не сможете посадить меня в тюрьму! – говорила она, пока мы шли по коридору на тридцать втором этаже. – Через семь страниц я появляюсь во сне Мэгги! Если меня там не окажется, у вас будут такие неприятности, что вы и представить себе не можете! Вы лишитесь работы, мисс Хэвишем! Вернетесь в Сатис-хаус, туда вам и дорога!

– Что, правда? – спросила я, вдруг задумавшись, а не превысила ли моя наставница свои полномочия.

– Будет как в прошлый раз, – ответила Хэвишем. – Ничего мне не сделают.

– В прошлый? – удивилась Люси. – Но я же в первый раз!..

– Нет, – ответила Хэвишем. – Отнюдь не в первый.

Она показала на книгу с заголовком «Странные приключения семейства Паттерсон на острове Уффа» и велела мне ее открыть. Вскоре мы очутились внутри, на берегу шотландского острова поздней весной.

– Что вы имеете в виду? – спросила Люси, озираясь по сторонам. Ее самоуверенность вмиг испарилась, уступив место нарастающему страху. – Что это за место?

– Это тюрьма, мисс Дин.

– Тюрьма? – эхом откликнулась девушка. – Для кого?

– Для них, – ответила Хэвишем, указывая на нескольких абсолютно одинаковых, юных и ангелоподобных Люси Дин, которые вышли из укрытия и уставились на нас. Наша Люси Дин посмотрела на нас, затем на своих сестер-близнецов, затем снова на нас.

– Простите меня! – вскричала она, падая на колени. – Дайте мне шанс, прошу вас!

– Утешайтесь тем, что вас вообще не перевели в отрицательные персонажи, – сказала мисс Хэвишем. – Вы постоянно выбиваетесь из рамок роли. Вы импровизатор-рецидивист и семьсот девяносто шестая Люси, которую нам приходится сюда отправлять. В менее цивилизованные времена вас разобрали бы на текст. Всего доброго.

И мы снова оказались в коридорах Великой библиотеки.

– А мне-то она казалась самым симпатичным персонажем в «Мельнице», – грустно покачала я головой.

– Самые правильные персонажи как раз и оказываются в таких местах. Средняя продолжительность жизни Люси Дин составляет примерно тысячу прочтений. После этого и правда возомнишь о себе бог весть что. Между прочим, когда Дэвид Копперфильд убил свою первую жену, тоже никто не мог поверить. Привет, Чеш.

Чеширский Кот появился на высоком шкафу и улыбнулся нам, весь целиком.

– Привет! – сказал Кот. – Нонетот и Хэвишем! Проблемы с Люси Дин?

– Как обычно. Ты не мог бы запросить Кладезь о скорейшей замене?

Кот, немного разочарованный тем, что я не купила ему кошачьего корма, заверил нас, что замену произведут в самое ближайшее время, и снова исчез.

– Надо найти в смерти Перкинса что-то необычное, – сказала мисс Хэвишем. – Поможешь?

– Конечно! – горячо воскликнула я.

Мисс Хэвишем скупо улыбнулась, что было редкостью.

– Ты напоминаешь мне меня много лет назад, еще до того, как эта крыса Компейсон сгубил мое счастье.

Она придвинулась ко мне и сузила глаза.

– Только все – между нами. Знание – опасная штука. Начав рыться в работе беллетриции, рискуешь откопать куда больше, чем намеревалась. Не забывай об этом.

На несколько мгновений она умолкла.

– Но прежде всего мы должны как можно скорее сделать тебя полноправным агентом беллетриции. Стажер во многом ограничен. Ты дописала контрольную?

Я кивнула.

– Тогда сегодня пройдешь практический экзамен. Я все организую, а ты пока отнесешь свою шляпапульту литтехам.

Она растворилась в воздухе, и я пошла по коридору Библиотеки к лифтам. По пути мне попался Фальстаф, который пригласил меня «потанцевать у майского дерева». Я его, естественно, послала и нажала кнопку вызова. Через минуту двери отворились, и я вошла, но в кабине меня ждала компания – император Зарк и миссис Ухти-Тухти.

– Какой вам этаж? – спросил Зарк.

– Первый, пожалуйста.

Он нажал кнопку длинным, ухоженным пальцем и вернулся к беседе с миссис Ухти-Тухти:

– Это случилось, когда мятежники разрушили мою третью боевую станцию. Вы представляете, сколько они стоили?

– Тц-тц-тц, – покачала головой Ухти-Тухти, топорща иглы. – Они всегда находят способ победить вас, верно?

Зарк вздохнул.

– Это прямо какой-то всеобщий заговор, – прошептал он. – Только-только я начинаю думать, что Галактика – у моих ног, как какая-то горстка отчаянных и горячих юнцов уничтожает мою хитроумную машину смерти, используя какой-нибудь ее недостаток, до тех пор никому не известный. По итогам последнего разгрома я сужусь с изготовителем!

Он снова вздохнул, чувствуя, что не дает другим слова сказать, и спросил:

– Как ваша прачечная?

– Отлично, – ответила миссис Ухти-Тухти, – но цены на крахмал нынче просто запредельные!

– О, я знаю, – сказал Зарк, показывая на свой воротничок. – Вы только посмотрите. Одно мое имя приводит в трепет миллиарды людей, но я не могу добиться, чтобы мне воротничок как следует прогладили!

Лифт остановился на моем этаже, и я вышла.

Я вчиталась в «Разум и чувство» и по широкой дуге обогнула персонажей детских стишков, которые все еще митинговали у парадного входа. Требования Шалтая-Болтая по-прежнему лежали у меня в заднем кармане – я так и не передала их Либрису. По правде говоря, ничего конкретного я им не обещала, но мне не особенно улыбалось снова продираться сквозь агрессивную толпу. Я взбежала по черной лестнице, кивнула мистеру Генри Дэшвуду и в вестибюле налетела на Харриса Твида. Он беседовал с гибким и энергичным на вид молодым человеком, который постоянно хмурился. Стоило мне появиться, как оба тут же умолкли.

– А! – воскликнул Твид. – Четверг. Очень сожалею о Ньюхене. Он был хорошим парнем.

– Знаю. Спасибо.

– Я назначил тебе в защитники Грифона, – продолжал он. – Не возражаешь?

– Да нормально, – ответила я, поворачиваясь к юноше, который нервно приглаживал пятерней курчавые волосы. – Привет. Я Четверг Нонетот.

– Извини, – пробормотал Харрис, – это Урия Хоуп из «Дэвида Копперфильда», мне его дали на стажировку.

– Рад познакомиться, – дружелюбно ответил Хоуп. – Может, как-нибудь поболтаем как стажер со стажером?

– С удовольствием, мистер Хоуп. Я большая поклонница вашей работы в «Копперфильде».

Я поблагодарила его и отправилась разыскивать отдел литтехов в бесконечных коридорах Норленд-парка. Выбрала дверь наугад, постучала и заглянула внутрь. За столом восседал один из многочисленных греческих героев, во множестве околачивавшихся в Библиотеке – продажа авторских прав на их истории для ремейков приносила весьма неплохой доход. Он говорил по комментофону.

– Ладно, – сказал он, – я заеду за Эвридикой в следующую пятницу. Чем могу тебя отблагодарить?

Он поднял палец, прося меня подождать.

– Не оглядываться? Это все? Отлично, без проблем. До встречи. Пока.

Он положил трубку и посмотрел на меня.

– Четверг Нонетот, не так ли?

– Да. Вы не знаете, где литтехнический отдел?

– Дальше по коридору, первая дверь направо.

– Спасибо.

Я уже пошла было, но он окликнул меня и показал на комментофон.

– Забыл, чего там от меня требовалось не делать?

– Извините, – ответила я, – я не слушала.

Я пошла дальше по коридору и открыла следующую дверь. В комнате не было никакой мебели, а на полу сидел человек, у которого из сверкающей лысины росла лягушка.

– Господи! – ахнула я. – Что это?

– Да вот как-то раз выскочил у меня на заду прыщ, – ответила лягушка, – с того все и началось. Чем могу помочь?

– Я ищу профессора Плюма.

– А, литтехники. Это отдел бородатых анекдотов. Вам в другую дверь.

Я поблагодарила ее и постучала в следующую дверь. В ответ донеслось распевное:

– Во-ойди-ите!

Я ожидала увидеть внутри какую-нибудь невероятную лабораторию, полную странных изобретений, но здесь ничем подобным и не пахло. За столом сидел человек в клетчатом костюме и читал какие-то бумаги. Он напомнил мне дядюшку Майкрофта, только чуть побойчее.

– А! Мисс Нонетот, – поднял он взгляд. – Вы принесли шляпу?

– Да, – ответила я, – но откуда…

– Мисс Хэвишем сказала, – просто ответил он.

Похоже, мало найдется таких, кто не говорил с мисс Хэвишем или с кем она не говорила сама.

Я выложила на стол помятую шляпапульту. Плюм взял сломанный рычажок активатора, вставил в глаз увеличительное стекло и несколько минут взирал на оборванный конец.

[63]

– Ой, – сказала я. – Опять начинается!

– Что?

– Да в мой комментофон кто-то постоянно влезает!

– Хотите, отслежу? Вот, наденьте это ведро с проводами на голову.

– Только пару минут подождем, – попросила я. – Интересно, чем кончится.

– Как вам будет угодно.

Пока он обследовал мою шляпапульту, я слушала болтовню Веры и Софьи.

– Ну вот, – сказал наконец мастер. – Выглядит так, будто шнур перетерся. Это модель старого образца, меня удивляет, что она вообще до сих пор в ходу.

– Значит, сбой произошел из-за износа? – спросила я с облегчением.

– Да. И этот сбой спас вам жизнь.

– Что вы хотите сказать?

Недолго же продержалась моя радость.

Плюм показал мне шляпу. Внутри под изолирующей подкладкой помещались замысловатые проводки и маленькие мигающие огоньки.

– Кто-то перемкнул ретекстуализационный замедлитель на детектор кодов ISBN. Если потянуть за шнур, в витках первичного мультипликатора начнется перегрев.

– Перегрев? – спросила я. – У меня бы перегрелась голова?

– Более того. Высвободилась бы энергия, достаточная для написания четырнадцати романов.

– Я пока только стажер, Плюм. Растолкуйте попроще.

Он серьезно посмотрел на меня.

– От шляпы – и от того, кто ее носит, – мало что осталось бы. Такое иногда случается с четвертой моделью, поэтому происшедшее сочли бы техногенной аварией. Вам повезло, что шнур перетерся. – Он тихо присвистнул. – Однако изящная работа. Кто-то хорошо знал свое дело.

– Очень интересно, – медленно проговорила я. – А вы не могли бы дать мне список людей, которые способны такое провернуть?

– Это займет несколько дней.

– Ничего, оно того стоит. Я вам позвоню.

Я встретилась с мисс Хэвишем и Глашатаем в штабе беллетриции. Глашатай кивнул в знак приветствия и сверился со своей неизменной папкой.

– Похоже, день предстоит поганый, милые дамы.

– Опять в Тарбере что-то?

– Да нет, в «Мэнсфилд-парке».[64] У леди Бертрам сбежал мопс, и его срочно надо заменить.

– Опять? – уточнила Хэвишем. – Это уже шестой. Следила бы она за ним получше.

– Седьмой. Возьмите со склада.

Он обратился ко мне.

– Мисс Хэвишем говорит, что вы готовы сдать практический экзамен и перейти из стажеров в полноправные агенты.

– Готова, – ответила я, на деле понимая, что сказанное никак не соответствует действительности.

– Я в этом уверен, – задумчиво ответил Глашатай, – хотя, по-моему, немного рановато, но мы вынуждены так поступить из-за ухода на пенсию мистера Накадзимы. Я думал, вы еще несколько месяцев походите в стажерах. Что ж, – вздохнул он, – ничего не поделаешь. Я просмотрел список нарядов и подобрал вам задание, на котором вы и пройдете проверку. Это приказ Совета жанров о внутренней отладке сюжета.

Несмотря на природную осторожность, я, к стыду своему, дико обрадовалась возможности испытать свои способности. Куда меня отправят? В Диккенса? В Харди? Может, даже в Шекспира!

– «Тень – пастуший пес», – прочел Глашатай. – Автор – Энид Блайтон. Там нужен хеппи-энд.

– «Тень – пастуший пес», – медленно повторила я, силясь не показать разочарования. – Хорошо. Что я должна сделать?

– Задача очень простая. В настоящий момент Тень ослеп из-за колючей проволоки, так что его никак нельзя продать американскому кинопродюсеру. То, что он еще не продан, это плюс, а что слеп и бесполезен – минус. Нам нужно только, чтобы он каким-нибудь чудесным образом прозрел, когда в следующий раз попадет к ветеринару на странице… – он сверился с папкой, – двести тридцать два.

– И, – осторожно начала я, не желая показывать Глашатаю, насколько я не подготовлена, – какой у нас план?

– Подменить собак, – просто ответил Глашатай. – Все колли выглядят одинаково.

– А как насчет рудиментарной сюжетной памяти? – спросила Хэвишем. – Гладильщики не понадобятся?

– Это в списке работ, – ответил Глашатай, вырывая листок бумаги и протягивая мне. – Вы, разумеется, знаете о гладильщиках все?

– Безусловно! – ответила я.

– Хорошо. Еще вопросы есть?

Я помотала головой.

– Ну и отлично! – воскликнул Глашатай. – Да, еще одно. Брэдшоу расследует смерть Перкииса. Не подготовите ли вы для него отчет как можно быстрее?

– Конечно!

– Ладно…

Он пробормотал себе под нос несколько замечаний о том, что еще надо сделать и ушел.

Как только он отбыл, я обратилась к Хэвишем:

– Вы думаете, я уже готова?

– Четверг, – самым серьезным своим тоном произнесла моя наставница, – послушай меня. В первую очередь беллетриции нужны агенты, которым можно доверять. – Она окинула комнату взглядом. – Порой трудно понять, кому можно верить, кому нет. Иногда до тошноты самоуверенные юнцы вроде тебя становятся последним оплотом против тех, кто хочет причинить Книгомирью зло.

– То есть?

– То есть кончай задавать вопросы и берись за дело: отправляйся на свою первую практику. Понятно?

– Да, мисс Хэвишем.

– Значит, с этим покончено, – сказала она. – Еще вопросы есть?

– Да, – ответила я. – Что такое гладильщик?

– Ты что, не читала Путеводитель?

– Ой, он такой длинный, – заныла я. – Я сверяюсь с ним при каждом удобном случае, но прочла только введение.

– Ну, – сказала она, когда мы перенеслись на склады Уэммика в кулуары Великой библиотеки, – сюжеты обладают чем-то вроде подавленных воспоминаний. И с поразительной легкостью вдруг возвращаются к своему первоначальному течению.

– Как время, – прошептала я, думая об отце.

– Можно и так сказать, – ответила мисс Хэвишем. – Потому на заданиях по внутренней отладке сюжета нам часто приходится использовать гладильщик – дополнительное приспособление, укрепляющее основной сюжет. Как ты знаешь, мы изменили финал конрадовского[65] «Лорда Джима». Первоначально Джим убегает. Слабовато. Мы подумали, что будет лучше, если он сдастся вождю Дорамину, как герой и просил после резни, устроенной Брауном.

– И как, получилось?

– Нет. Вождь все равно простил его. Уж как мы старались! И хамили вождю, и за нос его дергали! После сорок третьей попытки мы отчаялись. Брэдшоу чуть ли волосы на себе не рвал.

– Так что же вы сделали?

– Пришлось ретроспективно убить сына вождя во время резни. Это сработало. После этого вождь со спокойной совестью пристрелил Джима.

Я задумалась на мгновение.

– А как отреагировал Джим на то, что ему придется умереть? – спросила я.

– Да он первый просил об отладке сюжета, – проворчала Хэвишем. – Он считал смерть единственным честным выходом. Но сын вождя, представь себе, не пришел в восторг от такого решения.

– А, – ответила я, подумав, что в Книгомирье на другом конце карандаша жизни порой действительно имеется ластик.

– Итак, дашь фермеру чек на сто фунтов и купишь его свиней по цене вдвое выше рыночной: тогда он не будет нуждаться в деньгах и не станет продавать Тень продюсеру. Понятно? Добрый день, мистер Уэммик.

Мы пришли на склад. Уроженец «Больших надежд» Уэммик, коротышка лет сорока с побитым оспой лицом, радостно приветствовал нас.

– Добрый день, мисс Хэвишем, мисс Нонетот! Надеюсь, все в порядке?

– Все просто отлично, мистер Уэммик. Как я понимаю, у вас есть для нас несколько представителей семейства псовых?

– Да, – ответил кладовщик, показывая на двух собак, чьи поводки были привязаны к торчащему из стены крюку. – На замену мопса леди Бертрам – один экземпляр. Зрячая, для замены Тени, слепой овчарки, – один экземпляр. Чек для фермера на сто фунтов стерлингов, одна штука. Наличные на покупку свиней – сорок два фунта, десять шиллингов и четыре пенса. Распишитесь вот здесь.

Две собаки часто дышали и виляли хвостами. У колли глаза были завязаны.

– Вопросы есть?

– У нас есть легенда на этот чек? – спросила я.

– Воспользуйся воображением. Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

– Минуточку! – воскликнула я. В голове у меня запищал сигнал тревоги. – А разве вы не идете со мной, чтобы наблюдать за выполнением задания?

– Вовсе нет! – Хэвишем осклабилась со странным блеском в глазах. – Наряды исполняются самостоятельно. Я поставлю тебе зачет – или незачет – после твоего рапорта о перекройке сюжета внутри книги. Это так просто, что даже ты не провалишься.

– А может, я лучше заменю мопса леди Бертрам? – спросила я, пытаясь выставить это задание более сложным и важным.

– Ни в коем разе! Кроме того, я больше не занимаюсь детскими книгами после инцидента с ягненком Ларри. Но поскольку «Тень» не переиздавалась, никто не заметит, что ты там намухлевала. Помни: беллетриция – почтенное учреждение. Ты должна подтверждать это всем своим видом и поведением. Будь решительна, честна и справедлива в своем деле. Уничтожай граммазитов с особой безжалостностью и держись подальше от мужчин с «серьезными намерениями».

Она на мгновение задумалась.

– Кстати, о намерениях. Ты взяла Путеводитель, чтобы вернуться назад?

Я похлопала себя по нагрудному карману, где лежала тоненькая книжица, и Хэвишем исчезла, чтобы спустя мгновение вернуться, взять собак и снова исчезнуть. Я уже готова была прыгнуть на второй этаж, когда знакомый голос за спиной заставил меня обернуться.

– Привет! – мурлыкнул Чеширский Кот. – Все в порядке?

Он сидел на верхушке Буджуммориала и расплывался в широчайшей улыбке.

– Я отправляюсь на практический экзамен.

– Великолепно! – обрадовался Кот. – И куда?

– В «Тень – пастуший пес».

– Энид Блайтон, издательство Коллинза, двести пятьдесят шесть страниц, с иллюстрациями, – пробормотал Кот, для которого всякая книга в Библиотеке являлась дорогим другом. – Если не считать слов на букву «с» и «п», то для Блайтон книга вовсе недурна. Продукт своего времени, можно сказать. И что ты собираешься в ней сделать?

– Хеппи-энд, – объяснила я. – Надо подменить собак.

– А! – сказал Кот, дрогнул усами и заулыбался еще шире. – Примерно как мы в прошлом году поступили с джипсоновским «Старым брехуном».[66]

– «Старым брехуном»? – недоверчиво переспросила я. – И что, новый конец и правда счастливый?

– Надо было тебе прочесть эту книгу до того, как мы ее изменили. Печально – не то слово. У детей она вызывала психологическую травму.

Он громко фыркнул и исчез с легким хлопком.

Я немного подождала, на случай если он снова возникнет, а потом старательно прочла путь на второй этаж Библиотеки и сняла с полки роман «Тень – пастуший пес». Постояла немного. От волнения у меня взмокли ладони. Я выругала себя. Насколько сложной может оказаться отладка сюжета в Энид Блайтон? Я глубоко вздохнула и, несмотря на простоту романа, открыла тоненькую книжечку с изрядной дрожью в руках, словно отправлялась в «Войну и мир».