"Синий, как море" - читать интересную книгу автора (Лайк Александр, Борянский Александр)

2

Мой город был рядом. Он лежал передо мной, сияющий в солнечных лучах белоснежным мрамором и лазурной черепицей, укутанный малахитовой листвой плодородной долины, заглядывающий в воды прекрасного залива — укрытый серебряной паутиной самоцвет, игрушка на ладони бога.

Эту игрушку бог, улыбаясь, отдавал мне.

Сзади подошел Альба. Судя по всему, коня он потерял в бою. И вообще пришлось ему несладко. Был он без плаща, с перевязи свисали бесформенные рыжие клочья замши — очевидно, защищался ножнами, обронив кинжал. Или, скорее, оставив его в груди противника. Меч он сжимал в правой руке, и рука была окровавлена. Мне не захотелось спрашивать, но я почему-то не сомневался — это его кровь. Кровь к тому же текла из глубокого пореза на лбу. Но сквозь маску пепла, пыли и крови на лице все так же пробивалась улыбка, и лучились удивительные серо-зелено-желтые глаза.

— Помыться бы, — капризно сказал он. — Переодеться. И выпить хорошего чая. Только обязательно хорошего.

Альба шагнул в сторону городских ворот и снова остановился.

— Мы все-таки отстояли его, — голос его вдруг зазвучал с какими-то необычными интонациями. — Хо… однако славная получилась драка!

Я молчал. У меня просто не было сил говорить. Мне очень хотелось сказать что-то вроде: «Да, здорово». Или хотя бы просто поблагодарить его. Но я молчал и только пытался дышать беззвучно, чтобы Витязь не заметил, как я задыхаюсь.

Сильно хромая, приблизился Орбен.

— Прибыл в ваше распоряжение, мой принц, — хрипло сказал он. — Вот ваш плащ, только уж извините, его за это время еще больше разодрали.

— Я вообще не понимаю, как ты его уберег, — выдохнул я, размазывая по лицу грязь и пот.

— Да за него тут сражались, как положено, — Орбен попытался улыбнуться, но получилось больше похоже на гримасу боли. — Пришлось ему одно утро побыть знаменем, ваше сиятельство. Изволите платок, чтобы обтереть Ванаир?

— Давай, — с трудом ответил я. — Что с тобой? Ты ранен?

— Пустяки, ваше сиятельство, — поморщился Орбен, с поклоном подавая мне подрубленый лоскут. — Копьем по бедру угораздило, неглубоко, ничего серьезного. Обычный порез. Вот когда мы на их пехоту бросились, я, мой принц, по правде сказать, испугался. Черная пехота — это, говорят, страшнее не придумаешь. Доспехи ведь у них заговоренные, простым мечом не всегда и возьмешь.

— Однако Ванаир с ними справлялся прекрасно, — задумчиво отозвался Альба, наблюдая, как я обтираю клинок от крови. — Хотя прошу заметить, принц, что сегодня это — самая сильная тяжелая пехота в мире. И тем не менее, я уверяю вас, что в Сапфире можно обучать бойцов, которые окажутся не хуже этих. Несколько столетий лучшей пехотой Радуги были морские гвардейцы вашего города. Их специально готовили для трудных десантов, они были прекрасно вооружены и умели сражаться как на палубе, так и на берегу.

— У нас времени нет, — досадливо сказал я, возвращая Ванаир в ножны и вертя в руках пропитанную быстро густеющей кровью тряпку. Да, это был настоящий хлопок, а не какая-нибудь радужная паутина. И впитывал влагу он прекрасно. Правда, и кровь у черных гвардейцев была обычная. Красная кровь человека-воина. Не смолистая пакость демонов, не дымный молочай дьяволов… И уж конечно, не та мерзость, которой я парализовал магию Проклятого.

— Времени нет у того, кто не умеет спешить, принц, — меланхолически сказал Альба. — Сейчас будет передышка, в этом нет сомнения. Не знаю уж, насколько длинной она получится, но хотя бы две-три фаланги сформировать вы успеете. К тому же, если возродить старые традиции военных школ, город будет сильнее, даже если не начнет выпускать отряды морской гвардии. Возможность дополнительного обучения усилит гарнизон и ополчение, а это вам весьма пригодится.

Я отбросил тряпку, хотя и с некоторым сожалением.

— Что делается за холмами? Вернулись ли разведчики?

— Разведчики постепенно возвращаются, — ответил Альба. — Им нечего там делать. Они отстают от групп преследования. По последним рапортам, уцелевшие бойцы Проклятого рассеяны и пытаются скрыться в горных отрогах. Несколько особенно крупных групп, оказавших сопротивление и не пожелавших сдаться в плен, уничтожены. Сам Черный принц и его свита отступили быстро и согласованно. Догнать их уже невозможно, принц. У них прекрасные свежие лошади, а у нас практически нет кавалерии.

— Жаль, — сказал я, без особого, впрочем, сожаления.

— Очень жаль, — с нажимом сказал Альба. — Тому не меньше двух причин. Атлис: ни один из военачальников Проклятого еще ни разу не попадал в плен. А сегодня у нас был прекрасный шанс нарушить традицию.

— Мы ее и так нарушили, — улыбнулся я. — Традиция велела нам быть бесславно разгромленными.

Альба сурово посмотрел на меня, но ничего не сказал. Секунду спустя он неожиданно улыбнулся какой-то своей мысли и безмятежно продолжил:

— Далиг: мне очень хотелось бы знать, почему наше появление на поле битвы заставило его отступить. Отступить со столь неприличной поспешностью, что этим он, по существу, обрек свои войска уже не просто на поражение, а на полное уничтожение. Кто виной тому? Я? Изрядно сомневаюсь. Мне кажется, его неприятно поразило ваше присутствие, принц. Я чувствую, что между вами существует некая связь, которую я не могу объяснить, но ощущаю так же явственно, как аромат победы или свои раны.

— Вы ранены, Альба? — я обрадовался тому, что он дал мне повод спросить об этом.

— Забудьте, принц, — ответил Альба без улыбки. — Теперь это прошлогодний шорох листьев. Раны победивших Витязей заживают очень быстро и очень легко. Мы даже становимся сильнее после них — когда выздоравливаем. Хотя не скрою, мне жалко союзников. Те бедняги, что погибли, еще пригодились бы нам в следующих боях. Впрочем, не следует слишком уж горевать. Они сделали все, что могли, и даже больше того.

Я обернулся к полю битвы и поискал взглядом демонов. Я не сразу их нашел. В живых оставался только один — истерзанный, израненный, он сидел у трупа сородича и мерно качал огромной головой. Его пожирала воистину нечеловеческая тоска. То ли от горя, то ли от боли. Третьего не было видно вовсе.

— Третий сожжен драконом, — Альба понял так и не произнесенный вслух вопрос. — Уцелевшие двое — тогда их было еще двое — отомстили за него. Прошу простить меня, принц, но ворота города открываются. Приготовьтесь войти в средоточие вашей власти и принять цитадель.

Огромные створки главных ворот бесстрашно распахнулись настежь. Я незаметно оглянулся. Большая часть воинов, не отправившихся преследовать врага, собралась, оказывается, тем временем за нашими спинами. Орбен, морщась и припадая на левую ногу, подвел моего коня. Альба церемонно придержал стремя.

— Прошу в седло, победоносный принц!

Я мысленно высказал все, что думаю о верховой езде. Вороной с жалостью поглядел на меня и сочувственно всхрапнул. Неужели лошади все-таки умеют читать человеческие мысли?

Пытаясь выглядеть изящно и непринужденно, я рывком поднялся в стремя и перебросил ногу через круп. Вроде получилось неплохо. Как и во время боя, то, чего была лишена память рассудка, пришло из памяти тела.

— Извольте венец, мой Повелитель!

Я принял из рук Орбена обруч с сапфирами.

— Речь, — негромко подсказал Альба.

Витязь уже оказался справа от меня и тоже был верхом.

— Эх, надо бы вам сейчас белого, мой принц, — с досадой шепнул от левого стремени Орбен, — да только где ж его взять?

Я легко тронул вороного шагом и выехал вперед. Потом развернулся, с гордостью озирая строй. Ну, честно говоря, на строй это похоже не было. Победители стояли живописной толпой и выглядели истрепанными, но счастливыми. И… все же много их осталось, черт побери! Не так-то уж и велики наши потери. Ведь есть же еще и ядро гарнизона — те защитники, которые оставались на стенах. Есть еще и отряды преследования — вряд ли они рискнут ввязываться в серьезные стычки, и стало быть, вернутся почти в полном составе. Есть еще раненые, что не смогли подняться на холм… кстати, немедленно надо отправить на поле госпитальную команду. Ох, боги мои, сколько всего надо!

Но я чувствовал себя прекрасно. Теперь тяжесть правления была для меня не чрезмерной. Я как бы доказал себе, что могу править и могу справиться с проблемами и ответственностью. Ура!

Альба, который немного выдвинулся из толпы, смотрел на меня с непонятной укоризной. Ах да, речь!..

— Воины Сапфира! — крикнул я.

Шум в толпе утих, воины Сапфира замерли и глядели на меня — молча, внимательно и очень доброжелательно. В глазах многих читалось уважение и даже… черт побери, любовь!

— Я благодарю вас за отвагу и преданность! С первой битвы доказали вы их кровью своей и победой, что досталась нам по праву! Мы отстояли наш город и нашу свободу! Мы спасли дома наши от разрушения и семьи наши от унижения! Мы отбросили лиходеев от родного порога! Мы заслужили славу и отдых, но помните — это была только первая победа из тех, что нам нужны! Впереди будет еще немало боев — трудных и кровавых! И немало сил придется нам отдать, чтобы добиться победы! А потому — отдыхайте, чтобы побеждать! Спасибо — говорю я вам от имени Властителей Домена! За мной, в Сапфир!

Толпа слитно качнулась вперед. Не подалась, а именно качнулась и замерла.

— Рай-док, Рай-док, Рай-док!! — троекратно возгласили воины.

Откуда они уже знают мое имя? Все сразу? Боги, как быстро расползаются слухи!

Я развернул коня к воротам и поднял правую руку. Секунду спустя справа от меня оказался Альба. Он придержал коня на пол-головы сзади моего, а слева уже был Орбен. Паж каким-то чудом вскарабкался на свою каурую. Держался в седле он как-то криво, совсем, как я позавчера, но лицо его просто сияло, а в отставленной левой руке он держал древко синего знамени. Теперь — настоящего. Синего с белым вымпелом.

— Вперед! — крикнул я и повторил приказ взмахом руки. Вороной покорно двинулся вперед, не ожидая понуканий. И тут же за спиной лязгнуло, ритмично загромыхало, а потом родилась нестройная песня.

А у ворот Сапфира уже собрались встречающие. Впереди, конечно, были воины, а за ними сгрудились добрые горожане, и я вдруг до боли остро понял, как Сапфир истосковался по праздникам. Этот город был построен для счастья и веселья, но сколько же лет ему не доставалось ни того, ни другого! Может быть, последний раз настоящий праздник здесь был еще до рождения Селекса…

И уже мчался навстречу воин в бело-синем плаще — когда он подскакал поближе, я узнал его. Это был наш гонец, юный Харсей. Он неуклюже спрыгнул в пыль и опустился на правое колено.

— Властитель Сапфира! Приказание твое исполнено в точности, а город ждет своего победоносного правителя!

— Встань, — милостиво сказал я. — Отныне за доблесть и преданность твою быть тебе оруженосцем. Если и впредь ты будешь служить Домену столь же рьяно и верно, недолго осталось ждать дня, когда назову я тебя рыцарем Короны.

Парень побледнел от счастья. Коротко кивнул, рывком поднявшись, отсалютовал мне — не как принцу, а как полководцу — и не обращая внимания на рану, взлетел в седло.

Я опять испытывал странное чувство нереальности происходящего. Я был настолько счастлив, настолько искренне переживал каждую секунду бытия, что не мог воспринимать это естественно. Такое ощущение обычно бывает лишь в добрых снах да в мечтах. Мне даже удавалось сказать именно то, что я хотел, и теми самыми словами, которые были нужны. Боги, боги! Неужто я заслужил тот восторженный трепет, который сейчас пронизывал каждую частицу тела моего?

Ворота приближались. Рослый, плечистый рыцарь без шлема отделился от группы воинов. В темном ежике его волос было уже достаточно седины; ежик воинственно топорщился и серебрился на солнце — совсем, как у Сагастена. Для полного сходства причесок рыцарю не хватало только повязки с щегольским хвостиком.

Во всем остальном они разительно отличались. Особенно конституцией. Сагастеном можно огородное пугало ошарашить — этакий призрак скорого увольнения… Рыцарь был потяжелее мага раза в три, наверное.

Я остановил коня в нескольких шагах от него.

Рыцарь шагнул ко мне и с достоинством поклонился.

— Приветствую Синего принца Домена Райдока! Я Олломан, комендант Сапфира, капитан Короны.

— И я приветствую тебя, Олломан, — сказал я, стараясь, чтобы слова мои прозвучали по возможности проще.

— По воле Совета Домена, по желанию священной Радуги, вверяю я тебе сегодня наш родной город и вручаю тебе наши жизни. Но прежде хотел бы я поблагодарить тебя, мой принц и повелитель, за победу, которую ты принес нам сегодня, ибо поистине пал бы сегодня Сапфир, жемчужина Лиаменны, под вражеским натиском, если бы не та скорая и своевременная подмога, что привел ты под стены города.

Олломан преклонил предо мной колено.

Я почувствовал, что должен спешиться. Не вспомнил, отнюдь, а именно почувствовал. Я спрыгнул с коня, подошел к нему и положил руки ему на плечи — вернее, на металлические наплечья.

— Не было для меня радостнее дня, нежели этот, Олломан. Да начнется с этого дня возрождение былой славы Сапфира. Встань, я желаю, чтобы ты был рядом в тот миг, когда я впервые вступлю в город.

Орбен тоже сполз со своей кобылы и взял моего коня под уздцы. По его сияющему лицу я понял, что делаю все правильно. Но вот только…

— Витязь Альба Ранскурт, прими командование и вводи войско в город!

Альба гордо склонил голову. Орбен тут же передал ему знамя. Кто-то из солдат взял под уздцы его каурую. Олломан шагнул вперед и влево.

— Воины и жители Сапфира! Приветствуйте властителя вашего Райдока, Синего принца, что вернулся из боя с победой!

— Слава Райдоку!! — радостно заорали встречающие.

— Слава! — грозно взревели солдаты у меня за спиной.

Я высоко поднял голову и медленно двинулся вперед. Слева и немного сзади шел Олломан, еще больше отстав и по правую руку от меня, двигался Орбен с вороным в поводу, Альба же сместился в центр и негромко отдавал какие-то команды, перестраивая войско в колонну по пять.

Войско Сапфира словно несло с собой в город ощущение победы.

В тот миг, когда я шагнул в тень городской стены, пересекая линию ворот, на пустом флагштоке рядом с белым знаменем, пересеченном наискось синей полосой, взвилось второе знамя. Синее.

Оно было немного меньше флага Домена, и развевалось чуть пониже. Стены, казалось, дрогнули от неистового вопля «Хвала! Хвала принцу Райдоку!» Воины стали мерно колотить рукоятями мечей о щиты. Те, у кого не было щитов, плашмя ударяли клинками о ножны. Мирные горожане топали ногами и хлопали ладонями по бедрам.

Я вдруг вспомнил о неотложной заботе, замедлил шаг и повернулся к Олломану.

— Немедленно вышлите в поле санитаров, — приказал я. — Там раненые. Много раненых. Есть и черная пехота. Не добивайте их. Ведите в город, размещайте под охрану и лечите, как пленных.

— Слушаюсь, мой принц, — серьезно кивнул Олломан и сразу отстал от меня — подозвал к себе одного из гарнизонных офицеров и принялся распоряжаться.

Я двигался вперед, теперь уже один, и с некоторым ехидством думал о том, что отослал от себя единственного человека, который знал, куда идти. Ни Орбен, ни Альба, насколько я мог сообразить, в Сапфире ни разу не были, и, стало быть, не знали, где расположен дворец правителя. Иначе Жемчужина Странствий могла бы доставить нас прямо на дворцовую площадь. А вот как раз я в Сапфире вроде бы бывал неоднократно и должен был прекрасно это помнить. Должен был, но, разумеется, не помнил.

Я остановился.

Орбен истолковал это по-своему. Он тут же подвел мне коня, видимо, решив, что я исполнил акт вступления в город — с должным уважением, пешим, а теперь хочу вновь занять положенное мне место триумфатора. Я криво улыбнулся своим мыслям и поднялся в седло. Альба подался вперед и снова оказался у правого стремени.

— Витязь, — негромко обратился я к нему, — вы, случайно, не знаете, где здесь дворец правителя? А то очень неудобно может получиться.

Альба недоуменно глянул на меня и вдруг снова разразился своим жутким смехом, от которого должно было скисать молоко, а у беременных случаться выкидыши.

— Вы знаете, что вашим смехом можно дьяволов пугать? — мрачно поинтересовался я.

— Знаю, — выдохнул Альба в промежутках между приступами истошных завываний. — Здорово, правда?

Солдаты, идущие впереди, дружно начали укорачивать шаг, чтобы колонна не врезалась в нас, а затем и вовсе остановились. И смотрели на нас заинтересованно и ожидающе.

Наконец-то насмеявшись всласть, Альба повернулся к строю и зычно сообщил:

— Принц Райдок крайне склонен помочиться, дабы не осквернить церемонию! Ему не везло с этим делом от самого начала боя! Так что, ребята — разойдись! Собраться на дворцовой площади!

Армия на мгновение замерла. А потом захохотала. К ней постепенно присоединились гарнизонные воины и ремесленники, потом женщины и даже дети. И тут же из глубины строя кто-то крикнул:

— Да здравствует Райдок! Вот это принц!

— Хвала принцу! — тут же заорали все. И орали долго.

Строй распался. Солдаты, по одному и кучками, двинулись куда-то вперед и направо. А к моему стремени подошла молодая женщина и, отчаянно стесняясь собственной смелости, сказала:

— Вот наш дом, ваше сиятельство… там во дворе, ежели не побрезгуете… ой!

Я повернулся к Альбе. Тот спрыгнул с коня.

— Идите, мой принц. Я подержу повод.

И когда я опять оказался на земле рядом с ним, Альба наклонился к моему уху и шепнул:

— Потом спокойно дойдем до площади вместе со всеми. В толпе. Возьмите с собой Орбена. Принцу всегда надлежит иметь при себе хоть одного человека.

Орбен был тут как тут и явно знал, кого и сколько надлежит иметь принцам. Я поразился смекалке Альбы и тому, как отважно он решился сломать ход церемонии. Пожалуй, придумать нечто подобное я смог бы. Но воплотить в жизнь перед несколькими сотнями верноподданных… А почему бы, собственно говоря, и нет? Уж если я первый урок географии получил в туалете…

— Веди, любезная, — ласково сказал я молодой хозяйке. Та зарделась.

— Извольте, ваше сиятельство!

Передо мной распахнулась калитка в невысокой стене. А за стеной был сад. Красивый маленький сад, с почти отцветшими яблонями и вишнями. На прижавшейся к дому хрупкой молоденькой тауме уже появились первые завязи. В глубине сада прятался аккуратный некрашеный сарайчик. Женщина махнула рукой в его сторону.

— Вот там, ваше сиятельство. Если угодно, я сейчас воды подогрею. А если вам… — она хихикнула, — …ненадолго, то кувшин там прямо на стене висит. Вода чистая, свежая. Правда, прохладная, из колодца.

— Подержи плащ, Орбен, — сказал я торопливо. Прозвучало очень хорошо, именно торопливость мне и была нужна в голосе. На самом деле я боялся, что, если буду слишком долго возиться, народ успеет уйти с этой улочки, и у нас снова возникнут проблемы. Хотя теперь, пожалуй, площадь без труда обнаружится по шуму.

Орбен принял плащ. Я подумал и снял венец. К знакам достоинства следует относиться с уважением. Некоторое время я думал, не отстегнуть ли Ванаир, но потом решительно двинулся к домику.

Дощатая дверь скрипнула и затворилась за мной. Я остановился, выжидая. Делать мне здесь было, по правде говоря, нечего. Я мысленно выполнял соответствующие действия, прикидывая, сколько времени следует выждать за дверью. Потом надо будет увлажнить руки из кувшина… кстати, где он?

Глаза постепенно привыкали к мягкому полумраку. Кувшин висел на стенке справа от меня. Я машинально наклонил его, плеснул на руки холодной воды и стряхнул капли на пол. И в это время на улице снова послышались ликующие крики.

— Радость для Домена! Где принц? Найдите принца!

Я поспешно вышел из домика, делая вид, что на ходу привожу в порядок одежду.

— Что случилось? Орбен!

— Понятия не имею, мой принц, — верный паж сунул мне в мокрую руку венец и быстро стал пристегивать плащ. — Кто-то движется от ворот. Велите узнать или сами выйдете?

— Выйдем вместе, — сказал я, бездумно возвращая венец на темя. Мысли мои были на улице.

Из-за стены послышался голос Альбы.

— Принц здесь. Что вам надо?

— Так что вот какое дело, Витязь, возвернулись гонцы от тех, что в погоню ходили. За самым большим отрядом Проклятого, так его в ребро, значит. И получилось у них захватить обоз, Витязь! Весь, значит, целиком, с телегами да фуражирами. Припасы там, амуниция, оружие доброе, просто заглядишься, лошади, золота и самоцветов — невесть сколько, а главное пленных они отбили! Почти четыре десятка человек, стало быть! И серед них оказался брат повелителя нашего, бесцветный принц Гэйтхэйт! Он, получается так, попал в плен при Дайгроу, а теперь, гляди-ка, брат его выручил! Вот радости-то будет! Вот оно как бывает, Витязь!

Я распахнул калитку. Немолодой уже солдат, невысокий, потрепанный, но с весьма щегольскими усами, повернулся ко мне и радостно крякнул.

— Ваше сиятельство! Вот оно вы где, значит! Хочу доложить вам…

— Я слышал, — прервал я его. — Благодарю тебя за счастливую весть. Чем отблагодарить тебя за службу? Деньгами? Бокалом вина? Подарком?

Солдат смущенно усмехнулся, шевеля усами, как жук.

— Да оно ведь как, ваше сиятельство… Вина в казарме нальют к ужину, да капитан сегодня, значит, обещался выкатить в честь победы, да и праздник по поводу вашего сиятельства опять же… И деньгами я не обижен, на военную-то жизнь хватает, а безделушки всякие… В общем… эх, ваше сиятельство! Кабы вы меня запомнили…

Уж точно запомню, подумал я. Вот тебе урок, принц. Тебе и твоему вновь обретенному высокомерию.

— Как тебя зовут, друг мой? — спросил я вежливо. — Откуда ты родом?

Улыбка воина стала еще более широкой и смущенной.

— Эрджин, ваше сиятельство. Вот так вот кличут меня: Эрджин. А родом я из Сапфира, здешний то есть. Служу в Знамени лейтенанта Барга.

— Я запомню тебя, Эрджин, — сказал я честно. — Возвращайся к своим и будь покоен, мы еще не раз встретимся после победных боев.

— Это уж точно, ваше сиятельство, — весело согласился Эрджин. — Боев у нас немало будет — ну да пошлют милостивые боги удачу нам и победу.

Я обернулся к хозяйке сада и сарайчика.

— И тебе спасибо, милая хозяйка, благословен будь твой дом. Что могу я сделать для тебя?

Хозяйка смотрела на меня с восхищением и грустью.

— Что говорить, ваше сиятельство… Оберегите нас, если получится. Упасите от злодеев и насильников. А то как вспомнишь Айнал, так прямо дурно становится, свято слово. Ведь какой город был! И людей сколько жило… а ведь почти никто живым не ушел. Ну, правда, принца Венселла никто злым словом не помянет, это уж точно. До последних дней бился, и сам первым пал. А уж как принц погиб, так и городу недолго осталось. Так что, ваше сиятельство, если чего для нас… для меня сделать изволите, так вы уж себя поберегите. Пока вы здоровы да целы, так и мы уж, дайте боги, как-нибудь продержимся и счастья добудем. А если что — заходите… где кувшинчик, вы знаете.

Она озорно улыбнулась напоследок и спряталась за калиткой.

Я посмотрел на Альбу. Альба на меня.

— Возможно, Витязь, — сказал я официально, — нам следует отложить праздник до возвращения всех отрядов? А сейчас вернуться к воротам и с почетом встретить моего доброго брата?

— Именно так, я полагаю, и следует сделать, — согласился Альба не менее официальным тоном. — Эрджин, слышал ли ты решение принца?

— Да уж конечно, как не услышать, — отозвался Эрджин. В голосе его прозвучала невысказанная похвала.

— Тогда ступай на дворцовую площадь, найди капитана Олломана и передай ему, что принц приказал воинов пока что распустить на краткий отдых, а самому с караулом и офицерами вернуться к воротам.

— Повинуюсь, Отважный, — четко произнес Эрджин и быстрым шагом направился к центру города.

Альба поглядел ему вслед и сделал несколько шагов в сторону от калитки. Удалившись на безопасное расстояние от потенциальных слушателей, он подождал, пока я присоединюсь к нему, и мрачно сказал вполголоса:

— Откровенно говоря, мой принц, именно сейчас я опасаюсь неприятностей. Мне не по душе та роль, которую Гэйтхэйт играл в вашем сне; не нравится мне также то, что Черный принц отчего-то решил пощадить Гэйтхэйта. К чему это? Убить наследника и двух Витязей, но сохранить жизнь бастарду — вам не кажется, что в этом поступке либо вовсе нет логики, либо логика его сокрыта от нас?

— Что я могу ответить, Альба? — нервно сказал я. — Я должен радоваться тому, что жизнь моего родича вне опасности, но разумеется, вы правы. Что-то в этом деле неладно и мне очень тревожно сейчас. Если сможете, помогите мне — хотя бы советом.

— Разумеется, принц, — кивнул Альба.

— А сейчас, хочу я того или нет, но придется идти к воротам, а там уж посмотрим. Может, хоть что-то узнаем.

И я снова поставил ногу в стремя.

Мы вернулись к воротам как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как из-за поворота меж зеленых холмов в облаке пыли показалась голова обозной колонны. Терпеливые ослики и усталые, но все равно бодрые лошади тащили тяжелые повозки со всякой всячиной, которая может пригодиться для сохранения жизни себе и отъятия ее у других. Между повозок двигались чумазые, измученные и веселые бойцы. Отсюда невозможно было различить, кто из них был в отряде преследования, а кто нежданно обрел свободу и возвращается из страшного плена.

Поспешные шаги за спиной сказали нам, что комендант Олломан не позволил себе медлить с возвращением.

— Мой принц, — сказал он, приблизившись к нам, — я счастлив поздравить вас с возвращением брата. Поистине, все, что вы сделали сегодня, было даром богов для нашего Домена. Должен также доложить вам, что приказание ваше выполнено, санитарные команды уже работают в поле. На случай внезапного нападения я отправил для их защиты и охраны пленных две фаланги из тех, что стояли сегодня на стенах и в бою участия не принимали. Третья фаланга через полгонга выйдет в поле, где возьмет на себя охрану санитарных повозок и конвой пленных.

— Благодарю вас, Олломан, — искренне сказал я. Тоскливая морда раненого демона по-прежнему стояла у меня перед глазами. Интересно, найдется ли в городе человек, знающий, как его лечить?

Колонна подошла к воротам и замерла. Вперед вышел человек со значком лейтенанта на шлеме.

— Властитель Райдок, капитан Олломан, — он учтиво поклонился. — Спешу сообщить, что мой отряд вернулся из экспедиции преследования. Уничтожено около шестидесяти вражеских бойцов, наши потери — четверо убитых, одиннадцать раненых. Захвачен обоз противника, освобождены сорок два пленника. Среди них — Бесцветный принц Белого домена Гэйтхэйт и лейтенант Менард. Мои люди в этом бою пленных не брали.

Он еще раз поклонился.

— Прикажете войти в город?

— Где мой брат? — беспокойно спросил я.

Лейтенант, не отвечая, повернулся к своим бойцам.

— Помогите принцу Гэйтхэйту встать! — приказал он.

Несколько человек собрались у одной из повозок и бережно извлекли из нее нечто, напоминающее скорее ворох тряпья. Лейтенант быстро подошел к ним и еще раз склонился в поклоне.

— Ваше могущество, — сказал он, — вас встречает брат.

Ворох пошевелился и, к моему удивлению, встал на ноги. Высокий худой человек, облаченный в невероятно грязные лохмотья, пошатываясь, шагнул к воротам и остановился, щуря воспаленные глаза. Я пристальнее вгляделся в резкие черты его лица. О боги! Невзирая на ввалившиеся щеки, многодневную щетину, свежий алый рубец на щеке, я узнал этот неприятно пылающий взгляд. Передо мной стоял человек из проклятого сна. Данк был прав! Это действительно мой сводный брат Гэйтхэйт.

Глаза сиблинга вдруг вспыхнули еще ярче.

— Брат?! — хрипло, почти шепотом переспросил он. — Брат?! Да это же Райдок, проклятый богами убийца! Брат? Ты посмел назвать эту кровавую скотину моим братом?!

Лейтенант замер в недоумении.

— Ваше могущество, это действительно Райдок, брат ваш и правитель нашего Домена, Синий принц Белого Запада!

— Это предатель! — выкрикнул Гэйтхэйт, истекая ненавистью, словно сладким ядом. — Это подлый наемник Проклятого, ренегат, мой мучитель!

Голос его сорвался в истерический фальцет и Гэйтхэйт умолк, надрывно кашляя. От уголка его рта поползла тонкая струйка слюны, смешанной с кровью.

Олломан удивленно посмотрел на меня.

— Ваше могущество, несомненно, вы слишком утомлены злоключениями. Принц Райдок сегодня одержал неслыханную, невероятную победу ради славы Домена, он принял Сапфир, как законный правитель города. Мыслимо ли, чтобы…

— Принял город! — Гэйтхэйт подавил приступ кашля и снова вонзил в меня яростный взгляд. — Он принял город?

Его крик породил какое-то движение на передних повозках. Еще несколько изможденных оборванцев приподнялись над бортами телег. Один из них вдруг тоскливо вскрикнул, как ночная птица, и резво выбрался наружу.

— Убийца! — надрывно выдохнул он, показывая на меня.

Гэйтхэйт подошел ко мне вплотную и цепко ухватился за мое плечо.

— Это чудовище убило Селлери, а теперь берет себе его город? Братец, да ты непревзойденный подлец!

Он шатался, как пьяный, а голос звучал хрипло и невнятно, но ненависть заставляла его говорить все громче и звонче.

— Он предал нас! Он возглавил отряды Проклятого в битве у Дайгроу! Он хохотал, когда велел убить Лэйхэма, который просил его о пощаде, он собственноручно зарубил своего дядю Селлери, он приказал поджечь башню, чтобы Линдолл не смог вырваться, он взял меня в плен! Меня, одного меня он пощадил, чтобы измываться надо мной и утолить свою черную ненависть! Но я вырвался из твоих лап, братец, и ты неразумно поступил, оказавшись здесь сейчас. Люди! Чего вы застыли, как статуи? Схватите его!!

Олломан еще раз пораженно перевел взгляд на меня, затем снова на Гэйтхэйта. Но ни сказал ни слова.

Я вдруг вспомнил, как Данк называл моего сиблинга. Хэй. Да, Хэй.

— Прошу прощения, принц, — вдруг вмешался Альба. — Насколько мне известно, Желтого принца Селлери убил некий бастард Отверженного, прозываемый Черным принцем?

Хэй расхохотался во весь голос. Прямо в лицо Альбе.

— Да, вы правы, незнакомец! Именно так! Только вот в чем дело: именно он, наш любимый малыш Райдок, и есть тот самый Черный принц!

Я застыл, как замороженный. Я вдруг понял, что поразило меня в повадках Черного принца, когда я глядел на него во время битвы.

Он действительно походил на меня, как отражение. Вернее, тень. Черная тень, оторвавшаяся от хозяина.

— Он одержал победу? — продолжал Хэй. — Очевидно, вы хотите сказать, что черные войска неожиданно отступили?

Олломан неожиданно грозно встопорщил седой сагастеновский ежик. Я понял — он вспомнил удивительное бегство черных предводителей и нерешительные контратаки вражеских гвардейцев.

— Разумеется, так и должно было быть, — гневно сказал Хэй, вдруг понизив голос. — Он взял Сапфир почти без крови. Голыми руками. И вы еще радуетесь ему, как спасителю?

Он повернулся к растерянному лейтенанту и неуловимым хищным движением выхватил из-за его пояса кинжал.

— Ты ошибся в одном, мой мерзкий братец, — прошептал он, всматриваясь в мое лицо почти что с нежностью. — Тебе следовало меня убить. Тотчас же! Немедленно! Как только я попал в твои руки!

— Такого не может быть! — я не сразу узнал голос Орбена.

Юный паж, позабыв об этикете, наступал на Гэйтхэйта с голыми руками. На его лице была начертана готовность защитить меня во что бы то ни стало, или умереть, сражаясь.

— То, о чем вы говорите, принц, невозможно! Сеньор мой Райдок был в те дни в Дианаре! И готовился к Перекличке Очагов! Ни на миг не отлучаясь, я сопроводил его и принца Данка в Ранскурт, а оттуда мы спешно направились в Сапфир. И все это время я находился рядом с ним! В чем готов поклясться всеми цветами священной Радуги!

— Ага, — с мрачным удовлетворением произнес Хэй, поворачиваясь к Орбену, — ты тоже здесь, гаденыш? И ты думаешь, что сможешь убедить кого-то в истинности своих слов? Ты, очевидно, забыл, маленький паж, что колдовское искусство твоего хозяина известно всем землям Радуги. Отводить глаза он умеет, спору нет. В этом все мы давно убедились. Но везение закончилось, Райдок! Умри!

Он прыгнул вперед, занося кинжал для удара. Орбен бросился наперерез, но в это время Олломан, также отбросив правила церемониала, перехватил руку моего обезумевшего брата.

— Даже если все, что вы говорите, истинно, мой принц, — твердо сказал он, — тем не менее, я не могу позволить свершиться самосуду. Принц Райдок должен предстать перед судом Короны.

— Это не самосуд, Олломан! — выкрикнул Хэй, извиваясь, как угорь. — В конце концов, это внутреннее дело семьи! Прочь руки! Если тебе так угодно, я предстану перед судом Короны сам, за убийство брата! Но суд будет недолгим!

Он взмахом свободной руки указал назад. Почти все освобожденные пленники уже выбрались из повозок и сгрудились за его спиной.

— Вот, гляди! Сорок человек готовы подтвердить каждое мое слово!

Он наконец стряхнул руку Олломана и остановился, задыхаясь.

— Воины Селлери! Воины Линдолла! Воины Лэйхэма! Кто такой Райдок? Скажите этим безумцам, кто такой Райдок, и на что они обрекают себя, повинуясь ему!

— Убийца! — снова крикнул тот, кто поднялся первым. — Убийца, изверг, скотоложец!

— Он совокупляется с нечистью! — громко сказал кто-то из задних рядов. — Я сам видел! Он даже не пытается этого скрывать! Он трахает этих вонючих монстров!

— Он убивал наших воинов, — добавил третий. — Убивал и смеялся. Он уничтожает все, к чему прикоснется! Он и есть Черный принц, лучший полководец Отверженного!

— Однако все мы видели Черного принца во время битвы, — спокойно сказал Альба. — Видели и принца Райдока. По-моему, одного этого вполне достаточно, чтобы понять — речь идет о двух разных людях.

Лейтенант нерешительно кашлянул.

— Прошу простить меня, Витязь, но мы видели человека в черных доспехах, с лицом, закрытым забралом. Черный принц мог приказать любому из приближенных заменить его на время битвы, разве нет?

Олломан посмотрел на меня. Лицо его было мрачным.

— Это серьезные обвинения, принц Райдок, — бесстрастно сказал он. — Я полагаю, что должен задержать вас до выяснения всех обстоятельств.

— Нет! — звонко сказал Хэй. — Никаких выяснений! Он сумеет отвести нам глаза своим чародейством! Пусть умрет здесь и сейчас!

— Да! Да!! — неистово завопили освобожденные. — Если Черный принц в наших руках, его надо убить немедленно!

Альба вдруг порывисто сжал мое запястье.

— Бежим, — решительно сказал он. — Скорее!

— Остановитесь, Витязь! — резко потребовал Олломан.

Альба подбросил меня в седло и вежливо обернулся.

— Я не подчиняюсь вам, комендант. Мне могут приказывать только принцы. Я ведь все-таки Витязь, не так ли?

— Тогда приказываю я! — нервно сказал Хэй, не решаясь, впрочем, подойти поближе.

— Простите, принц, — жестко сказал Альба. — Синий плащ старше серого, а я — Альба Ранскурт, Витязь Райдока. Отнюдь не Гэйтхэйта.

— Дьявол! — заорал Хэй, все же бросаясь вперед. — Тогда — поединок! Демоны ада, лучше сдохнуть, чем допустить это!

— Потом, — небрежно бросил Альба, взлетая в седло и поднимая своего коня в свечу. Хэй едва успел отпрыгнуть, чтобы не получить по плечу копытом.

— Орбен! — крикнул я, растерянно озираясь.

Альба сильно ударил моего вороного мечом по крупу. Плашмя.

— Вперед!

Я успел только заметить, как Хэй метнулся к Олломану, как Орбен, размахивая руками, что-то пытается объяснить солдатам, а улицы Сапфира уже мчались мне навстречу.

Альба скакал рядом, спокойный и невозмутимый, и как всегда, улыбался чему-то. Слева пролетела калитка в стене, у которой мы остановились в прошлый раз.

— Куда мы? — в замешательстве спросил я.

— К причалу, — с великолепной краткостью ответил Альба.

— А где причал?

— Полагаю, на берегу залива.

— Витязь! — взмолился я. — Не издевайтесь хоть вы!

Альба улыбался.

— Я не издеваюсь, принц. Ворота города обращены в поле, залив с противоположной стороны. Значит, нам прямо, прямо и еще раз прямо.

— Но зачем на пристань?

— А как еще вы собираетесь скрыться от разъяренной толпы?

— Вы полагаете, я должен от нее скрываться?

— Люди любят для начала найти виноватого во всех бедах и убить его. Разбираться они будут потом. Не волнуйтесь, принц. Свою часть добрых дел вы сегодня совершили. Теперь отойдите в сторонку — пока не осядет пыль.

Сумасшедшая путаница переулков снова вывела нас на улицу, в конце которой сияло солнце.

— Да, на восток, — ответил моим мыслям Альба. — На пристани мы найдем легкое и быстроходное судно. И вы уплывете отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Ветер с юга. Если не ошибемся с выбором судна, никто вас не догонит. На полгонга я их, без сомнения, задержу, а потом будет поздно. Вы уйдете слишком далеко, скроетесь за горизонтом. И если вы возьмете в сторону от берега, вас никто не сможет найти посреди Лиаменны. Лунная Лагуна слишком широка, а быстрая фалара — только точка в сверкании волн.

— Тогда поплывем вместе, — задохнувшись от страха остаться одному, попросил я. — Я не умею обращаться с парусами.

— Парус я вам поставлю, — спокойно сказал Альба, еще подгоняя коня, чтобы держаться рядом. — А потом надо будет только следить за рулевым веслом или штурвалом. Это несложно. Вы быстро освоитесь. Ветер попутный, свежий, но не сильный. Работать со снастями вам не придется.

— Но вдвоем нам будет проще!

— Кто-то должен остаться на пристани, чтобы задержать погоню.

— Но вас же там убьют!

Альба зажмурился на солнце, как кот, и мурлычущим голосом сказал:

— Как говаривал один славный воин — это не так-то просто сделать.

За очередным поворотом перед нами распахнулась водная гладь. Улочка шла вниз и упиралась в берег. Мы выбрали верную дорогу.

— Влево, — коротко скомандовал Альба. — Я вижу пристань.

Грохоча копытами по доскам настила, мы влетели на первый причал. Сонные моряки смотрели на нас с недоумением.

— Самую быструю фалару Синему принцу Райдоку! — громовым голосом приказал Альба. — Якорь поднять! Паруса поставить! Каждый миг на счету, шевелитесь, болваны! Приготовьтесь отдать швартовы, как только принц ступит на борт!

Несколько человек бросились к небольшому, но удивительно красивому суденышку. Еще один, постарше, спешно направился к нам.

— Вот она, извольте, ваше сиятельство, — он сорвал с головы смешную шапочку и уважительно поклонился. — Уж вы поверьте, ничего быстрее еще по морям не ходило. Мигом домчит, куда прикажете. Экипажа-то вам сколько надобно, ваше сиятельство?

— Синий принц отправляется в путь один, — отрезал Альба и склонился ко мне. — Как можно быстрее отплывайте.

— Почему без экипажа? — жалобно спросил я.

— Скандал на берегу разразится, когда вы будете в двух полетах стрелы от берега. Вам очень нужен бунт на борту?

— Нет! — сказал я плачущим голосом. — И куда прикажете плыть?

— Куда угодно. В Харденанг. В Кармин. В Лагор. Боги, да куда ветром вынесет, туда и причаливайте! Врагов на севере пока что нет.

Пожилой моряк придирчиво оглядел взмывшие почти к верхушкам мачт косые треугольные паруса и удовлетворенно хмыкнул.

— По нынешним ветрам вам, ваше сиятельство, и перекладываться почти не придется. Одним штурвалом управитесь. Тут скоро низовик пойдет — он, ясное дело, с востока — так вы, если на север, чуть круче к ветру заложитесь и все дела. Готова ваша малышка, сударь; коли угодно — можно и в путь.

Альба почти что стащил меня с седла и подтолкнул к фаларе.

— Быстрее же!

Гордым независимым шагом я прошел по шатким мосткам и ступил на соломенно-золотистую палубу.

— Отдать концы! — зычно крикнул пожилой моряк.

Два юнца, лет по шестнадцати каждый, с восторгом глядя на меня, втянули на борт фалары канаты, державшие судно у причала, и проворно прыгнули обратно на причал. Суденышко, покачиваясь, медленно отходило от берега.

— Идите к штурвалу, принц, — громко сказал Альба, и в голосе его не было интонаций прощания. — Встретимся на севере.

— Удачи! — ответил я и побрел на корму, придерживаясь за борт.

— Вам удача понадобится не меньше, — улыбнулся Альба и решительно двинулся обратно к лошадям.

Фалара набирала ход быстро, до берега было уже шагов пятьдесят, когда из переулка появились всадники. Альба снова оказался прав. Олломан и Хэй смогли договориться по крайней мере о погоне.

Я встал за штурвал и отвернулся от берега. Если меня все-таки догонят, я всегда успею об этом узнать.

Вода приятно шелестела, всхлипывала, шуршала пеной о борт. Солнце грело мне правую щеку. Жить было хорошо.

И очень противно.

Я пытался понять то, что услышал от Хэя, и не мог этого сделать.

Если Черный принц — мой двойник, то это, надо полагать, результат чародейства. Какого? Зачем это?

Может быть, его создали специально, чтобы посеять раздор в семье? А потом хотели разменять со мной… но не получилось?

Тогда, возможно, он сейчас обладает моей памятью? Ох, боги, знание принца-чародея в лапах злейшего из врагов?!

Я со стоном опустился на палубу и обхватил голову руками. Нич-чего не понимаю, сохрани меня Луна!

Я твердо знал одно: теперь я потерял все, что имел. Семью, дом, друзей… Последнего, единственного друга, которого послала мне судьба! Альбу Ранскурта, Витязя Райдока… Сейчас он погибнет на причале, защищая мою спину, давая мне возможность уйти — зачем? Зачем все это!?

Я поднял голову и глянул на берег. Там сверкали мечи, но драки, похоже, не было. Велась какая-то оживленнейшая беседа. А на самом краю стояли двое. Высокие, худые… Хэй?

Нет. Это не лохмотья Хэя. Один из этих двоих в кольчужной рубашке надо полагать, Альба. А рядом… в сером плаще… на голове что-то белое… Сагастен?!..

Сердце в моей груди отчаянно заколотилось. Я замахал руками и заорал, надрывно и отчаянно:

— Сагастен! Я здесь! Здесь я, Сагастен!

Старый маг, казалось, не обращал на меня внимания. Вот он повернулся к Альбе, вот вообще отвернулся от залива…

Неужели он покинет меня вот так, без помощи, даже без совета?

Внезапно воздух рядом со мной замерцал и сложился в фигуру чародея.

— Привет, Райдок, — сказал Сагастен дружелюбно.

— Гастен! Ты не бросил меня!

Я попытался схватить его за руку, но ладонь моя прошла сквозь теплый воздух насквозь.

— Нет, это не я, — чуть насмешливо сказал фантом. — Я там, на причале. Видишь?

Я посмотрел на причал.

— Да. Вижу.

— Уплывай отсюда, малыш. Альба принял верное решение. Как, впрочем, и ты — когда рассказал ему обо всем. Да! И спасибо тебе за то, что спас Сапфир. Видишь, наши расчеты тоже во многом оказались верны. Кстати, хорошо, что вам пришло в голову отправить ко мне гонца. Иначе сейчас нам не удалось бы встретиться, а твоему Альбе, пожалуй, пришлось бы худо.

— А что же Хэй? Что с ним стряслось в плену? И кого, вернее, что за чародейство он видел?

— С этим мы разберемся. Не торопись, Райдок. Ты же сам понимаешь, все запуталось куда сложнее, чем хотелось бы. Кстати, кое о чем вы с Альбой в этой суматохе не подумали. Ты чем собираешься питаться, юноша? Мечтами о возвышенном?

Я охнул.

— Блин! Но, Сагастен, мы все равно не успевали бы…

— Молодость, — добродушно, насмешливо и самодовольно сказал фантом. Всего-то и надо было мешок с вьючной лошади схватить.

— И кто бы меня к вьючной пустил?

— Тоже правильно. Ладно, лови!

Над палубой собрался плотный желтый дым и увесистым мешком шлепнулся на доски. Я ошеломленно пнул его ногой. Мешок был настоящий.

— Кроме пищи, там всякая мелочь — Орбен у тебя молодец, все самое необходимое в одном месте держит — и ларец с «Хрониками». Не стыдно тебе, Райдок? Самое ценное, что у тебя было, бросил на произвол судьбы, так?

— Самое ценное, что у меня есть — это честь, — гордо процитировал я и сам улыбнулся своим словам. — Не ругайся, учитель. Я удивляюсь, как я голову в Сапфире не оставил…

— Между прочим, вполне мог остаться без головы, — брюзгливо, но ласково сказал призрак Сагастена. — Да и анналы тебе еще пригодятся. Ладно, успокойся. Все уже почти что хорошо. Или почти не плохо.

— Но куда же мне плыть? В Харденанг?

Призрак покачал головой. На миг он вдруг расплылся, замерцал, но тут же вновь обрел четкие контуры.

— Не думаю. Полагаю, что тебе сейчас надо поскорее оказаться в Люмине. И найти там Нагона.

— Зачем?

— Чтобы не тратить времени. Зачем тебе возвращаться сюда, делая крюк? Тебе нужен маг и храм. Если бы все сложилось так, как мы задумывали изначально, это был бы я. В Дельфосе. Но раз события разворачиваются… э-э-э… немного иначе, тогда пусть это будет Нагон в храме Орфи. Все, малыш, до новой встречи и удачи тебе! Мне трудно поддерживать канал так долго, я устал с дороги.

Фантом снова замерцал и исчез. А Сагастен на удаляющейся пристани даже не обернулся в мою сторону. Он что-то горячо доказывал обступившим его воинам Сапфира.

Здравствуйте! Плыть в Люмину? Еще и родины лишили, нахалы! Память отшибли, город отняли…

Я вдруг понял, что, по существу, даже и не был в спасенном мной Сапфире. Постоял у ворот, заглянул в гости помочиться, ненадолго вернулся к воротам, галопом промчался насквозь — и все! Кстати, даже не помочился на самом деле. Не отметился.

Но я вернусь, во что бы то ни стало вернусь. Вернусь, чтобы вернуть древней столице Корабелов славу и честь. Вернусь, чтобы смыть пятна сомнения со своего плаща. Вернусь по своим следам, что бы об этом не говорили певцы и поэты.

Вода казалась совершенно серебряной под яркими солнечными лучами. А за кормой пенился быстрый бурун — так стремительно рассекала волны моя фалара. Бурун был белый, как снег. Идущий вперед по белому…

На этот раз я почти не оставлял следов. Кроме этой белоснежной пены. Но я все равно вернусь.

Я мечтательно вздохнул и взялся за штурвал. Фалара уверенно шла на север.