"Синий, как море" - читать интересную книгу автора (Лайк Александр, Борянский Александр)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СПАФИР

1

Альба резво запрыгнул в седло и с высоты пристально вгляделся в штурмовые построения Черного Властелина. Он опять улыбался. Рассветные лучи задорно играли на его бледном лице.

— Что тут веселого, Витязь? — хмуро спросил я.

— Я люблю, когда меня прижимают к стене, Принц, — довольно ответил Альба, сделав изящный акцент на большой букве моего титула. — Это всегда вызывает прилив энергии. Еще я люблю, когда моему противнику кажется, что он ведет меня по тропе единственных решений и вынужденных поступков. Как правило, он быстро ошибается. А главная причина моего веселья — если нам удастся согласовать наши действия с гарнизоном Сапфира, мы победим.

Я захлебнулся собственным дыханием. От недоумения.

— Мы? Победим? Вот этих?..

— Вне всякого сомнения, — уверенно сказал Альба и так же резво спрыгнул на землю. — Они убеждены, что идут на приступ. То есть атакуют неподвижного и точно локализованного противника. Нас они до сих не видят, понимаете, принц? А их маги не засекли выброс энергии во время нашего перехода.

— И что это нам дает? — скептически спросил я.

Альба пожал плечами.

— Что угодно. Что соизволим взять. Видите ли, они совершенно не готовы к обороне. И даже не знают, что следует приготовиться. Если мы заставим их обороняться, они окажутся в очень невыгодном положении. Вот сейчас черные колонны продвинутся еще немного к городу, и мы вообще очутимся в тылу их левого фланга. Но для того, чтобы можно было всерьез рассчитывать на победу, нам нужно, чтобы войска гарнизона поддержали нас в решающий момент. А момент этот наступит очень быстро. Всемером мы, конечно, не справимся — нас попросту задавят количеством.

— Ну, гарнизон нас поддержит, несомненно, — сказал я без особой уверенности. — Если узнает, что мы здесь.

— В том-то и дело, — кивнул Альба. — Гарнизон как раз приготовился к обороне. А должен произвести стремительную контратаку. И коменданта города следует предупредить об этом поскорее. Иначе к тому моменту, когда в городе сообразят, что у них появились нежданные помощники, и решатся на вылазку, от нас даже тряпочек не останется — разберут на память.

— Тогда поехали в город? — хмуро сказал я. — Правда, не понимаю, как мы проскользнем туда незамеченными…

— Это еще полбеды, — легко сказал Альба. — Вторая половина беды начнется с вопроса, как мы незамеченными вернемся на прежнюю позицию. На этот вопрос удовлетворительного ответа нет.

— Тогда что делать?

— В город поедет один человек. Гонец. Тот, в ком окажется наименьшая нужда в схватке.

— Я?! — обреченно сказал я.

— Нет, разумеется. У вас Ванаир, принц, отказываться от Ванаира в такой битве не стоит, да вы и сами — отменный боец, что ни говори. Даже в своем нынешнем состоянии.

Орбен навострил уши.

— Вы себя скверно чувствуете, ваше сиятельство?

— Ну-у… — неопределенно протянул я.

— Принц ранен, — четко сказал Альба. — Но сражаться это ему не помешает.

Я благодарно кивнул ему. Прекрасное объяснение… и прекрасное предупреждение мне.

— Также ясно, — педантично продолжал Альба, — что гонцом будет не демон. И не я. Мы будем сражаться, это наша основная задача. Это наше основное умение, и мы его используем с наибольшей пользой для Домена. Значит, остаются Орбен и Харсей.

— Я с принцем, — непреклонно сказал Орбен. — Это моё основное умение. О пользе судить его сиятельству.

Харсей склонил голову.

— Я понял, Отважный. Я готов.

Он обращался непосредственно к Альбе, и я был очень признателен ему за такое нарушение этикета. Впрочем… сейчас воинская субординация отодвинула придворный церемониал на второй план, а командующим нашей операцией, судя по всему, был Альба.

— Как мне следует двигаться к городу? — голос Харсея опять звучал очень тихо, подчеркнуто вежливо и скромно. По-моему, для него это было вполне естественным — вовсе не из стеснения он так говорил, а по старой привычке. — Открыто, привлекая к себе внимание? Или попытаться пробраться незамеченным?

— Это, к сожалению, невозможно, — серьезно ответил Альба. — Перед стенами, у ворот, вас заметят. Без всякого сомнения. Место совершенно открытое, а к воротам приковано внимание всего отряда… всей армии.

Я поглядел вниз и согласился с поправкой. И мимоходом удивился, почему в нашу сторону никто не смотрит.

Альба перехватил мой взгляд. И дружески взял Харсея за плечо, поворачивая его лицом к черным шеренгам.

— Мы здесь почти не видны. Только тот, кто точно знает о нашем присутствии, смог бы нас разглядеть, пожалуй. Для остальных… трава слишком высока, да и не туда они смотрят. Поэтому сделаем вот что: вы спуститесь с противоположной стороны холма, ведя лошадь в поводу. Потом направитесь в сторону гор, оставляя холм между собой и противником. Когда доберетесь до дальнего кустарника, а еще лучше — до предгорных рощ, можете садиться в седло. Потом быстро скачите вдоль опушки, не выбираясь на открытые места. До тех пор, пока северо-восточный изгиб городской стены не скроет вас от глаз осаждающих. Там выезжайте из-за деревьев и по прямой двигайтесь к стене. Окликните дозор на стене или защитников ближайшей башни — кто-то же там должен быть… Им и передайте сообщение. И предупредите, чтобы вас ждали у ворот. Выждав время, достаточное для того, чтобы в городе успели сообразить, как изменилась обстановка, вылетайте из-за поворота и побыстрее мчитесь к главному въезду. Старайтесь привлечь к себе внимание врагов. Если удастся добраться до ворот — ищите себе место среди бойцов города. Встретимся после битвы.

Харсей кивнул.

— Я все понял, Витязь. Сделаю. Что я должен передать командиру гарнизона?

— Письмо. Принц Райдок сейчас его напишет.

— Чем и на чем? — устало спросил я. — У вас есть письменный прибор и бумага, что ли?

— Есть, — без улыбки сказал Альба. — Но полагаю, что Орбену будет проще распаковать ваш. Мой достаточно глубоко, почти на дне сумки.

— Один миг, мой принц, — Орбен уже стоял рядом с одной из вьючных лошадей и проворно перебирал содержимое мешка. — Вам угодно писать на бумаге или на пергаменте?

Я махнул рукой. Мне вдруг отчаянно захотелось спать. И возникла твердая убежденность, что эти двое разберутся во всем без меня. У Орбена, пожалуй, в каком-нибудь мешке и запасной принц найдется.

— Давай пергамент, — деловито сказал Альба. — Очень может статься, письмо придется забросить в бойницу или втягивать на стену веревкой. Лучше взять материал попрочнее.

— Мг-гм, — невнятно пробормотал Орбен, придерживая локтем какой-то сверток. — Готово, ваше сиятельство.

Он поспешно подошел ко мне, на ходу перебрасывая через голову ремень небольшого походного пюпитра. В гнездах пюпитра уже приютились три чернильницы — с черной, красной и синей крышечками. В желобке у края перекатывались костяные стилосы с перьевыми вставочками. Я машинально взял один и потрогал вставочку пальцем. Перо было отменно очинено. Мне даже расхотелось спать и захотелось что-нибудь написать таким хорошим пером. Например, письмо. Кому угодно. Хоть бы и коменданту Сапфира.

Альба заботливо склонился к моему плечу.

— Вам все-таки плохо, принц?

— Мне странно, — проворчал я. — Что писать, Альба?

Орбен выдернул из свертка небольшой пергаментный свиток.

— Такого хватит, ваше сиятельство?

— Понятия не имею, — зло сказал я. — Стань как-нибудь поудобнее… штуку эту подними повыше.

— Должно хватить, — сказал Альба, отвернувшись от меня. Он внимательно изучал поле. — Диктую. «Коменданту Сапфира. По велению Радуги и отца моего, Белого принца Сенрайда, беру под руку свою этот город и войска его. Поскольку милостью богов я со свитой своей поспел к вратам Сапфира в нужное время, для битвы и для победы повелеваю: едва увидите вы…»

— Не так быстро, — простонал я. Я уже успел стукнуться разодранным предплечьем о край пюпитра и сдержанно шипел, как вежливая змея. Орбен почтительно поддерживал дощечку обеими руками на уровне груди. «Беру под руку свою…» Бесы болот, как оно пишется? Через атлис или через оллиг? Грамотность танцевала на краю памяти, рискуя сорваться в любой миг. Судя по всему, никак не могла решить, относится ли она к магии или хотя бы к характерным умениям принцев, что позволило бы ей пойти погулять. «…милостью богов…» Богов с детерминативом почтения или просто с лично-заглавной? В крайнем случае, сапфирские грамотеи будут дурного мнения о Мальренском универсарии. «…в нужное время, пунктуал, для битвы…»

— Для битвы, — сказал я вслух. — Дальше, Витязь.

— «Для битвы и для победы повелеваю: едва увидите вы смятение на левом фланге черных войск и бой вслед за этим, знайте, что я начал сражение. В тот же миг выводите всю конницу, сколько ее есть в городе, и нанесите удар по правому флангу неприятеля…»

— Стоп, — выдохнул я. — Я же не писец, Альба. Войск и бой вслед за этим…

— Знайте, что я начал сражение.

Альба диктовал с поистине каменной непреклонностью. Казалось, что текст этого письма он выучил напамять за много лет до моего рождения, а может, и своего собственного. И теперь может цитировать его с любого места, не задумываясь ни на секунду.

— …сражение… дальше?

— В тот же миг…

Я непроизвольно глянул на Витязя. Альба смотрел куда-то далеко, глаза его вдруг напряженно сощурились, и мне это очень не понравилось.

— Есть. Что вы там углядели?

— Выводите всю конницу… У них здесь есть нечисть. Плохая. Сколько ее есть в городе…

— Сколько… черт, сбился… какая нечисть?

— Драконы. И теперь понятно, почему они медлят. Драконы вертят головами, этот отряд движется медленнее других. Они ждут наших дьяволов, принц. Они сговорились о встрече нечисти поутру, под стенами Сапфира.

— Драконы?

Я обомлел.

— Вы пишите, пишите, — Альба заглянул ко мне через плечо. — Драконы не страшнее дьяволов. Они, правда, еще и летают… но об этом мы поговорим позже. Что это вы написали, Райдок?

— Что?.. — я глянул в пергамент. — Тьфу на вас, Альба, это вы меня сбили. Нельзя обо всем сразу… выводите драконницу, ну? И что теперь делать?

— Зачеркните. Если это письмо и будет красоваться в музее, то отнюдь не из-за каллиграфии. Пишите быстрее, времени совсем нет!

— Рука болит, — досадливо сказал я. — «В городе» — дальше!

— «И нанесите удар по правому флангу неприятеля. Пехота пусть выступит сразу вслед за конницей. Когда черное войско повернет ряды, чтобы отразить мою атаку, центр его сместится влево и обнажится. Туда и должна ударить пехота малое время спустя после того, как конница встретится с врагом на правом фланге.» Успеваете?

— Еще чуть медленнее. «Встретится с врагом…» Есть.

— «Пусть третий отряд задержится внутри города у самых ворот. В случае неудачи он прикроет отступление, в случае успеха — завершит разгром черной армии. Выступить в поле он должен не раньше, чем будет подан знак синий плащ, поднятый на древке копья.» Подпись.

— Просто подпись?

— Со всеми атрибутами. «Утро семнадцатого счастоцвета, у стен Сапфира — Синий принц Райдок, повелитель Сапфира».

— Готово, — с облегчением сказал я, бросая стилос и аккуратно разминая задеревеневшую от натуги кисть.

— Ваше сиятельство, позвольте кинжал, — Орбен опустил пюпитр до пояса, на всю длину ремня, и снова возился с какой-то баночкой.

Я машинально вытащил легкий стилет, который и кинжалом-то назвать было грешно, перехватил за тонкое узкое лезвие и подал Орбену рукоятью вперед.

— Держи. Только зачем он тебе? У тебя же свой есть.

— Печать, ваше сиятельство, — укоризненно сказал Орбен. — Хоть мы и в поле, а без оттиска комендант имеет полное право письму не поверить.

Да, печать. Ох, и застукают меня все-таки на моем беспамятстве! Хоть не дыши при посторонних… хотя какой уж Орбен посторонний… а и при нем все равно не дыши, раз не умеешь.

Орбен натер головку рукояти каким-то комочком неправильной формы и аккуратно, стараясь не замараться, вернул мне стилет.

— Извольте оттиснуть, ваше сиятельство.

Я прижал рукоять к пергаменту и с жадным любопытством рассмотрел индиговый контур. Восьмиконечная звезда с широкими короткими лучами, — как два квадрата, наложенных друг на друга под углом — накрытая сверху аркой месяца. Таким он виден в южных землях. В Мальрене, например. А лучше, конечно, оказаться еще южнее. В звезде старинной данлианской вязью выведено «Лиа сегонти фенсен Райдок». Милостью Луны — Райдок, принц.

— Годится, — сказал Альба и бесцеремонно отнял у меня пергамент. Орбен тут же бережно меня обезоружил и принялся вытирать рукоять стилета мягкой тряпицей.

— Вот письмо, Харсей, — Витязь снова свернул пергамент в трубочку и протянул нашему гонцу. — Постарайтесь нашуметь посильнее, когда двинетесь к воротам. Было бы неплохо, если бы бойцы передовых позиций Проклятого попытались вас перехватить. Но письма к этому времени с вами уже не должно быть — это понятно?

— Понятно, Отважный, — Харсей церемонно поклонился мне, принимая письмо из рук Витязя. — Спасибо за доверие, принц. Я счастлив, что могу послужить Домену. Позволите действовать?

— По лунной дорожке, воин, — искренне сказал Альба. — Побереги себя.

Харсей кивнул, взял из лап демона повод своего коня и тут же скрылся из глаз — очевидно, с той стороны холма спуск был круче. Только трава едва слышно зашуршала на прощание.

— И что теперь? — спросил я.

— Теперь будем ждать, — терпеливо ответил Альба. — Наша реплика прозвучит тогда, когда Харсей покажется у ворот. Но до этого я еще хотел бы с вами поговорить, принц. Угодно ли вам будет сделать со мной пару шагов в сторону?

— Я готов, — покорно сказал я.

— Вот здесь, пожалуй, будет хорошо, — Альба придирчиво оглядел траву, прогнал бабочку и опустился на ее место. — Я хотел вас спросить об одной подробности нашей схватки с дьяволами.

— Отвечу, если сумею, — я неловко шлепнулся рядом. Измученные ноги держали меня с трудом. Сидеть, правда, тоже было не очень…

— Думаю, сумеете, — Альба внимательно посмотрел на меня — совсем как на бабочку мгновением раньше. — Вскоре после начала драки дьяволы вдруг перестали применять живые лезвия. И другие трюки из своего богатого арсенала в ход так и не пустили. А ведь дьяволы почти не устали, они были полны силы — и обычной, и магической. Почему же они облегчили нам победу едва ли не втрое? Это вы лишили их магии, Райдок? Помнится, рассказывали вы мне кое-что про свою кровь…

— Да, Альба, — сказал я, жмурясь на солнце. — Точно судить не берусь, но почти уверен, что это я. Мой дьявол — ну, тот, с которым я схватился рассек мне руку… впрочем, об этом вы знаете. Как только моя кровь соприкоснулась с воздухом и начала испаряться, дьявол не смог создать эту штуку — как вы ее назвали?

— Живое лезвие. Вы оборвали процесс инициации?

— Не знаю я, что я оборвал! Про магию моя лошадь знает больше меня! Я видел, как дьявол подносит руку к губам и вроде бы плюет в ладонь. Потом он метал плевок в противника и получалось это самое лезвие. А когда моя кровь закипела, он попробовал плюнуть еще раз и очень удивился. Потом бой закончился очень быстро, он явно не рассчитывал продолжать его на мечах и как-то… не был в полной мере готов, что ли.

— Значит, это действительно вы. Отменно! — Альба даже замурлыкал что-то. — Я думаю, придется вас просить о жертве, принц.

— Какой? — осторожно спросил я.

— Вскоре после начала боя пролейте немного крови, а? Не прошу вас быть раненым еще раз — кто знает, какую рану нанесет вам неумелый и непосвященный враг… — Альба хихикнул. Совсем по-детски. — Этих бойцов учат убивать и калечить, а не пускать кровь с надлежащей аккуратностью. Лучше уж вы сами растревожьте старую рану. Или стилетом — он у вас вполне подходит для такого дела — вскройте вену на левой руке. Это нам очень поможет, поверьте.

— Заметно поможет? — кисло спросил я. Я уже понимал, что придется выполнить совет Альбы. Но совершенно не хотелось заниматься осознанным членовредительством. Хотелось отделаться… Как бы это сказать? Малой кровью. Очень малой.

— Весьма заметно, — честно сказал Альба. — Во-первых, я вижу среди врагов нескольких магов. И представляю, какие сюрпризы они для нас припасли. Лучше было бы обойтись без этих радостей. Во-вторых, драконы. Я заметил, что они вас взволновали. Это правильно. Меня они тоже беспокоят. Даже одному из нас с драконом справиться непросто, я уж не говорю о гарнизонном пехотинце — там исход боя заранее практически предопределен. Но у драконов очень маленькие — по сравнению с туловищем, конечно крылья. Они напоминают скорее большие плавники и служат для управления полетом — взлететь на этих крыльях дракон не может. В небо его поднимает магия — понимаете? А прикованный к земле дракон — всего лишь огромная ящерица. Правда, очень сильная и огнедышащая, но зато неуклюжая и неповоротливая. И к тому же, это лишает врага важного психологического оружия. Знаете, принц, когда на голову атакующим конникам этаким ястребом падает чешуйчатая гора в полстакса длиной… В облаке дыма, мечущая пламя из ноздрей… Это сильно действует на нервы даже самым закаленным бойцам. А лошади просто бесятся. Всего этого можно избежать одним вашим движением. Уговорил?

— Да уговорили, конечно! — раздосадованно сказал я. — Разве я могу что-нибудь возразить?

Пейте мою кровь, гады, подумал я мстительно. И поставил еще одну галочку в черный список на Заклинателя снов.

— Только не надо этого делать заблаговременно, принц, — бесстрастно сказал Альба. — Лучше всего — немного спустя после начала атаки. Чтобы это было для них совершеннейшей неожиданностью. И еще — чтобы драконы успели подняться в воздух. Падение даже с двух десятков стрел для такой туши это катастрофа. Как, впрочем, и для тех, на чьи головы они обрушатся…

Альба вдруг издал странный громкий звук, отдаленно напоминающий хохот, но тут же зажал себе рот. Потом быстро поднялся и осторожно раздвинул траву.

— Хвала богам, не услышали, — шепотом сказал он. — Вот они, истинные тяготы и лишения, Райдок. На войне иногда даже посмеяться толком нельзя. Хорошо же! Кажется, мы обо всем договорились?

— Нет, — сказал я. — Как я узнаю, что пришло время зарезаться?

— Увидите сами.

— Черта с два я увижу! Прохлопаю, можете не сомневаться. Лучше подайте мне сигнал — например, крикните «Пора!».

— Ладно, крикну, — согласился Альба. — Но вы все-таки тоже не зевайте — мало ли что, вдруг до этого времени я выйду из строя?

— Не надо, — убедительно сказал я.

— Я тоже думаю, что не надо, — улыбнулся Альба. — И все же — будьте начеку; ждите сигнала, но и сами не теряйтесь.

— Постараюсь, — пообещал я.

Альба медленно двинулся в сторону лошадей.

— Готовьтесь, Райдок, — негромко сказал он. — Думаю, что Харсей уже в лесочке и спешит к стене. Значит, нам осталось ждать недолго.

Я шагнул вслед за ним и тут же был перехвачен Орбеном.

— Вот что, ваше сиятельство, — сказал он тоном, не терпящим возражений ни от кого. Ни от господина, ни от Белого принца, ни от всех богов, сколько их есть под Радугой. — Всю эту затею на развилке я уже, понимаете, прокудахтал; сам виноват, пожалел вас, лошак безмозглый, думал — жарко, тяжело, врагов нет поблизости… Но уж теперь это никак не повторится, ваше сиятельство. Извольте немедленно приготовиться к бою!

— Ты это о чем? — изумленно спросил я. Мне даже в голову не могло придти, что Орбен присоединится к сонму моих нынешних наставников.

— О кольчуге, конечно! — категорически сказал Орбен. — Знаю я, что вы ее терпеть не можете, сто раз от вас все это слышал, но только тренировки да охота — это, понимаете, мой принц, одно; а такая драка, как сейчас начнется — это очень другое. Так что извольте со мной пойти, ваше сиятельство, а не то я, простите, на вас сверху сяду и ни в какую битву не пущу.

Я с уважением посмотрел на пажа. Мальчишка ведь, на несколько лет младше меня, а следит за мной, остолопом, как дядька-ветеран.

— Давай кольчугу, — миролюбиво сказал я. — Сегодня кольчуга очень даже пригодится.

Орбен подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал и быстро развернул мелкокольчатую рубаху в три четверти — с подолом до паха и рукавами по середину предплечья. Я потянулся было за ней, но Орбен решительно отодвинулся.

— Уж если по порядку, так все по порядку, ваше сиятельство, — сказал он. — Сначала вот это, и не спорьте, — он выдернул из того же вьюка плотный кожаный подкольчужник.

Я не спорил. Я попытался взять подкольчужник.

— Ваше сиятельство! — с досадой сказал Орбен. — Что-то вы сегодня того… Вы что, его поверх плаща и перевязи собрались?.. Позвольте-ка…

Он быстро снял с меня плащ и отстегнул Ванаир.

— Не вертитесь, принц, времени мало, — нетерпеливо сказал Альба. Витязь стоял у своего коня, держа его под уздцы, и притопывал ногой — то ли от волнения, то ли, что вероятней, от стремления поскорее окунуться в волну смертоубийства.

— Я не верчусь, — возмущенно сказал я. Орбен стащил с меня какие-то ремни и уже помогал мне пролезть в наполовину зашнурованный балахон подкольчужника. — Что вы меня все пинаете?

— Я думаю, вот-вот начнется, — Альба не удостоил меня ответом. — По команде — все в седло. Спускаемся с холма галопом, демоны — бегом. Бить не самых ближних, по левому краю, а пройти за спинами хотя бы стакса два. Вообще, постарайтесь зайти поглубже, почти до середины крыла. Хотя до середины вряд ли получится, но все равно: поглубже. Все понятно? Я пойду первым, держитесь вровень со мной.

Я скользнул в кольчугу и в свою очередь не счел нужным ответить. Демоны прогудели что-то неясное в знак согласия. Они тоже подготовились солидно — у каждого в правой лапище была тяжелая шипастая булава, в левой — относительно короткая, но тоже тяжелая сабля с очень широким лезвием. Корпус у них был теперь прикрыт одинаковыми коваными кирасами, в комплект амуниции входили также легкие поножи и ошипованые наручи. У левого запястья к наручам был приклепан небольшой овальный щиток, по нижнему краю заточенный, как лезвие. Альба, очевидно, в своей кольчуге родился, уже потом для порядка поддев под нее сорочку. Из всех нас только Орбен оставался, мягко говоря, голым.

— А у тебя кольчуга есть? — испуганно спросил я.

— Есть, мой принц, — спокойно ответил Орбен, крепя на моих плечах плащ и подтягивая ремни. Его движения напоминали мне опытного конюха, подгоняющего сбрую на бестолковом недолетке.

— Так времени ведь не осталось! Брось эту гадость, я без плаща обойдусь! Одевайся скорее!

— Плащ — сигнал для третьего отряда, — невозмутимо сообщил Орбен. Забыли? А за меня не волнуйтесь, мой принц, я успею. Сейчас я вам наручи приспособлю, а уж перчатки вы сами, если не возражаете…

Ванаир весело затанцевал на моем левом бедре. Ему опять хотелось подраться. Первую жажду он утолил поутру, и теперь уже не рвался вперед, как горячий жеребец к кобыле, а предвкушающе облизывался, как сытый и счастливый ребенок перед десертом.

— Опять рукоять горячая, сил нет, — вполголоса сказал Орбен, поворачиваясь к вьючной лошади за наручами. — Наверно, этого боя он и ждет уже третий день.

— Должен же кто-то и этого ждать, — ворчливо сказал я. — Я, например, жду, когда можно будет никуда больше не ехать.

Орбен быстро затянул ремни на моих запястьях и опустил широкие кольчужные рукава поверх наручей.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал он. — Вот перчатки, ваше сиятельство. Ваши любимые. Про шлем я уж не спрашиваю…

— Давай шлем, — безропотно сказал я.

— Вашсиясь… — Орбен, кажется, подавился изумлением. — Ну, все, рыбка плыла кверху брюхом! Первый раз в жизни слышу, чтобы вы на шлем без скандала согласились!

Вот как? Интересно… Надо будет обсудить это с Сагастеном. А потом написать трактат. «О мистической взаимосвязи склероза и трусости». Сиречь осторожности. Не такой я дурак, чтоб самого себя трусом обзывать. И без того страшно.

— Хорошо, — гордо сказал я. — Будет тебе скандал. А шлема не надо.

Похоже, это немного успокоило Орбена. Он со сверхъестественной скоростью облачился в кожаную куртку, обшитую внакладку панцирными пластинами. В куртке он стал почему-то походить на юного дракончика быстрого, верткого и сверкающего чешуей.

— Приготовились! — вдруг страшным шепотом сказал Альба. — Всем быть у лошадей! Дазо, ты вьючных и сменных стреножил?

— У-ум, — меланхолически сказал демон, пробуя пальцем острие сабли. Палец был толщиной с… не скажу, что.

И тут из-за левого от нас угла городской стены вылетел всадник. Наверное, Альба исхитрился расслышать стук копыт, хотя это казалось невероятным. Не то чтобы черные бойцы шумели — нет, они двигались к Сапфиру молча. Но когда несколько сотен человек, покрытых сталью с головы до пят, собираются в одном месте, тишины не бывает.

Харсей гнал коня так, что тот прямо-таки стелился по земле. По-моему, это называется карьер. На повороте его сильно занесло, он отдалился от спасительных ворот и теперь скакал почти посредине между линией стены и черным фронтом.

— Молодец, мальчишка! — возбужденно сказал Альба, уже не таясь и не понижая голос. И это яснее всяких предупреждений сказало мне — вот теперь действительно началось. — Нет, взаправду молодец! Как дразнится!

В рядах черной пехоты произошло нехорошее возбуждение. Первые ряды тревожно вздрогнули и подались вперед. Всеобщее внимание было приковано к нашему гонцу, но пока что непредставимая на Белом Западе дисциплина удерживала вражеских мечников в строю. Многие стали оборачиваться куда-то, явно пытаясь найти среди войска того, кто вправе отдать приказ на перехват. Я поймал себя на том, что тоже ищу его. И, как оказалось, не я один.

— Вот! — радостно сказал Альба. — Засек! На противоположном от нас холме — видите, принц?

Я сощурился — яркое утреннее солнце слепило глаза. И сразу увидел того, кто привлекал взгляды солдат врага. Далеко, на первом из холмов дальней, южной гряды, расположилась группа всадников. Трава на холме уже погибла под десятками копыт, и всадники, в отличие от нас, были прекрасно видны всем.

Немного впереди и в стороне от других на замершем могучем вороном жеребце неподвижно застыл человек в вороненых доспехах. На нем не было никаких украшений, даже обычного плаща не было, и никакая эмблема не сверкала на солнце. Но по тому, как он держался, сразу становилось ясно это и есть предводитель. Тот, чья воля бросила сегодня утром черные отряды на белоснежный город.

— Черный Принц! — с каким-то восхищенным уважением шепнул Орбен.

— Похоже, именно он, — напряженно сказал Альба. — Внимание!

Человек в черных латах шевельнулся. Медленно поднял правую руку и властно указал на Харсея. И сразу на гвардейца обрушился серый шквал.

Два десятка крупных волков без всадников вырвались с правого фланга осаждающих. Скорость их была настолько велика, что мне даже показалось они почти мгновенно оказались рядом с Харсеем. Но нет — отважный гонец развернул коня на полном скаку, сдал направо, прямо на вражеский сторой, и промчался перед самым носом у пехотинцев левого фланга, продолжая непрерывно принимать вправо.

— Боги, какой молодец! — Альба лучился от удовольствия, как будто не дарил, а принимал похвалу.

По сути, Харсей сделал небольшой круг посолонь, но за это время волки, несущиеся наперерез его прежнему движению, по инерции проскочили дальше к стене, и мальчишка, теперь круто завернув влево, прямо за хвостами волков рванулся к приоткрывшимся воротам. И тут пехотинцы левого фланга не выдержали.

Формальный приказ — схватить наглеца — был получен. И уже не столь важным казалось, кому именно он был отдан. Первые шеренги качнулись вперед и бросились в безнадежную погоню. Пешие за взъяренным конем. Безумцы, успел подумать я.

И сразу же черные доказали, что в безнадежные погони они не играют. Командир одного из центральных отрядов резко выкрикнул какую-то команду, и пол-квонга тяжелых арбалетных болтов темным пунктиром расчертили еще не вытоптанный луг. А в точке, где пересеклись пунктирные линии, коротко заржал в предсмертной муке конь.

Харсей вылетел из седла через голову падающего скакуна; не пытаясь затормозить, несколько раз кувыркнулся — даже сейчас он стремился к воротам. И прямо из последнего кувырка поднялся на ноги, продолжая бежать.

Разворачивающиеся для нового броска волки были от него в нескольких десятках шагов слева. Заряжающие арбалеты для нового залпа стрелки центра — сзади и справа. А ревущая в азарте охоты орда пехотинцев — прямо за спиной.

Харсей вдруг покачнулся и потерял скорость. Рука его судорожно дернулась к бедру — очевидно, в падении он разбередил недавнюю рану. Но впереди вдруг шире раскрылись ворота города, а из щели створа высыпали лучники, на бегу берущие прицел.

И я не смог увидеть, что было дальше, потому что Альба взревел «В седло!», и наш отряд — боги, всего шесть бойцов! — бросился вниз по склону холма.

Этого дивного чувства мне никогда не забыть. Все вокруг стало каким-то эфемерным, зыбким и призрачным. Страшно не было, совсем не было, только очень хотелось жить, жить и выжить во что бы то ни стало. Тело почти потеряло чувствительность, куда-то пропали все боли и усталости, зато невероятно обострилась реакция. Настолько, что казалось: конь неспешно плывет в воздухе, едва касаясь копытами — не земли даже, а травы. И Альба был, как всегда, справа, а Орбен, как всегда, слева, а сзади беззвучными мягкими скачками неслись невесомые демоны; и мое пьяное от восхищения, завороженное, упоенное, но неизменно мудрое «я» в стремлении сохранить хрупкую плоть принца Райдока приказало отринуть искалеченную память разума и положиться на по-звериному цепкую память тела. Моя рука сама выпустила Ванаир из плена ножен и позволила ему протанцевать сверкающий танец восторга. Я был бессмертен и неуязвим. И шеренги черной пехоты казались только бумажными фигурками, которые нужно широким взмахом смести со стола, чтобы потом любоваться их медленным кружением.

Спины пехотинцев вдруг оказались прямо перед нами, Альба вырвался вперед, увлекая нас вдоль строя, и с яростным воем «Лиа сен нау!!» врубился в неприкрытые затылки заднего ряда.

Смятение, смятение на грани паники мчалось рядом с нами, заставляя черных бойцов оборачиваться в последнее мгновение и отшатываться, чтобы тут же рухнуть с рассеченным лицом. Ванаир запел древнюю, как сама Радуга, песню и метнулся к чужому виску. Рука почти не почувствовала сопротивления кости. Лезвие Светлого клинка вспыхнуло на солнце и легко выскользнуло из противоположного виска, а пехотинец, роняя меч, обеими руками схватился за лицо и без звука опрокинулся в траву. Его сосед по строю поспешно вскинул клинок, пытаясь защититься, но медленно, слишком медленно! В обратном движении Ванаир опередил неудачливого собрата и врезался в правую щеку черного воина. Зубы, крошась, скрежетнули по заговоренному металлу, огни смерти полыхнули в изумленных глазах, а лезвие моего меча уже впилось в крыло шлема изнутри и разрубило его легко, как дынную корку.

«Лиа сен нау!!» — рычал рядом Орбен, и тяжелые чавкающие звуки за моим плечом говорили о том, что булавы демонов не отстают от наших мечей. «Лиа сен нау! Луна с нами!»

Луна действительно была с нами. Бледная от волнения, она смотрела почти что из зенита на то, как сражаются ее дети.

«Лиа…» Ванаир взмывает вверх, неуловимое мгновение парит там, как смертельно опасная стальная птица.

«…ссеннн…» Сверкающий сокол со свистом устремляется вниз.

«…ннау!!!» Воздух уже не свистит, он воет от напряжения, как дикий кот, а зеркальный клюв наповал разит добычу, гасит скорость в ее упругой плоти, и еще одна металлическая черная башня рушится под копыта коня, пересеченная наискось кровавой полосой.

Альба вдавливался во вражеский строй все глубже и глубже, как печать в сургуч. Да и строя-то перед нами уже не было. Левый фланг повернулся лицом к нам, забыв о том, что двигался к городу. Некогда прямая линия превратилась в полукольцо, которое силилось сомкнуться вокруг нас. И сомкнулось бы, если б нас было только трое. И заставило бы остановиться, чтобы защитить спину. Но по пятам за нами шли демоны, сминая и отбрасывая бессильные черные щупальца. И там, где они прошли, оставался широкий коридор, отмеченный изуродованными телами.

Как-то внезапно мечники в кирасах закончились, и на пути нашем оказались люди в кольчугах, с короткими широколезвийными копьями. Мы проломили фланг и увязли во втором эшелоне центральной колонны.

Против щетины копий верхом стало неуютно. Моя эйфория неожиданно схлынула, снова возник из небытия здравый расчет, заставивший сдержать коня. Альба тоже подался назад и даже начал отступать. Собственно, и не отступать вовсе, а дожимать раздавшихся в стороны мечников, но все равно это было движение назад.

Черные бойцы приободрились и двинулись на нас. Мечники поняли, что надо искать спасение за стеной копий, и быстро отхлынули по обе стороны фаланги. Полукольцо выворачивалось наизнанку, и на выпуклой его стороне, обращенной к нам, уже оставались только копейщики. Но тут дружный крик «Лиа сен нау!» раздался уже с другой стороны, и отступающие волководы столкнулись спинами с арбалетчиками и копьеносцами, угрожавшими нам. Те, кто вышел из стен Сапфира, смяли правый фланг черных войск и отбросили их в нашу сторону.

Мечникам оказалось некуда укрыться и они снова попали в мясорубку не знавших пощады демонов.

И все равно нам было очень тяжело. Я с ужасом ждал момента, когда черные в центре наконец-то сумеют раздвинуться, отвоевать себе немного пространства, и тогда за нас примутся арбалетчики, сейчас со всех сторон зажатые своими же бойцами. Я бездумно рубил мечников, стараясь держаться подальше от копий, которые все равно быстро приближались — даже слишком быстро; и не сразу расслышал голос Альбы.

— Пора! — кричал Витязь. — Райдок, пора!

Орбен и демоны сомкнулись вокруг меня, позволяя на несколько мгновений выйти из боя. Я, неловкий, как деревянная марионетка, взял алый от крови Ванаир под мышку, зубами стянул правую перчатку и вытащил стилет.

— Быстрее, черт побери! — Альба как-то ухитрялся сдерживать фалангу в одиночку и зло требовал сквозь стиснутые зубы: — Быстрее, Райдок! Быстрее же!

Орбен схватил моего коня под уздцы и потащил назад. Я покачнулся в седле и чуть не выронил Ванаир. Надо ведь снять еще и левую перчатку!

Темная тень легла на меня, и я машинально поднял голову.

Три огромных дракона поднялись в небо и уверенно направлялись в сторону Сапфира. Это было страшное и одновременно прекрасное зрелище.

— Быстрее! — задыхаясь и захлебываясь собственным криком, Альба уже отступал. — Рай… док! Солнце… взошло недавно… они еще вялые… но сейчас они выжгут подмогу! Твоих сапфирцев!

Я плотно зажмурил глаза и полоснул себя острием стилета по запястью между ожогом и едва поджившим рубцом от кинжала отца. Руки будут, как у невезучего самоубийцы, подумал я, криво улыбаясь. И на всякий случай быстро провел лезвием еще и по тыльной стороне ладони.

Боли почти не было. Только конь мой вдруг яростно заржал и попытался вскинуться в свечу — очевидно, капля этой синей дряни попала ему на холку. Орбен сдержал его не без труда, и я опять едва не потерял Ванаир. Морщась, я открыл глаза — и как раз вовремя.

Все три дракона, вопя от недоумения и негодования, падали вниз. Они еще не успели долететь до цели и сейчас были прямо над центром окончательно смешавшихся войск Проклятого. От их крика закладывало уши.

А когда они достигли земли, земля дрогнула. По-настоящему дрогнула.

Самый крупный зверь рухнул туда, где пытались перестроиться арбалетчики. Сейчас там ничего нельзя было разглядеть за облаком пыли и дыма. Второй упал чуть подальше, куда-то возле линии волководов. Третий свалился совсем рядом с нами, среди копейщиков. Этот был еще жив и грузно ворочался среди ошеломленных солдат, трубными взревами заглушая стоны полураздавленых.

— Отлично! — Альба воспользовался растерянностью черных бойцов, оторвался от фаланги и быстро подъехал к нам. — Отлично, мой принц! Лучше и придумать было бы трудно! Теперь дело пойдет!

— Что мы дальше?.. — хрипло спросил я, зачем-то вытирая стилет об штанину. Конечно, ни капли моей крови на лезвии уже не было. Только легкий дымок синел в солнечных лучах.

Новая волна криков «Лиа сен нау» докатилась до нас. Черные воины засуетились и приготовились отражать новую атаку — прямо со стороны городских ворот.

— Пехота добралась до места! — радостно крикнул Альба. — А мы… ох ты, варварская мать! Гах, добейте дракона! И дальше там сами… ну, где трудно будет — поможете! Райдок, за мной!

— Куда? — чужим голосом спросил я. Я уже скакал вслед за Альбой, по большой дуге объезжая поле сражения с тыла черных войск, и стилет был за поясом, и Ванаир в правой руке, и Орбен пристраивался слева. Перчатки я все-таки успел бросить на седло перед собой, но надеть их было некогда. К тому же левая рука все еще дышала убийственным холодом и редкие тяжелые капли падали мне на левое бедро, заставляя вздрагивать от боли.

— Смотрите! — Альба выбросил руку с клинком вперед, одновременно подгоняя коня. — Черный Принц ведет последний резерв!

Человек в вороненых доспехах без эмблем быстро мчался почти что навстречу нам во главе небольшого отряда. Судя по всему, это была его личная охрана, отборнейшие гвардейцы. Уцелевшие бойцы правого фланга черной армии уже заметили его и быстро двигались на соединение, одновременно сдерживая потрепанный отряд из Сапфира — героев первой вылазки.

— Мы должны его перехватить! — крикнул Альба, перекрывая лязг близкой стычки. — Вперед!

Черный Принц повернул голову в нашу сторону. Лицо его было закрыто глухим забралом. Я даже не смог заметить в металле прорезей, но прорези, конечно, были. Принц увидел нас и слегка изменил направление скачки. Теперь мы непременно должны были встретиться, столкнуться лоб в лоб.

Принц положил руку на рукоять меча и легко выхватил его из ножен. Его движения что-то неуловимо напоминали мне, но я никак не мог сообразить, что именно.

Один из всадников рядом с ним вдруг резко осадил коня. За ним другой. Третий. Они изумленно переглянулись и первый что-то громко сказал остальным. Нас разделяло уже всего несколько лошадиных корпусов, но Альба непроизвольно придержал своего коня, и мы вынужденно остановились рядом с ним.

Две группы замерли посреди поля. Трое против сорока. Я не мог понять, что тревожит наших противников, и снова испугался. Альба же, по всей видимости, органически не мог вытерпеть неизвестности.

— Вперед, Райдок! — крикнул он, поднимая меч для удара, и бросил коня в атаку. — Вперед! Лиа сен нау!

Черный Принц заметно вздрогнул, замешкался на какой-то миг, а затем…

Затем он развернул своего вороного, вонзил каблуки в его бока и рванулся прочь с поля боя. Гвардейцы без колебаний плотно окружили его со всех сторон и не оглядываясь, пустили коней в галоп. Они уже отъехали от нас на несколько стаксов, когда от группы отделились два всадника, и возвратившись поближе к месту сражения, подали несколько сигналов узкими черными вымпелами.

— Они собираются отступать! — возмущенно закричал обескураженный Альба. — Этого нельзя допустить! Назад, принц!

— Куда — назад? — у меня почти не оставалось сил.

— Сдержим их, пока не подоспеет третий отряд! Снимайте плащ! Победа в кружке, теперь бы не расплескать! Орбен, подбери какое-нибудь копье!

Орбен, как заправский всадник Степей, перегнулся в седле и поднял с земли длинный тонкий дротик.

— Такое подойдет?

— Да уж конечно! Сигнал третьему отряду — и к бою!

Я не стал возиться с креплениями и по недавней, но доброй традиции просто перерезал завязки плаща Ванаиром. Плащ я бросил Орбену, а сам наконец-то натянул правую перчатку. Потом посмотрел на Альбу, и подвывая от боли, взял в левую руку стилет.

Неожиданный порыв свежего ветра пронесся по долине как раз в тот момент, когда Орбен поднял древко над головой. Синий плащ заполоскался, как знамя; и увидев это, воины Сапфира радостно закричали. А еще чуть погодя донесся шум ликования со стороны города. Оказывается, мирные горожане тоже были на стенах — ополчение подстраховывало вышедший в поле гарнизон. И тут нахлынула волна отступающих черных солдат, и нас разнесло в разные стороны.

Бой длился почти до полудня, изнурительный и кровавый. Мы все-таки не выпустили ядро черной армии из долины, но погибать, а уж тем более сдаваться солдатам Проклятого вовсе не хотелось. Они стояли насмерть и при каждом удобном случае пытались найти щель в окружении и вырваться в спасительные холмы.

Нескольким достаточно крупным группам в конце концов удалось это сделать. Но сражение к этому времени развалилось на полтора десятка небольших очагов, и за беглецами немедленно были снаряжены группы преследования. Все больше сапфирцев выходили из боя, добив последнего противника или приняв неохотную сдачу. Вот уже один из офицеров гарнизона, лейтенант Барг, разослал разведчиков по окрестным холмам — проверить, не движется ли к городу черная подмога.

И вдруг над побоищем сразу сгустилась тишина, и я понял, что стою, спешившись, почти в центре поля, и вокруг нет ни одного врага, а со стороны въезда в долину ко мне медленно идет Альба, и небо стало совсем уж отчаянно синим, и солнце выжимает из меня скудные струйки пота, размывающие кровь и грязь на лице, и над Сапфиром все так же развевается белый флаг с косой синей полосой.

Мы победили.