"Просто волшебство" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Глава 10

О последнем часе на балу Питер думал без удовольствия.

Он чувствовал себя неловко.

Им были нарушены несколько строгих, им самим установленных для себя правил.

После вальса с Сюзанной Осборн он ужинал с ней тет-а-тет, вместо того чтобы присоединиться к другим гостям, сидевшим за одним из больших столов. После этого пошел прогуляться с ней – опять же наедине. Они пробыли вдвоем в общей сложности не меньше часа, а это вдвое больше обычного времени, что он отводил на общение с дамой, если только она не приходилась ему сестрой.

Он не просто предложил Сюзанне взять его под локоть – сжав ее руку, он переплел свои пальцы с ее. Все это граничило с неприличием. Сказать по правде, это выходило за рамки дозволенного. Причем существенно.

Но главным гвоздем программы, безусловно, стал поцелуй. И никакие оправдания вроде того, что это лишь краткое соприкосновение губ, не могли изменить сути произошедшего.

Всего этого было довольно, чтобы, каждый раз вспоминая о прошедшем вечере, покрываться холодной испариной, ибо вычеркнуть эти воспоминания из памяти не представлялось возможным. Напротив, эти воспоминания бередили ему душу, не давая покоя и вызывая чувство вины.

Он играл ее чувствами. Правда, пытаясь убедить себя, что все это пустяки, которые забудутся через неделю. Возможно. Хотя, имея пять сестер, он отлично знал, как долго женщины помнят подобные события – гораздо дольше мужчин – и как серьезно к ним относятся.

Поэтому Питер всегда брал в расчет эту женскую чувствительность, за исключением, возможно, одного памятного случая. И того вечера на балу.

Его терзало неприятное предчувствие, что их неизбежное расставание с Сюзанной Осборн может причинить ей ненужную боль.

Думая так – Питер готов был это признать, – он скорее всего проявлял излишнюю самоуверенность, но в любом случае огорчать Сюзанну желал бы меньше всего.

И самое скверное во всем этом – самое скверное! – заключалось в том, что это жалкое подобие поцелуя было, без сомнения, первым в ее жизни.

Гордиться, черт побери, уж точно нечем. Чего там говорить – ему совестно.

И конечно же, он не имел права ухаживать за ней, даже если б хотел, а он не хотел, – она ему просто нравилась, вот и все. Их разделяла непреодолимая пропасть неравенства.

Казалось бы, разница в положении не должна была бы играть определяющую роль, но факт есть факт. В обществе, к которому он принадлежал, родовитые джентльмены выбирали себе невест лишь из своего круга. И дело тут не только в чувстве собственного превосходства – тому имелись и другие причины. На жен титулованных особ возлагаются определенные обязанности, к исполнению которых их готовят с детства, что в дальнейшем существенно облегчает им жизнь.

Перебирая в уме все эти доводы, Питер почувствовал, насколько они неубедительны и насколько, увы, в действительности серьезны. На этих условностях зиждилось их общество, общество, в котором он вырос и жил по сей день.

Тут возможно только одно, решил Питер во время бессонной ночи после бала: три последних дня своего пребывания в Сомерсете он должен держаться подальше от мисс Сюзанны Осборн и уехать на следующий день после ее отъезда. Ему не следует ни говорить, ни совершать чего-либо такого, о чем он впоследствии мог пожалеть.

Это было поистине разумное решение, которого он придерживался последующие два дня. В первый день после бала их с Рейкрофтами и некоторыми другими соседями пригласили на обед в Баркли-Корт, после которого все сначала играли в шарады, а затем – в карты. Нельзя сказать, чтобы Питер вовсе игнорировал Сюзанну Осборн – разве это было возможно? Играя в группе против нее, Питер видел, что она отдавалась игре почти с той же страстью, с какой участвовала в лодочных гонках. Ее бьющая ключом энергия и приподнятое настроение в итоге заставили Питера – к его несказанному облегчению – поверить, что тогда, на балу, он не сделал ничего такого, что огорчило бы ее. Он ни в коем случае не пренебрегал ею, не избегал. Они весело болтали, смеялись и соревновались в играх. Но все это происходило на людях, они ни минуты не оставались одни.

На следующий день по предложению мисс Мосс, сделанному на обеде в Баркли-Корте, большая группа молодежи отправилась в четырех экипажах в Тонтон походить по магазинам. Затем было решено устроить на берегу реки пикник. Питер намеренно не сел в один экипаж с Сюзанной Осборн, и хотя за несколько часов в Тонтоне они много раз обменивались замечаниями и улыбками, им ни разу не пришлось остаться вдвоем.

На третий день Питер внезапно проснулся по крайней мере на час раньше обычного – оттого, что с ужасом осознал: это ее последний день в Баркли-Корте и, следовательно, они потеряли целых два дня, вместо того чтобы, проявив некоторую находчивость, получать удовольствие от общения друг с другом.

Однако не следовало ему, черт побери, ее целовать. И гулять с ней, держась за руки, переплетя пальцы.

Наверное, подумал он, спускаясь к завтраку, все же будет разумнее и в этот последний день избегать разговоров с ней. Завтра она уедет, и он тоже начнет собираться в дорогу.

За завтраком выяснилось, что Рейкрофт с сестрой решили отправиться утром в Баркли-Корт проститься с мисс Осборн, по пути захватив с собой сестер Калверт.

– Вы просто обязаны присоединиться к нам, лорд Уитлиф, – сказала мисс Рейкрофт. – Разве это не грустно, что мисс Осборн уезжает?

Приняв их предложение, Питер получал прекрасную возможность проявить учтивость и лично попрощаться с ней, но сделать это в безопасной обстановке, то есть на людях. Да, это было бы наиболее разумно. Кроме того, путь в Баркли-Корт и обратно он проделал бы в приятном обществе четырех молодых девиц.

Но когда он открыл рот, чтобы ответить, слова, слетевшие с его уст, оказались вовсе не теми, что он намеревался произнести.

– Нынче утром я обещал навестить мисс Ханидью, – солгал он. – Но я постараюсь заехать в Баркли-Корт позже.

Мисс Рейкрофт сделала недовольное лицо, но не предложила – что, по мнению Питера, было бы естественным – отложить поход в Баркли-Корт на послеобеденное время, чтобы отправиться туда вместе.

Рейкрофт с сестрой пошли в Баркли-Корт вдвоем, а Питер провел утро у мисс Ханидью, где, несмотря на ее бурные протесты, колол дрова. За свой труд он был вознагражден шумными выражениями признательности прослезившейся мисс Ханидью и ее настойчивыми уговорами съесть не менее полдюжины кексов, испеченных экономкой, которые на сей раз оказались подозрительно черными снизу и каменно твердыми внутри. И напоследок, перед возвращением в Харфорд-Хаус, Питер вышел погулять с собачкой.

Утро выдалось облачным: это был один из тех дней, который никак не может определиться – то ли разразиться дождем, то ли просиять солнышком? Если б пошел дождь, Питер убедил бы себя остаться дома, сыграть партию в шахматы с отцом Рейкрофта, всегда готовым сесть за доску с человеком, способным хоть в некотором приближении стать ему достойным противником.

Небо, однако, расчистилось, и выглянуло солнце. Питера потянуло на улицу.

Приехав в Баркли-Корт, он оставил лошадь в конюшне на попечение конюха и решительно зашагал к дому. Когда он поднялся по полукруглой лестнице, дворецкий, уже встречавший его в дверях, объявил, что его сиятельство с дамами только что отобедали и, несомненно, будут рады принять его в гостиной.

Следуя за дворецким наверх, Питер решил про себя, что пробудет минут пятнадцать – двадцать, не более. Пожелает Сюзанне Осборн счастливого пути и удачи в новом учебном году. Возможно, поцелует ей руку, а может, и не поцелует, может, только склонится над ней.

Да что это за странная нерешительность, в конце концов! Ведь она не в его характере, горестно размышлял про себя Питер. Соответствующая случаю учтивость всегда давалась без труда, так что ему обдумывать свое поведение заранее не приходилось.

Дворецкий Смадерс торжественно распахнул перед Питером двери гостиной, будто собирался возвестить о прибытии самого принца Уэльского… и замер на месте.

Сюзанна Осборн, сидевшая у окна, поднялась. Кроме нее, в комнате никого не было.

– Граф и графиня спустились вниз, в библиотеку, мистер Смадерс. Разве вы их не видели? – проговорила она.

Дворецкий обратил на гостя до смешного обиженное лицо, однако Питер его опередил.

– Но я явился в первую очередь к мисс Осборн, Смадерс, – сказал он. – Если она примет меня.

Дворецкий снова повернулся к одинокой обитательнице гостиной.

– Конечно, – проговорила Сюзанна и вышла на середину комнаты. – Все в порядке, мистер Смадерс. Как поживаете, милорд?

А поживал он неважно. Его снова охватила какая-то безотчетная паника, которую он впервые почувствовал, проснувшись сегодня утром. Он видит ее в последний раз. Завтра утром она уедет. А через день после нее уедет и он. Уверять себя, что неделю спустя он и думать о ней забудет, не имело смысла.

Питер, улыбнувшись, прошел вперед, а дворецкий закрыл двери.

– Нынче утром Френсис получила приглашение этой осенью дать несколько концертов в Лондоне, – объяснила Сюзанна. – Они с графом спустились в библиотеку, чтобы уточнить даты и составить планы. Но они скоро вернутся.

«Они скоро вернутся». Их отсутствие внезапно показалось Питеру нежданной удачей, которой он тем не менее ранее избегал.

Он заметил, что лицо Сюзанны под легким загаром бледно. И еще: в ее глазах появилось что-то новое… что-то особенное – они оставались серьезными, даже когда она улыбалась. Она, подумал Питер, так же как и он, понимает, что они видятся в последний раз.

Конечно же, она понимала это. За десять дней между ними завязалась самая настоящая дружба. Какой же он глупец, что на целых два дня лишил и ее, и себя радости общения!

– Я приехал попрощаться, – сказал он.

– Понимаю, – тихо ответила она.

– Я очень рад знакомству с вами, – продолжил Питер и только сейчас, к своему ужасу, осознал, как много нового он мог бы узнать о ней… если б только у них было больше времени.

– Да, – сказала она. – Я тоже очень рада.

– Вчерашняя поездка была великолепной, – сказал Питер.

– Да, – кивнула Сюзанна. – Я никогда прежде не бывала в Тонтоне.

– Я тоже, – признался Питер.

Сюзанна сглотнула комок в горле и на миг отвернулась.

– Надеюсь, ваше путешествие домой послезавтра пройдет благополучно, – сказала она.

– Надеюсь. Благодарю вас. – Питер сцепил руки за спиной.

– Могу ли я…

– Не согласитесь ли вы…

Они заговорили одновременно и одновременно замолчали, и Сюзанна жестом попросила его продолжать.

– Не согласитесь ли вы прогуляться со мной? – спросил Питер, оставляя свой первоначальный план пятнадцатиминутного визита вежливости. – Сегодня чудный день.

– Мне нужно взять шляпу, – сказала Сюзанна.

Оставив его у лестницы, она бросилась к себе наверх, а Питера вновь охватила паника: вдруг они не успеют выйти из дома до возвращения Эджкома с женой из библиотеки? Ведь сегодня их последний день. И его последний шанс. Завтра в это время…

Последний шанс на что?!

Направляясь к выходу, они столкнулись с выходившими из библиотеки Эджкомом и графиней, которые, завидев их, тут же растворились в гостеприимных улыбках.

– А-а, это ты, Уитлиф, – приветствовал его Эджком. – Смадерс доложил нам о тебе. Прости за недоразумение, приятель. Мы как раз шли повидаться с тобой. Ведь ты еще не уходишь, правда?

– Прошу вас, останьтесь, – попросила графиня.

– Мы с мисс Осборн собрались прогуляться, – объяснил Питер. – Грех не воспользоваться такой дивной погодой.

– Советую вам прогуляться по тем тропкам, где на первый взгляд не ступала нога человека, – предложил Эджком. – Там очень живописно, но красота эта, конечно, рукотворная. Пожалуй, мы с Френсис составим вам компанию, ты как, Френсис?

Графиня положила руку ему на плечо.

– Вчера, как помнится, ты был недоволен, – сказала она, – что я на пикнике слишком долго находилась на солнце. Помнишь?

– Что?

Граф, нахмурившись, посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Думаю, мне лучше сегодня не выходить из дома, – продолжила графиня.

В глазах Эджкома мелькнуло понимание. Все понял и Питер.

– Ты права, любовь моя, – согласился Эджком. – Я останусь с тобой. Вы не против, Сюзанна?

– Нет, конечно, нет, – ответила она.

– Солнечный удар – дело опасное, – прибавил Питер.

И они с Сюзанной Осборн вышли из дома одни – с благословения графини Эджком.

Благословения на что?

Она, кажется, все верно поняла. Не думала же она, что?..

Однако он не пожелал более терять время, изводя себя разными вопросами, не пожелал упускать последний бесценный шанс остаться наедине с Сюзанной Осборн, его новым другом.

Молча он предложил ей руку, и Сюзанна, не глядя на него, оперлась на нее.

И к нему внезапно пришло какое-то неведомое ему ощущение гармонии, к которому тем не менее примешивалась тревога.