"В лесной сторожке" - читать интересную книгу автора (Якубовский Аскольд Павлович)8Старик вдруг свистнул. Я не видел его сверху, а только черемухи, около которых он сидел. Но когда перепрыгнул ручей, то уловил ветерок: он нес запах. Не отцовский, а чужой, густой, табачный. Значит, кто-то пришел и будет совать нос в наши дела. Взрослые любят совать нос в чужие дела, расспрашивать о школе и отметках. Я шел, недовольный чужим запахом, как собака, и увидел, что отец не один, около него сидит маленький человек с большим ружьем. Они беседовали. Поднимался дым: человек курил и беззвучно смеялся, глядя на меня. Должно быть, Старик проболтался о моих школьных делах. Я пошел охотничьим утиным шагом. И, как всегда под чужим неприятным взглядом, меня пошатывало. Я подошел и увидел — человек не смеялся, просто у него узенькие черные усы. Оттого казалось, у него два рта, один черногубый, а другой красный. Сам он еще не старый и ловкий, в кожаной начищенной куртке. Такую я буду носить, когда вырасту, стану работать и у нас будут наконец деньги. Человек весь кожаный — сапоги, штаны, даже кепка. А ружье у него черное и блестящее, с белыми металлическими штучками. Словом, охотничий пижон. Нет, не буду носить кожаную куртку! — Мой сын, — заявил Старик (он ужасно мной гордился). Двуротый посмотрел на меня и заговорил с отцом. Оказалось, это он стрелял из крупнокалиберного ружья, черным порохом. (И провонял им насквозь.) Около типа лежала дичь: коричневый глухарь, тетерева, куропатки и запретный для этого времени заяц. Я сделал замечание, и двуротый вздернул вверх губу, показав крупные зубы. А вот нижняя его губа недвижна, отчего улыбка его какая-то цепная. Он скалился тысячу лет. Наконец сказал: — Во, желторотик, учит! — и повернулся к Старику. — Здесь много сохатых, советую обратить внимание. — Редкое у вас ружье, — похвалил Старик, надев очки. — Стволы, я замечаю, дамасковые. — Бельгийка, восьмой калибр, — хвастал двуротый. — Поднимает заряд в пятьдесят граммов. Как метлой метет! Грохнул по выводку куропаток — пятеро лапками затрясли. Но требует крупного черного пороха и гильз в семьдесят пять миллиметров. Заказываю токарям, три рубля штука. — Могу вам указать выводок белых куропаток, а за это я вас сфотографирую. Снимок вам, снимок мне — на выставку. — Нет уж, — ответил двуротый. — Я настрелялся, хватит. — Мы слышали вашу канонаду. — Я же не отказываюсь, — сказал охотник. — Поглядите-ка лучше на гильзы: таких больше на свете не найдешь. Не гильзы, а стаканы, я из них водку на охоте пью. Выпьем по гильзочке, а? Охотник полез в сумку. Старик отказался (он презирал выпивох), и охотник выпил сам. Сморщился, встал. Взял черное ружье, поднял вязанку дичи. И пошел скользящим шагом, словно на лыжах. Он был настоящий охотник. Не торопясь и не замедляя шаг, взошел на склон и исчез, оставив неприятное впечатление. — Кто он? — спросил я. — Браконьеришка, — презрительно ответил Старик. — Ну, как там наш барсук? Мы сходили к норе. Отец подержал надкушенную луковицу и прикинул, где насторожит камеру с лампой-вспышкой, как протянет ниточку к спуску аппарата. |
||
|