"Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов" - читать интересную книгу автора (Ричардсон Сэмюэл)

Письмо XII.

Въ четверокъ 1 Марта.

Ни за что въ свѣтѣ не хочу я имѣть къ нему того, что можетъ назваться любовью. Слуга покорной, любезная Кларисса! не хочу и я также, чтобы ты то имѣла; ибо думаю, что онъ при всей своей знатности, богатствѣ и личныхъ достоинствахъ нимало тебя не достоинъ. Къ сему имѣю я довольно достаточныя причины какъ отъ твоего описанія, такъ и отъ сказаннаго мнѣ за нѣсколько часовъ госпожею Фортескю, которая будучи любимицею госпожи Бетти Лаврансы знаетъ его довольно подробно. Однакожъ между тѣмъ не худо поздравить тебя съ тѣмъ, что ты изъ всего нашего пола только одна такая, которая умѣла перемѣнить любовнаго льва въ овечку.

Хорошо, любезная Кларисса! есть-ли ты не чувствуешь трепетанія сердца и краснѣя не имѣешь въ лицѣ краски, то конечно уже не чувствуешь того ничего. Ты говоришь, что не имѣешь къ нему любви ни мало; но для чего? для того что не хочешь. Изрядная причина! нечего уже сказать болѣе. Теперь я буду смотрѣть на тебя зажмуренными глазами, и думаю что и ты будешь дѣлать то же; ибо весьма безразсудно заключать изъ того что не имѣютъ любви, когда не хотятъ имѣть оной. Но неокончивая еще сего, позволь сказать тебѣ на ухо въ небольшую предосторожность, что посторонней зритель всегда лучше судитъ объ игрѣ, нежели тѣ которые играютъ. Не могло ли случиться, что ты имѣя дѣло, съ людьми странными и своенравными не имѣла времяни внимать трепетаніямъ твоего сердца; а естьли то иногда и ощущала, то приписывала ихъ со всѣмъ другимъ причинамъ?

Но имѣешь ли ты къ г. Ловеласу склонность, или нѣтъ; но я увѣрена, что хочешь нетерпѣливо слышать то, что объ немъ госпожа Фортескю говорила. Не опасайся ни чего; не долго я оставлю тебя въ нетерпѣливости.

Она расказываетъ множество забавныхъ повѣстей, происшедшихъ въ молодыхъ его лѣтахъ, и говоритъ, что онъ совершенно избалованъ. Однакожъ оставя всѣ сіи ничего незнающія бездѣлицы обратимся на разсмотрѣніе его свойствъ и нрава.

Госпожа Фортескю признается согласно со всѣмъ свѣтомъ, что онъ чрезвычайно пристрастенъ къ забавамъ, а при томъ самой хитрѣйшей и постояннѣйшей въ терпѣливости изъ всѣхъ смертныхъ. Въ сутки спитъ только по шести часовъ. Будучи у своего дяди или у госпожи Сары, часто уходитъ для того чтобы приняться за перо. Мысли его текутъ съ пера безъ остановки, и пишетъ онъ весьма чисто и проворно. Такія дарованія весьма рѣдки между богатыми людьми знатнаго рода, а особливо между такими, которые въ молодыхъ своихъ лѣтахъ избалованы.

Въ одинъ день когда хвалили его дарованія, и превозносили его прилѣжность, рѣдкую въ человѣкѣ люблящемъ забавы, то онъ пришелъ отъ того въ такое высокомѣріе, что сравнивалъ себя съ Іуліемъ Кесаремъ, которой днемъ исполнялъ великія дѣйствія, а ноччю ихъ записывалъ.

Разговоръ сей сопровождаемъ былъ шуточнымъ видомъ; ибо онъ признаетъ самъ въ себѣ свое тщеславіе; и сіе дѣлаетъ съ такою пріятностію, что мѣсто заслуживаемаго имъ за то презрѣнія пріобрѣтаетъ себѣ похвалы отъ всѣхъ своихъ слушателей.

Но положимъ, что и въ самомъ дѣлѣ употребляетъ онъ нѣсколько часовъ ночи на писаніе; да чтожъ такое пишетъ? Естьли записываетъ подобно цесарю собственные свои дѣла, то долженъ быть очень золъ и предпріимчивъ, по тому что не имѣетъ въ себѣ нимало важнаго духа; и я бьюсь объ закладъ, что записки его не много могутъ ему принести чести и пользы ближнему. Надобно думать, что онъ то чувствуетъ и самъ; ибо госпожа Фортескю увѣряетъ, что въ перепискахъ своихъ онъ чрезвычайно скроменъ, и таитъ ихъ отъ всѣхъ, какъ вещь наивеличайшей важности.

Что ты и я любимъ писать, то нимало не удивительно. Едва только начали мы владѣть перомъ, какъ единственная наша забава здѣлалась въ нашихъ перепискахъ. Всѣ упражненія наши заключены въ предѣлахъ нашего дома, и мы провождая сидячую жизнь, можемъ предавать бумагѣ тысячи такихъ невинныхъ вещей и предмѣтовъ, кои для насъ кажутся иногда не малой цѣны, хотя для другаго не могутъ приносить ни пользы, ни забавы. Но немало удивительно и чудно то, когда можетъ проводить часовъ по шести за письмомъ такой человѣкъ, которой любитъ охоту, лошадей, публичныя собранія и веселости. Такой человѣкъ долженъ почитаться чудомъ.

Но каковы бы ни были прочія его пороки; однакожъ госпожа Фортескю увѣряетъ согласно со всѣмъ свѣтомъ, что онъ человѣкъ трезвой, и что при всѣхъ своихъ худыхъ свойствахъ не имѣлъ ни когда пристрастія къ игрѣ, что въ молодомъ человѣкѣ нынешняго вѣка можно почитать не млымъ достоинствомъ.

Госпожа Фортескю говоритъ также объ одномъ изъ его пріятелей, съ которымъ онъ связанъ тѣснѣйшею противъ прочихъ дружбою. Ты я думаю помнишь, что говорилъ о немъ и о его знакомцахъ отброшенной дворецкой. описаніе его кажется мнѣ нѣсколько справедливо. Съ долгами своими онъ почти уже расплатился, и нѣтъ надежды, чтобы вошелъ еще въ новыя.

Всякой можетъ легко вообразить себѣ, что человѣкъ храброй, просвѣщенной и прилѣжной не можетъ никакъ быть злобнымъ. Самой величайшей его порокъ состоитъ въ томъ, что онъ равнодушенъ и нерадивъ вразсужденіи своей славы. Наконецъ изъ всѣхъ словъ госпожи Фортескю, г. Ловеласъ кажется мнѣ человѣкомъ порочнымъ. Я и ты почитали его скорымъ, безразсуднымъ, дерзскимъ и наглымъ. Изъ самой ссоры его съ твоимъ братомъ можно видѣть ясно, что старался онъ всячески скрывать свой нравъ, которой въ немъ весьма высокомѣренъ. Ежели къ кому чувствуетъ онъ презрѣніе, то простираетъ его до чрезвычайности. При удобномъ случаѣ не щадитъ онъ также и твоихъ дядьевъ.

А впрочемъ обнаруживается онъ очень ясно по своему тщеславію, которое въ немъ почти безпримѣрно. Однакожъ со всѣмъ тѣмъ естьлибы кто другой имѣлъ въ себѣ такіе пороки, то былъ бы совершенно несносенъ.

Пріятной сей плутишка удостоилъ меня своимъ посѣщеніемъ, и только что теперь отъ меня вышелъ. Видна въ немъ великая нетерпѣливость и ужасное негодованіе вразсужденіи чинимыхъ противъ тебя поступокъ, также и опасность, чтобы не могли тебя убѣдить склониться на дѣлаемыя тебѣ предложенія.

Я сказала ему, что имѣю такія мысли, что не будутъ никакъ принуждать тебя согласиться вытти за такого человѣчка, каковъ г. Сольмсъ; и что дѣло уповательно рѣшится на томъ, что должно будетъ отказать и тому и другому.

Ни одинъ еще человѣкъ, говорилъ онъ, имѣя столь знатное имѣніе и фамилію не былъ приниманъ столь неблагосклонно отъ той женщины, для которой претерпѣлъ толико обидъ и посрамленія.

Я спросила его съ обыкновенною соею вольностію: кто тому причиною, и кто въ томъ можетъ почитаться виновнымъ? И дѣлала его самаго въ томъ судьею. Онъ жаловался на то, что дядья твои и братъ подкупаютъ нарочно шпіоновъ, чтобы присматривать за его поведѣніемъ и поступками. Я отвѣчала ему, что въ такомъ случаѣ онъ долженъ быть очень спокоенъ; ибо не надѣюсь я, чтобы онъ могъ имѣть причину опасаться такихъ за собою присмотровъ. Онъ за сіе поклонился мнѣ съ небольшею улыбкою. Признаюсь тебѣ, любезная пріятельница, что боюсь я, чтобы онъ не заплатилъ родственникамъ твоимъ за хитрость ихъ собственною ихъ монетою.

Теперь прощай, любезная Кларисса; послѣднее твое письмо вселило въ меня наиболѣе къ тебѣ удивленія, горячности и уваженія; и хотя сіе письмо и начала я нѣсколько дерзскою шуткою, однакожъ надѣюсь, что ты простишь меня въ томъ великодушно.

Анна Гове.