"Том 13. Салли и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

Глава V САЛЛИ ВЫСЛУШИВАЕТ НОВОСТИ

По прибытии в Нью-Йорк Салли собиралась снять номер в гостинице «Сент-Риджис» и купаться в роскоши, как и подобает богатой наследнице, а затем перебраться в небольшую, но удобную квартирку, которую она, как только выберет время, найдет и обустроит под постоянное жилище. Однако, когда в порту потребовалось дать адрес таксисту, ей вдруг показалось, что в этом плане есть что-то неприятно филлморовское. Она расстанется с меблированными комнатами, в которых прожила три года, когда найдет себе квартиру. А пока, если, конечно, ей не хочется в глазах собственной совести прослыть женской разновидностью Филлмора, правильнее будет вернуться под гостеприимную крышу миссис Мичер и воссоединиться со старыми друзьями. В конце концов, наш дом — там, где наше сердце, даже если количество чернослива в меню превышает все границы разумного.

Может, оттого что, поступив достойно, она была довольна собой, а может, оттого что предвкушала встречу с Джеральдом Фостером после столь долгой разлуки, Салли казалось, что улицы, по которым она проезжает, просто сияют. Было Удивительно свежее нью-йоркское утро — голубое небо, янтарный восход. Даже урны своим видом радовали сердце. Счастливые люди катили на работу в переполненных трамваях, приветливые полисмены бойко регулировали движение, а одетые в белое дворники неторопливо и с видимым Удовольствием выполняли свою поэтичную работу. Вряд ли все эти люди знали, что она вернулась домой, но все они вели себя так, будто день сегодня особенный.

Первую нестройную ноту в этой праздничной увертюре взяла миссис Мичер. Выразив радость по поводу возвращения Салли, она сообщила, что Джеральд Фостер этим утром уехал из города.

— В Детройт поехал. И мисс Доланд с ним. — Тут она прервала сама себя, чтобы сделать едкое замечание слуге, который, вооружившись Саллиным чемоданом, вознамерился испортить обои в холле. — В понедельник там будут играть его пьесу, — продолжала миссис Мичер. Слуга грохотал чемоданом уже на лестнице. — С тех пор как вы уехали, они все репетировали.

Салли огорчилась было, но стояло такое дивное утро и Нью-Йорк после скучного путешествия через океан казался таким чудесным, что она решила не расстраиваться по пустякам. В конце концов, завтра можно будет поехать в Детройт. Ждать чего-то приятного не так уж плохо.

— Так, значит, Эльза тоже играет? — спросила она.

— Конечно. И я слышала, неплохо. — Миссис Мичер старалась не отставать от закулисных сплетен. Она и сама когда-то играла и даже участвовала в «Флородоре»,[77] правда, в отличие от многих других, не была в том, самом первом секстете. — Мистер Фоситт был на репетиции и сказал, что мисс Доланд бесподобна. А ему, знаете ли, угодить непросто.

— Как там мистер Фоситт?

Миссис Мичер, любившая трагедии, определенно решила испортить Салли настроение. Она оживилась:

— Несчастный старик! Совсем плох. Вчера лег рано, с головной болью. Сегодня я поднималась к нему — выглядит неважно. А ведь по городу ходит этот грипп. Наверное, и он заболел. Столько людей уже умерло. Конечно, если верить газетам.

— Боже мой! Неужели вы думаете?..

— Ну, вообще-то он не почернел, — нехотя признала миссис Мичер. — Говорят, они чернеют. Конечно, если верить газетам. Хотя, может, просто время еще не пришло, — добавила она в надежде, что все наладится. — Скоро к нему придет доктор. А так, он всем доволен. С ним сейчас Тото.

Салли разволновалась не на шутку. Как и у всех проживших какое-то время под одной крышей с Тото, у нее сложился вполне определенный взгляд на упомянутое четвероногое. Даже здоровому человеку с трудом удавалось выносить маленькое кудлатое существо с визгливым лаем, носившее гордое имя собаки и бросавшее тень на весь собачий род, а уж больному это вовсе не под силу. У нее сердце кровью обливалось при мысли о мистере Фоситте. Миссис Мичер, напротив, свято верила в целительную силу своего любимца. Эту веру не поколебало даже семилетнее знакомство с ним. Она считала: если Тото у изголовья, больному ничего не нужно, и стремилась почаще баловать страждущего.

— Я должна повидать его! — воскликнула Салли. — Бедняга!

— Ступайте. Его комнату вы знаете. Слышите? Тото с ним болтает, — благодушно заметила миссис Мичер. — Печенья хочет, вот в чем дело. Тото любит похрустеть после завтрака.

Когда Салли отворила дверь, больной с тоской в глазах повернулся и, увидев ее на пороге, просиял. Правда, сейчас мистер Фоситт обрадовался бы любому посетителю: его маленький гость явно засиделся и исчерпал терпение обычно радушного старика. А то, что вновь прибывшая оказалась его дорогой Салли, он воспринял как истинное чудо.

— Салли!

— Минуточку! Тото! На!

Тото при виде еды онемел, спрыгнул с кровати и, склонив набок голову, вопросительно уставился на печенье. Он был недоверчив, однако на этот раз клюнул на приманку и дал вывести себя в коридор. Салли швырнула печенье на лестницу, скользнула назад в комнату и захлопнула дверь. Тото тявкнул раза два то ли в знак благодарности, то ли от бессильной ярости и засеменил вниз. Мистер Фоситт вздохнул облегченно.

— Салли, вы явились как ангел милосердный. Почтеннейшая миссис Мичер заботится о моем благе, и я не устану преклоняться перед ее добротой, однако она заблуждается, полагая, что этот треклятый щенок сочетает в себе достоинства сиделки, чудодейственного снадобья и недели на курорте. Она упорно его мне подсовывает, а он все время лает, совсем как сейчас, когда вы с поистине женской находчивостью, которая выше всяких похвал, выставили его вон. Мне всякий раз кажется, что бьют молотом по листовому железу. Да, вы — неповторимая женщина. Ваши добрые дела блестят в злом мире.[78] Когда вы вернулись?

— Я только что прибыла в наемном ландо.

— И тут же забежали навестить старого друга? Ах, Салли дорогая, я признателен и польщен.

— Конечно, я зашла к вам. А вы думали, когда миссис Мичер сообщит мне, что вы заболели, я просто скажу «Ну и ну!» и заговорю о погоде? Что это вы? Решили всех перепугать? Миленький вы мой, вам очень плохо?

— Тысяча мышей изнутри грызет мне поясницу, и все время хочется холодненького. Да что я? Ваше присутствие лучше любого лекарства. Расскажите-ка мне, как нашей Салли понравилось за границей?

— Нашей Салли очень понравилось.

— Вы были в Англии?

— Проездом.

— Ну и как там? — нетерпеливо спросил мистер Фоситт.

— Сыро. Очень сыро.

— Так и должно быть, — снисходительно сказал мистер Фоситт. — Надо признать: как бы я ни был счастлив в этой стране, иногда я все же скучаю по прекрасным лондонским денькам: когда над улицами висит мягкий коричневый туман, мостовая сочится грязной жижей, а сквозь моросящий дождик видны желтые отблески «Погребка», которые сияют, как огни далекой гавани. Хотя, — прибавил мистер Фоситт, — говоря про «Погребок», я вовсе не желаю умалять достоинства других питейных заведений. Я провел множество прекрасных часов в «Линейке», да и в «Рюмке» тоже. Знаете, Салли, вы многое упустили, не задержавшись в Англии.

— Упустила. Воспаление легких.

Мистер Фоситт укоризненно покачал головой:

— Это предрассудки, моя дорогая. Вы полюбили бы Лондон, если бы не испугались его мрачноватого вида. Однако где же вы тогда были? В Париже?

— Какое-то время. А потом уехала на юг, к морю. Там было чудесно. Наверное, я никогда бы не вернулась, если бы не дела. Ну и, конечно, я по всем вам соскучилась и хотела побывать на премьере у мистера Фостера. Миссис Мичер сказала, что вы видели репетицию.

— Я видел собачий бой, — сурово произнес мистер Фоситт. — Они сказали, что это репетиция. В наше время репетировали по-другому.

— Ох! Нежели все так плохо?

— Пьеса хорошая. Я бы даже сказал, превосходная. Есть над чем поразмыслить. Но играют они…

— Миссис Мичер сказала, что вы хвалили Эльзу.

— Наша почтеннейшая хозяйка ничего не перепутала. У мисс Доланд большие способности. Она чем-то напомнила мне Матильду Дивайн, под знаменем которой много лет назад я играл один сезон в Старом Королевском театре. У нее есть дар, но сейчас он пропадает попусту на мелкой роли. В пьесе только одна интересная роль — та, которую загубила мисс Мейбл Хобсон.

— Загубила! — У Салли упало сердце. Этого она и боялась, но не испытывала никакого удовлетворения от того, что ее предсказания сбылись. — Она настолько ужасна?

— Лицом она — ангел, но актерских способностей у нее не больше, чем у раскисшего пудинга, который наша дорогая миссис Мичер имеет обыкновение подавать по пятницам. За годы, проведенные в театре, я не раз сталкивался с тем, что можно назвать «Подруга продюсера в роли звезды». Мисс Хобсон затмила их всех. Помню, в девяносто четвертом отпрыск некоего богатого и влиятельного семейства решил пристроить девицу, к которой он воспылал чувствами, на роль, и для талантливого актера сложную. Моя роль была маленькая, второстепенная. И вот, на первой же репетиции, к, помнится, сказал своему дорогому другу Артуру Мозби, к несчастью, теперь давно уже покойному. Прекрасный был жён-премьер,[79] но, как и многие милые люди, любил закладывать за галстук. Так вот, помню, сказал я ему: «Артур, дорогой мой, я даю этой пьесе две недели». А он мне: «Макс, ты неисправимый оптимист. Один вечер, дружище, не больше». Помню, мы даже поспорили на полкроны. Он выиграл. Премьеру играли в Вигане, нашу примадонну освистали, и на следующий день пьесу сняли с репертуара. Мне невольно вспомнился этот случай, когда я увидел мисс Хобсон на сцене.

— Ох, бедный Дж… бедный мистер Фостер!

— Не думаю, чтобы этот молодой человек заслуживал сочувствия, — строго сказал мистер Фоситт. — Вы, вероятно, мало знаете его, а вот я в последнее время виделся с ним довольно часто. Попомните мои слова, успех, если он к нему придет, скажется на нем очень плохо. Не нравится он мне, Салли. Думаю, не будет преувеличением сказать, что это самый эгоистичный молодой человек, которого я знаю. Он напоминает мне старину Билли Фотерджила, с которым я в конце восьмидесятых немало гастролировал. Я вам когда-нибудь рассказывал историю о том, как Билли и один театрал?..

Салли совершенно не хотелось слушать о приключениях мистера Фотерджила. Нелестный отзыв о Джеральде больно задел ее. Она уже собиралась броситься на его защиту, но тут увидела бледное осунувшееся лицо старика. В конце концов, он не хотел обидеть ее. Откуда ему знать про них с Джеральдом?

Она резко сменила тему:

— А Филлмора без меня не видели?

— Филлмора? Как же! На днях, как ни странно, столкнулся с ним на Бродвее. И вы знаете, он вроде бы изменился — уже не такой надутый и чопорный. Может, я к нему несправедлив, но в последнее время мне он порой казался немного высокомерным. Так вот, в эту нашу встречу все было по-другому. Он как будто даже обрадовался мне и был очень любезен.

Салли успокоилась. Видимо, подумала она, ее слова в тот прощальный вечер не пропали даром. Мистер Фоситт, однако, придерживался другой теории по поводу перемен в Избраннике судьбы.

— Осмелюсь предположить, — заметил он, — сказывается благотворное влияние этой юной леди, его невесты.

— Невесты? У Филлмора нет невесты!

— Неужели он не написал вам? Видимо, собирался сообщить при встрече. Да-да, Филлмор помолвлен. Она была с ним, когда мы встретились. Некая мисс Винч. Из театральных кругов, насколько я понял. Очаровательная юная леди и, как мне показалось, весьма разумная.

Салли покачала головой:

— Вряд ли. Филлмор никогда бы такую не выбрал. Волосы морковного цвета?

— Нет, брюнетка, если не ошибаюсь.

— Наверное, разодета…

— Напротив, очень скромная и изящная.

— Тогда вы что-то напутали, — решительно сказала Салли. — Она не может быть такой. Надо будет самой взглянуть. Вы только подумайте, стоит человеку ненадолго уехать, как друзей уже косят болезни, а братьев водят за нос какие-то вампирши!

Стук в дверь прервал ее жалобы. Миссис Мичер ввела в комнату симпатичного низенького господина в очках и с черным чемоданчиком.

— К вам доктор, мистер Фоситт. — Миссис Мичер смотрела оценивающе, словно пытаясь разглядеть симптомы надвигающейся черноты. — Я как раз говорила ему, что вы наверняка подцепили эту новую форму гриппа — испанку. Этим утром умерли еще два человека. Конечно, если верить газетам…

— Не могли бы вы, — обратился к ней доктор, — принести мне стаканчик воды?

— Ну конечно.

— Только не большой. Маленький стаканчик. Дайте воде немного стечь, а когда будете подниматься, постарайтесь не расплескать. Я всегда прошу милых дам, как та, что сейчас нас покинула, — продолжил он, когда дверь за миссис Мичер закрылась, — принести мне стакан воды. Для них это развлечение, нам — спокойнее. Они думают, я собираюсь проделать с этой водой какой-то сложный трюк, а на самом деле, мне просто хочется пить. Что ж, приступим к осмотру.

Осмотр продолжался недолго, и его результаты опечалили доктора.

— Диагноз, который поставил наш добрый друг, оказался верным. Дорого бы я дал, чтобы это было не так, но это так. У вас действительно испанка. Случай не тяжелый. Оставайтесь в постели, а я выпишу вам рецепт. За вами требуется уход. Эта юная леди сиделка?

— Что вы! Вообще-то…

— Конечно, я сиделка, — решительно вмешалась Салли. — Это ведь не трудно, доктор? Я видела: сиделки взбивают подушки. Это я могу. Что-нибудь еще потребуется?

— Главная ваша задача — быть здесь и не впускать эту дивную говорливую леди, которая только что нас покинула. Кроме того, от вас потребуется метко бросать книги и туфли, когда сюда попытается проникнуть мохнатое существо, которое встретилось мне внизу. Если вы с этим справитесь, я могу со спокойным сердцем оставить больного на вас.

— Но Салли, дорогая моя! — обеспокоенно сказал мистер Фоситт. — Не стоит вам терять со мной время. У вас же наверное, тысяча дел.

— Прежде всего, я помогу вам выздороветь. Только выйду на минутку на почту и вернусь.

Через пять минут Салли отправила Джеральду телеграмму, в которой сообщила, что не сможет попасть в Детройт к премьере.