"Том 13. Салли и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)Глава XV ДЯДЯ ДОНАЛЬД ВЫСКАЗЫВАЕТ МНЕНИЕЕсть в некоторых мужчинах какая-то упругость, полное нежелание признать свой крах — свойство, одинаково полезное и в любви, и в предметах, не столь возвышенных. Брюс Кармайл напоминал тех боксеров, которые по-настоящему начинают драться лишь после того, как им по крайней мере один раз основательно съездят по какому-нибудь чувствительному месту. Хотя Салли весьма решительно отказала ему в Монкс Крофтоне, мистеру Кармайлу и в голову не пришло считать этот вопрос закрытым. Всю свою жизнь он привык добиваться того, чего хотел; намеревался добиться и теперь. Салли была нужна ему, он твердо в это верил. Иногда он все-таки сомневался, однако все заглушала горечь поражения. Присущая этой девушке богемность, которая прежде бывало коробила его упорядоченный ум, уже позабылась; мистер Кармайл помнил лишь блестящие глаза, бойко вздернутый подбородок и врожденное изящество. Этот веселый образ терзал его в темноте бессонных ночей, словно хлыстом подстегивая к преследованию; так что спокойно и методично, как и подобает достопочтенному волку, идущему по следу Красной Шапочки, он начал собираться в погоню. Деликатность и воображение, возможно, удержали бы его от этого шага, однако этими качествами он никогда не мог похвастаться. Никто не совершенен. Приготовления к отъезду, хотя он сделал все, чтобы провести их как можно быстрее и незаметнее, не ускользнули °т Семьи. Во многих английских семействах существует, кажется, система внутреннего оповещения, наподобие той что действует в диких африканских племенах, которые через многие мили непроходимых джунглей узнают последние новости и происшествия каким-то телепатическим способом. Вечером накануне отъезда в квартиру Брюса Кармайла на Саут-Одли-Стрит вошел полномочный представитель Семьи, человек, которым Семья гордилась, дядя Дональд собственной персоной. В его персоне было двести сорок фунтов, и кресло, в которое он ее усадил, заскрипело под тяжкой ношей. Однажды в Монкс Крофтоне Салли испортила своему брату Филлмору все утро, сказав, что под старость он превратится в точную копию дяди Дональда. Лелеемое со школьной скамьи суеверие о его слабом сердце привело к тому, что в течение последних пятидесяти лет директор-распорядитель Семьи воздерживался от любых упражнений; а поскольку отвращение к физической активности сочеталось в нем с аппетитом, входившим в первую тройку на юго-западе Лондона, к шестидесяти двум годам дядя Дональд превратился в человека, которого мало кто захочет усадить к себе в кресло. Обыкновенно почтительный Брюс Кармайл при виде его почувствовал нечто, напоминающее неприязнь. Дядя Дональд тяжело дышал. Его моржовые усы слегка колыхались, как водоросли на морском дне. Ему пришлось взбираться по лестнице. — Так-так… Это еще что? — наконец, произнес он, — Укладываешься? — Да, — коротко ответил мистер Кармайл. Впервые в жизни он ощущал за собой вину в присутствии этого крупного человека с глазами, как у скумбрии. Обычно такое случалось с его кузеном. — Уезжаешь? — Да. — Куда? — В Америку. — Когда? — Завтра утром. — Зачем? На письме этот диалог выглядит живым и энергичным, словно два актера обменялись репликами в водевиле, однако в действительности сцена растянулась минуты на три, поскольку у дяди Дональда была своеобразная манера беседовать: всякий раз перед тем как задать вопрос, он пыхтел, вздыхал и жевал усы с такой болезненной медлительностью, что нервы его собеседника натянулись до предела. — Поехал за этой девицей, — выдвинул обвинение дядя Дональд. Брюс Кармайл густо покраснел. Интересно будет отметить, что в эту минуту в голове у него пронеслась мысль: поведение Рыжика тогда, в кофейне Блика, не так уж непростительно, как ему казалось. Вне всяких сомнений Полномочный представитель Семьи бывал невыносим. — Не желаете виски с содовой, дядя Дональд? — попытался он сменить тему. — Да, — ответил родственник, который еще в начале восьмидесятых дал обет никогда не отказываться от предложений такого рода. — Наливай! Возможно, вы подумали, что после этого разговор перешел в более приятную плоскость. Ничего подобного. Вылакав живительный напиток, дядя Дональд вновь бросился в атаку, нисколько не смягчившись. — Вот уж не думал, что ты такой дурак, — сурово продолжил он. Гордый дух Брюса Кармайла терзался. Такие беседы, которые кузен Рыжик воспринимал как обыденность, ему были внове. До сего дня его действия никогда не подвергались критике. — Я не дурак. — Нет, дурак. Полный идиот, — уточнил дядя Дональд. — Не нравится мне эта девица. Никогда не нравилась. Неприятная. С первого раза не понравилась. — Стоит ли это обсуждать? — величаво сказал Брюс Кармайл. Это он умел. Глава Семьи пожевал усы. — Стоит ли? — резко переспросил он. — Нет, уж давай обсудим! Для чего я карабкался по этой чертовой лестнице? С моим-то сердцем! Плесни-ка мне! Мистер Кармайл плеснул. — Плохи дела, — запричитал дядя Дональд, осушив стакан. — Ох, как плохи! Был бы жив твой несчастный отец, что бы он сказал, увидев, как ты гоняешь по свету за этой девицей? Я-то знаю, что он сказал бы. Он сказал бы… Что это за виски? — «О'Раферти», особое — Никогда не пробовал. Ничего. Даже очень ничего. Приятное на вкус. Где купил? — На Оксфорд-Стрит у «Бильби». — Надо будет заказать. Приятное. Он бы сказал… Э… Бог знает, — Извините, дядя Дональд, — жестко возразил мистер Кармайл. — Это полный абсурд. Если так, почему она отказала мне тогда, в Монкс Крофтоне? — Цену себе набивает, — проворно ответил дядя Дональд. — Охмуряет тебя. Известный трюк. В 1881 году, когда я был в Оксфорде, одна девица пыталась охмурить — В Ровиле, во Франции. — Путешествовала с семьей? — Одна, — неохотно признался Брюс Кармайл. — Даже этого ее брата с ней не было? Плохо! — сказал дядя Дональд. — Плохо, плохо! — Девушки в Америке пользуются большей свободой, чем в Англии. — Значит, молодой человек, — гнул свое дядя Дональд, — должен поостеречься. Она путешествовала одна? Ну, и как же ты с ней познакомился? Строил глазки на пирсе? — В самом деле, дядя Дональд! — Но ведь как-то вы познакомились. — Меня представил Ланселот. Они с ней приятели. — Ланселот! — услышав ненавистное имя, дядя Дональд затрясся всем телом, как желе. — Что ж, теперь ясно, что она за птица. Дружит с… Распаковывай! — Прошу прощения? — Веши… Распаковывай! Хватит дурить. Об этом и речи быть не может. Найдешь себе хорошую жену. Тетя Мери познакомилась с такими Бассингтон-Бассингтонами, они в родстве с Бассингтон-Бассингтонами из Кента… Старшая девочка очаровательна, прямо для тебя. Люди скрипят зубами лишь на страницах старомодных романов, однако Брюс Кармайл был близок к этому, намного ближе, чем кто-либо до него. От былой обходительности не осталось и следа. Он был мрачнее тучи. — И не подумаю, — отрезал он. — Я отплываю завтра. Однажды дядя Дональд уже сталкивался с открытым неповиновением со стороны племянника, однако так к этому и не привык. Его охватило неприятное чувство беспомощности, труднее всего не растеряться с ответом, когда вам бросили вызов. — Э? — сказал он. А мистер Кармайл, бросив вызов, очевидно, решил не останавливаться на достигнутом. — Двадцать один мне уже исполнился, — сказал он. — Я финансово независим и поступлю так, как мне будет угодно. — Подумай! — воззвал дядя Дональд, мучительно сознавая бесполезность своих слов. — Все взвесь! — Я все обдумал. — Твое положение в графстве… — Я думал об этом — Ты мог бы жениться, на ком пожелаешь. — И женюсь. — Значит, ты решительно собрался Бог-знает-куда за этой мисс Никак-не-запомню-как-ее-зовут. — Да. — А ты подумал, — важно осведомился дядя Дональд, — о своем долге перед Семьей? Терпение Брюса Кармайла лопнуло, и он камнем пошел ко дну, опустившись до совершенно Рыжиковой прямоты. — О, к черту Семью! — воскликнул он. Повисла тягостная пауза, которую нарушил облегченный вздох кресла, из которого вылез дядя Дональд. — Ну, после такого, — сказал он, — говорить с тобой не о чем. — Вот и хорошо! — грубо ответил потерявший всякий стыд мистер Кармайл. — Только учти, если вернешься с такой женой, встречу на Пиккадилли — не поздороваюсь. Так и знай! Он двинулся к двери. Брюс Кармайл смотрел себе под нос. Момент был напряженный. — Как, — спросил дядя Дональд, взявшись за дверную ручку, — ты сказал, оно называется? — Что называется? — Виски. — «О'Раферти», особое — А где купил? — На Оксфорд-Стрит у «Бильби». — Надо записать, — сказал дядя Дональд. |
||
|