"Портал на Керторию" - читать интересную книгу автора (Дихнов Александр)

Глава 5

Известно, что истории свойственно повторяться. Как в судьбах целых государств и народов, так и отдельных личностей. Удивительно, но меня это тоже касалось. По крайней мере, параллели с ситуацией, когда вскрылось предательство Коллинза, прослеживались достаточно четко. И тогда, и сейчас ключевой фигурой оказывался мой дворецкий. В разных ролях, но все же… И тогда, и сейчас мне удалось взять верх над предателем, после чего пришлось в спешке покидать свой замок. В этот раз чуть менее торопливо — я все-таки потратил время, отыскал Гэлли и, вкратце обрисовав ситуацию, приказал посадить Тэда под арест, когда он очухается.

Но на этом совпадения не закончились. Мы полетели на том же бронированном катафалке, что так любил майор Уилкинс, тем же маршрутом, и я так же занимал кресло пассажира… Поэтому я даже почти не удивился, когда Гаэль, завершив взлетный маневр, включила автопилот и обратилась ко мне:

— Все-таки я не понимаю, герцог, почему же вы его не убили?

Убери отрицание перед последним глаголом, и получится один в один то, с чем приставал ко мне Уилкинс полтора месяца назад. Я невольно усмехнулся — пожалуй, было бы куда логичнее, если б они задавали свои вопросы наоборот…

— Откуда в вас такая кровожадность? Насколько мне известно из литературы, женщины обычно больше склонны просить пощады для павших врагов.

— Во-во, из литературы! — хмыкнула она. — Там милосердие смотрится отлично. Интересно, что б вы сделали, если бы я давеча пожалела бедных пиратов на «Прометее» и перестала в них стрелять?

— Что бы я сделал? Очевидно, включил защитное силовое поле — чего зря помирать?..

— Не поняла! — она тряхнула головой. — А почему вы его сразу не включили?

— Занят был с порталом. К тому же на вас оно все равно бы не распространялось…

— Значит, одному помирать глупо, а за компанию со мной вроде и нормально… Прямо не знаю, как реагировать, — пожаловалась она, но потом улыбнулась. — Ладно, не о том речь. Я, может, и не слишком хотела смерти этого мерзавца, но вы-то, герцог!.. Такой поступок противоречит вашим жизненным принципам, разве нет? Или они тоже изменились вместе с вами?

Я снова рассмеялся, и она обиженно надулась.

— Я что, анекдот рассказываю?

— А?.. Да нет, я просто не помню, чтобы делился с вами своим мировоззрением по данному поводу. Вот с Уилкинсом обсуждали эту тему, было дело… Из чего с неизбежностью следует вывод, что вы некогда и его доняли. А казалось, он покрепче меня будет.

— Да уж, Джек Уилкинс — законченный сухарь, можете за него не волноваться! — прервала она мои рассуждения. — Так как? Что случилось с принципами?

— Не знаю. Давненько не проводил инвентаризацию — все, знаете ли, приходится делать второпях…

— А почему резину тянем?

Губы сжаты, брови сведены, взгляд холоден и неприступен.

— Вам бы прокурором работать! — восхитился я.

— А вам — подследственным!

Я прикинул — не обидеться ли для разнообразия? — но потом решил, что это был комплимент моей неуступчивости (у людей научился так злостно себя обманывать — это точно). В конце концов, почему же я действительно не убил Тэда?.. Да из-за того выражения в его глазах, которое промелькнуло перед самым моим прыжком. Не страх, не удивление, а так… Сложно выразить. Скажем, это был сдержанный иронический смешок.

— Ну, хорошо. Я не убил своего дворецкого потому, что не уверен: имело ли место предательство.

— Это как? — Глаза Гаэли в изумлении расширились, губы слегка изогнулись, и я подметил, что данный тип эмоций очень ей к лицу. Странная для меня мысль, вы не находите?..

— Неужели вы считаете, что Тэд мог так ошибиться в выборе траектории движения случайно?

— А по-вашему — специально, что ли?

— Он же профессионал экстракласса — пусть и в прошлом… Зная мои возможности, Тэд просто обязан был исключить подобный риск.

— Он мог вас недооценить. Ваш выпад был уж очень хорош…

— Да где там! В былые времена я на ринге и не такое показывал, а уж Тэд наверняка — хотя бы из любопытства — просматривал записи моих боев. Это ж был мой излюбленный прием, я им свой первый титул выиграл у прежнего чемпиона… как бишь его звали… — Я невольно попытался вспомнить — все-таки это был один из самых ярких моментов моей жизни, — поэтому сперва пропустил реплику Гаэли мимо ушей. А сказала она:

— Факкетти. Гаэтано Факкетти, так его звали. Когда же смысл ее слов до меня дошел, я слегка остолбенел.

— Простите, Гаэль, вы что, боксом интересуетесь?

— Спаси Бог! — Она успокаивающе погладила меня по плечу. — Нет, я интересуюсь вами. Поэтому при первой возможности — а она недавно подвернулась на «Прометее» — я тоже просмотрела коллекцию ваших поединков. Впечатляющее зрелище, ничего не скажешь!

— А что записи моих боев делают на «Прометее»? — растерянно пробормотал я.

— Как что? Адмирал, как они его называют, является страстным поклонником вашего таланта, что меня с ним несколько примиряет. Вы не знали?

— Нет. — Я покачал головой с непритворным удивлением, а потом спохватился:

— Между прочим, что вообще происходило на «Прометее»?

— Потом. Сначала закончим с дворецким.

За всей этой болтовней мы одолели больше половины пути до Нью-Фриско, и я решил, что в самом деле пора закругляться…

— Все очень просто, Гаэль. Поставьте себя на его место и предположите, что вам не хочется предавать ни одного из своих нанимателей. Из-за желания поберечь здоровье или по какой другой причине… Что делать? В свое время в разговоре с Уилкинсом, содержание которого вам, похоже, известно, я чуть не пророчески заметил, что служба двум хозяевам становится плоха, только когда их интересы вступают в противоречие — тогда, дескать, предательства не избежать. Теоретически я был прав. Но на практике всегда можно попытаться сделать так, чтобы тебя не поймали за руку. Именно это Тэд и провернул. Он послушно исполнил приказ моего дяди, но попутно предоставил мне шанс уйти, так сказать, невредимым.

— А если бы вы им не воспользовались? — запальчиво поинтересовалась Гаэль.

— Дурак — я. Он-то тут причем?

— Понятно. Ну-ну, продолжайте!

— Да все, собственно. Получилось, что фактически дядю Тэд все-таки обманул, но видимость лояльности соблюдена… Но только видимость. Потому как по всем законам я не должен был оставлять его в живых, и, следовательно, дядя задумается…

— Безусловно. Если узнает об этом!

— Что? — я сбился с мысли.

— Интересно, как Тэд сможет ему что-нибудь сообщить, если будет согласно вашему же приказу сидеть под арестом?

И вправду — как? Похоже, рановато я возомнил себя прозорливым и дальновидным — это было очень опасное заблуждение.

— Ничего, дядя что-нибудь придумает, — извиняющимся тоном пробормотал я, но прозвучало очень слабо…

Гаэль обошлась без злопыхательства, однако заметила:

— По-моему, он через какое-то время поймет, что его агент провалил задание, и благополучно об этом забудет.

Я крайне сомневался в способности дяди что-нибудь забыть, но и впрямь — дела поважнее у него могли найтись. Я вздохнул, как бы признавая несостоятельность своей гипотезы, но Гаэль неожиданно отрицательно замотала головой:

— Ваш просчет ни о чем не говорит. Вы ведь предполагали нечто другое. Что?

И ведь она опять была права — я охотно подхватил знамя своей мысли, слегка повалявшееся в грязи…

— Так если б барон Детан задумался, то наверняка пришел бы к выводу, что это определенный знак с моей стороны. Знак, что я считаю наш конфликт исчерпанным и не намерен в дальнейшем совершать действия, направленные против него.

— А он исчерпан? Конфликт-то ваш? — Я промолчал и принялся закуривать, а она напомнила:

— Герцог, но я же до сих пор не в курсе, в чем он состоит… или состоял.

— Фактически это не важно. Мне ведь в любом случае выгодно, чтобы он так думал. — По сути, в глубине души я не мог однозначно решить, хочу ли я продолжения конфронтации с бароном Детаном. Точнее, хотеть-то не хотел. Но надо ли?

— Положим, смысл в этом есть, — согласилась она, быстренько сверилась с показаниями приборов, тоже закурила и заговорила с неожиданной мягкостью:

— Послушайте, не хочу вас обижать, но все же… Я придерживаюсь весьма высокого мнения о ваших умственных способностях, но не слишком ли самонадеянно на вашем месте рассуждать, что подумает или сделает великий детектив? Он гений — это общепризнано.

— Что ж тут обижаться? Самонадеянно донельзя. Но альтернативы не просматривается. — Мы обменялись сочувственно-понимающими взглядами, но, припомнив сегодняшний Совет, я слегка приободрился. — Хотя иногда и мне удается загнать его в угол!

Гаэль, как ни странно, поверила моему бахвальству и качнула головой с выражением: «Ну, крут, ничего не скажешь!» — а потом очередной раз усмехнулась:

— Значит, по-вашему, есть шанс, что великий детектив маленькую игру вашего дворецкого не раскроет!

Некоторое время я молча ее разглядывал и пришел к выводу, что спорит она чисто из любви к искусству. Ладно. Тем более что аргумент никуда не годился…

— Вы себе противоречите — только что сами восприняли мои слова как нонсенс, а теперь утверждаете, что так же, как я, подумает и барон Детан. Где логика?

— Нету, — честно призналась Гаэль. — Но я — женщина, мне можно.

Я усмехнулся довольно-таки кисло, а потом заметил в порядке размышления:

— Но это тоже не важно. Дядя может догадываться, о чем ему угодно, но доказательств нет и в помине. Невозможно обойти объяснение, которое лежит на поверхности — просчитался Тэд, постарел…

— Ха-а, — торжествующе вскричала Гаэль. — А выиграла-то я — вы сами признаете, что это объяснение верно!

— Ничуть! Оно может быть верно. Но я-то видел глаза Тэда, когда сказал ему про ошибку — он бы с удовольствием рассмеялся, если бы имел на это время!

Разговор на короткое время прервался — на горизонте показался город, и Гаэли пришлось переходить на ручное управление, а я пристально вглядывался в привычные силуэты небоскребов, пытаясь обнаружить какие-либо изменения, как будто после долгой разлуки… Но в действительности времени прошло всего ничего, поэтому никаких новшеств в облике Нью-Фриско я, разумеется, не нашел. Тем временем Гаэль приняла отрешенный вид, и я проявил редкую для себя инициативу, поинтересовавшись:

— Скажите, Гаэль, почему вы спорите со мной… гм… столь агрессивно?

— Надо ж, — она выдала свою любимую кривую усмешечку, — вот и я думаю — почему? Не раздувайтесь как жаба, я не шучу. К тому же почему всегда, это понятно: характер скверный. А в данном конкретном случае, когда мне заведомо было бы приятнее с вами согласиться… Не знаю. Пока я надумала такое: ваше видение ситуации кажется мне чересчур сложным. Нет, не сложным, скорее, зыбким… Вы доискиваетесь глубинных причин, анализируете психологию — но все это очень тонко, а человек инстинктивно стремится к ясному, простому, как вы выразились, лежащему на поверхности. Тяжело, понимаете ли, думать за всех, за себя бы успевать! Может, потому я так вскинулась? А, герцог?

— Трудно сказать. — Хотелось бы изречь нечто экстраординарное, но как-то не нашлось в голове ничего, приличествующего моменту. — Хотя в аналогичной ситуации Уилкинсу тоже стало тошно от всех этих рассуждений.

— Да, майор, как и всякий военный, любит четкость в понятиях. Белое должно быть белым без единого пятнышка, а черное желательно как космос без звезд. У вас же все чертовски запутано и — это, наверное, главное — может повлечь за собой неприятности различной степени тяжести.

— Какие, к примеру?

— Вы запросто могли убить Тэда своим кулаком, а он чуть ли не услугу вам оказывал. Что тогда? Вас бы угрызения совести замучили.

— Не думаю, — искренне возразил я. — До некоторой степени я тоже являюсь приверженцем принципа, столь любимого как людьми, так и керторианцами: нет человека — нет и проблемы!

Гаэль промолчала — то ли занятая перестроением нашей машины на влете в город, то ли по иной причине, а я подметил, что произнесенная мной сентенция за недавнее время пришла мне на ум уже дважды. Причем первый раз — а было это в моей камере на «Прометее» — вспомнилась она именно в отношении самой Гаэли… Тут меня как будто что-то подтолкнуло, и я поинтересовался:

— Далеко нам еще?

— Я живу почти на северной оконечности города. Мы находились на южной — и впрямь, времени должно было хватить.

— Вы хотели узнать, что происходило на Совете?

Вопрос был стопроцентно риторическим, и, не дожидаясь ответа, я принялся рассказывать о юридических выкрутасах графа Деора, коими тот блистал сегодня днем. Я посвятил Гаэль во вновь обнаруженные тонкости нашей клятвы и утвержденный в итоге подход к определению керторианца, согласно которому в эту категорию попадали и клон Вольфара Рега, и сама Гаэль, — надо заметить, задним числом эти решения показались мне ужаснейшим крючкотворством… Конечно, слушала она с большим вниманием, подчас даже пренебрегая правилами движения, но было заметно, что многое до нее не доходит. Неудивительно: выдранный из общего контекста истории, этот кусок, пожалуй, больше порождал вопросов, нежели давал ответов. И, я не смог бы внятно объяснить, почему вдруг стал поспешно излагать именно эту часть — так, какое-то смутное предчувствие. И, забегая вперед, могу сообщить, что данное предчувствие безусловно делает честь моей интуиции — вот только понял я его превратно…

Зато по времени рассчитал довольно точно — мой рассказ подошел к концу, как только мы покинули зону небоскребов и пошли на снижение к группе расположенных чуть в отдалении от Нью-Фриско небольших вилл. В общем-то, такой выбор ею места жительства меня не удивил — этот маленький район был специально выстроен для эмигрантов с других миров, не желавших селиться в огромных небоскребах. Удивился я, когда, слегка покружив над невысокими коттеджами, мы приземлились на посадочную площадку рядом с самым, пожалуй, большим и респектабельным зданием в округе. И даже поспешно сделанное сообщение, что виллу она арендует, практически ничего не объясняло. Я знал, что в этом престижном месте селятся многие звезды из принадлежащего нам с Адрианом Форбсом «Нового Голливуда», и у них дома были куда плоше…

Поэтому, когда Гаэль после продолжительных операций с кодовым замком открыла парадную дверь, я ожидал увидеть внутри роскошь, подобную собственному замку или даже превосходящую. Но нет, просторный холл первого этажа выглядел очень буднично, как-то даже неухожено, да и гостиная, в которую мы затем прошли, смотрелась немногим лучше. Складывалось впечатление, что Гаэль воспринимала свое жилище исключительно как временное и заботилась о нем весьма мало… Но это можно было понять, оставался только вопрос: зачем снимать дом, который наверняка стоит бешеных денег, если он тебе не нужен? Однако спросить в лоб я не решился, а Гаэль пошла на второй этаж приводить себя в порядок, любезно предложив мне осмотреться вокруг…

Что ж, и в самом деле было любопытно, я воспользовался предоставленной свободой, и первая же дверь, куда я ткнулся, вела из гостиной в рабочий кабинет Гаэли. Тут я сразу решил задержаться. Комната была невелика, довольно плотно заставлена мебелью и имела вид обжитой и уютный. Здесь были даже вещи, явно преодолевшие когда-то вместе со своей хозяйкой путь с далекой Земли. Например, шкаф с застекленными дверцами, заполненный старинными книгами на бумаге, или здоровенный письменный стол красного дерева, с которым расположенный на столешнице современный компьютерный комплекс совершенно не гармонировал. Гаэль явно очень любила эти предметы, раз пошла на расходы по их доставке, но понять ее было нетрудно. У каждого есть вещи, к которым он особенно привязан — и я тоже при возможности захватил бы с собой многое из замка на Кертории, но мне пришлось покидать его налегке…

Постояв немного на пороге, я вошел внутрь и принялся за более тщательный осмотр. Утверждается, что вещи могут многое рассказать о своих владельцах, и, наверное, так оно и есть. Но для тех, кто умеет их понимать. Я же в этом деле, к сожалению, был далек от борьбы за призовые места…

Тем не менее я честно попытался что-либо выудить, но улов вышел более чем скромный… Взять тот же шкаф. Что по нему можно определить? Что, если судить по корешкам расставленных там книг, Гаэль является человеком прекрасно образованным, так это я знал и без того. Или что, если она действительно все это читала, то должна владеть пятью языками? Новая информация, но едва ли ценная… Письменный стол также особых поводов к размышлению не давал, неприятно напоминая собой рабочее место Пола Виттенберга в законсервированной лаборатории на Денебе IV — ничего лишнего, все аккуратно прибрано, разложено чуть ли не в соответствии с законами симметрии. Немного странно — Гаэль производила впечатление человека эмоционального, порывистого, а по виду стола ее скорее можно было заподозрить в излишнем педантизме. Но и это вполне можно было списать на специальную уборку, проведенную перед отъездом на неопределенный срок… Возможно, внутри, в многочисленных отделениях я ящичках могло найтись нечто более содержательное, но копаться в чужих документах — вы сами понимаете!..

Я перешел к противоположной стене, проигнорировал невысокий журнальный столик с парой кресел, рассеянно осмотрел современные стеллажи, заполненные дисками — к слову сказать, исключительно информационного характера, — и наконец добрался до горки, стоявшей в дальнем углу, рядом с окном. Она привлекла мое внимание лишь потому, что тоже была очевидным антиквариатом, однако после непродолжительного осмотра в свою очередь показалась безынтересной. В бар я лезть не собирался, а на двух открытых полках были в живописном беспорядке разложены всякие безделушки, художественные и не очень — единственное, пожалуй, свидетельство того, что кабинет принадлежит женщине. Пялиться на всякую белиберду в мои намерения никак не входило, и я отвернулся. А надо сказать, окна кабинета выходили почти строго на юг, и уже начавшее опускаться солнце бросало косые лучи на эту самую горку. Вот, оборачиваясь, я и поймал уголком глаза блик, показавшийся мне странно знакомым…

Более того, резанувший глаз отсвет так меня поразил, что я застыл на месте, глядя на садик за окном и лихорадочно пытаясь вспомнить, где и когда видел нечто подобное… Нелегкая задача, скажем прямо. Зачастую внешность людей, с которыми давно не встречался, бывает трудно восстановить в памяти, не то что блик. Полагаю, сознательный перебор всех вариантов и возможностей (а я пытался им заниматься) занял бы у меня всю оставшуюся жизнь, но, как нередко случается, ответ всплыл сам. Ответ, заставивший меня броситься обратно к горке с таким рвением, что я едва не снес ее к чертям собачьим!

Искомое я нашел почти сразу, теперь оно само бросилось в глаза. И была это небольшая, лежащая между двумя причудливыми раковинами камея, вырезанная из кости и украшенная несложным рельефом гор. Камея была очень старой, по ней змеились тонкие трещины, и в качестве ювелирного изделия она уже никуда не годилась. Да и вообще она была бы ничем не примечательна, если б не одна мелочь — камея была керторианской. В этом не могло быть ни малейших сомнений — я вспомнил именно сверкание кости, особым образом обрабатываемой на Кертории. Если бы не красноватый оттенок лучей солнца Новой Калифорнии, сказавшийся на яркости блика, то я, пожалуй, даже не потратил бы время на идентификацию… А уже рассматривая камею на ладони, я обнаружил, что и изображенный на ней контур горного хребта мне тоже знаком. Не то чтобы я видел его воочию — я никогда не бывал так далеко на востоке Кертории, — но его изображение часто использовалось в разных видах прикладного искусства, оно было своеобразным символом страны Д'Хур…

Каким образом камея с моей родины оказалась в кабинете земной журналистки, было далеко не самым сложным вопросом — очевидное объяснение напрашивалось само собой. Другое дело — для чего эта камея была предназначена? И кому она прежде принадлежала? Впрочем, с последним все тоже было ясно, только с обратным знаком — кому угодно из покинувших Керторию. А относительно ее назначения с ходу я мог сделать два вывода, не поражающих своей полезностью. Во-первых, приблизительный возраст камеи, исходя из прискорбного состояния крепчайшей кости, составлял много тысячелетий, следовательно, создана она была во времена, когда магия цвела на Кертории пышным цветом, и могла нести в себе чрезвычайно мощные заклятия. И во-вторых, это не было, скажем так, стреляющее оружие — его испокон веков исполняли в виде перстней.

Возможно, знатоки — а в Галактике к таковым могли быть отнесены Лан и с небольшой натяжкой Принц — смогли бы установить истину по косвенным признакам; для меня же существовал единственный путь — эксперимент. Но пока я раздумывал, как к нему лучше будет подступиться, вернулась Гаэль. Приведя себя в порядок и переодевшись в элегантный брючный костюм, она выглядела посвежевшей и бодрой, но лицо ее показалось мне злым и озабоченным… И правильно — прямо с порога она бросила:

— Вы здесь! Так я и думала. Плохие новости, герцог!

— Очень плохие?

— Нет, наверное. Дом обыскивали в мое отсутствие!

Меня это почему-то не слишком удивило — желающих поинтересоваться прошлым Гаэли я не задумываясь мог назвать немало, но определенный укол беспокойства все же почувствовал… А вслух поинтересовался:

— Как вы заметили? Что-нибудь пропало? — при этих словах я сразу же подумал о керторианской камее, по-прежнему зажатой в ладони, и почти механически сунул ее в карман брюк.

Гаэль покачала головой и прошлась по кабинету, цепко оглядывая стеллажи и стол — горку она удостоила лишь мимолетного взгляда. Значит, о ценности камеи не подозревала…

— Нет, как будто ничего не пропало. Вещи лежат на своих местах. Но я уверена, что кто-то тут все переворошил — видно, профессионал работал…

Пожалуй, раньше я стал бы допытываться, на чем зиждется такая уверенность, но теперь уже доверял ее исключительной памяти и наблюдательности. Раз говорит, что был обыск, так и есть. В конце концов, если ничего ценного не украли, то ничего страшного. Разве что…

— Ладно, невелика беда… Или могла произойти утечка какой-нибудь важной информации? — я постарался проронить это как будто невзначай, внимательно наблюдая за ее реакцией, но Гаэль лишь продолжала хмуриться…

— В дома забираются не только, чтобы что-то украсть или найти, — заметила она. — Могут ведь и оставить кое-что!

Я вновь ощутил холодок неясного предчувствия, уже во второй раз за последние часы. И опять он был прямо или косвенно связан с жизнью Гаэли… Черт, одного этого, даже без учета разумности ее последнего намека, было достаточно.

— Надо немедленно отсюда убираться! — не терпящим возражений тоном сказал я, но Гаэль, обычно склонная пренебрегать опасностью, на этот раз и не думала противоречить…

— Сама хотела предложить. Но куда?

— Не знаю. Решим по дороге!

Не дожидаясь следующей реплики, я шагнул было к двери, но в этот момент в нее постучали. Обыкновенно так, кулаком…

— Вы что, входную дверь не заперли?! — Я резко обернулся к Гаэли, но та лишь буркнула с крайне раздосадованным видом:

— Да заперла я, заперла… — и нерешительно двинулась к выходу из кабинета…

Но на той стороне терпение иссякло раньше, дверь рывком распахнулась, и на пороге возник господин лет тридцати: яркий блондин с правильными резкими чертами лица того типа, который часто называют мужественным. Причем физиономия эта показалась мне знакомой, но опознанию здорово мешали бушующие на его челе эмоции, и среди них явно преобладала ярость… Сделав пару шагов в глубь комнаты, молодой человек окинул нас взглядом, чуть покачался на носках и наконец кивнул девушке:

— Привет, Гаэль! Рад, конечно, что ты вернулась. Но ты могла бы хоть поставить меня в известность!

В его тоне звучал открытый вызов, и все мне стало ясно. Даже кретин мог догадаться, кем является молодой человек, легко проходящий сквозь запертые двери и требующий, чтобы Гаэль извещала его о своем прибытии. Да уж, настроение у меня сделалось препоганым — раньше мне не доводилось присутствовать при сценах ревности даже в качестве зрителя, и я не горел желанием восполнить этот пробел… Гаэль долго раздумывала, прежде чем ответить, а потом достаточно холодно сообщила:

— У меня не было времени, Ральф. Его нет и сейчас. Тем не менее позвольте вас представить: Ральф Соренсен — Рене Гальего.

Если Гаэль намеревалась сбить с товарища спесь моим именем, то просчиталась. Тот был очень известным актером — услышав фамилию, я его узнал — и явно считал себя крутым донельзя. Во всяком случае, слова его прозвучали крайне нагло:

— Сам Гальего! Надо же, Гаэль, как высоко ты взлетела!

Жуткое оскорбление. Будь мы на Кертории, это были бы последние слова в жизни мистера Соренсена. Но… мы были на Новой Калифорнии, поэтому я вообще промолчал. Их отношения, им и выяснять, не так ли?

К сожалению, мистер Соренсен думал иначе — не получив ни от кого ответа, он прямо затрясся от бешенства, подошел ко мне вплотную и с издевательской улыбкой поинтересовался:

— Конечно, мистер Гальего, деньги кажутся вам несокрушимым аргументом?

Ну, что мне было делать? Объяснять наглецу, как сильно он заблуждается относительно ситуации в целом и моего характера в частности — так это курам на смех! Кто он такой, чтобы я перед ним оправдывался?.. Все же после минутного колебания я склонился к компромиссному варианту и заговорил, впрочем, угрозы не скрывая…

— Почему же, у меня есть и другие аргументы. Неплохо сокрушающие, если вам угодно.

— Да ну? — не поверил он, явно довольный остроумием ответа.

Я покосился в сторону Гаэли, но та и впрямь слегка расклеилась… М-да. Я вздохнул с почти искренней печалью и сделал последнюю попытку, в свою очередь любезно поинтересовавшись:

— Вы, кажется, снимаетесь, мистер Соренсен?

— Да. И что с того?

— А то, что вам стоило бы поберечь лицо — вы же им работаете.

С мгновение я надеялся: он пустит руки в ход первым и это снимет все проблемы… Но то ли он тоже это понимал, то ли просто подходящий ответ пришел в голову:

— Да, вам в этом плане можно только позавидовать, — широко улыбнулся он. — Ваше-то лицо уж ничем не испортишь!

Честно говоря, в этот момент над всеми моими чувствами возобладало удивление: я еще раз придирчиво присмотрелся к человеку, возомнившему меня своим соперником. Довольно высок, хорошо сложен, но мышцы не развиты, занятиями спортом себя явно не утруждал. Я был на полголовы выше, значительно шире в плечах и тяжелее — так, простите, на что он рассчитывал, столь явно провоцируя меня на драку? Ну, хоть бы оружие какое достал…

Однако выяснить, что было у него на уме, так никогда и не удастся, поскольку Гаэль вышла из оцепенения и проворчала:

— Да не ждите вы, герцог, — врежьте ему, и пошли… Только слегка, не насмерть! — поспешно добавила она.

Я послушно кивнул и сделал левой здоровенный замах на уровне головы; актер среагировал достаточно быстро и разумно — одной рукой закрылся от назревающего удара в морду, а другую даже приготовил для контратаки… Я же пока то да се нанес правой резкий коротенький апперкот в область солнечного сплетения. Для него этого было вполне достаточно — согнувшись, мистер Соренсен отлетел на пару шагов назад, споткнулся о кресло и неуклюже рухнул боком на письменный стол рядом с большим монитором, как раз на управляющую панель компьютерной системы. При этом локоть актера — я видел это совершенно отчетливо — с размаху вдавил кнопку включения системы…

Задним числом вспоминая этот эпизод, я не перестаю себе удивляться. По какой-то задержке в доли секунды, пока система не включилась, я не только сообразил, что сейчас произойдет, но и успел использовать единственный шанс на спасение… Не считая портала на руке, в карманах у меня лежало еще три оставшихся со времен Кертории магических предмета, и в этот момент мне удалось использовать два одновременно — наверное, потому, что раздумывать и колебаться было некогда. Я молниеносно включил кулон, замедляющий время, шагнул вперед, схватил Гаэль за руку, дернул к себе и врубил поминавшееся недавно защитное поле, попытавшись вложить в него всю оставшуюся энергию…

И тут рвануло. С эффектом замедленного времени выглядело даже красиво — я успел рассмотреть взрыв в мельчайших подробностях. Монитор на столе треснул, будто раздираемый изнутри, наружу полетели осколки стекла и пластика, а позади них зажегся стремительно растущий огненный шар. Я как зачарованный смотрел в накатывающуюся стену пламени, прочерченную черными сполохами, пока — спустя примерно секунду моего личного времени — она нас не настигла. Несмотря на силовое поле, удар вышел страшнейшим — я мгновенно потерял ориентацию, почувствовал лишь, что куда-то лечу, и решил даже — теперь нас все-таки пришибли…

Но нет. Еще через несколько секунд я был вынужден констатировать: сознанию не удалось высвободиться из бренного, ноющего в разных местах тела… Когда же я смог сфокусировать зрение, то обнаружил над собой потолок и с некоторым трудом определил, что лежу на спине в холле первого этажа, по-прежнему прижимая к себе Гаэль, похоже потерявшую сознание, но определенно живую. Скосив глаза влево, я выяснил, что стены, отделявшей холл от кабинета, по большей части не существовало (нами ее и разрушило). Впрочем, насколько я мог разглядеть сквозь клубящийся дым, кабинета как такового больше не существовало тоже… Тем временем Гаэль чуть шевельнулась и слабым голосом пробормотала:

— Что это было?

— Думаю, плазменная граната — никак не меньше.

— Да? А почему мы живы?

— Повезло.

Раз не стала пытать с места в карьер, значит, прилично ей досталось… Но уже в следующее мгновение она заговорила привычным ироническим тоном:

— Послушайте, герцог, не то чтобы я была принципиальной противницей ваших объятий, но не могли бы вы сделать их чуть посвободнее — у меня спина все-таки не железная…

Изрядно смутившись, я поспешно убрал руки, и она взялась за нелегкую задачу придания себе вертикального положения. К сожалению, я никак не мог ей помочь, столкнувшись с теми же проблемами… Но наконец горизонт снова стал похож на линию, и я смог оценить панораму погрома целиком. Мало радостного, прямо скажем…

— И дал-то слегка, а получилось насмерть.

Это замечание относительно судьбы знаменитого актера было ужасно бестактным, но как-то против воли вырвалось. Гаэль, конечно, огрызнулась:

— Могли бы и промолчать! Я и так желудок двумя руками на месте держу.

«Чудо еще, что удерживаете», — чуть не брякнул я. Но зрелище было еще то… Скажем так, те части мистера Соренсена, которые не испарились в горниле взрыва, можно было обнаружить в самых неожиданных местах, включая потолок…

Между тем в кабинете мало-помалу начало разгораться пламя, и дальнейшее пребывание в доме стало не толь — ко малоприятным, но и небезопасным — уцелеть во вспышке плазмы, чтобы сгореть потом в тупом пожаре, было бы верхом головотяпства… Поэтому я подхватил впавшую в легкую прострацию Гаэль, выволок через распахнутую парадную дверь наружу и отвел для пущей надежности подальше, к посадочной площадке, где стоял наш флаер… Там Гаэль с полной безучастностью уселась на приступку под фонарем кабины, а я смог наедине с собой порешать резко обострившийся вопрос: как жить дальше?

Получалось плохо. Я очень суетился, отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог поделать — солнце, зеленая травка, легкий ветерок ничуть не успокаивали, а лишь оттеняли только что пережитый кошмар. Меня основательно подвело ощущение безопасности, появившееся после смерти Вольфара. Невзирая на возникший — и достаточно острый — конфликт с дядей и Его Высочеством, я не видел прямой угрозы своей жизни, будучи уверен, что так далеко они не зайдут. А после сегодняшнего решения Совета, ставившего под защиту жизнь Гаэли, и вовсе расслабился, намереваясь неторопливо разобраться в происходящем, определить цели — ближайшие и более отдаленные… Привело это к тому, что я побывал в промежутке меньшем, чем мгновение, от довольно-таки жуткой смерти, и теперь не мог сосредоточиться. Да, я по-прежнему хотел оказаться в надежном, безопасном месте — просто чтобы спрятаться для начала…

Чехарду моих мыслей прервало появление полиции и пожарных. Наученные прошлым опытом представители властей были сама любезность и предупредительность (когда смогли преодолеть первоначальный шок), но все же пару слов пришлось им сказать. Затем же подлинную тревогу вызвало у меня состояние Гаэли — она никак не реагировала на внешние события, лишь сидела неподвижно, опустив голову и вперив взгляд в бетонную поверхность площадки. Я тихонько потрепал ее по плечу, но когда она подняла пустые, безжизненные глаза, запнулся — не мастер я утешать, что и говорить. И в итоге не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Из-за Ральфа?

— Мировая скорбь-то? — она угрюмо улыбнулась. — Не знаю. Дом жалко, хоть и не мой. А вот библиотека моя была. Вещи, работа… Все сгорело к чертям. А Ральф?..

Гаэль попыталась цинично усмехнуться, но лишь сморщилась и вздохнула…

— Нет, его тоже жаль, конечно. Он мне нравился, что скрывать. Всегда такой жизнерадостный, смелый, даже мужественный в некотором роде…

«В некотором роде — возможно, а в остальном — законченный мудак!» — но так, разумеется, я только подумал. К счастью, Гаэль решила быстренько свернуть с этой темы, встряхнулась и глянула на меня с большей живостью…

— Ну что, герцог? Ваш замок все-таки оказался несколько безопаснее, а?

— Вот именно что — несколько!

— Но предатель как будто обезврежен, — недоумевающе возразила она.

Я кисло усмехнулся:

— Один обезврежен. А сколько их еще? Вы знаете? Я — нет… Как минимум еще один есть наверняка. Кто-то ведь и на Принца работает… — Вспомнил-то я об этом совсем недавно, но признаваться было необязательно.

— Теперь поняла, — кивнула Гаэль. — Тогда — куда? Мне все равно — лишь бы отсюда поскорее… Последнее замечание, похожее на крик души, заставило меня поднапрячься, но, как ни старался, я не мог вообразить на Новой Калифорнии места, соответствовавшего моим целям. Везде люди, все меня знают, да еще и полиция наверняка попытается сесть на хвост — хоть пока и оставили в покое, но рожи вытянутые, что шеренга лошадей в стойлах… А переместиться с планеты я, очевидно, не мог — после недавнего выплеска энергии на успешную работу с порталом не было никакой надежды. Да даже если бы вся Галактика была в моем распоряжении, то что? У меня не было ни потайных убежищ, ни вообще какой-либо собственности за пределами Новой Калифорнии. Хотя нет, поправил я себя, это только с формальной точки зрения, а фактически… Фактически мне кое-что принадлежало. Причем подходящее во всех отношениях — невозможность попасть туда вызывала большую досаду. Я опять принялся изыскивать способ перекантоваться пару дней, пока запасы энергии не восстановятся, но мысли опять соскальзывали к Гаэли, и тут меня посетила довольно неожиданная идея — ведь не зря же она официально считалась керторианкой?..

— Гаэль, хотите попробовать открыть портал?

— Что? Портал? — В ее глазах промелькнула искорка интереса. — А как? Вы мне его отдадите?

— Это как будто необязательно. Когда мы перемещались с «Прометея» на «Бантам», герцог Венелоа помог мне, так сказать, со стороны… — я оборвал себя, напомнив, что сейчас не самое удачное время для обсасывания деталей этого сложного вопроса. — Нет, вам надо будет только отдать моему перстню приказ, когда я скомандую.

— Как?

— Не знаю… — Действительно, всегда трудно растолковать непосвященному то, что самому кажется элементарным. — Просто посмотрите на кольцо и по моему сигналу прикажите ему сработать. «Сезам, откройся!» — что-нибудь в таком духе.

— Ладно… — Убежденности в ее голосе не наблюдалось, но я краем глаза заметил: за последние минуты полицейского полку прибыло, и парочка высоких чинов движутся определенно в нашу сторону…

Закрыв глаза, я быстренько восстановил в памяти обстановку тесной рубки космической яхты «Элейн» и без большой надежды крикнул:

— Давайте!

Безымянный палец словно обожгло, а портал возник столь быстро, что я прямо-таки отказался в это поверить. Но вот она арка, в двух шагах прямо по курсу!

— Вышло, что ли?.. — прошептала Гаэль, но я не слишком любезно подхватил ее за локоть, поставил на ноги и повел вперед. Стоило поторопиться — полицейские уже были рядом, а выступавший первым даже обратился ко мне:

— Мистер Гальего, вам надо…

— Сам знаю, что мне надо, — беззлобно перебил я и, галантно пропустив девушку, шагнул в портал…

Который захлопнулся у меня за спиной безо всякого моего участия.

— Догадались закрыть? — восхитился я.

— Я, по-вашему, совсем идиотка? — по привычке бросила она, вертя головой по сторонам…

Да, оглядеться было явно неплохой мыслью, но ничего особенного не обнаружилось. Сама рубка ничуть не изменилась, а яхта, судя по темным экранам и отсутствию жизни на пультах управления, находилась на стоянке в доке. Куда больше меня насторожил звук неторопливых шагов, доносившихся из-за неплотно прикрытой двери. Шаги определенно приближались, и я поспешил встать сбоку от косяка, подготовившись ко всяким неожиданностям — попросту говоря, занеся кулак.

И когда у возникшей в проеме тени рука метнулась к поясу, мой кулак устремился вперед. Но остановился, чуть не дойдя до носа цели, — промелькнувшее в полутьме лицо показалось знакомым и неопасным…

— А, это вы! — хором воскликнули мы, хотя мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить вслед за лицом еще и имя.

Это был Том Карверс, бывший сослуживец майора Уилкинса, а ныне — глава отряда телохранителей при герцоге Лане. Сообразив все это, я решил, что удивление и прочая демонстрировать не стоит, поэтому отступил на шаг и деловито приказал в стиле майора:

— Сержант, доложите обстановку! Он явно воспринял обращение как должное, вытянулся и щелкнул каблуками:

— Есть, сэр! Согласно полученному приказу я отвел вашу яхту в систему Рэнда. И далее, на грузовую станцию Рэнд-6, где поставил ее в док. Никаких конфликтов по дороге и во время пребывания на станции не произошло.

Исчерпывающий рапорт, ни хрена не скажешь! Я все-таки растерялся, но мне на выручку невольно пришла Га-эль. Тронув меня за рукав, она спросила:

— Герцог, если я вам сейчас не нужна, то я пойду, прилягу где-нибудь, ладно?

— Да, конечно, — поспешно согласился я и, пока провожал ее взглядом, немного привел мысли в порядок. Эти чертовы вояки необыкновенно дисциплинированы и напрочь лишены фантазии. То есть, если ему приказали привести яхту на Рэнд и ждать моего появления, он привел и ждет. А что я опаздываю на пару неделек, никого не волнует…

— Скажите-ка, Таллисто все еще Президент Рэнда?

Карверс посмотрел на меня слегка округлившимися глазами, но вовремя вспомнил, что в его задачу входит отвечать на вопросы, а не комментировать их, и кивнул:

— Так точно, сэр!

— Значит, отсюда следует убраться поскорее… — в раздумье проронил я. Пусть Таллисто и не отважится напасть на меня в открытую, но после устроенного ему мордобоя просто обязан измыслить какую-нибудь пакость…

К моему изумлению, брошенные в воздух слова Том Карверс воспринял как руководство к действию. Обойдя меня, он уверенно уселся в кресло пилота и принялся манипулировать кнопками и рычажками, занимаясь расконсервацией яхты. Я в молчании наблюдал за ним вплоть до момента, пока четверть часа спустя, получив разрешение от диспетчера станции, Том Карверс не вывел яхту из дока в открытый космос. Не важно, из каких он исходил соображений, продолжая работать на меня; я даже не собирался затрагивать эту тему, опасаясь, что всплывет какое-либо недоразумение. Безусловно, сержант был человеком Лана, но он умел управлять кораблем, а я — нет… Поэтому я подал голос, только когда мне был задан вопрос:

— Куда полетим, сэр?

— Покажите мне карту, сержант.

По-прежнему ничуть не удивляясь, он кивнул, включил со своего пульта монитор на штурманском месте и вывел туда карту галактических п-в-туннелей. Подойдя поближе, я с минуту разглядывал схему, а потом ткнул пальцем в левый верхний угол, где почти правильный треугольник образовывали системы Денеба — Антареса — Веги… Почему именно туда? Не думаю, что мог бы вразумительно ответить — просто там жили мои друзья, да и вообще многие керторианцы, а я, похоже, подсознательно стремился держаться поближе к своим…