"Вторжение" - читать интересную книгу автора (Рудазов Александр)Глава 1Дориллово ущелье заволокло сизым туманом. Густой кустарник, усеивающий обрывистые склоны, обратился сплошным расплывающимся пятном. Уже в двадцати шагах все исчезает в белой дымке. Утреннюю тишину нарушают только кукование заблудившейся кукушки и топот марширующих ног. Ста шестидесяти тысяч ног. Сверху армия Серой Земли выглядит крысиным морем. Восемьдесят тысяч совершенно одинаковых серых мундиров. У всех пепельно-серая кожа и почти такого же оттенка волосы. Мушкетеры и пикинеры шагают отрешенно, глядя в одну точку остекленевшими глазами. Большинство не видит ничего, кроме затылка впереди идущего. То тут, то там развеваются красно-серые знамена с черной звездой в центре. Некоторое разнообразие унылому серому потоку придают только офицеры-колдуны. Яркие плащи всех цветов радуги выделяются на общем фоне, словно пестрые птицы на голой земле. Преобладают одеяния фиолетового, синего, голубого окраса. Зеленых и желтых гораздо меньше, оранжевых совсем мало, а красных можно пересчитать по пальцам одной руки. В войске есть и серые плащи. Не один или два, как бывает обычно, а целых пять. Сразу пятеро членов Совета Двенадцати покинули Промонцери Царука, чтобы возглавить вторжение в Рокуш. В отличие от рядовых колдунов, разделяющих с солдатами тяготы пешего перехода, серые плащи ног не утруждают – едут с комфортом. В самой сердцевине людского потока перебирает двенадцатью бронзовыми лапами колдовская машина – причудливая помесь мамонта и паука. Огромный автомат не проявляет никаких признаков усталости, готовый идти столько, сколько пожелают его хозяева. В роскошном паланкине на спине царят прохлада и умиротворение. Бестельглосуд Хаос сидит неподвижно, без интереса разглядывая угрюмый пейзаж ущелья. Он, как и остальные члены Совета, не ожидает от начавшейся кампании никаких сложностей. В отличие от своего беспощадного деда, нынешний король Рокуша – слабовольный рохля и нытик. Сократив свои вооруженные силы столь резко, он фактически пригласил серых в гости. Нужно ли удивляться, что те не заставили себя долго ждать? – Туман, – задумчиво проговорил Искашмир Молния. – В этом ущелье всегда туман, владыка, – ухмыльнулся Теллахсер Ловкач. – Не стоит беспокоиться, к полудню мы из него выйдем. – Вот когда выйдем, тогда и будешь это говорить, – буркнул Баргамис Осторожный, недобро косясь на Теллахсера. Решение о выборе пути было принято четырьмя голосами против одного. Все, кроме Баргамиса, посчитали, что лучше будет пройти Дориллово ущелье напрямик, нежели обходить длинным кружным путем. – Если бы я искал место для засады – выбрал бы это ущелье, – продолжал ворчать Баргамис, оглядывая крутые склоны, усеянные щелями и трещинами. – Мы здесь как будто внутри огромной трубы. Если подвергнемся нападению, обороняться будет сложнее, чем где-либо… – Нападение, опасность, беда!.. – хмыкнул Теллахсер. – А других слов ты не знаешь? Сколько я себя помню, ты всегда изрекал мрачные пророчества! Не стоит беспокоиться из-за выдуманных чудовищ! – Я перестану беспокоиться, когда мы возьмем Владеку и принудим Рокуш к покорности, не раньше, – упрямо твердил свое Баргамис. – Это ущелье мне не нравится. У меня зудит шрам на щиколотке – тревожный знак… – Теллахсер, каков прогноз разведки? – повернул голову Искашмир. Теллахсер Ловкач коснулся ладонью лба, на миг закрыл глаза, обегая мысленным взором весь южный Рокуш, и с готовностью ответил: – На десять ларгинов вокруг ни одного сознания, кроме наших солдат. Мы распугали всех, даже дикое зверье. – Значит, неожиданное нападение рокушцев нам не грозит? – Разве что свалятся с небес… – усмехнулся Теллахсер. – До ближайшего крупного скопления сознаний – почти двадцать ларгинов. И это не солдаты, а всего лишь грязные пеоны. Смею предположить, что мы до самой Владеки не встретим ничего хоть сколько-нибудь похожего на вооруженное сопротивление, владыка… – Никого нет? – нахмурился Баргамис. – В самом деле? Мне доносили, что здесь, на южных границах, должна быть расквартирована гренадерская дивизия «Мертвая Голова»… – Одна дивизия? – противно улыбнулся Теллахсер. – Одна-единственная дивизия? Баргамис, Баргамис, ты как нельзя точнее оправдываешь свое прозвище… Я не могу уверенно сказать, где сейчас эта дивизия, но повторяю – в пределах двадцати ларгинов вокруг ее точно нет. А даже если они каким-то образом сумеют сюда телепортироваться… что дальше? Что дальше-то, Баргамис? Одна дивизия! Да мы сметем их, едва заметив! – Еще мне доносили, что эту дивизию возглавляет не кто иной, как Бокаверде Хобокен, – упрямо приводил новые доводы Баргамис. – Железный Маршал? – повернул голову Искашмир. – Он все еще жив? Хм-м-м… Сколько ему уже – восемьдесят? Для обычного человека это глубокая старость… – Уверен, слухи о его непобедимости сильно преувеличены, – поддержал главу Совета Теллахсер. – В конце концов, он даже не колдун… – Но он еще ни разу в жизни не терпел поражения, – скрипнул зубами Баргамис. – Я видел его в деле… помните, кампания Каридоша, когда я возглавлял резервный корпус?.. Хобокен тогда разгромил нас наголову. В каждом сражении он лично возглавлял наступление – я всегда видел его в самой горячей точке… – В таком случае, он неважный стратег, – холодно проговорил Искашмир. – Главнокомандующий должен находиться в стороне от основного сражения. – Это смотря какой главнокомандующий, владыка, – возразил Баргамис. – Железный Маршал… я просто не могу представить его в стороне. Он как будто бы удесятеряет силы своих солдат – такой невероятный боевой дух от него исходит… Помню, рокушцы при одном только виде своего маршала творили настоящие чудеса… А противник при виде Хобокена, наоборот, впадает в дикую панику. Да ему стоило только крикнуть погромче, чтобы наши мушкетеры бросились врассыпную! – Я далек от того, чтобы недооценивать значение воинской морали, – хмуро ответил Искашмир. – Но что если твоего хваленого маршала убьет шальная пуля? – Ну, пока что такого не происходило – ему сопутствует редкая удача. Между прочим, наши солдаты верят, что Хобокен заговорен от стали и свинца. Хотя правда ли это… – Что ж, поглядим, поможет ли его удача против моих молний… – размял пальцы Искашмир. Бестельглосуд равнодушно зевнул. В отличие от старика Баргамиса, не раз бывавшего в нумирадских королевствах, старший сын Искашмира до этого времени не покидал Серую Землю. Происходящее здесь и сейчас его не особо волнует – пусть с военными делами разбирается отец со своими маршалами. Остальные двое, едущие на штабном автомате, также хранят молчание. Мардарин Хлебопек, как обычно, складывает столбики цифр в тоненькой тетрадке с зеленой обложкой. Наверняка ищет новый способ урезать пайки нижним чинам. Мардарин и его колдуны-пищевики отвечают за снабжение армии продовольствием. Нельзя сказать, что они балуют солдат – нет, пищевики серых производят исключительно липкое буроватое тесто. Зато в громадных количествах. Голод это тесто утоляет превосходно, но вкусом больше всего похоже на мокрый картон. Восемьдесят тысяч понурых лиц – отличная иллюстрация того, как к подобному питанию относятся потребители. Мардарин, в отличие от пятерых остальных, облачен не в серый плащ, а в красный. Однако это лишь потому, что Совет Двенадцати на сегодняшний день полностью укомплектован. Ни для кого ни секрет, что как только одно из мест освободится, его займет именно Мардарин. Пусть в бою от него проку и немного, однако без снабжения армия тоже далеко не утопает. А в снабжении Мардарин просто неоценим. Молчит и Гайяван Катаклизм, внучатый племянник Искашмира. Впрочем, этот вообще редко открывает рот. Гайяван – не самый обычный колдун. Его ментальная сила воистину чудовищна – пожалуй, за всю историю Серой Земли еще ни у кого не было такой колоссальной мощи. Однако она практически не поддается контролю. Гайяван совершенно не умеет действовать хотя бы вполсилы – каждый раз выбрасывает предельный заряд. Еще в юности он, осваивая азы колдовства, одним-единственным заклятием уничтожил гимнасий, в котором учился. А ведь собирался всего лишь сбить с ветки грушу! Искашмир Молния постоянно держит племянника на коротком поводке, контролируя каждый шаг. Его ни в коем случае нельзя применять в тонкой работе – только в качестве машины разрушения. Эта машина владеет едва ли полудюжиной самых простейших заклятий, однако в ее руках они обращаются в нечто воистину ужасающее. Гаяйван Катаклизм – идеальное оружие массового уничтожения… но это обоюдоострое оружие. Если он вдруг выйдет из себя, последствия даже страшно вообразить. К счастью, из себя его вывести чрезвычайно сложно – не так-то просто найти второго такого флегматика, как Гайяван. На первый взгляд он вообще производит впечатление слегка заторможенного – наследственность, вероятно. Его мать страдала серьезными психическими расстройствами и еще в молодости покончила самоубийством. – Ну что, Гайяван, скоро придет время для твоего Большого Бабаха! – осклабился Теллахсер, кладя соседу руку на плечо. – Радуешься? Предвкушаешь? – Да, наверное, – вяло ответил Гайяван. – Убери руку. – Как по-твоему – хватит тебе одного удара, чтобы превратить Рокат-Каста в пыль? Или все-таки понадобится два? – Не знаю, я ее пока не видел. Убери руку. – Ты, главное, слишком уж не переборщи – такая крепость нам и самим пригодится. Постарайся немножко сдержаться, а?.. – Постараюсь. Убери руку. – Да что ты нервничаешь-то, Гайяван? Что такого, что я тебе руку на плечо положил? Мы же с тобой друзья, верно? – Нет, и никогда не были. Убери руку. – Но мы же оба – члены Совета Двенадцати, верно? – Это единственное, что нас связывает. Убери руку. – Теллахсер, оставь Гайявана в покое, – медленно повернул голову глава Совета Двенадцати. – Как прикажете, владыка Искашмир, – подобострастно улыбнулся Теллахсер. Бестельглосуд брезгливо поморщился. Ему не нравится Теллахсер. Никому не нравится Теллахсер. Каждый мало-мальски умелый колдун без труда защищается от сканирования мыслей, но с Теллахсером это не проходит. Он пробивает любую такую защиту играючи, без малейших усилий вызнает все вплоть до самых потаенных дум и желаний. Даже члены Совета Двенадцати чувствуют некоторую нервозность рядом с этим могучим телепатом, способным забраться в голову тысячам людей одновременно. Конечно, способности Теллахсера немало облегчают работу Совета Двенадцати. Так, именно он просеял головы купеческих старшин Альберии, безошибочно определив, чем их прельстить и на что надавить. В результате Альберия беспрепятственно пропустила сквозь свою территорию армию Серой Земли, любезно разрешив вонзить штык прямо в незащищенное подбрюшье Рокуша. До того момента, когда границу перешли легионы серокожих солдат, рокушцы даже не подозревали о грядущем вторжении. И сейчас тоже… Немногочисленные попытки сопротивления были смяты в мгновение ока – Теллахсер узнавал обо всех планах противника едва ли не раньше его самого. В разведке телепат подобной мощи воистину незаменим. Из арьергарда колонны неожиданно послышался приглушенный грохот. Армия растянулась более чем на четыре ларгина, поэтому сюда, в авангард, донесся лишь слабый отголосок того, что прогремело там, далеко позади. Но сами звуки все узнали безошибочно – взрывы. Взрывы и пальба пушек. Немногочисленные пушчонки серых не способны породить такой гул. Нет, там явно подают голос громадные бомбарды рокушцев. – Что происходит? – резко повернулся к Теллахсеру Искашмир. – На нас напали? – Не… не знаю, – выпучил глаза Теллахсер. На лбу телепата вздулись вены – с бешеной скоростью сканирует пространство. – Там никого нет! Только наши солдаты, но… но они в панике! Они думают, что на них напали… они видят врагов!.. в них стреляют!.. Но там никого нет, кроме наших солдат! – Что за чушь ты порешь? – холодно посмотрел на него Искашмир. – Ты что, видишь сны наяву? Ты здесь для того, чтобы упреждать любые действия противника – а наш арьергард подвергся неожиданному нападению. Как это назвать, Теллахсер? – Я молю о прощении, владыка Искашмир! – нервно сглотнул Теллахсер. – Уверен, существует какое-то разумное объяснение происходящему… – Я очень надеюсь, – приложил к глазу подзорную трубу Искашмир. – Да уберите кто-нибудь этот туман, ни зги же не видно! Позовите какого-нибудь ветродуя, быстрее! Через несколько минут колдун-аэромант в оранжевом плаще забормотал слова заклинания, и в Дорилловом ущелье задул свежий ветер, развеивая туманную завесу. Искашмир вновь всмотрелся в подзорную трубу и недоверчиво моргнул. – Что там, владыка? – услужливо заглянул ему в глаза Теллахсер. Вместо ответа Искашмир молча саданул его в лицо подзорной трубой. Теллахсер отшатнулся, хватаясь за разбитую скулу, в глазах зажегся огонек трусливой злобы. – Недоумок, – процедил Искашмир. – Кто уверял меня, что нам нечего опасаться дивизии Хобокена? – Ди… ди… – начал заикаться Теллахсер. – Владыка, этого не может быть! – Сам посмотри! С ними, конечно, скоро расправятся, но посмотри, посмотри, что они наделали! Ты мне за это ответишь, Теллахсер… Великий телепат тоже заглянул в трубу и нервозно хихикнул. В другом конце ущелья все заволокло пороховым дымом, однако сквозь него все же различаются многочисленные силуэты рокушских гренадер. И среди них явственно выделяется рослая сухопарая фигура с крюком вместо левой руки. Маршал Хобокен носится среди солдат на храпящем жеребце, рубя палашом налево и направо, и все время что-то яростно кричит. – Что он кричит? – повернулся к Теллахсеру Искашмир. Теллахсер Ловкач прижал ладонь ко лбу, растекаясь по сознаниям солдат арьергарда. Несколько секунд телепат смотрел тысячами глаз и слушал тысячами ушей, а потом недоуменно произнес: – Что-то непонятное. Он кричит: «По двадцать с каждого, воины Рокуша! Добудьте мне двадцать голов каждый!». Что-то в этом роде. – Что такое?.. – недоверчиво приподнялся с сиденья Искашмир. – На что этот старый дурень рассчитывает? Почему их еще не отбросили?! – Очень плохое место, владыка, – покачал головой Баргамис. – Дориллово ущелье очень узкое и извилистое. Здесь само пространство ограничивает число сражающихся – девяносто процентов армии сейчас не могут принять никакого участия в действиях. Они попросту заперты! У нас огромный численный перевес, но здесь он гораздо менее выгоден, чем в любом другом месте… – Мы уже потеряли больше трех тысяч солдат, – упавшим голосом доложил Теллахсер. – Рокушцы каким-то образом протащили сюда огромную батарею этих своих медных котелков – пушек… Наших солдат косят, как траву, их сознания гаснут одно за другим! – А каковы потери рокушцев? – Я… я не знаю! – сглотнул Теллахсер. – Я по-прежнему не вижу ни одного их сознания – как будто на нас напали ревенанты или доппели! – Ревенанты?.. Доппели?.. Такое возможно? – Абсолютно исключено, владыка! В Рокуше практически нет благородного колдовства! Мы… – Тогда побыстрее найди этому какое-нибудь объяснение! – процедил Искашмир. – И постарайся, чтобы оно меня устроило! – Да!.. да, владыка!.. сию минуту, владыка!.. Бестельглосуд следил за происходящим без особого интереса. В самом деле – не с ума ли сошли рокушцы, что бросились в такую самоубийственную атаку? Правда, пока что дела у них обстоят на удивление неплохо. Насколько Бестельглосуд может видеть, усачи в зеленых мундирах до сих пор не потеряли ни одного человека, в то время как Бренвал Перчатка, командующий арьергардом, умудрился загубить добрую половину своей дивизии. Похоже, Бренвала ждет суровое наказание… хотя нет, не ждет. Прямо на глазах Бестельглосуда какой-то гренадер вырвался вперед и с силой ударил штыком. Донельзя удивленный старик в красном плаще и белых лайковых перчатках схватился за живот и упал замертво. Какой позор для колдуна седьмого уровня – погибнуть от руки простого солдата… Рассматривая арену боевых действий в дальнозорный кристалл, Бестельглосуд все больше недоумевал. Происходит что-то совершенно неправильное. Начать с того, что напавшие рокушцы мало походят на привычных солдат – и не только из-за длиннющих усов, украшающих каждое лицо. Бестельглосуд еще никогда в жизни не видел столько усачей разом – у серых эта поросль почти не встречается. Но есть и другое отличие. Создается такое впечатление, что рокушцы бросили в бой одних только стариков. Чувствуется, что гренадеры Хобокена немало повоевали на своем веку. Добрая половина усов и шевелюр усыпаны благородной сединой. Бывалые ветераны, стреляные бойцы, прошедшие огонь и воду, побывавшие во множестве кампаний. Бестельглосуд зябко поежился – сам-то он сегодня впервые увидел воочию театр боевых действий. На склонах Дориллова ущелья совершенно неожиданно обнаружились целые пушечные батареи – по какой-то непонятной причине ни один колдун-разведчик не почувствовал присутствия их обслуги. Теперь эти смертельные орудия открыли огонь по серой пехоте, все еще марширующей походными колоннами. Не имея возможности развернуться в боевой порядок и дать отпор, войска пришли в полное замешательство. Тактика Хобокена тоже в корне отличается от линейного построения, столь привычного серым. На первый взгляд рокушцы вообще не придерживаются какой-то определенной тактики, их движения и атаки кажутся хаотичными, беспорядочными. Но постепенно глаз начинает вычленять определенную систематику – очень сложную и очень эффективную, доступную лишь крепко-накрепко спаянной воинской дружине, действующей слаженно, как пальцы одной руки. Словно щупальца священного осьминога, гренадеры сражаются в рассыпном строе. Ударяют в самые уязвимые точки, разбивая их вдребезги, тут же отлетают назад и бьют уже в другое место. Рассыпаются в мелкие брызги и уже через мгновение собираются в единый смертоносный кулак. Канонада артиллерии не смолкает ни на секунду, в воздухе свистят пули и гранаты, в животы серых вонзаются окровавленные штыки… А главное, чего не может понять Бестельглосуд – почему бездействуют колдуны?! Колдовство всегда было главной ставкой серых, именно оно давало неоспоримое преимущество в любой кампании! Конечно, случались и неудачи, но они почти всегда объяснялись значительным численным превосходством противника или сражением в недружественных условиях. А что сейчас?! Главная сцена боевых действий постепенно смещается из арьергарда в авангард. Гренадеры идут по Дориллову ущелью, как по огромному тоннелю без крыши, оставляя за собой только горы дымящихся трупов. Да, рокушцы тоже гибнут, но гораздо, гораздо медленнее, нежели ошарашенные серые. В войске уже чувствуются первые признаки паники. Постепенно Бестельглосуд начал замечать что-то еще более дикое, чем все, что было до этого. Он увидел колдуна, швырнувшего в группу гренадер огненный шар – тот развеялся, едва коснувшись мундиров. Увидел колдуна, ударяющего гренадера Мечом Тьмы – тот рассыпался в пепел, даже не оцарапав противника. Увидел колдуна, швыряющего в гренадеров целую тучу камней – те поражают цели, но как-то очень слабо, словно брошенные обычной рукой, без колдовства. Мальчишка с рогаткой причинил бы больше вреда! – Владыка Искашмир… – медленно повернулся к отцу Бестельглосуд. – Я уже вижу! – сжал кулаки тот. – Как прикажешь все это понимать, Теллахсер? Рокушцы нашли средство защититься от колдовства?! Какое, как?! – Владыка, я не… – Эгей, серые крысы!.. – послышался залихватский крик. Бестельглосуд выпучил глаза – сквозь плотные колонны мушкетеров летит могучий конь, неся однорукого старика, размахивающего палашом. В него стреляют из мушкетов и швыряют тучи заклинаний – но ни то, ни другое не причиняет маршалу Хобокену даже скромного неудобства. – Это Железный Маршал!!! – раздался панический вопль. – Его не берут ни пули, ни колдовство!!! Он неуязвим!!! Неуязвим!!! – Колдуны нас предали, мы все здесь умрем!!! – присоединился к нему другой крик. Оба паникера тут же замолкли, безжалостно приконченные офицером-колдуном в голубом плаще. Но зерна паники, посеянные ими, уже дают всходы – серые пришли в замешательство, доселе стройные ряды сломались и начали рассыпаться. – Добро пожаловать в Рокуш, зеньоры колдуны! – крикнул Хобокен, пролетая мимо остолбеневших серых и размахивая треуголкой. – Как вам наш приветственный салют? Довольно ль вкусна наша картечь? Другого угощения не нашлось, уж простите! – Маршал Хобокен!.. – с трудом выдавил из себя Искашмир, тут же ударяя по вражескому полководцу ослепительной молнией. – Узнали? Хвалю, польщен! – поклонился Хобокен, отряхивая о колено треуголку, загоревшуюся от молнии Искашмира. Сам он не пострадал ни в малейшей степени. – А только я вам тем же отвечу – каждого по имени повеличаю! Искашмир Молния, Баргамис Осторожный, Бестельглосуд Хаос, Теллахсер Ловкач, Мардарин Хлебопек! Всех назвал, никого не позабыл? Колдуны глупо заморгали, ошарашенные тем, что маршал Хобокен, оказывается, знает их всех по именам и прозвищам! Откуда? – Меня не назвал, – вдруг подал голос Гайяван. – Я… – Да знаю, знаю!.. – рассмеялся Хобокен. – Гайяван Катаклизм, практически родственник мой! – Что-о-о?.. – нахмурился Гайяван. – Как супруга поживает, Гайяван? Коли вернешься домой – передавай малышке Киндесте привет! Не позабыла ли еще своего милого Бокаверде? – К-ха-а-а-ак?!! Ты знаешь мою жену?! – Да не смущайся ты, не смущайся так! Знаю ли? Да еще как знаю! Кто знает – может, сынок-то твой вовсе даже и мою фамилию носить должен, прости Единый! Как там мальчонку величают?.. Бол, кажется?.. Бол Хобокен – недурно звучит, а?.. – Ты!.. ты!.. Не смей… не смей… мою жену!.. – Да ладно тебе дурковать, Гайяван! Ну и что с того, что супруга у тебя шлюховата чуток? Подумаешь, эка невидаль! – Что ты сказал?!! – А что я такого сказал? – хмыкнул Хобокен. – Соврал, что ли? Да нет, нисколечко. Все знают, что малышка Киндеста переспала с половиной Иххария. Да и иностранцами вроде меня не брезговала – военный мундир, он, братец, на девчонок завлекательно действует… – Моя жена – святая, отродье!!! – Насчет святой не знаю, но за щеку и в самом деле брала роскошно! До сих пор вспоминается!.. эх, были же деньки, прости Единый!.. – Закрой свою поганую пасть!!! – резко поднялся на ноги Гайяван. Его лицо налилось кровью, из пепельно-серого став мутно-багровым. По нижней губе стекает капелька слюны, ноздри неистово раздуваются, пальцы мелко дрожат. – Гайяван, сядь, он же тебя провоцирует!!! – дико закричал Искашмир, но было уже поздно. Гайяван Катаклизм, колдун чудовищной мощи, нанес удар. В маршала Хобокена полетел слепящий белый шар, в мгновение ока выросший в тысячи раз и разорвавшийся страшной пламенной бурей, охватившей добрую четверть ущелья. Рев и грохот ужасных чар слились со множеством предсмертных криков – обозленный Гайяван единым заклятием взорвал бесчисленное множество собственных солдат. Через полминуты ослепленный Бестельглосуд наконец проморгался, и ему едва не сделалось дурно – воздух заволокло сладковатым запахом жареного мяса. Двадцать тысяч! Двадцать тысяч человек погибли за мгновение из-за одного-единственного взбесившегося колдуна! А посреди моря дымящихся трупов невозмутимо стоит маршал Хобокен. Его конь бесследно исчез – скорее всего, просто разлетелся в клочья от чар Гайявана. Но всадник нисколько не пострадал – только опалил мундир. На почерневшем от копоти лице по-прежнему сверкает ослепительная улыбка, седые усы залихватски топорщатся, правый эполет вяло горит, а в руке маршал подбрасывает тяжеленький металлический шар… – Благодарю, дорогой союзничек! – махнул Гайявану Хобокен. – Супруге привет! – Сдохни, отродье!!! – раненым волком простонал Гайяван, вновь взмахивая руками. Но сзади на него одновременно навалились Искашмир и Баргамис. Колдуны схватили озверевшего товарища за руки, с трудом сдерживая импульсивное колдовство. Вечно невозмутимый флегматик Гайяван все же имеет одно уязвимое место в душе – то самое, в которое так беспощадно ударил маршал Хобокен. Он безумно любит свою жену, Киндесту. Безумно любит и безумно ревнует. Самый малейший намек на то, что возлюбленная супруга ему неверна, порождает всплеск бешеной, неконтролируемой ярости. Даже сам Искашмир старается никогда не заговаривать о семейной жизни Гайявана – слишком хорошо знает, какая страшная плотина может прорваться от одного-единственного неосторожного слова. Но откуда об этой слабости Гайявана мог узнать Хобокен?! – Не смей!.. не смей, проклятый идиот!!! – хрипел Искашмир, заламывая Гайявану руки за спину. – Что тебя не устраивает?! – рычал в ответ Гайяван. – Я же убил такую кучу солдат! Что не так?! – Наших!!! Наших солдат, кретин!!! – заорал на него Искашмир. – Ты уничтожил четверть войска, а рокушцы даже не прочихались! Они защищены от колдовства… не знаю, каким образом, но не смей!.. – Дай!.. Дай!.. Дай я разверзну под ними землю!.. Дай я низвергну их в преисподнюю!.. Против такого не поможет никакая защита!.. Я все здесь обрушу в тартарары!!! – В том числе и нас самих, кретин!!! – Чихать, я уничтожу все и вся!!! Я убью самого себя и всех вас, но заткну его поганую пасть!.. а-а-аргххх… Искашмир разжал руки, выбрасывая из паланкина Гайявана. С перерезанным горлом. Глава Совета вытер испачканный стилет о край плаща и злобно процедил: – Я знал, что эту ходячую катастрофу нужно было придушить еще в детстве! Но однако… проклятый Хобокен! Откуда он узнал, как его можно взбесить?! – Разведка, зеньоры, разведка! – хмыкнул однорукий старик, с большим интересом наблюдавший за происходящим. Он подбросил на ладони тот самый металлический шар и преспокойно поджег фитиль о все еще горящий эполет. – Прощайте, зеньоры колдуны, не поминайте уж лихом! Вот вам подарочек на прощание! Бестельглосуд машинально прикрылся ладонями – Железный Маршал крутанулся вокруг своей оси и что есть мочи швырнул в них смертоносный снаряд. Искашмир резко выкинул два пальца, ударяя по нему молнией, и… БУ-БУХХХХ!!! Все пятеро колдунов завопили, чувствуя, как автомат под ними шатается и кренится набок… – Хе! А хорошая была бомбочка! – донеслось из-за дымного облака. Прошла еще минута, прежде чем Бестельглосуд снова проморгался. Баргамис Осторожный успел выставить защитный барьер, спасший жизни членов Совета. Но огромный автомат, служивший средством передвижения, серьезно повредил одну из лап и теперь спотыкается, каждую секунду угрожая рухнуть наземь… Бокаверде Хобокен бесследно исчез. Только из-за клубящихся облаков пушечного дыма слышатся вопли мушкетеров, рубимых Железным Маршалом. Дальнейший ход сражения запомнился Бестельглосуду плохо. В голове отложились только бесчисленные взрывы и предсмертные крики. Значительный процент потерь приходится на колдовство – рокушские гренадеры очень ловко используют свою неуязвимость к чарам, заставляя колдунов поражать собственных солдат. При тех давке и скученности, что царят в Дорилловом ущелье, цель находят каждая пуля, каждая граната и каждое заклятие – и численное превосходство уже не дает такого преимущества, как в любом другом месте. Оно даже стало отчасти недостатком! По счастью, второго Гайявана Катаклизма среди серых не нашлось. Постепенно до них начало доходить, что происходит, и самые догадливые обратились к нетривиальным чарам, разящим врага не прямо, а косвенно. Но пока-то еще придумаешь способ поразить врага колдовством, но без колдовства… пока-то успешно этот способ применишь… глядишь, уже и убит! Да и обстановка не особо располагает – всякие заковыристые комбинации хорошо изобретать в тиши кабинета, а не под ружейным огнем. Крики умирающих слегка отвлекают… Большая часть колдунов по-прежнему палит обычными, стократ проверенными боевыми чарами, все еще не веря, что они вдруг стали бесполезными. Иллюзии и доппели лопаются при одном лишь прикосновении противника. Защитные барьеры тоже не помогают – гренадеры с легкостью пронзают их обычными штыками. Немногочисленные некроманты успели перед гибелью поднять десяток-другой ревенантов, но это не слишком сказывается – у каждого рокушского офицера оказался при себе серебряный кортик, и орудуют они ими весьма ловко. Бокаверде Хобокен по праву заслужил свою репутацию. Уже на новом коне он носится по полю боя, выкрикивая короткие отрывистые команды и постоянно находясь в самой горячей точке. Его ветераны, прошедшие многолетнюю выучку, исколотые, исстрелянные, при одном лишь виде боготворимого полководца как будто стряхивают с плеч усталость и напрочь забывают о ранах. От Железного Маршала веет каким-то удивительным жаром, воспламеняющим в солдатах неукротимый боевой дух. Ни следа страха в глазах – рокушцы свято верят в своего командира и охотно отдают жизни по его приказу. – Штык слетел – прикладом бей!!! – разносится над ущельем карканье осипшего Хобокена. Даже в таком состоянии его голос легко перекрывает шум битвы. – Приклад сломался – хоть зубами врага грызи, но не моги отступить!!! Рокуш за плечами!!! Храбрый победит, трус умрет!!! Артиллерийский огонь рокушцев уничтожает неприятеля целыми рядами – в цель попадает едва ли не каждая картечина. Войска серых охватил хаос, подавленные и растерянные солдаты практически не оказывают сопротивления. Воистину у страха глаза велики – каждый гренадер кажется перепуганным захватчикам за десятерых. А число колдунов стремительно уменьшается… Разноцветные плащи, обычно внушающие противнику ужас, теперь обернулись против них. Рокушцы в первую очередь разят именно эти яркие пятна на общем тусклом фоне. Привыкшие целиком и полностью полагаться на колдовство, серые превратились в баранов на бойне. С севера донесся гул множественных взрывов. Минеры Хобокена обрушили часть ущелья, полностью отрезав проход. Теперь на юге серых встречают штыки и пушки гренадер, на севере – глухая стена. Лишенные последнего пути к отступлению, они окончательно утратили присутствие духа. Смятенные, ослабевшие, потрясенные, лишившиеся всякого намека на боевой порядок, чужеземные солдаты гибнут многими тысячами. Однако двадцатикратное численное превосходство – это все равно двадцатикратное численное превосходство. Обученное войско серых обернулось неуправляемой толпой, охваченной паникой, но у каждого в этой толпе по-прежнему имеются мушкет или пика. А рокушцы, несмотря на загадочную неуязвимость к колдовству и непревзойденные боевые умения, остаются обычными людьми. И они тоже гибнут… Бестельглосуд с самого детства отличался некоторой апатичностью. Никогда не испытывал тяги к сражениям, предпочитая перепоручать эту докуку другим – кандидатов хватает. И теперь он долгое время бездействовал, все еще ожидая, что творящаяся нелепость с минуты на минуту закончится, и их солдаты наконец покончат с обнаглевшими рокушцами. Но каменнолицые гренадеры приближаются. И каждый из них в самом деле продает жизнь на редкость дорого. Исступленная храбрость ослепила их, заставляя в упор не замечать явного вражеского превосходства. Прямо сейчас к Бестельглосуду мчится целая полурота воодушевленных гренадер – они увидели лакомую добычу! Серый плащ, колдун восьмого уровня! Бестельглосуд резко выдохнул, вздел кипарисовый посох и гневно рявкнул, призывая одно из лучших своих заклятий – Кипящую Радугу. Неудержимая разрушительная сила, размыкающая мишень на мельчайшие частички, оставляя после себя лишь сверкающую пыль и водяные капельки. В воздухе всегда потом на несколько секунд повисает радуга… Мощная волна желто-серо-зеленого света ударила по несущимся на Бестельглосуда гренадерам… на секунду скрыла их в облаке непроницаемого дыма… но жертвы тут же вылетели из него целыми и невредимыми! – Харра-а-а-а-а-а!!! Бестельглосуд дико закричал. Кипящая Радуга, долженствовавшая развеять проклятых рокушцев по ветру, лишь повредила их обмундирование, оставив клочковатые дыры на одежде и частично разъев фузеи. Вероятно, для стрельбы они теперь не годятся… но больше Бестельглосуд подумать ни о чем не успел. В живот вошел холодный штык. Раненый колдун застонал, глядя в свирепо скалящееся лицо, и упал наземь. Кишки сверлит грызущая боль, но их хозяин все еще дышит. Из живота течет кровь, в глазах стремительно темнеет… Гренадер замахнулся, чтобы добить неприятеля… но тут его самого сзади нанизали на пику. Бестельглосуда оставили в покое, обратившись к новым целям. Колдун перекатился на бок и выплюнул кровавый сгусток, тупо глядя на лужу грязного багрянца, растекающуюся по земле. Рядом упал мертвый пикинер. Еще один. Рослые фигуры в зеленых мундирах косят их с неимоверной легкостью – седоусые ветераны заставляют серых платить десятью, пятнадцатью, порой даже двадцатью мертвецами за каждого своего убитого. – Заряжа-а-а-а-ай!.. Пли!!! Заряжа-а-а-а-ай!.. Пли!!! Эти крики слышатся с обеих сторон. Однако в интенсивности пальбы чувствуется немалая разница. Рокушцы перезаряжают свои фузеи с удивительной скоростью, скупыми отточенными движениями – десять-двенадцать секунд, и в стволе уже новый патрон. В то же время каждому серому солдату требуется минута, а то и полторы, чтобы перезарядить свой неуклюжий мушкет. Бестельглосуд с тоской подумал, что им все же не следовало настолько пренебрежительно относиться к огнестрельному оружию. Да и артиллерией не мешало бы обзавестись – эти «медные котелки» на поверку оказались не такой уж ерундой. Конечно, роль собственно армии обычно была довольно условной – большую часть работы делали колдуны… Ктулху фхтагн, да в нормальной баталии один Гайяван Катаклизм уничтожил бы всю вражескую рать! Два-три его заклятия – и от противника не останется мокрого места, сколь бы многочислен он ни былерить, что они стали бесполезными! Лежа на мокрых от крови камнях, Бестельглосуд понемногу начал соображать, что пока еще не умирает. Рана оказалась тяжелой, болезненной, но все же не смертельной. Колдун нашарил в поясе фиал с целительным эликсиром и жадно присосался, чувствуя, как боль уходит, а кожа и мышцы потихоньку срастаются. Рядом по-прежнему падают мертвецы. Серые, серые, серые… Изредка – рокушцы. Бестельглосуд закряхтел и начал приподниматься, уже чувствуя, как вибрирует мана в кончиках пальцев. Жаль, что его коронное заклятие здесь абсолютно бесполезно – но у него найдутся и другие, немногим хуже. Мушкетный выстрел. Прямо у ног колдуна повалился обливающийся кровью гренадер. Бестельглосуд взвизгнул от неожиданности – тоненько, совсем по-бабьи! – и метнул в раненого колдовской импульс. Тот даже не моргнул. Только в глазах появилась какая-то жадная ярость – умирающий рокушец из последних сил вытянул из-за пояса нож и вонзил его в ногу колдуну. Бестельглосуд взвыл от боли, дернулся, пытаясь отползти от страшного гренадера… но неожиданно сообразил, что тот уже не двигается. Рывок был предсмертным. Бестельглосуд кое-как вытащил нож из ноги, сжался в комочек и жалобно всхлипнул. Мысли о сопротивлении куда-то улетучились. Взамен явилось одно-единственное страстное желание – выжить! Выжить во что бы то ни стало! Тучное тело уже немолодого колдуна слегка расплылось и начало растворяться в воздухе, охватываемое Латами Незримости. Кажется, исчезновения одного из серых плащей никто не заметил – все поглощены другими делами. Став невидимым, Бестельглосуд торопливо пополз прочь – туда, где битва уже стихла, сменившись горами дымящихся трупов. Кое-кто еще шевелится, держась за животы и тщетно взывая к колдунам-медикам. Увы, таковых почти не осталось – немногие выжившие сейчас заботятся о спасении собственных жизней. Дрожащий от ужаса Бестельглосуд прижался к земле как можно плотнее, молясь жутким богам-осьминогам Лэнга только об одном – пусть его не заметят, пусть его не обнаружат! Солнце перевалило за полдень. Но в Дорилловом ущелье по-прежнему не смолкают ружейная пальба, пушечный грохот, гул колдовских заклятий, крики раненых и мертвых… Да-да, стараниями некромантов некоторые мертвые очень даже кричат! – Колдуны нас предали!!! Колдуны нас предали!!! Нас привели на убой!!! – все громче и громче разносится над ущельем. В голове Бестельглосуда промелькнуло смутное воспоминание, что самые первые из этих воплей вроде бы звучали с рокушским акцентом… На глазах невидимого Бестельглосуда погиб Мардарин Хлебопек – мирный колдун-обозник почти не владел боевыми заклятиями и только бестолково суетился, пока не получил удар штыком в объемистое пузо. Теперь из его карманов, рукавов и даже рта безостановочно течет липкое питательное тесто – в миг гибели Мардарин непроизвольно активировал материализующие чары. На глазах невидимого Бестельглосуда целую дивизию серых, сквозь которую проскакал – всего лишь проскакал! – маршал Хобокен, охватила дикая паника, и восемь тысяч солдат ринулись наутек, бросая мушкеты и топча собственных товарищей. Вдалеке заговорили бомбарды и мортиры – паникующих серых встретил артиллерийский огонь рокушцев. На глазах невидимого Бестельглосуда отец, Баргамис и Теллахсер кое-как закрепились на небольшом холмике, организовав хлипкую оборону из оставшихся мушкетеров, и спешно принялись спасать то, что еще можно было спасти. – Немного терпения, владыка Искашмир, немного терпения! – вытер со лба пот Теллахсер. – Рокушцы вот-вот будут побеждены! – Что? – медленно повернул голову глава Совета Двенадцати. – Мы вот-вот победим, владыка Искашмир! – льстиво улыбнулся Теллахсер. – Рокушцы… – Побеждены, говоришь?! – в отчаянии схватился за виски Искашмир. – Что ты мелешь, кретин?! Я вижу сражающихся рокушцев! Я вижу мертвых рокушцев! Но я не вижу ни одного побежденного рокушца!!! Какое-то время Искашмир бешено полосовал наступающих ослепительными бело-голубыми молниями, но потом плечи поникли. Единственным плодом этих усилий стали несколько случайных мертвецов среди своих же солдат. Здесь стрельба по площадям приносит больше вреда, чем пользы – серые по-прежнему многократно превосходят рокушцев в численности. Это же быстро осознал и Баргамис. Он взрывал грунт, запуская под него невидимые веерные волны, и ему таки удалось уничтожить около сотни гренадер. Чем бы ни была их чудесная защита, она не помогает выжить, когда сама почва под ногами превращается в бушующий ад. Ведь это уже не само колдовство, но его последствия… Однако каждое – каждое! – заклинание Баргамиса вместе с тремя-четырьмя рокушцами отправляет на тот свет добрую сотню серых. И, кажется, гренадеров такой расклад полностью устраивает – даже поощряют своего убийцу хриплыми выкриками, весело называют «союзничком». – Прекрати, – угрюмо произнес павший духом Искашмир. – Бесполезно. Железный Маршал все предусмотрел… Уверен, он обернет в свою пользу все, что мы попробуем сделать… Бестельглосуд тяжело дышал, стараясь не смотреть в сторону холма, на котором оборонялся отец. Немногие оставшиеся колдуны и элитная рота пикинеров всеми силами стараются сдержать рокушцев, рвущихся к последнему оплоту… но тщетно, тщетно. Сам Железный Маршал Хобокен возглавил атаку, и серые наконец дрогнули. – Харра-а-а-а-а-а-а!!! Теллахсер Ловкач упал, пораженный меткой пулей, осколок разорвавшейся гранаты убил Баргамиса Осторожного, и Искашмир Молния остался лицом к лицу с Бокаверде Хобокеном. Усталый, окровавленный, главнокомандующий рокушцев криво усмехнулся, нарочито медленно замахиваясь палашом. – Как это могло произойти, как?!! – прорезал ущелье душераздирающий крик главнокомандующего серых, выхватившего небольшой хрустальный медальон. – Умри!!! Между Искашмиром и Хобокеном промелькнула тончайшая желтая молния. Бестельглосуд в ужасе зажмурился. Драгоценный венефирмит отца – кристалл очень редкого минерала, подаренный любящей невестой в день свадьбы. Он максимально усиливает и концентрирует любое атакующее заклятье. А Искашмир применил не что-нибудь, а мощнейшее оружие своего арсенала – Разрывающий Шок. Эти чары в мгновение ока превращают все внутренние органы в бесформенную гелеобразную кашицу, оставляя от человека кожаный бурдюк, заполненный кровянистой слизью. Еще не бывало такого, чтобы кто-нибудь сумел устоять против Разрывающего Шока, усиленного венефирмитом. Именно этим сочетанием нынешний глава Совета Двенадцати убил предыдущего – Козарина Мудреца. Но когда Бестельглосуд открыл глаза, на холме ничего не изменилось. Хобокен лишь слегка пошатнулся и мрачно хрюкнул, разрубая противника палашом. Искашмир забулькал, пуская кровавые пузыри, и начал подниматься в воздух, вздетый за горло ужасным протезом Железного Маршала. – Не по чину тебе, мразь, солдатский штык – хватит и мясницкого крюка… – чуть слышно процедил Бокаверде Хобокен, демонстрируя всем корчащегося колдуна. Дориллово ущелье огласилось торжествующими криками немногочисленных рокушцев и паническими – все еще многочисленных серых. Бойня вскипела с новой силой, но на этом холме воцарилось замогильное спокойствие – серые в ужасе шарахаются при одном лишь виде сухопарой фигуры с окровавленным крюком вместо руки. – Ступайте, ребятушки, довершайте начатое, – слабо улыбнулся Хобокен, не поворачиваясь к стоящим позади гренадерам. – Чтоб ни одного мне живым не отпустили, слышите?.. – Бу-сде-ваш-бродь!.. – хором гаркнули седые ветераны, с новыми силами вскидывая тяжелые фузеи и бросаясь обратно в бушующее пекло. – Харра-а-а-а-а-а!!! Когда топот подкованных сапог утих, старый маршал сразу обмяк и позволил себе тихо-тихо застонать. Он не мог позволить солдатам увидеть кровь, текущую из глаз и ноздрей. Палаш выпал из ослабевшей руки. Разрывающий Шок оказался немного сильнее до сих пор зудящей татуировки, что нанесли смешные подземные карлики. Он не убил Хобокена мгновенно, как то было бы с другим человеком, но наградил непереносимыми муками, пронизывающими каждую клеточку. В вертикальном положении маршала удерживает лишь могучая воля. Великий полководец ясно почувствовал, как трещат и крошатся кости, как размягчаются органы, как открываются множественные внутренние кровотечения. Еще немного – и больные ноги перестанут удерживать одряхлевшее тело. Еще немного – и его гренадеры лишатся своего командира. Их дух неизбежно упадет, мужество и решимость перестанут поддерживать в столь неравной баталии… – Победа… Все для победы… – еле слышно прошептал Железный Маршал, дрожащими пальцами подбирая пику мертвого серого. Он из последних сил воткнул древко в землю, поднял палаш, окинул поле боя прощальным взглядом и… упал. Остро заточенный наконечник легко пропорол старческие ребра и вышел между ключиц. Хобокен широко раскрыл глаза и неимоверным усилием воли вскинул руку, вздымая палаш как можно выше… Подобравшийся ближе Бестельглосуд видел все это собственными глазами. Прямо сейчас он легко может лишить рокушцев боевого духа – достаточно пнуть посильнее умирающего старика, пропоротого пикой… Однако он этого не сделал. Страх – липкий, удушающий страх сковал по рукам и ногам. Бестельглосуд Хаос сидел на корточках, прижав лоб к коленям, и часто стучал зубами, жаждая лишь скорейшего окончания этого кошмара. Безволие и малодушие шепчут – если серые все же победят, то ему, единственному выжившему колдуну, придется принимать командование, придется брать на себя ответственность за все дальнейшие действия, придется решать судьбу остатков войска, придется возглавлять отступление… И потому Бестельглосуд Хаос ничего не предпринимал. Солнце уже коснулось горизонта, когда все наконец закончилось. Последний из рокушцев, седой полуполковник, нанес последний удар и устало огляделся, ища новых противников. Но их не оказалось. Лазорито Лигорден остался один. – Победа?.. – недоверчиво прохрипел он, вытирая кровь с лица обшлагом рукава. Лигорден лишился в бою глаза, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. – Победа!.. Победа-а-а-а-а-а-а-а!!! Единственное око полуполковника устремилось к холмику, где по-прежнему высится сухопарая фигура с вздетым к небу палашом. Лигорден счастливо рассмеялся и кинулся туда, на бегу хрипя: – Мы победили, мой маршал! Но вскарабкавшись на холм, Лигорден повалился на колени и тоскливо завыл, размазывая по лицу кровь и слезы. Он наконец понял, отчего последние часы Бокаверде Хобокен стоял так неподвижно… – А-а-а-а-а!!! – зарыдал Лигорден, что есть силы вонзая штык в глазницу ближайшего трупа – Теллахсера Ловкача. – Будьте вы прокляты!!! Будьте прокляты!.. Будьте прокляты… а-а-а-а… Бестельглосуд, сидевший невидимкой буквально в пальце от удара, тоненько застонал, чувствуя, как что-то теплое течет по ногам, и пополз назад, стараясь двигаться как можно тише. Поседелая голова Лигордена повернулась, глаз, налитый кровью, вперился прямо в последнего колдуна, словно мог его увидеть… …и Бестельглосуд Хаос проснулся. Глава Совета Двенадцати резко открыл глаза, обливаясь холодным потом, и тяжело задышал. Сердце стучит паровым молотом, со лба стекает липкая испарина. За окном лишь непроглядная темень – до рассвета еще целый час. – Опять… опять этот кошмар… – слабо простонал Бестельглосуд, роняя отяжелевшую голову на подушку. – Опять… Ну ничего, ничего, у вас больше нет четырех тысяч киигов, согласных отдать колдовскую силу… У вас больше нет вашего Железного Маршала… Да и мы теперь гораздо сильнее… опытнее… мы больше не допустим прежних ошибок… В этот раз я вас растопчу!.. И может, тогда мне наконец перестанет сниться этот кошмар… |
||
|