"Звездная дорога" - читать интересную книгу автора (Авраменко Олег)

9. КЕВИН

В полпятого по местному времени пассажирский автокар с эмблемой дамогранского космопорта остановился возле серебристого красавца, гордо распростёршего крылья над взлётной полосой. Сопровождавший меня служащий, судя по манерам — отставной офицер флота, не скрывал своего восхищения.

— Замечательная у вас машина, кэп. Это, скорее, не челнок, а небольшая яхта.

— Челнок и есть маленькая яхта, — заметил я, выбираясь из автокара. — Впрочем, снаружи он кажется больше из-за особенностей конструкции.

Вышедший вслед за мной служащий согласно кивнул:

— С точки зрения занимаемого места действительно неэкономно. Зато как смотрится — глаз не отвести! И аэродинамические характеристики у него, должно быть, отменные.

— По высшему разряду.

— Вы любите летать в атмосфере?

— Да. В этом есть своя прелесть. Конечно, ничто не может сравниться с овердрайвом, но иногда неплохо промчаться на огромной скорости над самой землёй, едва не задевая брюхом макушки деревьев. Это приятно щекочет нервы.

— Роскошь... — тоскливо вздохнул бывший астронавт. — Ну что ж, командор, вот вы и на месте. Попутных вам ветров на звёздной дороге.

— Спасибо, — просто сказал я. Ответить ему, как «наземнику», я не решился — ещё обидится; а встречное пожелание одолеть все бури на своём пути могло быть воспринято отставным офицером, как насмешка.

Служащий вернулся в автокар, ещё раз смерил взглядом мой челнок и направился к маячившему вдалеке громадному зданию астровокзала.

Где-то с минуту я смотрел ему вслед, затем поднялся по трапу и вошёл в тамбур. Наглухо задраив за собой люк, я крикнул:

— Эй, Дженни! Ты не спишь?

Дверь одной из двух жилых кают приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Дженнифер. Её лицо выражало волнение.

— Где уж там спать, — сказала она. — Челнок всё время тягали с места на место, к тому же я страшно боялась обыска.

— И напрасно. Во-первых, дамогранцам плевать на транзит, а во-вторых, никто, кроме меня, не смог бы открыть люк.

Дженнифер вышла из каюты, поправляя слегка помятое платье.

— Ну как? — спросила она. — Получилось?

— Без проблем. Девица из паспортного контроля всё устроила.

— А не проболтается?

— Риск, конечно, есть, но небольшой. Она отхватила изрядный куш и вряд ли захочет расстаться с ним.

— А как же видеокамеры?

Я ухмыльнулся:

— По чистой случайности записи испортились. В общем, не беспокойся, всё замётано.

Дженнифер подступила ко мне вплотную и поцеловала меня в губы.

— Хорошо, будем надеяться, что это сработает. Кстати, когда взлёт?

— Минут через двадцать пять. Пошли в рубку.

Штурманская рубка располагалась в носовой части челнока и свободно вмещала двух человек — правда, третьему в ней было бы уже тесно. На пороге Дженнифер в нерешительности остановилась.

— Кевин! Здесь стены прозрачные.

— Только с одной стороны. Не бойся, никто тебя не увидит. — Я сел в капитанское кресло, включил главный терминал бортового компьютера и указал на место второго пилота: — Присаживайся, в ногах правды нет.

Дженнифер удобно устроилась в кресле, с интересом огляделась вокруг, затем посмотрела на меня и, улыбаясь, произнесла:

— А знаешь, милый, в этой форме ты просто неотразим.

— Знаю, дорогая, — сказал я. — А теперь, пожалуйста, помолчи минутку.

Компьютер закончил проверку всех систем корабля и доложил об их исправном функционировании. Я включил коммуникатор.

— «Красный дракон» вызывает Центр управления. Говорит командор Макартур. Подтвердите приём.

Спустя несколько секунд мне ответил мужской голос:

— Центр управления на связи. Приём подтверждаю. Как дела, «Красный дракон»?

— Сообщаю о готовности к старту.

— Сообщение принято. Взлёт состоится согласно расписанию. Ждите дальнейших указаний. Конец связи.

Я переключил коммуникатор в режим ожидания и повернулся к Дженнифер.

— Всё, можешь говорить.

— А диспетчеру не покажется подозрительным, что ты не включил изображение.

— Нет, так принято. Это тебе не светский разговор. В данном случае от визуальной связи нет никакого проку, она бы лишь отвлекала внимание пилота и диспетчера.

— Понятно. А когда нас переправят на стартовую площадку?

— Мы уже на месте. Это взлётная полоса.

Дженнифер восторженно ахнула:

— Да что ты говоришь?!

Я усмехнулся:

— А ты думала, мы взлетим на гравитационной подушке? Как настоящий богатый сноб, я готов заплатить огромный экологический сбор, лишь бы прокатиться с ветерком. Неужели ты никогда не летала на реактивной тяге?

— Нет, никогда. На Нью-Алабаме это запрещено.

— Что ж, тогда привыкай к разнообразию мира. И постепенно вживайся в роль племянницы удачливого космического пирата.

На лице Дженнифер отразилось удивление:

— О чём ты?

Я достал из кармана паспорт и передал ей:

— Вот, познакомься со своей новой личностью.

Дженнифер озадаченно посмотрела на обложку с моим фамильным гербом, хмыкнула и раскрыла паспорт.

— Так это же моя фотография!

— Естественно.

— Что за странный язык! Я не понимаю, что здесь написано.

— Ну хоть имя прочесть можешь?

— Да, Дженнифер Макартур.

— Вот и чудненько. А на пятой странице, между прочим, английский перевод. Нашла?

— Ага... «Данный документ является удостоверением личности гражданина Земли Артура и действителен во всей Вселенной без ограничений во времени и пространстве...» — Ньюалабамское произношение Дженнифер было таким ужасающим, что я невольно поморщился. Заметив это, она принялась листать паспорт, пока не нашла итальянский перевод. — Так... «Настоящим подтверждается, что владелец данного паспорта находится под защитой и покровительством законов Земли Артура и пользуется всеми правами...» Что за чепуха?!

— Это не чепуха, а твой новый паспорт. Отныне ты Дженнифер Макартур, моя двоюродная сестра. Думаю, так будет лучше. А что касается мисс Карпентер или миссис Купер, то пусть её ищут где-нибудь в другом месте.

Дженнифер вернулась к первой странице и ещё раз посмотрела на свою фотографию.

— Паспорт фальшивый?

— Не более, чем мой.

— А твой настоящий?

Я пожал плечами:

— Это чисто умозрительный вопрос. Земля Артура действительно существует, я с неё родом, никакая другая планета на меня претензий не предъявляет, так что мой паспорт признают если не де-юре, то де-факто.

— А как насчёт меня?

— Пока ты со мной, тебе нечего волноваться. Говори всем, что ты моя кузина, лишь недавно покинула Землю Артура...

— Но ведь я ничего не знаю о ней, — запротестовала Дженнифер. — Даже не умею разговаривать на вашем языке. Кстати, как он хоть называется?

— Валлийский.

— Валлийский? — повторила она. — Если не ошибаюсь, валлийцы — жители Уэльса.

— Не ошибаешься.

— А Уэльс — часть Англии.

— Спорное утверждение, но возражать не стану.

— Тогда я ничего не понимаю. Откуда взялся валлийский язык, если в Уэльсе разговаривают по-английски?

— Так было далеко не всегда. Впрочем, чтобы избежать подробных объяснений, я говорю знакомым, что мой родной язык ирландский. Отчасти это верно, ведь по крови я больше ирландец и шотландец, чем валлиец.

Дженнифер вздохнула:

— Час от часу не легче. А вдруг мне подвернётся ирландец, который разговаривает по-ирландски, что тогда?

— Притворись глухонемой.

— А если без шуток?

— Я научу тебя нескольким расхожим фразам, которые наш ирландец поймёт с большим трудом. Это отобьёт у него охоту общаться с тобой на родном языке. Коронным номером будет: «Повторите, пожалуйста, ещё раз. У вас такое странное произношение, что я ничего не разберу».

Мы оба рассмеялись.

— Ну ладно, — сказала Дженнифер. — Это ещё полбеды. А что делать, если меня станут расспрашивать о Земле Артура?

— Отвечай уклончиво. Скрытничай. Лги — но так, чтобы сразу было ясно, что ты лжёшь. К этому вопросу мы ещё вернёмся. Главное, ты должна твёрдо усвоить, что мы с тобой двоюродные брат и сестра, а твоего отца зовут Брендон.

— Почему именно Брендон?

— Потому что так зовут младшего брата моего отца. В таких деталях лучше по возможности ближе придерживаться истины.

Дженнифер задумчиво кивнула:

— Тут ты прав... Но мне не нравится твоя идея насчёт нашего родства.

— С какой стати? — удивился я. — По-моему, это очень удобно для нас.

— Да, чертовски удобно. Особенно для тебя.

— Прости, не понял.

Она пристально посмотрела мне в глаза:

— А что тут понимать, Кевин! Ты любишь меня какой-то странной любовью. Я не рискну назвать это извращением, но всё же есть что-то нездоровое в твоём маниакальном стремлении видеть в женщине, с которой ты спишь, сестру.

Я покраснел и, чтобы немного разрядить обстановку, врубил реактивные турбины. С хвостовой части челнока послышался слабый свист.

— Дженни, пристегни ремни. Я не буду включать противоперегрузочные устройства.

Она выполнила моё распоряжение.

— Звукоизоляция тоже не работает?

— Работает, но в режиме частичного подавления. Полная звукоизоляция и гравитационные компенсаторы лишают ощущения настоящего полёта. Впрочем, не бойся — в экстремальных ситуациях все системы безопасности включаются автоматически.

— Я не боюсь, — ответила Дженнифер, внимательно разглядывая небольшую фотографию на консоли. — Это одна из твоих прежних «сестричек»? Или та самая двадцатилетняя любовь?

Я отрицательно покачал головой:

— Вот и не угадала. Это моя тридцатипятилетняя любовь. Её зовут Дана, и она моя мать. Красивая, правда?

— Очень красивая. И очень молоденькая. Такой она была в юности?

— Она и сейчас выглядит не намного старше.

Дженнифер улыбнулась:

— Вижу, ты сильно любишь её.

Я кивнул:

— Это у меня наследственное.

— Что?

— Гипертрофированная сыновняя любовь. В нашем роду сыновья, как правило, слишком сильно любят своих матерей.

— Разве это плохо?

— Скажем так: не всегда хорошо. Взять, к примеру, Александра, старшего брата моего отца... — Тут я осёкся, изумлённый своей откровенностью.

— Так что же Александр? — нетерпеливо спросила Дженнифер.

Я вздохнул. Было уже поздно идти на попятную.

— Это неприятная история. Когда мой отец родился, Александр страшно ревновал к нему мать и даже пытался убить его.

— Ты не шутишь?!

— Нисколько.

— М-да, хороша семейка. Ты тоже враждуешь с братьями?

— Слава Богу, нет. Мы довольно дружны.

— Их много?

— Четверо. Шон, Артур, Марвин и Дункан.

— Чудесный букет ирландских имён!

— Скорее, шотландских. А вообще, кельтских.

— Сёстры у тебя есть?

— Навалом.

— Это сколько?

— Шестеро, не считая Пенелопы.

— А почему «не считая»?

— Потому что она моя сводная сестра.

— Гм... Судя по твоему тону, ты её недолюбливаешь.

— На то есть причины, — сухо произнёс я.

— Какие?

Я не знал, что ответить, но если бы и нашёлся, то всё равно не успел бы, так как в этот момент ожил коммуникатор:

— Центр управления вызывает «Красного дракона». Командор Макартур, подтвердите приём.

Голос был мужской, но не тот, что в предыдущий раз, более твёрдый, с властными нотками. Я сделал Дженнифер знак молчать и включил обратную связь:

— «Красный дракон» Центру управления. Приём подтверждаю.

— Говорит старший дежурный диспетчер космопорта. Я буду лично координировать ваш полёт в локальном пространстве Дамограна.

— Весьма польщён, док. Чему я обязан столь высокой честью?

— Вашей скандальной репутации.

— Уверяю вас, слухи о моих подвигах сильно преувеличены.

— В этом я не сомневаюсь, но нелишне будет подстраховаться. Почему вы так рано запустили двигатели?

— Пусть разогреваются.

— Что ещё за глупости!

— Выключить, док?

— Да ну вас! Можете взлетать.

— Прямо сейчас?

— Да.

— А как же график...

— Чёрт с ним, с графиком. Специально для вас освобождён такой широкий коридор, как будто должна пролететь целая бригада.

— Ну вы даёте, ребята! — сказал я. — Стоило ли так утруждать себя? Кстати, я до сих пор не получил схемы вашего хвалённого коридора.

— И не получите. До выхода из сферы притяжения планеты вы будете следовать моим указаниям.

В этот момент я мысленно проклял созданную мной самим сеть межзвёздной связи, благодаря которой обо мне знали во всех респектабельных космопортах Галактики и боялись моего появления, как бубонной чумы.

— Хорошая шутка, — язвительно произнёс я. — Уже можно смеяться?

— Это не шутка, господин Макартур. Начальник порта поручил мне позаботиться о безопасности...

— Засуньте свою безопасность... — я не закончил, вовремя вспомнив, что рядом находится Дженнифер. — Передайте вашему шефу, господин старший дежурный диспетчер, что вы переусердствовали и вывели меня из себя. Я не за то платил деньги, чтобы идти у вас на коротком поводу.

— Макартур, вы...

— Командор Макартур, к вашему сведению. Я сдержу своё обещание и не стану переходить в овердрайв в стратосфере. Я сделаю это в верхних слоях тропосферы. Так что объявляйте всеобщий аврал.

— Мак... Командор Макартур! — взвизгнул старший диспетчер. — Вы не посмеете...

— Ещё как посмею, — заверил его я. — Можете пустить мне вслед позитронные ракеты. Конец связи.

Я решительно отключил коммуникатор и начал увеличивать тягу. Челнок подался вперёд, по его корпусу пробежала дрожь.

— Что ты делаешь, Кевин? — отозвалась взволнованная Дженнифер.

— Теряю дамогранскую визу, — ответил я. — И ещё зарабатываю штраф в несколько сотен тысяч долларов за мелкое хулиганство.

— Ничего себе мелкое хулиганство! А вдруг ты столкнёшься с каким-нибудь судном? Погибнут сотни ни в чём не повинных людей. Я уже не говорю о нас с тобой.

— Этого не произойдёт, дорогая. В данный момент парни из диспетчерской трудятся в поте лица, освобождая мне дорогу. А всё из-за их горе-начальника, который возомнил себя большой шишкой.

Реактивные турбины требовательно взвыли. Я плавно отпустил тормоз, и челнок помчался по взлётной полосе, стремительно набирая скорость. Дженнифер вжалась в кресло и завизжала.

— Ну-ну, милочка, успокойся, — невозмутимо произнёс я. — Ты пропустишь самое интересное... Вот, смотри!

Земля под нами провалилась, и в считанные секунды её заволокло голубой дымкой. Корпус челнока вновь содрогнулся — мы преодолели звуковой барьер. Где-то там, внизу, безымянный старший дежурный диспетчер услышал гром, раздавшийся с ясного неба. Будет ему и молния...

— Сейчас меня стошнит, — пожаловалась Дженнифер.

— Дженни, солнышко! — воскликнул я. — Разве это не восхитительно? Разве у тебя не захватывает дух?

— Ещё как захватывает...

Ну всё, порезвились и хватит. Я стабилизировал курс и направил бортовому компьютеру запрос на безусловный запуск ц-привода. Автоматически заработали гравитационные компенсаторы, установилась полная звукоизоляция. Дженнифер облегчённо вздохнула.

— Вот так уже лучше. Что теперь?

— Включаем режим овердрайва.

На экране появилось сообщение:

«Генератор виртуального гиперполя к работе готов.

Начальные параметры установлены по умолчанию».

Я нажал клавишу «Старт».

Голубое небо, белые полупрозрачные облака, земля под нами — всё это в мгновение ока исчезло, и мы окунулись в океан нестабильности. За бортом корабля бушевала первозданная стихия. Ткань пространства-времени растягивалась и лопалась, озаряя безбрежную черноту космоса яркими вспышками протуберанцев.

— Кевин, что происходит? — спросила Дженнифер, жмурясь.

Я уменьшил пропускную способность фильтров и объяснил:

— Гравитационные возмущения виртуального гиперполя. Сейчас мы движемся в области значительных перепадов потенциала, что и порождает всю эту феерию. Прекрасно, не правда ли?

— И жутко. Я не уверена, что это совсем безопасно.

— Ты права. Чтобы управлять кораблём в таких условиях, требуется определённая сноровка. Вот почему рекомендуется переходить в овердрайв лишь на значительном расстоянии от массивных небесных тел.

— Не думаю, что ты когда-нибудь следовал этим мудрым рекомендациям, — заметила Дженнифер.

— Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Кроме того, мне вовсе не улыбается более часа лететь с черепашьей скоростью, удаляясь на то самое «значительное расстояние». А так... Сама посмотри.

Вспышки протуберанцев постепенно редели, становились менее яркими, а через несколько минут исчезли вовсе.

— Ну вот, мы уже на «значительном расстоянии». Можно ложиться на курс и набирать скорость. — Я задал нужное направление и включил ц-привод на полную мощность. — Видишь, что происходит со звёздами?

Дженнифер внимательно посмотрела вперёд.

— Их вроде становится больше.

— На самом деле пространство уплотняется. Мы поднимаемся вверх по составляющей «ц», возрастает скорость света и, как следствие, увеличивается предельно возможная скорость передвижения. В этом и состоит суть виртуализации пространства-времени.

— А почему виртуализации?

— Потому что изначально никакого гиперпространства не существует. Оно создаётся генераторами корабля и исчезает при возвращении в реальное пространство. Отсюда и более точный термин — виртуальное гиперпространство или виртуальный гипертуннель. Есть даже целая философская доктрина, из коей следует, что никакого овердрайва нет и в помине, что это лишь плод человеческого воображения, находящегося под влиянием генератора виртуального гиперполя, который, в свою очередь, является ничем иным как мощным гипнотическим устройством.

Дженнифер рассмеялась:

— Стало быть, и межзвёздные путешествия существуют лишь в человеческом воображении? Глупость какая!

Я хмыкнул:

— Это, конечно, крайний субъективизм, но не менее ошибочна и другая крайность, куда более распространённая. Девяносто пять процентов людей искренне убеждены в существовании некоего незыблемого гиперпространства, напичканного снующими туда и обратно кораблями. Чего только стоят все эти дурацкие фильмы с красочными батальными сценами в гиперпространстве... бред собачий! Если корабль идет на овердрайве, то можно лишь сесть ему на хвост и пассивно преследовать его, но никак нельзя сжечь лазерами или поразить позитронными ракетами. Сейчас мы движемся в виртуальном гиперпространстве; да, это реальность — но только НАША РЕАЛЬНОСТЬ, для других она недоступна.

— А нас никто не преследует? — всполошилась Дженнифер.

— Нет, — успокоил я её. — Да и кому это нужно.

— Ну а вдруг?

— В любом случае, это дохлый номер. За таким крутым парнем, как Кевин Макартур, угнаться невозможно. Через три с половиной часа моя малютка наберёт крейсерскую скорость и тогда ищи ветра в поле.

— Кстати, теперь ты можешь сказать, куда мы летим?

— Я сказал бы и раньше, если бы ты соизволила проявить интерес. Мы направляемся к Терре-де-Астурии. Для краткости эту планету называют просто Астурией.

Дженнифер наморщила лоб:

— Астурия? Где-то я слышала это слово.

— Так называется одна северная провинция в Испании. Кроме того, есть два человека, которые носят титул принца Астурийского — один из них наследник испанского престола, другой...

— Да, вспомнила! Рикардо Альварес де Астурия, тот самый Звёздный Рик — единственный пилот, которому удалось пересечь сферу Шварцшильда и остаться в живых.

— Вот именно. И сейчас мы летим к нему в гости.

— В Большое Магелланово Облако?

— Нет, не так далеко. Астурия находится у основания Рукава Персея, приблизительно в двадцати пяти тысячах световых лет отсюда, если двигаться по дуге. Мы преодолеем это расстояние менее чем за две недели.

— А я слышала, что Звёздный Рик — адмирал исследовательского флота в Большом Магеллановом Облаке.

— Насколько я понял из его телеграммы, он подал в отставку. Руководство флота решило прекратить финансирование проекта по проникновению в параллельные миры — а это, как известно, навязчивая идея Рика.

— Ты тоже веришь в существование параллельных миров?

— Как учёный, я верю только в факты. А факты таковы, что наш мир — не единый сущий. В настоящее время я занимаюсь этим вопросом и уверен, что приглашение Рика погостить у него на родине напрямую связано с моими исследованиями. Думаю, он предложит мне объединить наши усилия.

— Ты хорошо его знаешь?

— И да, и нет. Мы были знакомы недолго, но успели подружиться. Так сказать, космическое братство, скреплённое кровью. Почти четырнадцать лет назад мы вместе посетили если не ад, то преддверие ада — внутренности чёрной дыры.

Глаза Дженнифер широко распахнулись.

— Так это ты был с ним?!

Я кивнул:

— Да. Перед тобой тот самый зелёный первокурсник, которого Рик чуть не угробил во время учебного полёта. После этой скандальной истории его исключили из Академии, мы устроили на прощанье грандиозную попойку и с тех пор больше не виделись. Рик поступил уорент-офицером7 в Сицилианский Экспедиционный Корпус, уже через полгода получил звание мичмана, потом начал быстро продвигаться по службе и в конце концов стал самым молодым адмиралом за всю историю звёздного флота. Ну, а я тем временем продолжал учёбу в Академии сразу по двум специальностям — пилот-навигатор и физик. — Расчувствовавшись, я вздохнул. — Знаешь, Дженни, сейчас у меня такое ощущение, будто я лечу не на Астурию, а совершаю путешествие в прошлое, во времена моей бурной юности.

Она сжала мою руку.

— Я понимаю тебя. Вам с Риком будет что вспомнить при встрече.

— Да уж, точно. Такое не забывается. И чёртов Рик прекрасно это знает. Он был уверен, что, получив его приглашение, я брошу все свои дела на Земле и полечу к нему на Астурию. Мне хорошо знакомы эти королевские замашки.

— Что ты имеешь в виду?

— Рик член правящего дома на своей планете, двоюродный брат короля. Мало того, он не просто принц, а наследный принц, и должен был стать регентом в виду недееспособности кузена. Однако ему не улыбалось править провинциальной планетой, и он избежал этой участи, сделав свою сестру королевой.

— А что с королём?

— По моим сведениям, он умственно неполноценен. Государством управляет его жена.

— Бедняжка.

Я пожал плечами:

— Кто знает. Может быть, власть — это то, что ей нужно.

— Женщине прежде всего нужна семья, — не согласилась со мной Дженнифер. — Любящий и заботливый муж, дети... Почему ты улыбаешься, Кевин? Я сказала что-то смешное?

— Вовсе нет, дорогая. Просто я подумал...

— Что ты подумал?

Я набрался духу и выпалил:

— Как ты полагаешь, получится из меня любящий и заботливый муж?

Дженнифер на мгновение опешила.

— Это... это предложение?

— Да, Дженни. Я прошу тебя стать моей женой. Что скажешь?

— Ты... ты... — Так и не закончив своей мысли, она рывком поднялась с кресла и выбежала из рубки.

Оставшись в одиночестве, я состроил гримасу своему угрюмому отражению на зеркальной панели. Похоже, мой экспромт со сватовством потерпел фиаско. Такой реакции Дженнифер я не ожидал — но не зря говорят, что женская душа потёмки. Впрочем, и мы, мужчины, хороши. Что за чёрт меня дёрнул сделать ей предложение? Ведь нас разделяет целая пропасть... Ай, плевать на пропасть!

Я ещё раз убедился, что челнок движется без отклонений от заданного курса, затем прошёл в жилую каюту, оборудованную под спальню. Дженнифер лежала поперёк широкой кровати и бездумно глядела в иллюминатор, за которым, словно светлячки, проносились звёзды, по ходу изменяя свой цвет с ярко-голубого на красный. В хрустальной пепельнице на тумбочке тлела наполовину скуренная сигарета.

Я взял сигарету и присел на край постели.

— Дженни, я люблю тебя.

Она положила голову мне на колено.

— Я знаю это, Кевин. Я тоже люблю тебя.

— Так выходи за меня замуж.

— Нет.

— Почему?

— Я не нужна тебе как женщина. Для тебя я прежде всего объект заботы и опеки — братской ли, отцовской, не суть важно. Ты уже усестрил меня, а теперь хочешь удочерить.

— Что за глупости?!

— Это не глупости, это правда. Ты любишь меня, но занимаешься со мной любовью только потому, что так принято, можно сказать, из чувства долга, и ещё — чтобы не уронить своего достоинства. А на самом же деле тебе больше хочется просто взять меня на руки, покачать, спеть мне песенку, рассказать на ночь сказку, потом уложить в постельку, поцеловать в щёчку и сидеть рядышком, пока я не засну.

Я застонал. Слова Дженнифер отзывались во мне болью. Она была права, совершенно права...

— Кевин, тебе нужно обратиться к психиатру.

— Мне не нужен психиатр, мне нужна ты.

— И психиатр, — настаивала Дженнифер. — Он поможет тебе понять, что с тобой происходит.

— Я сам прекрасно понимаю, что со мной происходит. Я одинок в этом мире, Дженни, и ты очень нужна мне. Как жена, как сестра, как дочь — всё вместе. Я больше не в силах терпеть одиночество.

— Но ведь у тебя есть семья — отец, мать, братья, сёстры, другие родственники.

— Да, есть. Но они далеко и ничего не знают о жизни, которую я веду.

— Неужели они так оторваны от внешнего мира?

— Даже больше, чем ты можешь себе представить.

— Ты хоть изредка видишься с ними?

— Время от времени я их посещаю.

— И ничего не рассказываешь им?

— Нет.

— Почему?

— Боюсь, они не поймут и не одобрят моих поступков. У них свои ценности, свои взгляды на жизнь, и я... Мне очень тяжело, Дженни. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я нуждаюсь в твоей поддержке, в твоём понимании.

— Я буду с тобой, Кевин. Что бы ты ни задумал, я поддержу тебя, чем только смогу.

— А ты не сочтёшь меня сумасшедшим?

— Нет, ни в коем случае.

— Я собираюсь стать властелином Галактики.

— Ты серьёзно?

— Вполне.

— Это было бы здорово.

— Ты вправду так думаешь?

— Да. Особенно, если ты намерен установить в своих владениях законы, подобные земным. В отличие от самих землян, земные порядки мне нравятся. Но зачем тебе это?

— Стремление к власти не нуждается в обосновании. Власть уже самоцель. Это такой же слепой инстинкт, как самосохранение или продолжение рода. В течение многих столетий неоднократно предпринимались попытки создания мощных звёздных государств — королевств, империй, республик, диктатур, федераций и конфедераций, — но все они неизменно заканчивались провалом. Главная причина прошлых неудач — в отсутствии надёжной связи. Когда несколько звёздных систем объединялись в равноправный союз, то созданный ими центральный орган власти имел лишь чисто символические полномочия, поскольку не мог оперативно управлять государством как единым целым. Реальная власть всегда оставалась в руках планетарных правительств, и такой союз был не более чем коллективным договором об обороне, партнёрстве и взаимовыгодном сотрудничестве; яркий тому пример — Сицилианский Протекторат в период между Второй и Третьей Волной Экспансии. В случае же завоевания менее развитых планет силами более развитой колониальные администрации получали в свои руки всю полноту власти и уже сами становились суверенными правительствами. Подобные империи были колоссами на глиняных ногах и рушились ещё быстрее, чем добровольные союзы. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Да, — кивнула Дженнифер. — Теперь, с появлением станций гиперсвязи, ситуация изменилась.

— Вот именно. Сеть межзвёздной связи только зарождается, но уже сейчас она оказывает огромное влияние на всё человеческое сообщество и прямо на глазах меняет лицо мира. А с дальнейшим её развитием активизируются интеграционные процессы, пробьёт час властолюбцев, завоевателей, идеалистов всех мастей и оттенков. В конце концов кому-то удастся объединить под своей сенью Галактику или большую её часть — и я совсем не уверен, что этот «кто-то» будет лучшим правителем, чем я.

— Гм. Ты определённо принадлежишь к категории идеалистов.

— Ошибаешься, дорогая. Я жёсткий прагматик. У меня есть веские причины желать единства Галактики.

— Какие же?

— Параллельные миры. Почти наверняка в них обитают мыслящие существа, и человечество должно встретиться с ними не разрозненным, а сплочённым.

— Мыслящие существа, — скептически повторила Дженнифер. — Раньше их искали в нашей Галактике, но не нашли. Затем фантасты стали писать о Чужих из других галактик и пугать нас их нашествием. А теперь вот появилась свежая идейка насчёт параллельных миров. Лично я не верю ни в братьев, ни во врагов по разуму.

— Блажен, кто не верует, — сказал я и погладил её мягкие шелковистые волосы. — Несмотря на наши разногласия по этому вопросу, я счастлив, что мы вместе.

— Я тоже счастлива, Кевин. Ведь я тоже была одинока до встречи с тобой. Отец никогда не любил меня, Купер относился ко мне как к части домашнего интерьера, у меня не было близких подруг, друзей... совсем никого. Я стала преступницей, беглянкой, меня ожидала тюрьма — и тут появился ты, мой спаситель, мой принц на белом коне.

— Если честно, я предпочитаю вороных.

— Что?

— Моя любимая масть вороная. На белых лошадях я плохо смотрюсь.

— Ты умеешь ездить верхом?

— Естественно. Любой уважающий себя принц должен уметь обращаться с лошадью.

— Ты в самом деле принц?

— Да, ты попала в точку. Так получилось, что мой отец — король, правитель Земли Артура, а я — его старший сын.

Дженнифер поднялась, села рядом со мной и закурила сигарету.

— Я уже ничему не удивляюсь, — наконец произнесла она. — Слишком много сюрпризов. Боюсь, мне будет трудно играть роль твоей кузины.

— А я не говорил, что это легко.

— На Астурии меня сразу раскусят. Ведь я не аристократка.

— От тебя не требуется изображать аристократку. Ты единственная, кому я рассказал о своём происхождении. Остальные считают, что мой отец — ушедший на покой космический пират.

Дженнифер в растерянности покачала головой:

— Нет, надо же! Принц, старший сын короля... Ты наследник престола?

— Да.

— И отец позволил тебе покинуть планету?

— В некотором смысле он даже рад, что я не путаюсь у него под ногами.

— Странно.

— Совсем наоборот. Дети великих королей становятся плохими монархами не только потому, что природа отдыхает на них. Иногда это происходит вследствие невольного подавления личности сына авторитетом отца. Так ведь и случилось с моим дядей Амадисом. Говорят, он был скверным королём.

— Поэтому твой отец сместил его с престола?

— Амадис сам отрёкся, когда понял, что не может управлять государством.

— Постой! А как же ещё один старший брат твоего отца? Александр — тот, который пытался убить его.

Я до боли прикусил губу. Оказывается, говорить полуправду ещё труднее, чем просто лгать.

— Давай условимся так, Дженни. Ты не услышишь от меня ни слова лжи, но кое-что я рассказывать тебе не стану, на некоторые вопросы откажусь отвечать.

Она немного помедлила, затем согласно кивнула:

— Хорошо, договорились.

— Только не обижайся...

— Я не обижаюсь. Напротив, ценю твою откровенность. — Дженнифер встала с кровати, подошла к иллюминатору и посмотрела наружу. — С какой скоростью мы летим?

— Около пятнадцати светолет в час. А через три часа разгонимся до восьмидесяти.

— Невероятно! «Макьявелли» набирал скорость два дня, а твоей малютке понадобится чуть больше трёх часов, чтобы лететь почти втрое быстрее.

— Сравнения здесь неуместны, — заметил я. — «Никколо Макьявелли» грузопассажирский лайнер, а «Красный дракон» спортивный челнок. Пять лет назад я выиграл на нём трансгалактические гонки.

Дженнифер хмыкнула:

— Я была бы удивлена, если бы ты оказался вторым или третьим. Судя по всему, ты привык только выигрывать.

— Так оно и есть.

— А что произойдёт, если мы столкнёмся со встречной звездой?

— Это маловероятно, вернее, почти невероятно. К тому же мы движемся по дуге, огибая Центральное Скопление.

— Ну а вдруг?

— Потрясёт чуток и всего-то делов. По большому счёту, звёзды, которые мы сейчас видим, иллюзия. Реальны только гравитационные и электромагнитные возмущения виртуального поля.

— Я читала, что в гиперпространстве полно жёсткого излучения.

— Не беспокойся, мы от него полностью ограждены.

Дженнифер вернулась на своё прежнее место возле меня и взяла следующую сигарету.

— Ты слишком много куришь, — с упрёком сказал я.

— Знаю, — ответила она. — Но это не имеет значения... Между прочим, на Астурии разговаривают по-испански?

— Да. Предки астурийцев были выходцами с Терры-Кастилии.

— Я не знаю испанского.

— Зато ты хорошо владеешь итальянским, а эти языки очень похожи. За две недели полёта я помогу тебе усвоить азы произношения и грамматики, а уже на месте ты быстро приспособишься. Начнём с того, что нужно говорить не «синьор», а «сеньор», не «синьора», а «сеньора», не «синьорина», а «сеньорита»...

— И перед личными мужскими именами нужно употреблять приставку «дон», а перед женскими — «донья».

— Постой, Дженни, не спеши. Имей в виду, что на Астурии монархия, а значит, почтительные титулы «дон» и «донья» — привилегия дворянства.

Дженнифер вздохнула:

— Я чувствую себя не в своей тарелке, Кевин. Мне, выросшей в демократическом обществе...

— Ой ли! — насмешливо произнёс я. — Так ли это? Согласно последнему изданию Британской Энциклопедии, общественный строй на Астурии характеризуется как демократическая монархия, а на Нью-Алабаме — олигархическая демократия. Если не ошибаюсь, у вас до сих пор существует имущественный ценз для избирателей.

— По-моему, это правильно. Не нужно судить по земным меркам — ведь на Земле подавляющее большинство людей живёт в достатке. А если у нас позволить черни участвовать в выборах, государство будет ввергнуто в хаос анархии и социализма.

— Глупейшее заблуждение! На многих других планетах «черни» не меньше, чем у вас, но всеобщее избирательное право не приводит ни к какому хаосу. Всё дело в политической культуре граждан и в понимании того элементарного факта, что простым перераспределением благ ничего не добьёшься. На той же Астурии парламент избирается всем совершеннолетним населением планеты, и именно он принимает законы и утверждает состав правительства. Хотя полномочия главы государства довольно широкие, они всё же ограничены жёсткими рамками конституции.

— А на твоей родине то же самое?

— Нет. Земля Артура типичный образец неограниченной монархии. Никакого тебе парламента, никакого избирательного права, вся власть принадлежит королю, и он распоряжается ею по своему усмотрению. Есть, правда, Государственный совет — но это, большей частью, совещательный орган.

— Наверное, твоему отцу очень трудно?

— Ещё как! Абсолютная власть — огромная ответственность, и её не на кого переложить. Разумеется, в любой момент можно найти козла отпущения, но мой отец выше этого. Он старается быть справедливым королём.

— Так почему не учредит демократическое правление?

— Это невозможно. У нас... особая ситуация.

— А именно?

— Извини, Дженни.

— Хорошо.

Между нами вновь повисла неловкая пауза. Я обнял Дженнифер и зарылся лицом в её душистых волосах.

— Солнышко, ты ещё не передумала? Выходи за меня замуж.

— Нет, Кевин, — ответила она. — Теперь тем более нет.

— Эх, зря я рассказал тебе об отце!

— Надеялся прельстить меня титулом?

— Что ты! Даже не думал об этом.

— Тогда пусть всё остаётся как прежде. Я буду твоей подругой, сестрой, дочерью, кем хочешь — только не женой.

— И мне можно будет качать тебя на руках, петь тебе песенки, рассказывать на ночь сказки, потом укладывать в постельку, целовать в щёчку и сидеть рядышком, пока ты не уснёшь?

Дженнифер рассмеялась:

— Шутить изволите, ваше высочество!