ЯНВАРЬ-94

Якутские алмазы и израильские бриллианты — Срезаем углы

16 января прибыл президент Якутии-Саха Михаил Ефимович Николаев в сопровождении алмазных баронов (А.Кирилин, С.Улин, В.Руднев). Цель — знакомство с израильским производством по обработке алмазов и налаживание соответствующих связей.

Израиль, наряду с Бомбеем и Антверпеном, — один из мировых центров обработки алмазов. Несколько сотен больших и малых гранильных производств высокого класса. На долю Израиля приходится почти 80 % мирового производства ювелирных алмазов и около 40 % промышленных алмазов. В Рамат-Гане (один из спутников Тель-Авива) в 1969 году для алмазной биржи выстроили три громадных небоскреба, целый город. Весь комплекс был создан на деньги иранского мультимиллионера Хабибулы Эльханьяна, которого по приказу Хомейни расстреляли в 1979 году за сотрудничество с сионистами.

Своих алмазов у Израиля нет. Они приобретаются в могущественном синдикате «Де Бирс», Центральная сбытовая организация которого пропускает через себя 80 % всех добываемых в мире алмазов. Россия, в которой добывают четверть всех алмазов, также должна почти все алмазы реализовывать через синдикат. Соглашения на этот счет подписываются с 1959 года. Но Россия есть Россия, а теперь еще и Якутия (компания АЛРОСА, что значит «Алмазы Россия — Саха»). И это позволяло израильтянам, минуя «Де Бирс», приобретать алмазы на стороне, на нашей стороне. Практически это делалось путем открытия в России совместных российско-израильских предприятий по обработке алмазов.

Израильтяне решали двоякую задачу: сохранить лояльность синдикату, работать с ним и в то же время использовать все возможности, которые открывались в России. Поэтому Николаева встречали на самом высоком уровне. Его принимал Рабин. Он имел часовой разговор с Вейцманом. Ну, и разумеется, красные ковры были расстелены на алмазной бирже. Его просвещали по части алмазных дел патриарх израильской гранильной промышленности Моше Шнитцер и директор биржи Дан Адани.

Запомнилась такая деталь. Николаев недоумевал: почему алмазные биржи создаются там, где нет алмазов. Ему разъяснили: для создания биржи не алмазы нужны, а евреи. Президент не растерялся и сообщил, что в Якутске живут 200 евреев, так что можно ставить биржу…

В общем, Николаеву нужны были инвестиции, а израильтянам — «камушки». Об этом и шла речь, но уже не на официальном уровне. О чем договорились — не знаю.

И еще одна деталь. Проводы. Невозмутимый Николаев. Вокруг — свита. Играет, соответственно, президента. Слышу чей-то проникновенный голос: «наш самый большой бриллиант». Николаев невозмутимо доволен. Что ж, «бриллианты — это навсегда», так звучит главный «слоган» компании «Де Бирс».

Мне не раз приходилось «прислоняться» к алмазным делам. И по случаю приезда представителей компании «Алмазы России — Саха», и по случаю появлений председателя Комдрагмета Е.М.Бычкова, и по разным другим случаям. В Москву я сообщал, что здесь выражают тревогу по поводу возможной массированной интервенции России на мировом алмазном рынке. Тревога эта связана с той ролью, которую играют «камушки» в экономике Израиля. Обработанные алмазы — самая крупная статья израильского экспорта. В 1993 их продано на 3,4 миллиарда долларов. Соответственно огромен и ввоз необработанных алмазов.

По здешним оценкам, в России добывается в год алмазов примерно на полтора миллиарда долларов. Новые месторождения могут дать еще миллиард. Запасы алмазного сырья оцениваются на уровне 7-10 миллиардов. Вместе с тем отмечается низкая эффективность российской алмазо-обрабатывающей промышленности: людей в ней занято в два раза больше, чем в Израиле, а товарной продукции дает меньше в 6–8 раз.

Израильтяне считают, что в мире есть три великие алмазные державы: Израиль, Россия и «Де Бирс». У каждой из них — свои интересы. Синдикат настаивает на сохранении статус-кво. Чтобы оставаться монополистом и контролировать цены. Израиль не возражает против статус-кво. Но все же хотел бы плавно, изящно ослабить зависимость от синдиката за счет закупок сырья в России. Россия же остается загадкой. Ее намерения просчитываются плохо.

Рассматриваются три варианта.

Вариант № 1. Россия будет в целом за статус-кво, за сохранение связей с «Де Бирс». Но одновременно будет пускать небольшие партии сырья в свободное плавание (что, впрочем, она и сейчас делает).

Вариант № 2. Критическая ситуация в экономике, острая нужда в валюте могут заставить Россию, используя свои запасы, пойти на массовый сброс алмазов.

Вариант № 3. Не выходя за рамки варианта № 1, Россия начнет энергично модернизировать алмазообрабатывающую промышленность, чтобы стать одним из главных экспортеров бриллиантов высокого качества.

С точки зрения израильских алмазников, наиболее предпочтителен вариант № 1, что означает для них постепенное, не очень заметное внешнему глазу увеличение удельного веса российских алмазов в импорте Израиля.

Реализация варианта № 2 приведет, по оценкам здешних экспертов, к общей дестабилизации мирового алмазного рынка, к кризису алмазной промышленности. Проиграют и Израиль, и «Де Бирс». Россия выиграет. Но только на время, тактически. Стратегически же она проиграет, ибо, с одной стороны, резко понизив цены на алмазы, подорвет источник собственных доходов, а с другой, — войдет в посткризисный период, сохранив нынешнюю отсталую технологическую базу.

В перспективном плане израильтян больше всего пугает вариант № 3, то есть превращение России и в алмазообрабатывающую страну. В беседе с «алмазными королями», которая состоялась в ходе визита Николаева, я спросил: готовы ли они вкладывать деньги в увеличение добычи алмазов? Готовы ли они помочь России создать современную алмазообрабатывающую отрасль? Ответы были весьма многословны и чрезвычайно уклончивы. Смысл сводился к следующему. Главное — сохранить стабильность рынка. Поэтому России лучше не спешить с радикальными решениями. Израиль, само собой, поможет — поможет своим опытом, оборудованием, но крупных инвестиций Израиль не осилит…

По-видимому, в интересах России сделать именно то, что так пугает израильский алмазный бизнес — создать высокотехнологичную алмазобрабатывающую промышленность. И тут Израиль, несмотря на все свои страхи, может быть нам весьма полезен. Если, конечно, у нас хватит настойчивости и умения каждую сделку с Израилем обуславливать конкретными шагами израильтян в модернизации предприятий по обработке алмазов. И хотя это противоречит долгосрочным интересам Израиля, наши партнеры переступят через эти интересы, если их будет ожидать хорошая прибыль сегодня. Ответ до меня не дошел.

После долгих и упорных надковерных и подковерных сражений, перетягивания каната между Москвой и Якутском, между Россией и «Де Бирс» Бычкова сняли с работы, а с компанией «Де Бирс» в октябре 1997 года АЛ РОСА — от имени России — подписала соглашение. Алмазы, как и положено, добываются (у нас), продаются (в основном — синдикату) и обрабатываются (больше и лучше — в Израиле)…

Посетили с Леной Петровной так называемый «технопарк» в Тефене. Трудно объяснить, чго это такое. Это — несколько заводов, которые работают на экспорт и выпускают что-то такое высокоточное и экзотическое (10 % всего израильского экспорта). В том числе, кажется, и лопатки для газотурбинных самолетных двигателей. Но заводов в привычном понимании не видно. Вокруг — ухоженные зеленые газоны, цветы, рощицы. Изящные модерновые скульптуры. А среди этой благодати — несколько аккуратных, вылизанных дизайнерами зданий. Там и завод, там и музей старых автомобилей, там и музей театральных декораций.

Хозяин, Стеф Вертхаймер, вписывает все окружающее в трехмерную систему координат: экология, искусство, качество. Сам Вертхаймер входит в «золотую десятку» наиболее богатых людей Израиля. И, что не одно и тоже, — самых уважаемых.

Пробыли там весь день. Не среди качества, а среди экологии и искусства.

С точки зрения дел внутрипосольских, весь январь колдовали вокруг политотчета. В основном — срезали углы и добавляли вату. Уходили от однозначной жесткости, определенности оценок. На юрфаке меня когда-то учили: всякое сомнение толкуется в пользу подсудимого. Вот и сейчас, в комиссии по помилованию, если голоса у нас разделяются поровну, проходит более мягкое предложение. В мидовском же, посольском варианте всякое сомнение толковалось в пользу усекновения текста. Иногда это было правильно. Но только иногда.