"Близнецы" - читать интересную книгу автора (Стоун Кэтрин)

Глава 6

Саутгемптон, Лонг-Айленд

Июнь 1974 года

Джейсон закончил занятия в Гарвардском университете на две недели раньше остальных старшекурсников. В конце семестра он сдал устные экзамены. Когда Джейсон ехал из Кембриджа в Саутгемптон, уже, будучи выпускником Гарварда, его сокурсники только начинали сдавать зачеты.

Дорога от общежития Джейсона в Гарварде до виллы в Уиндермире стала теперь знакомой. Самый короткий путь, которому Эллиот научил Джейсона, когда тот еще учился на первом курсе, – взять такси до аэропорта Логан, затем на самолете добраться до Ла-Гуардиа и на лимузине – до Уиндермира. Джейсону нужно было только заплатить водителю такси, найти соответствующий выход к самолету в аэропорту и назвать водителю лимузина в Нью-Йорке расчетный счет «Издательской компании Синклера».

Расплатиться с водителем было легко. С помощью Эллиота Джейсон запомнил портреты на купюрах – Вашингтон, Линкольн, Гамильтон, Джексон и Грант, – и номинал банкнот ассоциировался у него с изображением. Джейсон никогда не испытывал затруднений, производя математические расчеты в голове, поэтому определить соответствующую сумму проезда плюс чаевые было просто.

Вести переговоры в аэропорту Логан оказалось бы сложнее. Поэтому Эллиот позаботился о том, чтобы у Джейсона всегда были заранее заказаны авиабилеты. Джейсон постоянно летал одним и тем же рейсом, поэтому быстро привык к терминалу и обычному коридору для выхода. Но когда номер коридора менялся, Джейсону приходилось спрашивать направление, при этом его светло-голубые глаза выражали искреннее сожаление, что ему пришлось побеспокоить других пассажиров и сотрудников аэропорта.

Как только Джейсон оказывался на борту самолета, держащего курс на Ла-Гуардиа, он чувствовал себя как дома. Он всегда мог найти лимузин, даже если это означало некоторое ожидание, и он ни разу даже не запнулся, называя водителю запомнившийся наизусть расчетный счет «Издательской компании Синклера».

Джейсон почти добрался до дома и испытывал нетерпение. Он хотел рассказать Эллиоту столько удивительных, волнующих новостей!

«Я художник, отец. Посмотри на мои картины. Они тебе нравятся? Думаю, мой стиль похож на стиль моей матери…»

Джейсону нравились висевшие на вилле восхитительные картины, написанные Мередит. Он даже не подозревал, что унаследовал удивительный талант матери. А что, если бы его художественные занятия не включали и практические работы в студии? Что, если бы он не взял в руки кисть, поскольку за восемнадцать лет жизни не держал в пальцах ни карандаша, ни ручки?

Но у него были занятия в студии, он взял в руки кисть и теперь может рассказать Эллиоту, какие чувства испытывал от живописи: «Отец, благодаря рисованию я ощущаю себя таким свободным!» Однако Джейсон может и не рассказывать ни о чем отцу. Он может сохранить свои ощущения в тайне.

В занятиях живописью, в своем большом таланте Джейсон нашел убежище от навязчивых мыслей, которые удавалось скрывать, чтобы всегда выглядеть спокойным, даже веселым. Все двадцать два года жизни Джейсон ощущал себя куклой, очаровательным, умным созданием – плодом труда сотен преданных репетиторов. Джейсон испытывал благодарность ко всем им. Репетиторы не относились к нему как к роботу, но именно таковым он себя и чувствовал. Слишком сильно он зависел от них всех.

Прежде чем Джейсон начал заниматься живописью, у него не было ничего своего – ничего личного или тайного. Он был «творением» других и при этом – настоящим произведением искусства. Но кем был он сам?

Обнаружив, что он художник, Джейсон обрел самого себя. В конце концов он был больше, чем просто блестящий, приятный, педантично натренированный и безупречно образованный индивидуум. В итоге на самом деле не имело особого значения, умеет ли он читать и писать. Не этим собирался заниматься Джейсон Синклер. Он хотел воплощать чувства и страсть в колоритных, красивых образах.

Профессор живописи, обучавший Джейсона в Гарварде, пытался убедить его остаться еще на один год, чтобы попрактиковаться в рисовании. Профессор не сомневался в огромном таланте Джейсона; юноша может стать великим художником. Его работы – даже при небольшом опыте – казались живыми, сильными и неординарными.

Но Джейсон не думал о том, чтобы делиться с миром своим талантом. Джейсона совершенно не волновали ни слава, ни успех. Для него оказалось достаточным то, что он обнаружил свой дар, дававший ему такое умиротворение, доставлявший ему такое удовольствие. Джейсону не нужно было строить карьеру на своем искусстве. Его карьера была неотъемлемо связана с «Издательской компанией Синклера». И даже это – ему хотелось заниматься издательским делом ради Эллиота, но он опасался: как этот бизнес когда-либо сможет стать его, если он даже не умеет читать? – внезапно перестало так сильно пугать Джейсона. Талант Джейсона заставил его поверить в самого себя.

Шел сильный дождь, когда лимузин свернул на длинную дорогу, ведущую к Уиндермиру. Неожиданный июньский шторм принес холодный дождь и резкие порывы ветра. Прежде чем уехать, водитель лимузина помог Джейсону занести в мраморный холл багаж, а также картины, упакованные в не промокаемую черную пластиковую трубку.

«Отца нет дома», – понял Джейсон, почувствовав некоторое разочарование.

Конечно, Эллиот не ожидал его так рано. Неожиданный приезд домой был частью сюрприза Джейсона для Эллиота – его картины и нежданно раннее возвращение.

Им предстояло провести удивительное лето. В будни они с Эллиотом будут жить и работать в городе. Уик-энды станут проводить в Саутгемптоне – плавать на яхте, играть в теннис, ужинать в гольф-клубе «Шиннекок» и наслаждаться тишиной и спокойствием Уиндермира. Эллиот будет читать рукописи, Джейсон станет рисовать. Джейсону хотелось запечатлеть в своих картинах родной дом во всем его великолепии. Он мечтал продолжить то, что начала Мередит.

Это будет восхитительное лето. Отличное во всех отношениях, за исключением того, что четвертый год подряд Чарлз не приезжает сюда.

Джейсон понятия не имел, что произошло четыре года назад между Чарлзом и Эллиотом. Он вернулся после плавания на яхте домой в тот день, когда Чарлз переехал в пентхаус, и отец равнодушным тоном сообщил, что Чарлз уехал и что это к лучшему. А сам брат, приехав навестить Джейсона, когда тот учился в Гарвардском университете, ни слова не сказал о случившемся.

Джейсона злило, что ни Эллиот, ни Чарлз не представили ему никаких объяснений. Но он не выдавал своего гнева. Чарлз и Эллиот всегда опекали Джейсона, словно неспособность читать была заболеванием. Словно, несмотря на свою потрясающую сообразительность, существовали вещи, которые Джейсон не в состоянии был понять.

Джейсон не оказывал давления на отца и брата. Потому что долгое время большая часть переживаний Джейсона была связана с его уверенностью, что с ним действительно не все в порядке. Не заболевание, а что-то другое, из-за чего он не имел права требовать ни от Эллиота, ни от Чарлза объяснений того, что они не хотели ему рассказывать.

В прошлом году на Рождество отец сообщил Джейсону, что Чарлз никогда не унаследует даже малую часть «Издательской компании Синклера», и потребовал, чтобы Джейсон ни когда не передавал Чарлзу какую-либо часть своей доли издательства, и Джейсон не спросил отца почему.

Но теперь жизнь стала другой. У Джейсона было то, чего не имели ни Эллиот, ни Чарлз. Это придавало ему сил и уверенности. Этим летом он выяснит, что произошло между отцом и Чарлзом.

К половине шестого вечера Эллиот все еще не вернулся, а шторм усиливался. Вдали серо-зеленые волны Атлантического океана яростно поднимались столбом, потоки дождя смешивались с океанскими солеными водами. Картина казалась драматичной, состоявшей из сотни оттенков серого цвета. Когда-нибудь Джейсон вспомнит увиденное и, сидя за мольбертом, запечатлеет на полотне этот властный гнев природы.

Но сегодня Джейсон испытывал слишком большое нетерпение и слишком сильное беспокойство. Где отец? Он находился где-то в Саутгемптоне, потому что дом был открыт на выходные дни, а на кухне стояла грязная кофейная кружка. Но где? Обычно Эллиот предпочитал проводить время в Уиндермире. Он уходил из дома только в клуб, чтобы поиграть в теннис или поужинать.

Или чтобы поплавать на яхте. Но Эллиот не стал бы плавать на яхте сегодня, хотя и любил рисковать.

На море было не просто рискованно, а очень опасно. Никто не стал бы плавать на яхте сегодня. Но что, если Эллиот ушел в море задолго до шторма? Тогда день казался просто ветреным – и только. Отличный день для плавания в океане…

Джейсон не знал, когда и как начался шторм. Погода была ясной до того момента, как он приехал на Лонг-Айленд.

Джейсон хотел позвонить в «Яхт-клуб залива Пеконик», и в гольф-клуб «Шиннекок», и даже в кабинет Эллиота в Манхэттене, на случай если из-за ненастья тот вернулся на работу. Но Джейсон не мог прочитать телефонную книгу. Он понятия не имел, как пользоваться телефонным аппаратом. Его поразительная память помогла ему запомнить определенный порядок цифр, но сможет ли он провести аналогию между телефонными кнопками и заученными числами?

Джейсон верил в то, что сможет. В последние несколько месяцев, почувствовав уверенность, которую ему придавала живопись, он начал замечать числа – на банкнотах, на придорожных знаках, над выходами к самолетам в аэропорту, на кассовых аппаратах и квитанциях, – и эти числа имели смысл! Джейсону было необходимо, чтобы кто-то проверил его, помог удостовериться в правильности понимания этих цифр. Эллиот поможет ему. Этим летом он его научит, как пользоваться числами, как набирать телефонный номер…

«Если бы я только умел водить машину, – думал Джейсон. – Я бы поехал в яхт-клуб, и в «Шиннекок», и в Манхэттен, и я бы нашел его».

Джейсон не умел водить машину, но он планировал летом научиться и этому. Если бы только он умел читать числа, он бы смог прочитать знаки ограничения скорости и показатели автомобильного спидометра. И он уже выучил значение – просто путем наблюдения – красного восьмиугольного знака и желтого треугольного, и… если кто-нибудь прочитает ему правила вождения и если ему разрешат сдать экзамены устно, тогда он сможет водить машину. А разве не сможет?

Может быть, даже этим летом, но не сегодня, не сейчас. Сейчас Джейсон не мог ни набрать телефонный номер, ни водить машину. Ему оставалось только ждать – с отчаянием, разочарованием, словно в ловушке, – ощущая себя несчастным и охваченным знакомым чувством беспомощности и зависимости.

Джейсон услышал звук сирен вдалеке. Он открыл входную дверь. Его сердце тревожно билось. Спускаясь по каменным ступенькам, Джейсон увидел полицейские машины. Сирены были вовсе не далеко, машины ехали по дорожке, ведущей от въезда в имение Уиндермир к вилле. Свист ветра, барабанная дробь дождя заглушали вой сирен.

Но никакой необходимости слышать звук сирен не было, не стоило спешить. Они всегда приносили неприятные новости. Вой сирен просто идеально подходил к бурному ненастью сегодняшнего дня – пронзительному и карающему. Вой сирен служил предостережением и сигналом.

Предупреждением о чем-то ужасном.

Сигналом того, что что-то чудесное закончилось.

Офицеры включили сирены в знак сердитого протеста против яростного шторма и против того, что он сделал с человеком, которого они все знали и уважали, с человеком, чья жизнь не была безоблачно счастливой и который после трагической потери красавицы жены считал своим единственным счастьем обожаемого сына Джейсона.

Джейсон в колледже. Он не может оказаться дома. Ему лучше не слышать вой сирен. Он не должен слышать вой сирен.

Но Джейсон был дома. И полицейские сообщили ему, стоя под дождем, что его отец мертв. И их слезы смешивались с холодными каплями дождя. Эллиот плавал на яхте в океане, когда внезапно разыгрался шторм. Он утонул в бурных волнах. Они только что обнаружили его тело. На Эллиоте был жилет безопасности.

– Но если на нем был жилет безопасности… – поспешно возразил Джейсон.

– Наверное, он получил удар в голову и упал за борт, – тихо объяснил офицер полиции. Он знал, что это правда. Он видел тело. И рану на голове.

Джейсон долго молчал, уставившись на полицейских. Его глаза выражали неверие и ужас. Они стояли молча какое-то время – офицеры полиции, принесшие ужасное, трагическое известие, и Джейсон, обожаемый сын, невинная жертва. Еще одна невинная жертва карающего шторма. И пока они стояли, молча, не шевелясь, дождь становился все сильнее, он промочил их насквозь, и было холодно, но они не чувствовали ни дождя, ни холода, потому что в душе у них была ледяная пустота.

Чарлз ехал в Уиндермир в машине через плотную завесу ливня и заставлял себя сосредоточиться на опасной, скользкой от дождя дороге и не думать о том, почему он оказался в Саутгемптоне. Чарлз не знал почему. Точно такое же чувство поспешной необходимости, из-за которого он уехал из Кении, заставило Чарлза покинуть уютную, теплую роскошь его пентхауса в Манхэттене, выйти в неистовый летний ливень и мчаться на бешеной скорости в Уиндермир к Эллиоту и Джейсону…

Приблизившись к кирпичным столбикам перед въездом в Уиндермир, Чарлз увидел стоявшие там полицейские машины из Саутгемптона. Он остановил свой автомобиль на некотором расстоянии от виллы и бросился к дому через лес, продираясь через заросшие проходы, где они с Джейсоном проводили удивительные часы в разговорах и играх. Когда Чарлз вышел из леса на изумрудно-зеленую лужайку, его одежда была насквозь мокрой и разорванной, а лицо и руки – поцарапанными.

Чарлз прищурил глаза из-за лившего стеной дождя и посмотрел на виллу, построенную в георгианском стиле. Перед входом в дом находились еще несколько полицейских машин. На пороге под дождем среди полицейских стоял Джейсон.

– Сынок, – полицейский дотронулся до плеча Джейсона, – пойдем внутрь. Должно быть, нам придется кому-то позвонить…

– Мой брат в Африке, – в оцепенении прошептал Джейсон.

«Ах да, – вспомнил офицер, – ведь есть еще один сын».

Но тот сын, темный близнец, исчез из Уиндермира. Никто в Саутгемптоне не знал почему, но ходили слухи, что Чарлз, должно быть, совершил что-то ужасное.

Полицейский взглянул на Джейсона, обожаемого сына Эллиота. Джейсон был раздавлен горем, а единственный родственник, который у него остался, сейчас был в Африке. Офицер попытался отвести Джейсона в дом. Но Джейсон начал сопротивляться, вывернулся и почему-то уставился в сторону леса. Далеко, расплывчато из-за стены дождя…

– Чарлз, – прошептал Джейсон.

– Мы постараемся связаться с ним, сынок, – участливо сказал полицейский. – На это может уйти несколько дней.

– Чарлз! – Джейсон бросился навстречу приближающемуся силуэту. Полицейский последовал за ним.

– Джейсон, – тяжело дыша, промолвил Чарлз, когда братья встретились внизу лестницы из красного кирпича. – Что случилось?

– Отец…

– Что?

– Он мертв, Чарлз.

– Нет! Господи, нет…

Полицейский наблюдал за ними с профессиональным интересом, в его голове крутились вопросы и разные версии. Разве не странно, что этот сын, от которого отрекся отец, чудесным образом появился – из Африки – всего несколько мгновений спустя после смерти Эллиота? Почему одежда Чарлза насквозь мокрая и разорвана? Почему все его лицо исцарапано? Почему он шел сюда через лес? Где он был сегодня, например, в тот момент, когда Эллиот Синклер получил смертельный удар в голову?

Казалось, Чарлз действительно потрясен известием о гибели отца. И, тем не менее, полиции нужно проверить алиби Чарлза. Они смогут начать проверку сегодня же… Через день или два, если будет необходимо, они зададут ему вопросы. А пока что, поскольку нет оснований подозревать Чарлза, он останется в имении вместе со своим братом, который и расскажет ему подробнее о смерти отца.

Братья вошли в дом, а полицейские вернулись к украшенному колоннами входу в Уиндермир, чтобы оградить осиротевших близнецов от неизбежной атаки прессы. Только это и могли сделать полицейские для братьев Синклер.

Чарлз и Джейсон сидели в полном оцепенении и тишине на противоположных концах софы в гостиной. Наступившие сумерки погрузили виллу во тьму.

– Почему ты приехал сюда сегодня? – наконец нарушил молчание Джейсон.

– Не знаю. – «У меня было ощущение, что я нужен тебе». – Просто я должен был приехать.

– Но ты знал о… до приезда сюда ты знал о том, что случилось?

– Нет.

Мрак скрывал их лица, скрывал выражение их глаз.

Затуманенные скорбью мысли крутились в голове Джейсона. Он уже больше не знает своего брата-близнеца. Они не были близки в течение стольких лет. А сейчас, в этот трагический момент, Чарлз чудесным образом снова появился здесь. Почему? Почему Чарлз уехал? Почему он вернулся? Джейсону необходимо это знать.

– Что произошло между тобой и отцом? – спокойно спросил Джейсон.

– Когда?

«Четыре года назад, – подумал Джейсон и пожал плечами. – Нет, я даже не могу думать об этом».

– Когда ты уехал, четыре года назад.

– Ничего. Не знаю, почему он заставил меня уехать.

– Отец не мог так поступить – заставить тебя уехать! – возразил Джейсон. «Не лги мне, Чарлз, пожалуйста».

– Ничего не произошло, Джейсон.

Джейсон слышал резкость в голосе Чарлза, но не мог видеть его лица. Чарлз злится. Потому что Джейсон задел его за живое? Или же он расстроен, так же как и Джейсон, из-за нелепой, трагической смерти Эллиота?

«Я должен доверять ему, – подумал Джейсон. – Даже, несмотря на то, что он никогда не скажет, почему отец отрекся от него или почему он оказался здесь сегодня. Я стану доверять ему».

– Почему он должен был умереть, Чарлз? – сломленным голосом спросил Джейсон.

Чарлз не ответил, но в его голове постоянно крутились слова антрополога, которого он встретил в Кении: «Близнецы имеют сверхъестественную власть – в хорошем и плохом смысле – над природой. А вы с братом…»

Он начал дрожать, ощущая холод от насквозь промокшей под дождем одежды и от ледяного ужаса, вызванного смертью отца.

– Нам лучше пойти переодеться и чего-нибудь поесть.

– А что с журналами? – спросил Джейсон, тоже дрожа от холода, переживаний и страха. Что будет с любимой компанией Эллиота и с его замечательными журналами?

– А что с ними?

– Отец сказал, что четыре года назад ты получил все положенное тебе наследство и что ты никогда не сможешь владеть какой-либо частью «Издательской компании Синклера».

– Если только не куплю какую-то долю.

– Он сказал мне, – медленно продолжал Джейсон, – чтобы я никогда не отдавал и не продавал тебе даже малую долю «Издательской компании Синклера».

У Чарлза перехватило дыхание. Почему Эллиот так сильно ненавидел его? В Кении Чарлз смирился со своим одиночеством. Но сейчас, когда он оказался в этом доме, где его никогда не любили, старая боль вернулась.

– Полагаю, я унаследую всю издательскую империю, – осторожно продолжал Джейсон.

– Думаю, да.

– Я не могу руководить компанией, если рядом не будет того, кому я мог бы доверять, кто знает обо мне все, у кого есть такая же интуиция главного редактора, как у Эллиота.

– Конечно, не сможешь. Но в «Издательской компании Синклера» работают самые лучшие редакторы, профессионалы своего дела. Наверное, трое или четверо из них могли бы занять должность главного редактора хоть с завтрашнего дня…

Наступило долгое молчание. Наконец Чарлз встал.

– А ты мог бы заняться этим? – спокойно спросил Джейсон в темноте.

– Заняться чем?

– Стать главным редактором.

– Я?

– Я думал, именно этим ты всегда мечтал заниматься.

– Да. Когда-то давно. – Это оставалось его мечтой до сих пор. После того как Эллиот отрекся от него, Чарлз отчаянно пытался избавиться и от этой своей мечты. Но не мог. Она была неразрывно связана с ним самим.

– Ты мог бы заняться этим сейчас?

– Ты меня просишь об этом? – Чарлз судорожно сглотнул.

– Да. Мне нужна твоя помощь. – Джейсон говорил спокойно, но его охватил страх. Может ли он на самом деле доверять Чарлзу? Джейсон этого не знал, но у него не было выбора. Это единственный способ спасти мечты Эллиота.

– Тогда да, – прошептал Чарлз. – Я сделаю это.

Спустя шесть месяцев после смерти отца Джейсон постучался в кабинет Чарлза, находившийся рядом с его кабинетом в «Издательской компании Синклера».

– Войдите. О, Джейсон, привет.

Чарлз заставил себя улыбнуться брату-близнецу. Чарлз был изможден. Руководство «Издательской компанией Синклера» казалось колоссальной задачей даже для Эллиота, несмотря на его сверхъестественные деловые инстинкты, многолетний опыт и уважение всего издательского мира. А сейчас он, Чарлз, неопытный и с не опробованной на практике интуицией пытался занять место Эллиота. Могущественные маклеры издательского бизнеса, пресса и магнаты от моды кружили вокруг Чарлза, скептически, словно стервятники, выжидая, когда этот сын, от которого отреклись – да как он вообще посмел взяться за издательское дело?! – с треском провалится.

Поддержка компании, безусловно, ощущалась, но это была поддержка памяти Эллиота и поддержка Джейсона, любимого сына. Чарлз понятия не имел, сколько продлится эта поддержка и получит ли когда-нибудь поддержку он сам. Он чувствовал себя просто гостем, каким ощущал себя всегда, однако будущее «Издательской компании Синклера» зависело полностью от него.

Чарлз не имел ни малейшего отношения к владению компанией. Он мог быть просто наемным работником – Джейсон попросил Чарлза назвать сумму его оклада, – но Чарлз не смог бы получать за свою работу деньги. «Издательская компания Синклера» была и его наследством, и его мечтой.

– Тебе нужна помощь, Чарлз. – Джейсон с виноватым видом посмотрел на своего уставшего, изнуренного работой брата-близнеца.

Чарлз пожал плечами. Он не мог просить о помощи. Все пристально следили за ним, а ему еще было необходимо сохранять в тайне дислексию Джейсона.

– Думаю, я могу помочь. Я изучал в университете историю искусств. У меня есть интуиция на цвет и дизайн. – Джейсон помедлил. Он мог бы рассказать Чарлзу, что он талантливый художник, но не стал этого делать. – Тебе поможет то, что я займусь художественным оформлением журналов?

– Да. Это самое сложное для меня, – признался Чарлз брату с благодарностью.

– Хорошо, договорились. – Джейсон колебался. Следующий вопрос был сугубо личным. Для него это очень важное решение – оно даст ему чувство независимости, – но ему необходимо убедиться, что он прав. Чарлз должен сказать ему это. Джейсон тихо вздохнул. – Кое-что еще… – продолжил он неуверенным голосом. – Мне нужна твоя по мощь.

– Да?

– Ты знаешь, что я могу производить математические действия в голове?

Чарлз кивнул. Он знал об этом. Он обсуждал с Джейсоном финансовые вопросы выпуска журналов компании, и Джейсон превосходно понимал все расчеты.

– Думаю, что смогу читать и писать числа.

– Действительно?

– Ты должен меня проверить, чтобы убедиться в этом.

– Конечно. – Чарлз помедлил. – То же самое происходит и с буквами? – осторожно спросил он потом.

– Нет, – грустно улыбнулся Джейсон. – И мне не кажется, что что-то происходит. Полагаю, я всегда мог справляться с числами.

К первой годовщине смерти Эллиота Синклера стало очевидно, что «Издательская компания Синклера» не потерпит крах. «Мода», «Образы» и «Спинакер» процветали благодаря энергии, таланту и оригинальности близнецов Синклер.

– Мне хотелось бы внести изменения в «Образы», – сказал Чарлз Джейсону четырнадцать месяцев спустя после смерти Эллиота.

– Какие изменения? – поспешно спросил Джейсон, за беспокоившись. «Образы» оставались основным наследием Эллиота.

– Мне бы хотелось, чтобы рисунки и литературные произведения сливались в единое целое.

Джейсон слушал Чарлза молча, оцепенев от изумления. Чарлз описывал мечту Эллиота! Этой мечтой Эллиот сотни раз делился с Джейсоном. Это казалось таким сугубо личным, обсуждавшимся только между ними двоими. А теперь Джейсон те же самые слова – совершенно те же самые слова! – слышал от своего брата-близнеца.

– Вы с отцом обсуждали это? – наконец спросил Джейсон.

– Нет. – Только в моих воображаемых разговорах. – Мы никогда не говорили с ним о журналах, – грустно добавил Чарлз.

– Эллиот мечтал сделать «Образы» именно такими.

– Тогда мы сделаем это? Вместе? Я буду знакомить тебя с сюжетами…

Джейсон торжественно кивнул. «Спинакер» будет моим, «Мода» – твоим, а «Образы» – нашим общим творением.

По мере того как росли популярность и престиж «Спинакера», «Моды» и «Образов» – новых «Образов», – весь мир хотел узнать все о красивых, могущественных и богатых близнецах Синклер. Пресса добровольно взяла на себя обязательство писать о них, а Чарлз и Джейсон вели себя с журналистами легко и вежливо, словно им нечего было скрывать.

Джейсон и Чарлз Синклеры составляли такую замечательную пару! Очаровательный, симпатичный, золотоволосый Джейсон и темноволосый, обольстительный, неутомимый Чарлз.

Джейсон был опытным яхтсменом и предпочитал морской простор и бризы блестящему и величественному Манхэттену. Любовные романы Джейсона длились месяцы, и даже годы и были его сугубо личным делом. Когда-нибудь Джейсон встретит подходящую женщину и у них родятся счастливые золотоволосые красивые дети. Все будут праздновать тот день, когда Джейсон найдет свою настоящую любовь, потому что все желали счастья Джейсону Синклеру.

Чарлз был похож на Манхэттен: стремительный, энергичный, ослепительный и немного грозный. Чарлз Синклер спит хоть когда-нибудь? Самые значительные приемы просто потерпели бы провал, если бы на них не появлялся Чарлз Синклер, равно как и все самые громкие показы мод в Нью-Йорке и Европе. Любовные романы Чарлза с самыми шикарными женщинами Нью-Йорка развивались бурно и широко обсуждались в прессе, но длились всегда недолго. Чарлз Синклер, возможно, никогда не женится и не будет иметь детей, и, наверное, это к лучшему.

Пресса и общественность оставались довольными позицией близнецов Синклер. Джейсон был превосходным символом своего журнала «Спинакер» – богатый, естественный, безупречный. А Чарлз был превосходным символом «Моды» – сексуальный, любящий риск, элегантный. Но кто из близнецов нес ответственность за наибольший успех «Издательской компании Синклера» – журнал «Образы»?

Никто не знал, что Чарлз и Джейсон каждый номер «Образов» создавали совместными усилиями. Чарлз и Джейсон с удовольствием рассказали бы об этом. «Это вовсе не секрет», – говорили бы они с улыбкой, словно у них вообще не было никаких тайн.

Но один-единственный секрет все-таки существовал: Чарлз Синклер, главный редактор «Издательской компании Синклера», не получал никаких денег за свою работу, а просто помогал своему брату, страдающему дислексией, руководить компанией, которая, как поклялся его отец, никогда не будет принадлежать Чарлзу…