"Близнецы" - читать интересную книгу автора (Стоун Кэтрин)

Глава 13

«Она совершенно расстроена, – думал Чарлз, – расстроена до слез».

Гейлен молчала всю дорогу от Спринг-стрит до аэропорта Джона Кеннеди, только смотрела на Чарлза с благодарностью за его доброту, – неловко бросая на него короткие взгляды, – улыбаясь дрожащими губами, едва сдерживая рыдания.

– У меня нет с собой денег. Мне придется расплатиться с тобой, когда вернемся, – пробормотала Гейлен так тихо, словно говорила сама с собой, когда Чарлз протянул работнику аэропорта билеты в первый класс.

Все свои деньги Гейлен поместила в банк. Она получила большую сумму в качестве аванса за четыре коротких рассказа, которые будут напечатаны в «Образах», за ее книгу «Песни саванны» и за сценарий к «Сафайр». Авансы были заплачены за ее обещание, и сейчас Гейлен размышляла, сможет ли сдержать свое слово. Ее голова была словно в тумане, а сердце болело. А если она потеряет ясность мысли и умиротворенность, так необходимые для творчества?

Чарлз получил посадочные талоны и слегка коснулся плеча Гейлен, показывая, в каком направлении им нужно идти. Прежде чем они вошли в зал ожидания для пассажиров первого класса, отойдя от толпы в главном терминале, Чарлз остановился и повернулся лицом к Гейлен.

– Это за мой счет.

– Что?

– Тебе не нужно платить за эту поездку. Ты моя гостья.

– Чарлз, я… – Слезы потекли по ее щекам. – Спасибо.

«Она такая неопытная и такая хрупкая. Что бы это ни было, кто бы это ни был, но он взял ее жизнь в свои руки и разбил ее на тысячу мелких осколков». Если бы только Чарлз мог заменить его для Гейлен, он бы это сделал.

Но он не мог. Он мог быть только ее другом.

Чарлз обнял Гейлен за узкие, худенькие плечи. Такая хрупкая…

Они поселились в соседних номерах в отеле «Мерис» на Вандомской площади. В первый вечер, во время потрясающего ужина для гурманов, к которому Гейлен едва притронулась, Чарлз попытался привлечь ее внимание к достопримечательностям «столицы мира».

– Отель «Мерис» расположен в центре города. Ты можешь пройтись пешком – в полной безопасности – до Лувра, до Же-де-Пом, до музея Родена, до часовни Сен-Шапель, до Нотр-Дам и по левому берегу Сены. Интересная прогулка получится, если идти по Елисейским полям до Триумфальной арки. Тебе, возможно, придется ехать на метро, – это очень легко, Гейлен, – если тебе захочется попасть к Эйфелевой башне или на Монмартр. Конечно, ты всегда можешь пойти со мной на показы коллекций одежды. Завтра утром я иду смотреть Шанель. – Чарлз взглянул в грустные, рассеянные глаза, блестевшие при свете свечей. – Гейлен? – ласково спросил он.

– Да? – Она вздрогнула, чуть не подпрыгнув на месте от неожиданности. Ее мысли находились так далеко отсюда. – Чарлз, извини.

– Все хорошо, дорогая.

– Ты так добр ко мне.

Этим вечером, прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись по своим номерам, Чарлз и Гейлен до говорились на следующий день встретиться и пообедать в любимом кафе Чарлза в Латинском квартале. Чарлз на туристической карте Парижа, которую купил для Гейлен, обвел кружочком место расположения этого кафе.

На следующий день, посмотрев роскошную весеннюю коллекцию Шанель и пробормотав извинения своей давней подружке Монике, самой знаменитой модели Франции, Чарлз помчался в Латинский квартал. Он пришел в кафе с десятиминутным опозданием. Но это не имело никакого значения – Гейлен еще не было на месте. Чарлз ждал ее два часа, пока не пришло время – вернее, давно уже пришло время – отправляться на показ коллекции Ива Сен-Лорана.

Где она, черт побери?

«Возможно, забылась в блаженстве среди удивительных экспонатов Лувра», – пытался уверить себя Чарлз. С ним самим такое случалось в Лувре, или перед витражами с розами в часовне Сен-Шапель, или когда он смотрел с противоположного берега Сены на Нотр-Дам. В Париже Чарлз часто переставал ощущать время.

Но Гейлен не была счастливой туристкой, открывающей для себя бесконечные прелести Парижа. Она казалась такой подавленной и расстроенной. А если вдруг она попала под машину, мчавшуюся на бешеной скорости, или упала в Сену…

В то время как самые известные в мире модели, от которых дух захватывало, демонстрировали восхитительную весеннюю кол лекцию Ива Сен-Лорана, беспокойство Чарлза возрастало.

«Тебе следовало присматривать за ней. Ты не должен был оставлять ее одну. Тебе вообще не стоило привозить ее сюда с собой, если ты не в состоянии позаботиться о ней».

Чарлз хотел уйти, но не мог. Это просто невозможно – ни физически, ни из чувства вежливости – встать с кресла для почетных гостей в конце подиума.

Наконец, слава Богу, шоу подошло к концу.

В украшенном зеркалами и мрамором холле отеля «Мерис» Чарлз проверил у портье, не поступало ли для него сообщений. Для него не было никаких сообщений. Но на двери своего номера он увидел записку: «Чарлз, прости. Гейлен».

Чарлз постучал в дверь ее номера.

– Гейлен? – «Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке».

Дверь медленно открылась. Ее бледное, осунувшееся лицо и темные круги под изумрудными глазами свидетельствовали о том, что она пережила бессонную ночь и мучительный день.

Гейлен не забылась в блаженстве среди сокровищ Лувра.

– С тобой все в порядке?

– Я забыла про обед, Чарлз. Извини.

– Ты ведь провела целый день в номере, так?

Она кивнула, опустив голову.

– Иди сюда. – Чарлз ласково проводил ее до обитого шелком кресла, стоявшего рядом с окном, откуда открывался вид на сад Тюильри и Сену, затем сел рядом с Гейлен, взяв ее за руки. – Посмотри на меня, Гейлен.

Она медленно подняла голову с золотисто-рыжими волосами.

– Расскажи мне все.

– Чарлз, нет, я не могу.

Ее голова снова начала опускаться, но Чарлз взял ее за подбородок, приподнял его и заставил Гейлен взглянуть ему в глаза.

– Расскажи мне.

Глаза Гейлен наполнились слезами, и она попыталась отвернуться. Но Чарлз не позволил ей это сделать.

– Гейлен!

– Я… я так сильно любила его, Чарлз, – прошептала она сквозь слезы.

– Что случилось?

– Он никогда не любил меня. – И это было все, что Гейлен смогла рассказать в тот вечер. По ее щекам текли слезы, и у нее не хватало сил справиться с ними.

Чарлз обнял ее и прижал к себе, не отпуская до тех пор, пока не прекратились тихие рыдания, пока Гейлен наконец не обессилела от страданий. Чарлз проводил Гейлен в ее спальню, ласково уложил в кровать и оставался с ней до тех пор, пока она не заснула.

Следующий день Гейлен провела в Лувре. Вечером Чарлз ужинал в ресторане «Тур-д'Аржан» с ювелирами из компании Ван Клифа. Гейлен осталась в отеле и рано легла спать. На следующий вечер Чарлз заказал места в фешенебельном ресторане, но позже они с Гейлен решили поужинать в номере у Чарлза.

– Думаю поехать в Версаль послезавтра. Ты присоединишься ко мне?

– Нет. – Чарлз посмотрел на нее и понял, что она собиралась отправиться туда в любом случае. Хорошо. – Жаль, что не смогу пойти. Не забудь прогуляться до Малого Трианона.

– Это тот дворец, где останавливалась во время охоты Мария Антуанетта? Зайду туда. – Гейлен наклонила голову и задумчиво посмотрела на Чарлза. – Ты думаешь, я переживу это?

– Ты уже справляешься с этим.

– Вообще-то нет. Ты опекаешь меня.

– Нет.

Гейлен улыбнулась мягкой, грустной улыбкой. «Да, опекаешь».

– У меня всегда был кто-то, кто опекал меня. До тех пор пока я не переехала в Нью-Йорк, это были мои родители. Потом ты. Потом…

– Он.

– Он, – спокойно повторила Гейлен. «Твой брат. Твой близнец».

– И ты влюбилась в него, – осторожно сказал Чарлз.

Гейлен больше ничего не рассказывала ему с того самого вечера, когда рыдала в его объятиях.

– Любовь. – Голос Гейлен был отрешенным, потому что любовь казалась далеким воспоминанием, туманной мечтой. – Ты веришь в любовь, Чарлз?

– Для некоторых людей, да, она существует. Для таких людей, как ты, для таких людей, как Джейсон…

– Но не для тебя? – поспешно спросила Гейлен. Ее голова начала кружиться при упоминании имени Джейсона. «Нет, Чарлз, любовь не существует для таких людей, как Джейсон».

– Нет, – легко ответил Чарлз. Это было легко, когда он не думал о причине – необъяснимой, непостижимой ненависти отца, любви которого так отчаянно жаждал Чарлз. – Я не создан для любви. – «Или для того, чтобы стать любимым».

– А как насчет Вивеки?

– Вивеки? – искренне удивился Чарлз.

Они с Вивекой «встречались» с января. Чарлзу нравилась Вивека. Ему нравилась ее страстная, любознательная чувственность, которая скрывалась под легким пушком южной красавицы. Но любовь?

– Да. Ты… – покраснела Гейлен.

«Она такая наивная и невинная», – думал Чарлз, внезапно почувствовав сильную злость к неизвестному мужчине, который причинил ей такую огромную боль.

– Ты ведь спишь с ней, Чарлз, так? – смело спросила Гейлен. «Посмотри-ка, теперь я уже не такая наивная и невинная».

– Может быть, мне не суждено любить, но я не собираюсь погибать от одиночества. – Чарлз улыбался, когда говорил, но после этих слов его грустные глаза стали еще более печальными. – Гейлен?

– Мне хочется, чтобы ты был счастлив, Чарлз.

– Гейлен, я действительно счастлив. Я живу именно так, как мне хочется. Даже если это не любовь, то все равно есть удивительные, теплые минуты, которые мы разделяем вместе.

– Разделять теплые, удивительные минуты… – размышляла вслух Гейлен. – Это намного лучше, чем жить иллюзией любви.

– А тебе казалось это иллюзией, когда ты находилась рядом с ним, Гейлен?

– Нет, – тихо вздохнула она. – Но он…

– Он совершил огромную ошибку.

– Займись со мной любовью, Чарлз.

Это была их последняя ночь в Париже. Они сидели в номере Чарлза и пили шампанское. Золотистые огни Парижа сверкали внизу.

– Гейлен!

– Раздели со мной теплые, удивительные минуты.

– Дорогая, это не ответ. – Чарлз говорил ласково, глядя в красивые изумрудные глаза.

– Я не ищу ответа.

– Ты ищешь пути, чтобы стать сильной и независимой.

– В некотором роде. – «Мне нужно знать, какие ощущения испытываешь, занимаясь любовью с кем-то, кого не любишь. Мне нужно знать, что чувствовал Джейсон каждый раз, когда занимался со мной любовью. Знание этого придаст мне сил».

– Нет. – Чарлз дотронулся своими сильными холодными пальцами до ее горячей покрасневшей щеки.

– Я тебе не нравлюсь, Чарлз?

– Ты знаешь, что нравишься мне. – «Ты мне слишком сильно нравишься, чтобы сделать это, даже если бы я хотел…»

– Чарлз…

Мягкими губами, неуверенными и дрожащими, Гейлен прильнула к его губам.

– Гейлен, – прошептал Чарлз. Его губы стали горячими от ее прикосновения. Потом он обнял ее своими сильными руками и прижал к себе.

Поцелуи Гейлен стали более уверенными и требовательными. Она приоткрыла свои мягкие губы, словно приглашая Чарлза. И Чарлз ответил на это глубоким, горячим поцелуем, выдававшим его желание и его страсть. Голова Гейлен кружилась. Нежные губы, которые целовали ее, ласковые, опытные руки, которые исследовали ее, сладострастное гладкое тело, которое хотело ее, принадлежали не незнакомому любовнику. Они принадлежали Чарлзу, ее дорогому другу с темно-карими обольстительными глазами и скрытой страстью, а губы…

Его губы целовали ее обнаженную грудь и заставляли Гейлен дрожать от сильных и теплых волн возбуждения.

«Тебе не нужно быть таким осторожным, Чарлз! Я не такая уж и хрупкая. Я, знаю, как это делать. Я хочу, чтобы мы это сделали с тобой».

Гейлен проснулась в восемь утра. Она лежала в постели одна – на кровати Чарлза. Она поспешно закрыла глаза, вспоминая ночь нежности. Он был так ласков! Они разделили теплые, удивительные минуты их жизни. Она не испытывала никакой неловкости или ощущения неправильности своего поступка. Кроме того, она выяснила то, что ей было необходимо знать, – можно заниматься любовью и при этом не любить своего партнера. Джейсон занимался с ней любовью, хотя любил Фрэн. И она сама занималась любовью с Чарлзом, хотя любила…

Она доказала это себе. Знание придало ей силы, хотя это доказательство – уничтожающее доказательство – свидетельствовало скорее о ее собственной дурацкой наивности.

Когда Гейлен лежала в кровати Чарлза и вспоминала подробности нежной интимности их занятия любовью, волна паники охватила ее. Как она сможет посмотреть ему в глаза? Что Чарлз подумал о ней? У Гейлен не было ответов, но она знала, что не сможет избежать общения с ним. Ей придется увидеться с ним, посмотреть ему в глаза и уйти.

Гейлен нахмурилась, вздохнула и вылезла из кровати. Ее руки дрожали, когда она одевалась и торопливо расчесывала свои золотисто-рыжие спутанные волосы. Гейлен глубоко вздохнула и открыла дверь спальни. Чарлз сидел в гостиной полностью одетый и читал «Интернэшнл геральд трибюн». Он встал, увидев Гейлен.

– Доброе утро.

Гейлен не могла смотреть прямо в его пытливые глаза. Она все-таки занималась с ним любовью! И она все еще чувствовала себя обнаженной.

– Мне нужно идти, – прошептала Гейлен.

– Идти?

– Собирать вещи. Когда наш самолет?..

– Мы уезжаем из отеля в полдень.

– Хорошо. – Гейлен направилась к двери. Чарлз догнал ее и загородил ей дорогу.

– Гейлен, то, чем мы занимались прошлой ночью, было прекрасно. Не знаю, будем ли мы когда-нибудь заниматься этим еще – мы оба должны подумать об этом, – но это было замечательно. Это не причинило нам обиды и не испортило нашу дружбу. – Чарлз заставил Гейлен посмотреть ему в глаза. – Не так ли?

– Да. – Гейлен улыбнулась робкой улыбкой. – Да, это было замечательно, – мужественно добавила она.

– Хорошо. Тогда как насчет чая с рогаликами?

– Нет, спасибо. Мне действительно нужно собрать вещи. – «А еще мне нужно подумать о том, что случилось прошлой ночью. И… – с ужасом поняла Гейлен, – я должна подготовиться к возвращению в Нью-Йорк и к жизни без Джейсона».

Следующие две недели Гейлен провела в своей крошечной комнате на Спринг-стрит. Она несколько раз собиралась погулять, но как только выходила на улицу, сразу возвращалась к себе. Она не могла гулять по городу. Где-то там находился Джейсон, и он был вместе с Фрэн.

Гейлен нужно было писать. Она пообещала подготовить к маю сценарий «Сафайр», а к июню – отредактировать текст «Гарнет». Но теперь, когда она знала правду, как ей удастся увековечить миф? Она больше не могла писать о любви. Любви – удивительной, волшебной любви Эмералд, и Сафайр, и Джейд, и Гарнет – не существовало в реальной жизни.

Гейлен не могла фантазировать и не могла писать о реальности – разбившаяся вдребезги мечта еще не забыта, воспоминание причиняло слишком сильную боль. И кто, в конце концов, захочет читать это?

Одну бессонную ночь за другой в полумраке, в свете свечей с теплым ароматом французской ванили, гиацинта и лилии, Гейлен скорбела о том, что потеряла. Она скорбела о своей мечте и о том мужчине.

Она так сильно скучала по Джейсону!

Гейлен скучала по Джейсону, и она скучала по Чарлзу. Ей хотелось поговорить с Чарлзом, но она не могла найти в себе сил позвонить ему.

Спустя две недели после того, как они с Чарлзом вернулись из Парижа, она получила с вечерней почтой посылку.

– О! – промолвила Гейлен, когда она осторожно вытащила из тонкой оберточной бумаги сиреневое шелковое платье с кружевами цвета слоновой кости. Оно было таким красивым. Под платьем лежали две золотые заколки-пряжки для волос и маленький конвертик кремового цвета. Гейлен медленно открыла конверт. А вдруг это от Джейсона? Что ей тогда делать?

На карточке было написано: «Гейлен, похоже, это тебе подойдет. Мелани».

– Мелани слушает, – ответила Мелани на звонок Гейлен, находясь в гримерной для манекенщиц.

– Мелани, это Гейлен. Я помешала тебе?

– Нет. Они готовят студию для следующей фотосъемки.

– Большое спасибо.

– О, ты уже получила?

– Да. Оно очень красивое. Я никогда… – «Я никогда не видела такого красивого платья».

– Ты носишь сиреневый цвет? Он тебе идет? Я подумала, что этот оттенок и цвет твоих волос могут здорово сочетаться.

Гейлен не подумала о том, как это платье будет смотреться на ней. Она никогда раньше не носила такого красивого платья. Но теперь Гейлен встала перед потрескавшимся зеркалом и приложила к себе платье. Пряди ее золотисто-рыжих волос упали на ткань. Эффект оказался просто потрясающим.

– Оно превосходно, – честно прошептала Гейлен.

– И оно подходит тебе по размеру?

– О! – Надо было примерить его, прежде чем звонить Мелани, но это просто не пришло ей в голову. – Да.

– Хорошо. Я представляю тебя одетой в это платье, твои волосы спускаются локонами, и в них блестят маленькие искорки розовой и белой сирени. – Это было не просто воображение, именно таким Мелани сделала набросок, когда разрабатывала модель платья для Гейлен.

– Звучит замечательно.

– Во всяком случае, пока нет сирени, я положила эти две золотые заколки. Я подумала, если ты отбросишь волосы с лица и причешешь их таким же образом, как это делает Брук, тогда это должно выглядеть красиво.

– О да, вижу, – пробормотала Гейлен.

– С тобой все в порядке, Гейлен? У тебя такой голос…

– У меня все хорошо, Мелани. Просто я ошеломлена. Платье такое красивое.

– Я рада, что оно тебе понравилось. О-о! Меня зовут. Мне пора идти. Гейлен, давай встретимся в ближайшее время, хорошо?

– Да, конечно, с удовольствием.

Когда Мелани повесила трубку, Гейлен примерила наряд. Он подходил ей идеально. Цвета ткани, волос и глаз гармонично сочетались. Словно сиреневое платье с кружевами цвета слоновой кости было придумано специально для нее. Гейлен изумлялась, где Мелани удалось найти такое. На нем не было никакой торговой марки.

Настроение Гейлен улучшилось от чуткости Мелани, и она не долго думая, набрала телефонный номер личной линии Чарлза в его кабинете.

– Привет.

– Привет. – Чарлз почувствовал облегчение, услышав ее голос. Он знал, что Гейлен необходимо время и что она позвонит, когда будет к этому готова, и все-таки он за нее беспокоился. – Как дела?

– Не очень-то большие успехи.

– Я бы предпочел маленькие шажки. Ты пишешь?

– Не могу.

– Вообще-то я не очень верю в писательский кризис.

– Я не могу сосредоточиться.

– Может быть, если начнешь писать, это поможет тебе сосредоточиться.

– Может быть. Вообще-то ты не из тех, кто проявляет сочувствие, так? – В ее голосе чувствовался тонкий намек, легкая ирония. Она знала, что Чарлз – ее друг. Она также знала, что иногда он помогал ей еще больше, когда подталкивал ее.

– Не думаю, что тебе нужно сочувствие. Вероятно, тебе необходимо как следует пообедать. Насколько я знаю тебя, ты предпочитаешь вообще не есть. Как насчет завтрашнего вечера? В «Люмьере»?

«Люмьер». Они с Джейсоном… вернее, она влюбилась в ресторане «Люмьер». Она не могла вернуться туда, но должна была это сделать. Ей необходимо пойти именно в «Люмьер». У нее даже есть красивое платье, которое можно надеть.

– Это будет замечательно. – «Замечательно. Заниматься любовью было замечательно». Но она не смогла бы пойти на это снова, только не сейчас, пока еще нет, а может быть, вообще больше никогда. – Чарлз?

– Только ужин.

– Это подходит тебе?

– Конечно. Я же сказал тебе, что нам придется хорошенько все обдумать. И ты это уже сделала, – легко добавил он.

«А как же ты? – размышляла Гейлен. – Ты уже думал над этим? Чего хочется тебе?»

– Я заеду за тобой в восемь, – сказал Чарлз.

– Почему бы нам не встретиться прямо в ресторане? Я знаю, где он находится.

– Хорошо, – согласился Чарлз. «Если это поможет тебе почувствовать себя сильной и независимой».

– Гейлен!

– Привет, Чарлз. – Она покраснела. – Новое платье.

Прежде чем Чарлз успел ответить, Генри, метрдотель, предложил им сесть за столик. Генри никогда не заставлял Синклеров ждать. Он посмотрел на Гейлен и, как всегда, молча восхитился вкусом Чарлза. Все женщины Чарлза Синклера были великолепными, но эта так сильно отличалась от обычных его подружек. Она была тихой, скромной красавицей, а не самоуверенной, знаменитой красоткой. Генри оценил ее, так же как и Чарлз.

– Мне нравится твоя прическа, – сказал Чарлз, когда они с Гейлен сели и заказали коктейль с шампанским.

– Мелани посоветовала так причесать волосы и вставить в них сирень. Это компромиссное решение.

– Мелани? Это она помогла тебе подобрать платье?

– Она его прислала мне.

– Ни с того ни с сего?

– Да. Когда я позвонила поблагодарить ее, она говорила так, словно это для нее сущий пустяк.

«Это не пустяк. – Чарлз знал это. – Платье – ужасно дорогой оригинальный дизайн, – выглядит так, словно было сшито специально для Гейлен. Чтобы представить себе платье и то, как замечательно оно подойдет Гейлен, нужно иметь особенное чутье, не говоря уже о времени, усилиях и заботливости».

Мелани?

– А она сказала, где взяла это платье? – Чарлз не мог определить модельера. Он знал стили самых известных модельеров, но этот не был ему знаком. Должно быть, появился новый талант, чьи модели когда-нибудь станут знакомы Чарлзу и, возможно, в один прекрасный день окажутся на страницах «Моды».

– Нет, но у меня есть предположение. – Гейлен покачала головой. Это казалось невозможным. Но… не было никакой марки, очень много швов сделано вручную, кроме того, идеально подходящий размер. Одежда никогда не подходила ей точно по размеру, ей всегда приходилось заниматься некоторыми переделками.

– Какое?

– Я полагаю, Мелани сшила его сама.

– Нет, – решительно возразил Чарлз. – Нет.

Джейсон вошел в ресторан именно тогда, когда Чарлз и Гейлен уходили. Джейсон был один. Причина, почему Джейсон решил поужинать в «Люмьере», была точно такой же, как и у Гейлен, – это своего рода прощание с мечтой.

– Гейлен!

– Джейсон…

– Привет, Джейсон. – Чарлз улыбнулся своему близнецу. Улыбка не казалась ни натянутой, ни виноватой, ни злорадной.

Джейсон почти не видел Чарлза в последние две недели – он не хотел с ним встречаться. Теперь он понял: Чарлз не имел ни малейшего представления о том, что они с Гейлен когда-то были вместе.

«Гейлен ни слова не сказала Чарлзу о нас, – уныло подумал Джейсон. – То, что было между нами, не так важно для нее. Самое главное, имеющее для нее первостепенное значение, – это не причинить боли единственному мужчине, которого она любит по-настоящему, – Чарлзу».

Джейсону не хотелось смотреть на Гейлен, но он был не в силах сдержаться. Как она расцвела – стала гордой и еще более красивой, – взлелеянная любовью Чарлза!

Гейлен не хотелось смотреть на Джейсона, но она была не в силах сдержаться. Она заставила себя подумать о Фрэн, когда ее глаза встретились с его глазами.

«Я собираюсь пережить это, Джейсон».