"Убийства в замке Баустринг" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 10 ОТКРЫТОЕ ОКНО

Инспектор Тейп вышел вместе с ним, остальные не сдвинулись с места.

– В комнату Дорис… – произнес Фрэнсис вполголоса, потянувшись за сигаретами. – Интересно…

Сэр Джордж резко произнес:

– Послушай, Фрэнк! Пока у нас передышка, позволь мне тебя предупредить. Уймись! Оставь свои идиотские выходки, иначе он может начать воспринимать тебя всерьез. Он опасен, и ему нужна жертва. Так что успокойся.

К всеобщему удивлению, в разговор вмешался Кестеван.

– Это был тонкий намек! – воскликнул он, раздувая ноздри. – Относительно леди Рейл. Ты практически намекнул…

– А ты сообразительный, однако, – прервал его Фрэнсис. – Слушай, Кестеван, какой фильм вы с Ирэн собираетесь продюсировать? Она восхищается твоим творчеством, но только не говори, что ты вынашиваешь честолюбивый замысел сыграть Гамлета. Я этого не перенесу.

– Кто тебе сказал об этом? – спросил Кестеван, прищурившись.

– Шпионы, – усмехнулся Фрэнсис. – А что это за фильм, Кестеван? Некое роковое предчувствие говорит мне, что это будет нечто потрясающе русское. Одно из тех мощных произведений без единого диалога, где автор обычно решает мировые проблемы и его ссылают за это в Сибирь. Много лет, – сказал Фрэнсис задумчиво, – издательские дома всего мира соперничают друг с другом за право напечатать русские романы мельчайшим шрифтом. Как только автор попадает в этот микромир, его обожествляют. Кроме того, мы, англоязычные читатели, убеждены, что ни один роман не может считаться достойным, если произносишь фамилии его героев с первой попытки. Ирэн это может, я знаю. Убежден, это будет что-то русское. По всей видимости, «Осквернение семьи» Бориса…

Кестеван вскочил, подбоченился и выставил вперед ногу.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – прервал он его, – но ты оскорбляешь леди Рейл. А поскольку ты так много всего знаешь, советую тебе запомнить раз и навсегда, что мы собираемся осуществить грандиозный проект. Действительно в русском духе, но это перевод с английского. Вот так! И сделан он одной из твоих родственниц, женщиной. Так что тебе лучше осторожней выбирать выражения, Стайн.

– Вот как? – вскинул брови Фрэнсис. – Еще одна женщина…

– Представь себе! И она носит ту же фамилию, что и ты. Стало быть, она – твоя родственница. В общем, тебе лучше не рассуждать по поводу финансирования фильма…

– А вы, случайно, – произнес сэр Джордж задумчиво, – не Гертруду Стайн имеете в виду?

– Да, ее. А что?

– Надо же! – сказал Фрэнсис. – Да, да, конечно. Яркое молодое дарование из Вустер-колледжа.

– И что тут смешного? Не знаю, что за роль, но леди Рейл говорит, что я блесну всеми гранями моего таланта. Так что пойми меня правильно, Стайн, а что касается твоего приказа мне убираться из этого дома…

– Я не ставлю под сомнение твой талант, – сказал Фрэнсис. – Ты, безусловно, блеснешь, но твой личный вклад в продюсирование фильма в чем заключается? Хочу сказать, какую роль ты в этом проекте играешь? Счетную логарифмическую линейку, многоточие, а может быть, чеховскую тарелку крыжовника? Словом, прощай, Голливуд! Грядет переворот в артистическом мире…

Он распалялся все больше и больше. Лицо у него раскраснелось, голос звучал все громче.

– Спокойно! – вмешался сэр Джордж. – Уймись. Твой отец лежит в соседней комнате.

Фрэнсис обернулся к нему, и сэра Джорджа поразило выражение его лица.

– Позвольте мне быть безумным, – сказал Фрэнсис. – На время, во всяком случае. Это лучший способ поддерживать себя, иначе я просто свихнусь… Кроме того, его здесь больше нет. Взгляните…

Сам Фрэнсис отвернулся и попытался закурить, когда констебль в синей форме и апатичный Сондерс вышли из дверей Оружейного зала, неся на носилках свою скорбную ношу. Доктор Мэннинг руководил ими. Тэрлейн услышал, как доктор Мэннинг произнес:

– В музыкальный салон, пожалуйста.

– Sic transit, – произнес Фрэнсис, закурив. А потом тихо добавил: – Упокой, Господи, его безумную стариковскую душу, у него были и минусы и плюсы. И что теперь? Вот и мистер Гонт, кстати.

Вытирая пыльные руки носовым платком, Гонт вошел в библиотеку.

– Ну? – спросил сэр Джордж. – Обнаружил что-либо?

Гонт подошел, наполнил свой стакан бренди, сделал глоток, другой – легкий румянец выступил у него на скулах, унылые глаза просияли.

– Должен признать, – медленно произнес он, – что тот план, который ты набросал, Джордж, мне очень помог. Я случайно услышал конец вашей беседы с инспектором. Значит, латные рукавицы нашлись?

– Да, нашлись.

– В комнате той горничной, – сказал Гонт. – Все понятно. Кстати, мистер Стайн, вы сделали весьма любопытное замечание относительно того, в каком положении лежало тело вашего отца…

– Ценное замечание, надо понимать? – спросил Фрэнсис.

Гонт ответил не сразу. Он обвел взглядом всю группу, словно что-то обдумывая и прикидывая. Наконец его взгляд остановился на Кестеване. Тот, нахохлившись, подошел к камину, повернувшись спиной к Гонту…

– Вы сказали, что ваш отец выглядел так, словно тот, кто его душил, приподнял его и не отпускал до тех пор, пока тот не задохнулся. Я склонен считать, что в вашем замечании есть доля истины, но с некоторым нюансом, к примеру…

Гонт внезапно выбросил руки вперед, – его тонкие, сильные пальцы сомкнулись на шее у Кестевана, и он приподнял того, оторвав от пола и повернув к ним лицом.

Почти нечеловеческий вопль вылетел из уст актера. Фрэнсис вскочил, сэр Джордж испуганно вскрикнул.

– Обратите внимание на его ноги, – сказал Гонт.

Бережно, словно у него в руках была антикварная вещица, он опустил актера на пол. Кестеван зашатался. Бледный как полотно, он сперва схватился за измятый воротник, потом вцепился в кресло.

Все молчали в шоке. Картина, которую они наблюдали, представляла жуткое зрелище. Беспомощный человек с бледным лицом и гладкими волосами болтался в воздухе – одна нога была вытянута вперед, другая согнута под животом, носки ног вывернуты наружу, руки отведены назад…

Кестеван прохрипел:

– О господи, да вы что, в самом деле?! – Он снова охнул. – Вы порвали мне воротник. Вы меня всего помяли…

– Я должен принести вам свои глубочайшие извинения, сэр, – сказал Гонт. – Умоляю простить меня. Мистер Мэссей того же роста, но, боюсь, слишком тяжел для моего эксперимента. И к тому же мне надо было застать вас врасплох.

– Объект этого эксперимента удовлетворен, – сказал Фрэнсис. – Ей-богу, вы здорово меня напугали. Но что это доказывает?

– То, что человек, которого душат, приподняв над полом, ведет себя… как мистер…

– Кестеван, – подсказал Фрэнсис.

– Как мистер Кестеван. Колени у такого человека согнуты, и он бьет ногами либо вперед, либо назад в сторону напавшего. Его, безусловно, тянут назад таким образом, чтобы он потом упал навзничь. Это инстинктивное движение того, чьи руки на горле другого человека. И еще одно замечание. Вы обратили внимание на отсутствие запонки на воротнике рубашки. Почти невозможно представить, чтобы кто-то в схватке ухватился за такую крошечную вещь, как запонка, и вытащил ее. С трудом нащупываешь собственную запонку, даже стоя спокойно, когда пытаешься сделать это. Она выскочила, я думаю, так же, как цепочка от часов из его кармана – когда лорда Рейла тянули назад, в то время как он, выпятив грудь, рвался вперед, как это делал мистер Кестеван. Вам, думаю, хочется спросить меня, куда я клоню. На балахоне лорда Рейла отсутствует костяная пуговица, как очень метко заметил инспектор Тейп. А ее петля надорвана, но в странном направлении… Вы заметили, в каком направлении?

– В каком таком направлении? – спросил Фрэнсис. – Ничего не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря о направлении?

– Петля надорвана вверх, – объяснил Гонт. – Я ничего не имею против того, чтобы проводить дальнейшие эксперименты, но… – Он повернулся к Кестевану, тот что-то буркнул и попятился. – Но предположим, я боролся с мистером Кестеваном. На нем свободный балахон, застегнутый спереди. Я мог схватиться за его балахон и оторвать пуговицу, когда боролся с ним, но, если бы я ухватился за этот балахон, я неизбежно рванул бы его сверху вниз. Я бы не ухватился за него так, словно пытался стянуть балахон через его голову.

– Значит… – сказал Фрэнсис.

Гонт сделал глоток бренди.

– Значит, балахон рванули снизу. И не во время борьбы. Фактически, джентльмены, борьба в данный момент отходит на второй план. Но как бы то ни было, если лорд Рейл лежал мертвый на спине, и что-то находилось под его застегнутым балахоном, и я бы захотел заполучить, скажем, его ключи или его бумажник… и я бы страшно торопился… Понятно?

Фрэнсис кивнул:

– Вы бы рванули балахон вверх и оторвали пуговицу. Вверх, конечно! Ну, вроде как, когда открываешь банку сардин…

Сэр Джордж тихо сказал:

– Приводить в сравнение банку сардин, говоря о своем отце…

– Ах, оставьте! – взорвался Фрэнсис. – Пожалуйста, продолжайте, мистер Гонт.

– Итак, лорд Рейл лежит на спине, а убийца обшаривает его карманы. Возникает вопрос, зачем убийца повернул его вниз лицом. Это было необходимо, чтобы завязать три узла на шнурке. Но почему убийца оставил это бездыханное тело в таком странном положении? Тут, джентльмены, одна из трех основных проблем. У убийцы просто не было времени. Если я правильно понял, между временем, когда лорд Рейл вошел в Оружейный зал, и временем, когда его дочь обнаружила труп отца, прошло – самое большее – восемь минут… Он ведь должен был каким-то путем ускользнуть, тогда почему он задержался?

Фрэнсис потушил сигарету.

– Все только осложняется, – сказал он. – Вместо одной загадки возникло несколько. Первая, осмелюсь заметить, – это зачем убийца обмотал тетиву вокруг шеи отца после того, как он был уже мертв. Вторую вы только что обозначили. А какая третья?

– Запонка и костяная пуговица отсутствовали. Но ведь где-то они должны были быть. И я их нашел. И это самое удивительное. Знаете, где я их нашел?

– На полу, как я понимаю.

Гонт медленно покачал головой:

– Нет. Не на полу. В кармане лорда Рейла.

Дрова в камине потрескивали, пламя весело плясало. Сэр Джордж, взъерошив свою скудную шевелюру, стал напоминать озадаченного мистера Пиквика.

– Бог мой! – воскликнул он подавленно. – Убийца не только переворачивает труп, но обшаривает пол в поисках запонки и пуговицы и кладет их в карман к… Слушай, Джон! Это же невозможно…

– Да вот они! – сказал Гонт, протягивая запонку и пуговицы на ладони. – Понимаешь, я не считаю, что все это так уж трудно объяснить, как ты, возможно, думаешь. Ей-богу! – неожиданно сказал он. – Хотел бы я, чтобы комиссар был здесь, да и доктор Бланшар со своими инструментами. Я бы им привел в доказательство несколько поразительных логических выводов, вытекающих из этих фактов. Например…

Его глаза, сияющие под темными бровями, мгновенно потускнели, когда вошел инспектор Тейп.

– А вот и рукавицы! – сказал инспектор и положил на столик у камина пару стальных латных рукавиц.

Тэрлейн внимательно осмотрел их. Как определил сэр Джордж, они принадлежали к временам позднего Средневековья. Фаланги пальцев были защищены пластинами, прикрепленными на месте суставов, а кончики сужающихся пальцев были заострены. Пластина на запястье была украшена истлевшей алой тканью с когда-то золотым гербом. Вычурный манжет доходил до половины локтя и расширялся к предплечью.

– Прошу внимания, джентльмены, – неожиданно сказал инспектор. – Я всегда считал, что люди в эпоху Средневековья были гигантами. Существует такое представление о них. Крупные люди, высокие, как… Ну, как я. Все такие. Но их доспехи, джентльмены, да вот хотя бы эти рукавицы, они же для каких-то недомерков, плюгавеньких к тому же. А выглядят массивными…

Сэр Джордж взял одну латную рукавицу, повертел ее в руках.

– Совершенно верно, инспектор, – согласился он. – Рыцарские доспехи весили около восьмидесяти пяти фунтов, боевое оружие чуть меньше, а пехота имела сравнительно легкое снаряжение. Но нам было бы трудно даже просто стоять в тех доспехах. Можете себе представить, как быстро люди сбрасывали вес, двигаясь в этих доспехах. А почему это вас заинтересовало?

– Да я вот попробовал надеть рукавицу, а моя рука вообще туда не влезла. Я вот что подумал – только не обижайтесь, – если вы, джентльмены, не возражаете…

– А чего? Нормально… – сказал Фрэнсис. – Дайте ее мне, я примерю… – Кисть его руки, хотя и довольно длинная, была тонкая, и рукавица налезла, правда, не полностью. Протянув руку к огню, Фрэнсис с любопытством поворачивал ее. – Должен сказать… суставы сгибаются легко, – задумчиво сказал он, медленно сжимая правую руку. – Если потренироваться, я бы мог брать предметы этой рукой. Удобней, чем в перчатке. Как палочками для еды… И… Да она смазана… Ну да! Сравнительно недавно к тому же. Попробуйте сами, джентльмены!

Было что-то зловещее в том, как эти сверкающие суставы сгибались и разгибались перед лицом молодого человека. Тэрлейн едва сдерживал дрожь. Мэссей осторожно взял рукавицы из рук Фрэнсиса, помедлил, а затем с опаской натянул обе рукавицы. Следующей была очередь сэра Джорджа, которому они были настолько тесны, что его попытка не удалась. Тэрлейн надел их легко. Поморщившись, он торопливо скинул их и протянул Кестевану, тот отшатнулся.

– Ну ты, звезда экрана, в чем дело? – усмехнулся Фрэнсис. – Надевай!

Рука исполнителя роли гангстеров инстинктивно потянулась к помятому воротнику. Затем он с самодовольным видом надел рукавицы, словно делал это всю свою жизнь.

– Пришлись впору, – сказал Кестеван, отдавая рукавицы. – Что дальше?

– Дальше будет потом, – инспектор огляделся. Его взгляд задержался на Гонте.

– Где вы нашли эти рукавицы, инспектор? – спросил Гонт.

– В комнате той девушки, как вы, вероятно, слышали.

– Меня интересует, где конкретно вы их нашли?

– Сэр, если вы не были наверху…

– Где они лежали?

– Возле кровати этой бедняжки, сэр. Валялись, будто их скинули с кровати. Вообще-то их миссис Картер нашла. Сунула в дверь голову, включила свет, смотрит, а на полу возле кровати рукавицы…

– Она одна жила в той комнате?

– Нет, сэр. Вместе с ней проживала еще одна девушка, Энни Моррисон, но сегодня… – Инспектор запнулся и закашлялся. – По какой-то причине миссис Картер отправила Энни Моррисон ночевать в другую комнату, которую занимают две другие горничные. Дорис была в своей комнате одна с восьми тридцати до того времени… Ну, вы понимаете!

Фрэнсис снова взял рукавицы и стал их внимательно рассматривать.

– А вы опрашивали других горничных? – спросил он. – Может быть, кто-то из них что-то слышал или видел?

– Пока нет, сэр. Но миссис Картер это сделала. Они, оказывается, вообще ничего не видели и не слышали, хотя не спали. Разговаривали, похоже. О Дорис, я думаю. Но никто из них не входил в ее комнату. Им было запрещено.

– О да! – мрачно произнес Фрэнсис. – Пагубное влияние, конечно… Извините. Продолжайте, мистер Гонт.

Нахмурившийся Гонт поднял глаза от плана дома, который набросал для него сэр Джордж.

– Тут придется поломать голову, инспектор, – задумчиво сказал он. – Я взгляну на эту комнату, разумеется, Но кое-что поразило мое воображение… В ее комнате беспорядок?

– Нет, сэр. Такое впечатление, будто Дорис лежала на кровати какое-то время, не сняв покрывало. Что озадачило меня – так это каким образом латные рукавицы оказались у нее в комнате.

Гонт примял табак в трубке.

– Между прочим, инспектор, мой план замка, похоже, позволил получить мне более четкое представление о расположении комнат, залов, коридоров в сравнении с вами, несмотря на то что вы побывали наверху. Итак, в комнате этой девушки есть окно, не так ли?

– Да, сэр.

– И когда вы поднялись наверх, оно было открыто, да?

Инспектор Тейп пристально посмотрел на Гонта, потом потянулся за своим блокнотом.

– Да, распахнуто, – сказал он, пробежав глазами свои записи. – И это окно выходит на открытую галерею, где было обнаружено тело. Вы хотите сказать, сэр, что ее задушили и выбросили из окна на эту галерею?

– Именно.

– Вот так так! – воскликнул Фрэнсис. – Это же всего в нескольких шагах от дверей Вуда и миссис Картер. Не может быть такого, чтобы тело шлепнулось с высоты пятнадцати-двадцати футов и никто этого не услышал.

– А я думаю, такое возможно, мистер Стайн, – сказал Гонт спокойно. – Если память мне не изменяет, примерно в это время, когда ее убивали, во всю мощь орал проигрыватель, на котором прокручивались пластинки с псалмами.

Инспектор Тейп, покусывая кончик карандаша, заметил:

– Да, верно, но, сэр, это еще ни о чем не говорит. Я спрашиваю: зачем убийца задушил ее и подверг себя риску быть обнаруженным, выбрасывая ее тело в этот переход? Ведь кто-то мог увидеть или услышать его, правда? Почему бы просто не оставить ее там? Он оставил латные рукавицы, следовательно, не собирался скрывать своего присутствия в ее комнате. Значит…

– Вот именно, инспектор, – сказал Гонт. – Почему? Он очень странный, этот наш убийца. Но я вас, кажется, прервал. Прошу вас, продолжайте процедуру дознания.