"Собачье счастье" - читать интересную книгу автора (Вульф Изабель)

Глава пятая

Покинув Дейзи пару часов спустя, я чувствовала себя разбитой и в то же время испытывала облегчение. Моя страшная тайна перестала быть только моей, а Дейзи не осудила меня и дала хороший совет. От одной мысли о том, чтобы попытаться найти Дэвида, мне становилось гораздо легче. Наконец-то я начну действовать! Вот только где мне его искать? Он может быть в Париже, Перу или Престине[18] – где угодно. Но я, по крайней мере, знала, откуда начать поиск. Вернувшись домой, я разыскала номер и набрала его.

– Вы позвонили в университет Суссекса, – сообщил голос на автоответчике. – Коммутатор работает с понедельника по пятницу с девяти до пяти тридцати. Если вам известен добавочный номер…

Придется дожидаться понедельника. Тогда я решила поискать в Интернете профессора Дерека Уайта. Поиск не дал никаких результатов. После этого я набрала в поисковике «Дэвид Уайт», сознавая бессмысленность своих действий. Так и есть: система выдала мне порядка четырех миллионов ссылок. Один Дэвид Уайт торговал оптическими приборами, другой покупал старые книги, третий занимался установкой отопительных систем, четвертый – актер – снимался в «Зачарованных».[19] Другим тезкам разыскиваемого мной человека принадлежали фирмы по производству электроприборов и мебели; нашелся даже один рэппер по имени Дэвид Уайт. Возможно, «мой» Дэвид Уайт пошел по стопам отца – стал ученым, а может, он вообще забросил науку.

На следующий день в девять утра я уже снова звонила в университет.

– Прямо сейчас соединять меня с этим человеком не нужно, – осторожно попросила я. – Я просто хочу узнать, по-прежнему ли работает у вас профессор Дерек Уайт?

– Пожалуйста, подождите…

Зазвучал Вивальди в электронной обработке.

– Вы знаете, этого имени в моем списке нет. А на какой кафедре он работает?

– Э… Я точно не знаю. Возможно, на биологической. Или на кафедре биохимии.

– Сейчас проверю еще раз. Нет. У нас этот человек не значится. Хотите, я соединю вас с кем-то еще с кафедры биологии?

– Спасибо, не нужно, – ответила я в панике. Они ведь могли спросить, кто я и почему звоню.

Я решила снова позвонить в справочное и попробовать выяснить домашний телефон.

– Знаете ли вы адрес?

– Да, конечно. – Все эти годы я помнила его наизусть. – Вест-драйв, 44, Брайтон.

– Пожалуйста, подождите… Профессор Д. Уайт по этому адресу не проживает, – после минутной паузы объявила оператор.

– Но он жил там раньше…

– Человек, которого вы разыскиваете, по этому адресу не проживает, – повторила она. – Чем еще могу помочь?

– Спасибо, больше ничем.

Вздохнув, я повесила трубку. Да, найти его будет непросто, – впрочем, прошло столько времени, и они могли переехать, а профессора, возможно, уже нет в живых. А если он жив, то ему явно перевалило за шестьдесят пять, и он скорее всего уже на пенсии. Может, соседи знают, куда они переехали, или хотя бы согласятся передать записку? Поскольку других зацепок у меня не оставалось, я решила съездить в Брайтон, а заодно посетить маму. Я заглянула в ежедневник – среда была свободна. Так, сначала я могла бы разведать ситуацию, а потом перекусить вместе с мамой.

– Чудесная мысль, – обрадовалась мама, когда я ей позвонила. – Девочки в отъезде – у них каникулы, так что мы славно проведем время вдвоем. Да, и ты встретишься с мальчиками. Ты ведь давно с ними не виделась?

– Да, уже давно. Значит, до среды.

В среду рано утром мы с Германом отправились в Брайтон. Я намеревалась приехать туда до девяти, чтобы наверняка кого-нибудь застать. Мне даже не приходилось заглядывать в карту – так хорошо я знала дорогу. Я проехала Сити, перебралась через Темзу по мосту Блэкфрайерс, а потом продолжила путь по дороге А23, минуя Херстпирпойнт. Вскоре я увидела знак, указывавший направление на Брайтон. Когда я въехала в город, на душе у меня скребли кошки. Я проехала через центр по направлению к Куинс-парку, а затем свернула направо – на Вест-драйв. Я так часто бывала здесь в своих снах, кошмарных снах… Дом стоял ближе к концу улицы. Построенный в эдвардианском стиле, он имел общую стену с соседним зданием и был несколько отодвинут вглубь. Аккуратный садик перед домом окружала невысокая ограда. Я медленно проехала мимо. Из дома не доносилось ни звука (возможно, еще слишком рано – только четверть девятого). Я повернула назад и припарковалась возле одного из соседних зданий, чувствуя себя частным детективом, который охотится за чьим-то сбежавшим супругом. Пока я сидела в машине, наблюдая за домом, Герман то и дело издавал тревожные вздохи. В половине девятого появился почтальон, но дом не ожил и к девяти часам. Возможно, хозяева куда-то уехали – траву в саду давно не стригли. В четверть десятого я выбралась из машины. Прерывисто дыша, я открыла калитку и пошла по дорожке, ведущей к входной двери, – в ужасе вспоминая о том, как это происходило со мной в прошлый раз. С учащенно бьющимся сердцем я позвонила в дверь.

Как это ни странно, но я так и не решила, что я скажу хозяевам дома. Стоя у двери, я попыталась проговорить текст в уме. «Здравствуйте, я Миранда. Я просто хочу, чтобы вы знали: это была я. В 1987-м. Это была я. Я это сделала. Помимо своего желания. Я пришла, чтобы сказать, как сильно я сожалею о своем поступке». Никто не отвечал. Заглянув внутрь через матовое стекло, я не заметила никакого движения за дверью. Я позвонила еще раз, но ответом мне снова была полная тишина. «А ведь я могла бы спросить у почтальона, живут ли они здесь», – сообразила я, возвращаясь к машине. Придется оставить записку. И только я открыла бардачок, чтобы достать блокнот, захваченный мной специально для этой цели, как услышала какой-то шум. Обернувшись, я увидела, что из соседнего дома выходит мужчина с черным кокер-спаниелем. Я вышла из машины и поспешила к ним.

– Извините, пожалуйста. – Он посмотрел на меня, и я вежливо улыбнулась. – Мне неловко вас беспокоить, но не могли бы вы ответить на мой вопрос? Скажите, Уайты все еще живут в доме сорок четыре?

– Уайты? – Мужчина взглянул на меня с удивлением. – Уайты? Господь с вами! Конечно, нет. Они давным-давно переехали. Давным-давно, – повторил он.

– А… – Я упала духом.

– Мы ведь уже двадцать лет здесь живем. Да, мы живем тут уже двадцать лет… – Очевидно, ему нравилось все повторять дважды.

– Так вы их знали?

– Уайтов? – Я кивнула. – Конечно. Славная семья. Очень славная семья.

– А когда они уехали?

– О, то ли в восемьдесят седьмом, то ли в восемьдесят восьмом… Да. Кажется, тогда. Вскоре после… В общем, у них были проблемы. Такая жуткая история. – Он покачал головой. – Жуткая история. – Взглянул на меня вопросительно: – А почему вы их разыскиваете?

– Ну… я… давняя подруга их сына.

– Майкла?

– Нет, – осторожно сказала я, чувствуя внезапный приток адреналина. – Э… Дэвида.

– А, Дэвида. Да, хороший парень. Хороший был парень.

– Был? – переспросила я, вне себя от волнения.

– Надеюсь, таким и остался. Просто я его давно не видел. А вы откуда его знаете?

У меня внутри все перевернулось, но ответ был приготовлен заранее.

– Мы вместе учились в колледже.

– Понятно. Значит, хотите возобновить контакт? Встреча друзей и все такое?

– Да, – радостно ответила я. – Именно так.

– Но неужели ни у кого из ваших однокурсников нет его номера?

– Э… нет. Все как-то потерялись.

– Да, он ведь, кажется, рано ушел из университета…

– Разве? – Мне стало дурно. – Впрочем, да, конечно.

– После той жуткой истории.

– Э… да, это… так. Но… гм… я помнила адрес его родителей и подумала: вдруг они по-прежнему здесь? – запинаясь, проговорила я. – А у вас, случайно, нет нынешнего их адреса?

– Боюсь, что нет. – Мужчина прищелкнул языком и мотнул головой. – Боюсь, что нет.

– А может, нынешние владельцы дома что-либо знают?

– Они уехали в отпуск, да и в любом случае они живут здесь только два года. Дом переходил в новые руки трижды с тех пор, как Уайты уехали. Сомневаюсь, что у кого-то есть их адрес.

– А, понятно, – произнесла я без всякого выражения. – Выходит, вы не знаете, куда они поехали и как мне с ними связаться?

– Нет, вряд ли. – Он задумчиво причмокнул. – Впрочем, моя жена может знать, – сообразил он, – но она у сестры. Я могу спросить у нее, когда вернется.

– Ой, правда? Я была бы вам так благодарна. – Я нацарапала на листке бумаги свое имя и номер мобильника. – Если у вашей жены есть какая-либо информация, я была бы очень, очень признательна. Мне… э… правда нужно встретиться с Дэвидом… снова, – закончила я.

– А давно вы его видели в последний раз?

– Да… очень давно.

Я взглянула на часы – двадцать минут десятого. Мама ждала меня к двенадцати. Конечно, можно было позвонить и предупредить, что приеду раньше, но сначала я решила сделать кое-что еще. Мне захотелось пройти тропой воспоминаний – встретиться со старыми призраками. Я проехала мимо «Павильона», улыбнувшись его нелепому великолепию, и припарковалась у Дворцового пирса. Мы с Германом гуляли по набережной, над нами с криками кружились чайки, а волны сверкали на солнце как отполированный металл. Затем мы пошли по «Тропам». Я нашла Ист-стрит, где когда-то жил Джимми, – в угловом доме, над «Газетами и журналами». Теперь здесь тайский ресторан. Мы вернулись в машину, и я поехала по Кингс-роуд, потом свернула на Брунсвик-плейс и припарковалась рядом со школой Брайтон-Хоув.

Я смотрела на квадратное кремовое здание восемнадцатого века. Из открытых окон доносились женские голоса, затем послышались звонок и звук сдвигаемых стульев. Как же сильно я ненавидела школу! С самого начала ко мне приклеился ярлык «неуравновешенная» и «упрямая», но после инцидента с Уайтами я изменилась. Я была потрясена случившимся и опасалась разоблачения, а поэтому заметно притихла. Забросив борьбу за права животных, я начала вкалывать как проклятая и в результате получила высшие оценки по всем предметам. Теперь мне вспомнился выпускной вечер – тот момент, когда я поднималась на сцену, чтобы принять поздравления директрисы…

– Вы были гордостью нашей школы, – говорила она, пока мы обменивались прощальным рукопожатием. – Вы также служили примером для других, скажем так, трудных девочек, – добавила она с заговорщической улыбой. Знай она правду, она никогда бы не сказала таких слов…

Потом я уехала в Бристоль, мама тоже переехала, так что Брайтон остался позади – вместе со всеми мрачными воспоминаниями.

– Миранда! – воскликнула мама, открывая мне дверь сорок минут спустя. – Ты так похудела!

– Правда? – рассеянно спросила я, обнимая ее. – Да, пожалуй, так и есть.

– И мне даже не нужно спрашивать почему, – заметила мама, когда мы переходили из прихожей на кухню. – Когда Хью бросил меня, я похудела почти на два стоуна. Александр ведь поступил так же? Просто бросил тебя?

– Ну…

– Да, мужчины причиняют нам боль… – продолжила она, качая головой. Я не стала с ней спорить. – А вот животные – нет. – И это правда. – Тебе надо было позвонить мне. Ты ведь, наверное, чувствовала себя ужасно.

– Да нет, ничего. Я просто испытала… – Что я испытала? – …разочарование. Но я предпочла бы не обсуждать это, если ты, конечно, не возражаешь.

– Ладно, – вздохнула она. – А знаешь, Миранда, по-моему, ты вообще ничего со мной не обсуждаешь. Никаких дочерних откровений. Никогда. Это меня огорчает.

– Извини, мам, – пробормотала я, пожав плечами. – Такая уж я…

– Знаю, знаю. Ладно, расскажи, что за дела у тебя в Брайтоне?

– О… э… одна… консультация. Понимаешь, один такой… непростой… ослик.

– А в чем проблема?

– Он все время… норовит…

– Удрать? – подсказала мне мама. Она вечно забегает вперед, чем сильно меня раздражает.

– Да-а…

– Это очень опасно. Он ведь может погибнуть, бедняжка, или попасть в ужасную историю. Что же ты посоветовала хозяевам?

– Я… посоветовала им… обзавестись новой…

– Калиткой? – Я устало кивнула. – Неужели они сами до этого не додумались? Впрочем, заплатили – и хорошо! – бодро добавила она, открывая холодильник. – Значит, с «Идеальными питомцами» все в порядке? – спросила она через плечо.

– Да, пока все неплохо. А где же девочки?

У меня три единоутробных сестры: двадцатилетняя Джемма и двойняшки Энни и Элис, им по восемнадцать.

– Они гостят у отца. Возможно, проведут там все лето.

– А ты не против?

– Нет, во всяком случае – уже нет. Там такой дворец – разве их удержишь! Хотя бы подучат французский… И потом, – вздохнула она, – таков уговор, и тут уж ничего не попишешь…

– Да, конечно.

Хью ушел от мамы четыре года назад. Сперва он просто поехал во Францию, получив заказ на перепланировку земель небольшого замка в Бургундии. Но вскоре хозяйка замка Франсуаза, привлекательная молодая вдова, убедила его остаться насовсем.

Ферма досталась маме на том условии, что она не будет мешать Хью видеться с дочерьми. Я говорю «ферма», но на самом деле это просто большой загородный дом с амбаром и несколькими участками земли. Мама решила жить там, поскольку находит это удобным для себя, да и девочкам там нравится. В сущности, измена Хью ее не удивила: он на десять лет младше и сказочно хорош собой, поэтому в глубине души она всегда знала, что однажды их брак распадется.

– Я знала, что он уйдет, – сказала она и сегодня, пока я накрывала на стол. – Я знала, что он уйдет, когда девочки подрастут. Конечно, после того, как это случилось, я была в ужасе, но, знаешь, не одна французская chatelaine,[20] так другая, – презрительно добавила она.

– И именно поэтому ты так спокойно восприняла его уход? – спросила я, когда она ставила вегетарианскую лазанью в микроволновую печь.

– В какой-то степени да, но не только. Главная причина в другом: если бы Хью не оставил меня, у меня бы ведь никогда не появились мальчики, правда?

– Это правда. Может, посмотрим на них?

– Обязательно – только закроем Германа в доме. Мы вышли в сад через стеклянные двери, и я тут же услышала шорох. Вглядевшись в листву яблонь, я заметила восемь пар настороженных ушей. На какое-то время они повисли в воздухе, как перевернутые лохматые запятые, а потом медленно двинулись по направлению к нам.

– Сан-чо! – позвала мама, позвенев бубенцами. – Ба-зиль! Кар-лос!

И вот уже они неслись к нам, грациозно галопируя и перепрыгивая через кочки.

– Миранда приехала повидать вас! Разве это не здорово? Иди сюда, Педро! Скорее ко мне, мальчики! Поздоровайтесь с сестренкой!

Мамина страсть к ламам мне понятна. Они поистине очаровательны. Один взгляд на них вызывает улыбку. Ламы – совершенно особенные, ни на кого не похожие, и в то же время в них всего понемногу от самых разных животных. У лам ослиные уши, лошадиные морды, жирафьи шеи, спины как у антилоп, кроличьи носы, пухлые верблюжьи губы, огромные оленьи глаза с неоправданно длинными, роскошными ресницами. Такое впечатление, что этот вид возник в результате некоего странного нагромождения генов – непостижимая, но изысканная смесь.

– Далай-лама! – крикнула мама. – Хо-се!!! Они приближались к нам, слегка спотыкаясь, и на их мордах было выражение напряженного и вкрадчивого любопытства. Ламы похожи на людей, более того, они помешаны на людях. К примеру, эти ламы обожают маму. Когда маму спрашивают о семье, она отвечает: «У меня четыре девочки и восемь мальчиков».

Когда Хью оставил маму, она попросила меня присмотреть за девочками (они, кстати, на удивление спокойно восприняли известие об уходе папы), а сама отправилась с подругой в Перу. Маме пришлось нелегко, и она нуждалась в отдыхе, но я даже не ожидала, что путешествие настолько ее изменит. На ее лице поселилась странная, загадочная улыбка, свидетельствующая о какой-то маленькой тайне. Когда я попыталась выяснить причину радости, мама уклончиво ответила, что «влюблена», но не сказала в кого. «Видимо, у нее случился роман с гидом или с кем-то из группы», – подумала я. О, как я ошибалась!

– Я влюблена… в лам, – призналась наконец мама с сентиментальной улыбкой. – Они такие… красивые. Глядя на них, я чувствую себя счастливой, – со вздохом добавила она. – Когда они идут за тобой, что-то бормоча – да, да, они именно что-то бормочут, – они словно бы разговаривают с тобой. Ламы так охотно следуют за людьми, – сентиментальным тоном продолжала она, – они такие чуткие и умные. Встреча с ними – настоящее прозрение. До поездки в Перу я никогда не видела лам, а теперь мне хочется быть рядом с ними постоянно!

Мы решили, что мамино помешательство временное, но ошиблись – вскоре она купила двух самцов ламы. Спустя полгода к ним прибавились два других, а потом и еще четыре (в том числе недавно приобретенный Генри, обладатель непростого характера). И теперь почти каждый уикенд мама организует длительные прогулки в сопровождении лам. Собрав группу из шестнадцати человек, мама ведет их по Южному Даунсу,[21] а «мальчики» везут провизию для пикника в специальных рюкзачках. Такое времяпрепровождение пользуется большим успехом в округе.

– Привет! – обратилась я к одному из животных, подошедшему ко мне совсем близко. – Кажется, раньше мы не встречались? Наверное, ты Генри? – Я потрепала его по пестрой шкуре, мягкой, как кашемир. – Эй, – хихикнула я, – а ну перестань!

Дело в том, что Генри чмокнул меня в правую щеку толстыми, подвижными губами. Он снова попытался поцеловать меня, и я со смехом отодвинула его морду.

– Никак не могу отучить его от этого, – призналась мама. – Генри очень настойчив. Он часто носится за мной по полю, требуя поцелуев, правда, милый? Ну, один или два я еще могу ему позволить, но постоянно целоваться – это уж слишком!

– Но почему он так себя ведет? Кто его этому научил?

– В общем-то, он слишком много общался с людьми, когда был маленьким. Он копировал поведение людей, поскольку лам вокруг не было. Теперь я пытаюсь исправить эту ситуацию. Кстати, Миранда, а ты не могла бы показать его в «Зверях и страстях»? Знаешь, чуточку рекламы не помешает, поскольку в настоящий момент мне не хватает клиентов.

– Я, конечно, спрошу, но вряд ли эта идея им понравится. Ты же моя мама. А что, поток желающих иссяк?

– По выходным еще куда ни шло, – ответила мама, пожимая плечами, – если, конечно, погода хорошая, а вот на неделе мало что получается. Наверное, следовало бы придумать что-то новое, но мне ничего не приходит в голову.

– А благотворительностью ты все еще занимаешься?

– Да, каждый вторник мы с Карлосом посещаем больницу в Истборне, где он развлекает пациентов. Но я бы хотела, чтобы они приносили какой-то доход. На прошлой неделе Педро пробовался для съемок рекламы пива, и на этом можно было бы неплохо заработать, но вряд ли его утвердили, иначе нам бы уже позвонили.

Внезапно зазвонил мой мобильник, и уши лам повернулись в мою сторону, как тарелки спутниковых антенн. Животные приблизились ко мне, чтобы лучше слышать.

– Миранда? – зазвучал из трубки смутно знакомый мужской голос. Тем временем Генри одарил меня очередным шершавым поцелуем.

– Да?

– Это Билл Макнот с Вест-драйв.

– Да, я слушаю… Ну-ка перестань, слышишь! Извините, это я не вам.

– А… э… вы спрашивали про Уайтов.

– Да?

– Так вот, пару минут назад звонила моя жена, и я рассказал ей о вашем визите. Она действительно кое-что знает о них.

– Правда? Это замечательно!

– В общем, хотя жена и не знает, где они живут сейчас, кто-то из друзей говорил ей, что Дерек Уайт умер лет восемь назад, а миссис Уайт перебралась в Норфолк, поближе к Майклу. Что касается Дэвида…

– Да? – Я почувствовала, как у меня участился пульс.

– По всей видимости, он стал фотографом. Живет в Лондоне. В общем, это все, что известно жене, но, надеюсь, круг немного сузился.

– Безусловно. Он фотограф? Что ж, мне будет легче его искать. Огромное спасибо за звонок. Я вам очень признательна.

– Кто это? – поинтересовалась мама, когда я щелкнула панелью телефона.

– О… я просто пытаюсь найти… старого… приятеля.

– Кого?

– Э… его зовут Дэвид.

– Дэвид? Не помню такого. Я его когда-нибудь видела?

– Нет, вряд ли.

Впрочем, как и я.

– Ладно, пора обедать. Мы направились в дом.

– Мам, я должна тебе кое-что сообщить, – осторожно начала я, пока мама открывала калитку.

– Что? – подозрительно глядя на меня, спросила мама.

– Ну… это касается… – промямлила я, заранее боясь результата.

– Твоего отца? – догадалась она. – Да?

– В общем, да… Ты угадала. На прошлой неделе я получила от него письмо.

– Правда? И что он пишет?

Хотя с момента развода прошло уже лет двадцать, мама по-прежнему весьма враждебно настроена по отношению к отцу. Это просто нелепо…

– Он уезжает из Палм-Спрингс.

– Вот как? Надеюсь, это все новости? – Она вздохнула с облегчением. – И где он собирается обосноваться? Снова где-то во Флориде? На Бермудах? Или еще в каком-то раю для игроков в гольф?

– Нет, ты не угадала… Он… э… решил вернуться сюда.

– Сюда? – Она встала как вкопанная.

– Да, сюда.

– Ты хочешь сказать – в Англию? – Я кивнула. На мамином лице застыла маска недоверия. – Зачем?

– Ему предложили работу.

– Неужели очередной дурацкий гольф-клуб? – уточнила мама, уверенно шагая к дому.

– Э… да, – ответила я, – так и есть.

– Надеюсь, где-нибудь у Джона О'Гроутса, – резко сказала она.

– Увы… это несколько ближе…

– Где? – спросила мама, останавливаясь опять.

– Э… примерно в пяти милях отсюда.

Это известие произвело оглушительный эффект. Она даже рот раскрыла от изумления.

– Неужели ты хочешь сказать – в пяти милях отсюда?

– Увы, я имею в виду именно это.

– Неужели речь идет о том чересчур модном заведении, которое строится в Южном Челвингтоне?

Я кивнула.

– Вот дерьмо, – сказала мама, закатив глаза.

– Слушай, мам, – обратилась я к ней, в то время как она снова решительно шагала к дому, бранясь на чем свет стоит. – Папа попросил сообщить тебе о его приезде только из тех соображений, чтобы ты не удивлялась, если вдруг вы, к примеру, случайно столкнетесь в супермаркете или еще где-нибудь.

– Не дай бог!

– Мам, но ведь это вполне может случиться, но теперь ты, по крайней мере, предупреждена.

– Хорошо, но больше ни слова об этом.

За ланчем мама попыталась объяснить мне свое отношение к папе.

– Это странно, – устало проговорила я. – Особенно если учесть, что ты так спокойно относишься к истории с Хью. Он ведь, между прочим, оставил тебя ради другой женщины.

– Да, – спокойно ответила мама, – все так и есть. Хью изменил мне с другой женщиной – привлекательной, богатой и, как говорят мои девочки, совершенно очаровательной блондинкой, которая вдобавок еще и младше меня на пятнадцать лет. Природное чувство справедливости подсказывает мне, что это вполне закономерно.

– Но он был твоим мужем, и у вас трое детей. Не думаю, что ему вообще следовало оставлять тебя.

– Ох, я даже не знаю, – со вздохом призналась она. – Мы ведь и до того уже очень отдалились друг от друга – почти не общались, к тому же девочки выросли. Но твой отец оставил меня ради игры. Это гораздо унизительнее! – раздраженно воскликнула она. – Ему словно бы не нравилось быть со мной. Всю неделю он играл по двенадцать часов в день – мы его почти не видели. У нас даже не было семейных праздников, поскольку он то и дело уезжал на очередной идиотский матч. Неужели ты ничего не помнишь, Миранда?

– Я помню, – горестно ответила я, – помню. Действительно, он редко бывал дома. Но…

– Ты знаешь, почему я назвала тебя Мирандой? – перебила меня мама.

– Да, ты мне довольно часто об этом рассказывала, – откликнулась я. – Ты назвала меня Мирандой, потому что папа так часто отсутствовал, что…

– …твое появление казалось мне просто чудом. В сущности, таким оно и было – чудесным!

Я слабо кивнула.

– И что бы твоему папе не увлечься игрой, которая интересовала бы и меня? – сердито пробормотала мама.

– Ты хочешь сказать, играй он в теннис, все было бы в порядке?

– Во всяком случае, мой гнев не был бы таким сильным. Но гольф – такая дурацкая игра, – фыркнув, сказала мама, открывая микроволновку. – Гонять какой-то крохотный мячик, портить пейзаж… Меня тошнит от одного вида этих искусственных площадок. Скоро сельской местности просто не останется – крутом будут сплошные фервеи да грины.[22] А тебе в голову не приходила мысль о том, что в наши дни вполне возможно совершить кругосветное путешествие, вообще не покидая площадки для гольфа?

– Нет, признаться, не приходила.

– Ладно, когда этот идиот приезжает?

Я сказала ей.

– На следующей неделе? – завопила мама, едва не уронив лазанью.

По возвращении в Лондон я сразу же написала папе о том, что мама предупреждена.

«Она отнеслась к новостям спокойно, – солгала я. – Только слегка удивилась».

Потом я перешла к главному делу. Уткнувшись в «Желтые страницы», я принялась искать фотографов. Их было около четырехсот, но только одного из них звали Дэвид Уайт, причем его фамилия писалась иначе, чем у разыскиваемого мной, – не White, а Whyte. Впрочем, на той же странице я обнаружила номер телефона Ассоциации фотографов.

– У нас зарегистрировано три человека по имени Дэвид Уайт, – сообщила мне секретарь Ассоциации. – Кто из них вас интересует?

– Я в общем-то не знаю… – пробормотала я, что-то нервно рисуя на конверте.

– Не знаете? – удивилась она. – Как это так?

Я посмотрела в окно, выходящее на улицу, и заметила, что мимо проходит блондинка потрясающей красоты. Меня почему-то заинтересовало, кто она.

– Понимаете ли, я… не уверена, какой именно фотографией он занимается.

– Он работает в рекламном бизнесе? Печатается в периодике? Может, он сотрудничает с модельными агентствами?

– Увы, я не имею ни малейшего представления об этом. Я только знаю, что работает он в Лондоне. Или раньше работал.

– По нашим данным, все трое работают в Лондоне.

– И каждого из них зовут Дэвид Уайт?

– Да. Правда, один из них Дэвид М. Уайт, другой Дэвид Дж. Уайт, а третий – просто Дэйв Уайт. Какой из них вас интересует?

– Я точно не знаю, – промямлила я, чувствуя, как участился мой пульс. – А вы не могли бы дать мне номера всех трех?

– Только если вы звоните по работе. Мы не даем телефоны членов нашей ассоциации тем, кто разыскивает их по другим причинам. – Я услышала вздох Германа. – Для чего вам нужны их телефоны?

– Понимаете, я ищу его… по личным причинам. Он… мой Старый друг, – соврала я.

– Извините, но в таком случае я ничем не могу вам помочь. Впрочем, – продолжила она, – у нас есть веб-сайт – the-aop.org – где, возможно, размещены их телефоны.

– Спасибо, – сказала я, быстро нацарапав адрес.

Я нашла этот сайт и обнаружила, что все трое поместили на нем не только телефоны своих студий, но и номера сотовых, а также ссылки на собственные сайты. Я посмотрела на фотографии, помещенные на сайтах. Оказалось, что Дэвид М. Уайт работает в области моды, Дэвид Дж. Уайт – фотожурналист, а Дэйв Уайт занимается рекламой. Я списала все их номера. Звоня первому из фотографов, я мысленно отрепетировала, что я ему скажу. Ясное дело, мне не следует раскрывать секрет прямо по телефону. Сначала надо узнать, кто из них когда-либо жил в Брайтоне. Потом, установив, кто из них «правильный» Дэвид Уайт, я должна договориться о личной встрече, а потом… потом?.. А потом я все ему расскажу. Но как? Я снова посмотрела в окно. Как мне начать разговор? Я прервала набор.

– Не могу я этого сделать, Герман. – Пес явно сопереживал мне. – Это такой серьезный поступок. Мне нужно больше времени.

Начиная готовиться к вечеринке для щенков и доставая складные стулья, я пыталась представить себе, какой он, Дэвид Уайт. Возможно, похож на отца. Я помню зернистый снимок профессора Уайта, появившийся в «Таймс» на следующий день после случившегося. Подойдя к письменному столу, я извлекла из дальнего ящика папку и достала оттуда вырезку. Датированная двадцать вторым марта 1987 года, она была пожелтевшей и ветхой. «Ученому отправили посылку с бомбой», – гласил заголовок. Материал сопровождала фотография Дерека Уайта с подписью «Жертва борцов за права животных». Я в который раз перечитала статью.

«Пятидесятивосьмилетний Дерек Уайт, профессор биохимии в университете Суссекса, стал жертвой фанатичных борцов за права животных. Вчера в его дом в районе Куинс-парка (Брайтон) была доставлена посылка, содержащая бомбу. Взрывное устройство, замаскированное под видеокассету, а вовсе не под бумажные пакеты „Джиффи баг", которым обычно отдают предпочтение борцы за права животных, было доставлено ранним утром. Профессор Уайт, которому бомба предназначалась, избежал ранения, но его двадцатиоднолетний сын Дэвид, студент, по ошибке открывший пакет, получил серьезные повреждения рук…»

Я почувствовала приступ тошноты.

«Никогда раньше профессору Уайту не угрожали. Для его коллег это нападение оказалось полной неожиданностью».

Убирая папку на место, я вспомнила слова Джимми о том, что Дерек Уайт «сам напросился». Но что он имел в виду? Я снова поглядела на номера фотографов и решила позвонить им завтра днем, когда буду свободна. Все-таки сперва нужно морально подготовиться.

Я посмотрела на часы: оставалось всего полчаса до прибытия участников щенячьей вечеринки, и у меня еще было время проверить электронную почту. «Моя кошка только что окотилась, – писали в первом письме. – Я ужасно ревную и ничего не могу с этим поделать – теперь она все время занимается котятами и совсем забыла про меня. Нормально ли так ревновать кошку?» «Недавно я завел колли, – сообщали в другом, – но мне кажется, что собака невысокого мнения о моих умственных способностях». «Мой кролик отказывается размножаться», – жаловался еще один корреспондент. И тут зазвонил телефон.

– Миранда? Это Лили Джейго. Хочу сказать, что сегодня приеду к вам на вечеринку. Я только что прочитала о ней на вашем веб-сайте.

– А вы уже завели щенка?

– Да. Еще одну ши-тцу. Только вчера ее забрали.

– Как быстро!

– Из всего помета осталась только одна. Она совершенно потрясающая – ей почти двенадцать недель! Мы с Дженнифер считаем, что ей нужно как можно скорее включиться в светскую жизнь.

– К сожалению, все места уже заняты. Понимаете, Лили, максимальное количество участников – восемь, и сегодня у меня как раз столько и набралось.

– Но она ведь такая крошечная! Правда, Миранда, она вообще не займет никакого места. До встречи!

– Я имела в виду восемь человек, – поспешно сказала я, но моя собеседница уже повесила трубку.

И тут в дверь постучали.

На пороге стояли первые посетители: тибетский терьер Мейзи и его восьмидесятитрехлетняя хозяйка Филлис. Я знала старую даму еще в те времена, когда работала ветеринаром в Хайгейте, – тогда у нее жила собака по имени Кэсси. Бедняжка умерла в прошлом году, и Филлис была безутешна. Я посоветовала ей завести нового питомца.

– Не могу, – призналась тогда старушка, еле сдерживая слезы. Она была не в силах оторваться от огромного портрета Кэсси, висящего над камином. – Я просто не могу.

– Но почему? – спросила я. – Вы боитесь заводить собаку из-за вашего возраста? Но я уверена, что дочь всегда вам поможет.

– Нет, вовсе не поэтому. Это из-за Кэсси, – объяснила Филлис.

– Что вы имеете в виду?

– Поймите, Миранда, Кэсси узнает. Она узнает. – Выцветшие голубые глаза Филлис наполнились слезами. – Разве я могу ее так ужасно огорчить?

– Я не думаю, что она… узнает, – смущенно возразила я.

Но Филлис наотрез отказалась заводить другую собаку. Однако спустя какое-то время старушка передумала. На прошлой неделе она сообщила мне по телефону, что теперь у нее новый тибетский терьер и она хотела бы привезти его на вечеринку. Эта новость повергла меня в изумление…

– Привет, Мейзи, – ласково обратилась я к щенку. – Какая ты славная! Я так рада, что вы решились завести новую собаку, Филлис. Уверена, Кэсси была бы рада.

– О да, Кэсси рада, – ответила гостья. Ее бледно-голубые глаза сияли. – Она очень рада.

– Вот как? Э… что вы хотите этим сказать?

– Видите ли, – доверительно зашептала Филлис, – на самом деле Мейзи – не совсем Мейзи.

– То есть?

Старая дама покачала головой.

– Я просто зову ее так, чтобы не смущать людей. А вообще-то Мейзи – это Кэсси, – на полном серьезе заявила она.

– Неужели? – спросила я, растерянно уставившись на гостью.

– Ну да. Понимаете, Миранда, – продолжала она, блаженно улыбаясь и касаясь моего плеча слабой рукой, – Кэсси вернулась. Она вернулась – в облике другой собаки. – С этими словами Филлис кивнула на Мейзи.

– А…

– Так что все отлично устроилось, – радостно закончила гостья.

– Что ж, это просто… здорово, – только и оставалось сказать мне.

Тут в дверь снова постучали, и в прихожую вошел жизнерадостный и симпатичный мужчина по имени Маркус с не менее веселым джек-рассел-терьером за пазухой. Следом явился английский сеттер в сопровождении хозяйки по имени Сью. В десять минут восьмого щенки уже вовсю играли – трепали друг друга за уши, гоняли наперегонки и бултыхались в специально приготовленной ванне. Их «родители» благосклонно улыбались.

– Вы ей все прививки сделали? – попытался кто-то пробиться сквозь громкое щенячье тявканье.

– О да. Она даже не хныкала. Очень храбрая псина.

– А мой уже надрессирован.

– Правда? Потрясающе!

– Да, он любит учиться… Ну-ка, а теперь обратно!

В половине восьмого я проверила участников по списку.

– Рокси?

– Здесь.

– Элфи?

– Здесь.

– Лола?

– Здесь, мисс, – хихикнул владелец.

– Мейзи? Мейзи здесь. А где Черныш? А, вот Черныш. – Они только что прибыли. – А Прутик?

– Здесь.

– Космо?

– Космо здесь.

– И наконец… Бентли. О, Лили, привет…

Лили влетела в облаке изысканных духов, одной рукой прижимая к груди щенка, а другой ведя на поводке Дженнифер. Обе руки были унизаны перстнями.

– Садитесь, Лили. А теперь я хотела бы, чтобы все представились и рассказали, почему выбрали именно таких щенков. Начинайте, Салли, и продолжим по кругу.

– Ладно. Всем привет, – заговорила гостья, – меня зовут Салли, и я занимаюсь пиаром. Моя Рокси – Лабрадор, и я выбрала ее, потому что… э… потому что они такие славные, правда?

– О да, такие лабрадобрые, – вставил Маркус.

Все захихикали.

– Следующий, пожалуйста.

– Меня зовут Джон, я работаю в сфере компьютерных технологий. Я выбрал Элфи, поскольку мне всегда нравились охотничьи собаки.

– Ох уж эти охохотничьи собаки! – снова встрял Маркус.

Что ж, в сущности, он снимает напряженность.

– Я Сьюзен, а это Лола, – начала женщина с подкрашенными глазами. Она явно была смущена. – Ой, а может, наоборот? Нет – я точно Сьюзен и преподаю йогу. Я всегда любила английских сеттеров, потому что…

– В общем, попала в сети к сеттерам, – фыркнув, перебил ее Маркус.

Его комментарии становились несколько навязчивыми, но он явно не мог усидеть на месте.

– Меня зовут Джейн, а это Черныш. Мое детство прошло на ферме, и я всегда знала, что когда-нибудь обязательно заведу бордер-колли.

– Я Иэн, занимаюсь дизайном интерьеров, а это мой мопс Бентли.

– Я Лили Джейго, редактор журнала «Я сама», а моя малышка ши-тцу…

– Будьте здоровы! – воскликнул Маркус. Публика снова захихикала, а Лили одарила шутника ледяным взором.

– Я сказала – ши-тцу, – медленно повторила Лили. – И ее любящая тетушка Дженнифер Энистон тоже ши-тцу.

– Почему же вы ее так назвали? – спросил явно заинтригованный Маркус.

– Неужели вы не замечаете сходства?

– Трудно сказать, – задумчиво ответил он. – Знаете ли, нос не совсем похож…

– При чем тут лицо? – воскликнула глубоко оскорбленная Лили. – Волосы! То есть шерсть! Вы только взгляните на эту длинную шелковистую шерстку! Ты настоящая Дженнифер Энистон, правда, детка? – Дженнифер заурчала в ответ. – А малышку мы назвали Гвинет Пэлтроу – по той же самой причине.

– Ну как вы могли? – искренне возмутился Маркус. – Разве вы не знаете, что Дженнифер Энистон и Гвинет Пэлтроу не ладят?

– Точно, – живо поддержала его Филлис. – Они не поделили Брэда Питта. Кстати, Гвинет Пэлтроу не выносит еще и Дженнифер Лопес, – со знанием дела добавила старая дама.

– Да, я тоже слышала, – согласилась с ней Джейн. – Наверное, все еще не может простить ей Бена Аффлека. Читали ту статейку в «Хелло!»?[23]

– Послушайте, я бы попросила вас более серьезно отнестись к цели нашего мероприятия, – вмешалась я.

– Ладно, – сказала Маркус. – Я Маркус Лонгман и работаю в кино.

– Правда? – оживились все собравшиеся. – А чем вы занимаетесь?

– Вы режиссер? – сдержанно поинтересовалась Лили.

– Нет, я занимаюсь разными трюками.

– Потрясающе! – воскликнула Лили. – Так вы каскадер?

Он кивнул. Это походило на правду, поскольку он был очень подтянутым и накачанным, что явно говорило о больших физических нагрузках.

– Мы должны написать об этом в «Я сама», – с энтузиазмом продолжила Лили. – Над чем вы работали в последнее время? Что-нибудь известное?

– Над фильмом «Земля!». Мне стало плохо.

– О, говорят, это что-то необычайное, – вновь продемонстрировала свою осведомленность Филлис.

– Это… это полный восторг! – завопила Лили. – Я была на предварительном просмотре.

Внутри у меня все оборвалось.

– Так почему же вы остановились на Прутике, Маркус? – решительно вмешалась я, пытаясь сменить тему.

– Потому что джек-расселы – умные, веселые и храбрые собаки. А еще я подумал, что мы сможем проделывать разные номера вместе.

– Какие номера? – спросила Лили.

– Ну, прыгать с парашютом, летать на дельтаплане, ходить на байдарках…

Лили выпучила на него огромные черные глаза.

– Но собаки не занимаются такими вещами!

– Занимаются. Вот мой последний джек-рассел любил – просто обожал – серфинг! У него и собственный костюм был. Мы с ним даже скай-дайвингом занимались – правда, прыгали всегда вместе, а то в одиночку он вряд ли бы справился. Но, увы, в прошлом году он попал в переделку.

– Что случилось? – спросили мы все хором, затаив дыхание.

– Пес повредил спину, выбираясь из кровати. В сущности, он принадлежал моей бывшей подруге, и, уходя, она забрала его с собой. Тогда я и завел Прутика.

– А с той собакой вам удается видеться? – заботливо спросила Филлис. – Надеюсь, да, а то он, наверное, скучает.

– Да, мне разрешено его навещать. Все в порядке.

– Я прошу вас – пожалуйста, прекратите этот лай… то есть эти разговоры, – вмешалась я, напоминая гостям о том, кто вожак стаи. – У нас масса дел.

Мгновенно воцарилось почтительное молчание, лишь единожды прерванное робким тявком.

– Итак, – начала я. – Цель подобных щенячьих вечеринок в том, чтобы щенки с самого начала учились общаться друг с другом, и тогда впоследствии они смогут избежать многих проблем. Начнем с упражнения под названием «Передай щенка». Я попрошу вас передать вашего питомца соседу слева, а потом тщательно осмотреть доставшихся вам щенков – заглянуть в глаза, в уши, в пасть, проверить лапы. Пощупайте шкурку и потрите животик – у собак это самая ранимая часть тела. Словом, ведите себя, как настоящие ветеринары. Если в течение пяти недель ваш щенок побывает в руках девяти посторонних людей, он сделает серьезный шаг к тому, чтобы стать воспитанным, ответственным и хорошо приспособленным к жизни собачьим гражданином. Итак – передавайте щенков…

– Ой, какой чудный…

– Нет, пожалуйста, не держите ее так! Возьмите вот так.

– Ого, ну и зубки!

– Осторожно, не уроните его!

– Ну что вы, я аккуратно его держу…

– Пока, моя душенька. Скоро увидимся! Затем я советовала гостям, как отучить щенков кусаться, после чего у нас была общая дискуссия о наиболее распространенных проблемах с поведением собак и о том, как их избежать. Потом я поговорила о кормлении и под конец предложила собравшимся поделиться своими трудностями.

– Лола не очень-то поддается дрессировке, – со вздохом пожаловалась Сью.

– А мой не бежит ко мне, когда я его зову, – сообщил Джон.

– Я так устаю по ночам, – призналась Джейн. – Черныш будит меня раза три, не меньше.

– С Бентли то же самое.

– Я чувствую, что не справляюсь, – разоткровенничалась Сью. У нее даже слезы на глаза навернулись. – Ощущаю себя такой беспомощной. Ведь я взвалила на себя огромную ответственность – маленькое существо, которое я так люблю и которое так от меня зависит. – Она всхлипнула. – Я совершенно… раздавлена.

– Это у вас депрессия. Она случается со многими владельцами щенков, – сказала Лили, протягивая Сью носовой платок. – У меня так было с Дженнифер. Скоро пройдет. Впрочем, можете сходить к доктору.

– Все дело в том, что вы впервые завели щенка, – заметил Джон. – Так бывает со многими людьми, – сочувственно добавил он.

– Да, я чувствовала то же самое, – призналась Филлис. – Не переживайте, Сью. Я уверена – из вас получится прекрасная мать.

– Да, да, не волнуйтесь, – ободрили Сью все хором. – У вас все получится.

В девять часов гости начали разъезжаться, обещая устроить совместные игры для щенков.

– Было здорово, – тепло сказал Маркус. – Прутику очень понравилось, да, Прутишка?

Я улыбнулась. Возможно, Маркус слишком непоседлив, но весьма дружелюбен. К тому же он довольно симпатичный.

– Скажите, а чьим дублером вы были в фильме «Земля!»? – поинтересовалась Лили. – Александра Дарка? Он на редкость хорош.

– Нет – Джо Фентона. Он играет старшего помощника капитана. Всю дорогу меня выбрасывали за борт – причем, увы, в Северное море, а вовсе не в Карибское. Что ж, за это мне и платят.

Он протянул мне рекламный листок формата А5 с надписью: «Вы МОЖЕТЕ защитить себя!»

– Что это, Маркус?

– Начиная со следующего месяца я веду курсы самообороны в церкви возле Тоттенем-Корт-роуд. Будет здорово, если вы сообщите об этом заинтересованным лицам.

– О да, конечно.

– Ладно, а теперь мне пора. – Маркус снова упрятал Прутика за пазуху. – Увидимся на следующей неделе.

– До встречи, – сказала Лили. Подойдя к окну, она проводила его взглядом. – Какой симпатичный парень, – заметила она, пока я складывала стулья. – Кстати, он и внешне довольно привлекателен, если не считать сломанного носа. Мне действительно стоит напечатать что-нибудь о каскадерах, – добавила она, открывая сумку. – А когда, Миранда, мы займемся вами?

– То есть?

– Как насчет интервью для «Я сама»? – Она вытащила из сумки еженедельник.

– Я не думала, что вы всерьез это планировали…

– Конечно, всерьез. Я бы и сама сделала этот материал, если бы у меня было время. Когда вам удобно?

– О… ну… – Я была взволнована. – В любой день, кроме пятницы, поскольку в пятницу у меня съемки.

– А как насчет вторника? Я заглянула в свой блокнот.

– Отлично. Где-нибудь после четырех, поскольку до половины третьего я веду прием.

– Договорились. – Лили сделала пометку в своих записях. – Я скажу, чтобы Индия Карр приехала к вам в половине пятого. Так, а еще надо договориться с фотографом. Кто же нам нужен? Дайте подумать… – На мгновение она застыла, кусая кончик ручки. – Джонни ван дер Вельдт? Гм, кажется, он в отъезде. Джейк Грин? Слишком много берет. Хэмиш Касселл? Нет, он работает на «Вог», предатель этакий…

Я перестала убирать стулья.

– Нужен фотограф?

– Да, извините – мысли вслух. Впрочем, не беспокойтесь – я с этим разберусь. – Лили сунула еженедельник обратно в сумку. – То есть пусть художественный редактор разбирается. А нам пора идти – водитель ждет, да и моей деточке пора в постельку. – Она подхватила усыпанный стразами поводок Дженнифер и улыбнулась. – Увидимся на следующей неделе.

– Простите, Лили, у меня есть идея. – Она обернулась. – Насчет фотографа.

– Да, конечно.

Адреналин разлился по моим венам, подобно раскаленной лаве.

– Как насчет… Дэвида Уайта?

– Дэвида Уайта? – переспросила Лили, дважды моргнув.

– Да-а.

– Вы имеете в виду Д. Дж. Уайта? Того Дэвида Уайта?

– Гм, да, – неуверенно пробормотала я, – того самого.

– Этого? – Она взяла лежавший на столе экземпляр «Гардиан». На первой полосе был снимок пакистанского мальчика (лет пяти, не больше), ткавшего ковер. В правом верхнем углу значилось: «Фото: Д. Дж. Уайт».

– Но он фотожурналист, – с сомнением сказала Лили. – Вот чем он обычно занимается.

– О да, конечно. Что ж, бог с ним. Я вообще-то мало знаю о фотографах, – смущенно призналась я. – В сущности, я ничего о них не знаю, просто где-то слышала это имя ну и подумала, мол, почему бы не упомянуть его – вдруг это окажется неплохой идеей…

– Но это действительно неплохая идея! – воскликнула Лили. – Более того, это хорошая, просто отличная идея! Представьте только – Д. Дж. Уайт, известный фотожурналист, делает снимки для модного журнала. В этом есть какая-то острота, правда? Да, чем больше я об этом думаю, тем больше мне это нравится. Глянцевые фото в исполнении Д. Дж. Уайта. Очень остро. Миранда, я уже говорила, что вы гений? – добавила она просто.

– Гм, в общем, да.

– Отлично. Вы действительно гений. – И с этими словами она умчалась.