"Любовь плейбоя" - читать интересную книгу автора (Майклс Ли)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Машинально она спустилась по лестнице – надо все-таки найти его, еще раз попытаться довести до его сознания… Оглянулась вокруг – нигде его нет. Что ж, быть может, так даже лучше. Что бы она ему ни говорила – известно, как он ответит. Ведь она же видела его лицо… красноречивее некуда.

Но какая-то часть ее души отказывалась верить в этот непробиваемый кошмар. Желание догнать его, все прояснить упорно боролось со страхом снова быть поверженной его презрением. Почти бессознательно она выбежала на крыльцо, ни на что уже не надеясь, по инерции – и чуть не упала со ступеньки… Чьи-то руки поддержали ее.

– Марк… – только и прошептала она.

У нее хватило мужества взглянуть ему в лицо: никаких чувств на нем, оно словно высечено из камня… Сердце ее покрылось корочкой инея – таким адским холодом веяло от Марка. Глухое, безысходное отчаяние овладело всем ее существом, самообладания хватало только на то, чтобы не разрыдаться.

– Уходи! – глухо велела она. У нее нет сил еще раз пережить его презрение, холод в их отношениях. – Это лучшее, что ты можешь для меня сделать.

Мгновение ей казалось – слова ее не услышаны.

– И ты так спешила сообщить мне это, Сюзанна? Видимо, он ждал от нее объяснений и ничуть не удивился, что она бросилась за ним; а сейчас не понимает, что же ее остановило. Она и не подумала отвечать на его издевательский вопрос.

– Ты ничего не видишь вокруг, Марк. Замкнулся на самом себе и замечаешь только то, что тебе угодно.

– Так… и мое появление, очень некстати, прервало ваше общение с матерью.

Плечи ее безнадежно опустились, руки упали; худшее, что могло случиться, уже позади, теперь все равно.

– Но… как ты здесь оказался?

Она задала этот вопрос, особо не задумываясь, о чем говорит, – оттянула время, чтобы собраться с силами.

– Да я приехал сегодня домой, а там записка от Элисон, что О'Лери у нее. Еду к ней, она мне объясняет, что произошло; вот я и торопился, волновался. Думаешь, я совсем бесчувственный и мне не понять, что такое болезнь близкого, родного человека? Спешил сюда – предложить тебе помощь, руку и сердце. И вот… Смешно, правда?

– Не смешно… только невероятно.

– А я ведь не раз тебя спрашивал… И даже в какой-то момент стал верить, что у тебя никогда не было ребенка. Вдруг становлюсь невольным свидетелем твоего разговора с матерью. – Марк сделал паузу. – Ты лгала мне, Сюзанна, – подытожил он безразлично, спокойно – ни капли волнения.

История повторяется – он пошел на поводу своих мрачных догадок, как восемь лет назад, и не намерен выслушивать оправдания. Может быть, он и прав. Зачем она ему, со своими чувствами; как ему объяснить, что, не зная того, он стал самым значимым человеком в ее жизни; пытаясь удержать его, она совершила глупость и расплачивается за нее Бог весть сколько времени.

Что-то внутри у нее будто сломалось – он разбил ей сердце еще тогда, восемь лет назад; сейчас окончательно растоптал. Она посмотрела на него затравленно, потом перевела взгляд на дверь и, думая о матери, сказала чистую правду:

– Ты прав, Марк, – я лгу.

– Давай присядем, и ты расскажешь мне все о твоей дочери.

Марк желает выяснить все до конца. Сюзанна отрицательно покачала головой.

– Зачем тебе мои объяснения… Уверена, твоя фантазия нашла ответы на все вопросы, и гораздо более красочные, чем в жизни.

– Это объяснение меня не удовлетворяет.

– А другого ты не получишь. Не захотел выслушать меня восемь лет назад, а сегодня я не хочу удовлетворять твое внезапно проснувшееся любопытство, – с горечью отвечала Сюзанна. Повернулась и пошла к матери, прилагая огромные усилия, чтобы не оглянуться.

Лицо Элспет спокойное, умиротворенное, дыхание ровное, глубокое. Целую минуту Сюзанна смотрела, как спит мать. Потом подняла с пола целлофановую обертку от цветов и выбросила в урну. Белые и красные гвоздики так и остались лежать, разбросанные по полу. Сюзанна со стоном опустилась в кресло – у нее нет сил выкинуть цветы. Чувство полного опустошения овладело ею. Какое роковое стечение обстоятельств! Такого просто не может быть – как в дурном кино…

Тот холодный ноябрьский день ей никогда не суждено забыть. И сейчас он ярко стоит у нее перед глазами. Вот они бредут рука об руку по Норзбук-стрит; от поцелуев Марка она ощущает легкую слабость в коленках. Глаза Марка блестят, обещая что-то неизведанное, и от предвкушения у нее замирает сердце.

А теперь они перед входной дверью в ее квартиру; Сюзанна нажимает на звонок, а Марк, пользуясь последними секундами одиночества, притягивает ее ближе и целует… Они и не заметили, как отец Сюзанны открыл дверь; из-за его плеча выглядывала мать.

– Ба-а, это что же такое! – последовала ее незамедлительная реакция – жесткий упрек дочери за неприличное поведение. – Сюзанна, ожидала от тебя чего-то в таком роде, но чтоб под дверью собственной квартиры… Как ты могла!

При этом Элспет внимательно разглядывала Марка, пытаясь понять, что за человека перед собой видит, кого привела ее дочь, и одновременно бросая тревожные взгляды на Сюзи.

Первое время чувствовалась некоторая напряженность, сменившаяся любопытством, когда Сюзанна представила Марка. Услышав его аристократическую фамилию, Элспет Миллер сменила гнев на милость и стала вести себя как подобает леди – расспрашивать Марка о его занятиях. Тот ничего не знал про особенности ее матери и принялся чистосердечно рассказывать о своих новых достижениях в сборке машин и о придуманных им усовершенствованиях в этой области. Услышанное почти убило Элспет, но она не подала виду. Не повышая голоса – сказалась годами выработанная практика – во всеуслышание объявила: Марк ее дочери абсолютно не подходит.

Отец не сказал ни слова.

Марк спокойно выслушал все, что ему говорилось; потом заговорил сам:

– Я понял вас, миссис Миллер, но ваше мнение для меня ничего не значит. Меня интересуют чувства и мысли единственного человека в этой комнате – Сюзанны.

Она как-то до этого не задумывалась – любит его или нет. Он ей безумно нравится, от его поцелуев кружится голова – и все. А после того, как он бросил в лицо ее матери правду, для нее стало ясно, что она любит его, именно его, и знает – такого ей не найти за всю оставшуюся жизнь.

Какое-то мгновение Сюзанна смотрела на него абсолютно новыми глазами, забыв об окружающих. Тягостную паузу прервал отец; он положил руку на плечо жены и обратился к Марку:

– Прошу не воспринимать слова моей жены буквально, это просто нервы, пройдет. Если Сюзанна собирается за вас замуж, мы обязательно все обсудим.

– Ну, конечно, я собираюсь за Марка замуж, – подтвердила Сюзанна. – Иначе для чего мне приводить его домой, как вы думаете?

– И отдашь свою жизнь простаку, который никогда ничего не добьется? – бросил отец.

Тут высказалась Элспет:

– Я категорически запрещаю!

В это мгновение в голове Сюзанны и родилась самая безумная за всю ее девятнадцатилетнюю жизнь идея.

– Ты не сможешь нам помешать, мама, потому что у меня будет ребенок, и этого уже нельзя изменить.

Глаза Элспет округлились и подернулись дымкой – дочь безжалостно подписала ей приговор. Отец жутко покраснел и произнес:

– Тогда это несколько меняет дело.

– Ты можешь повторить? – попросил Марк каким-то безжизненным голосом.

Сюзанна повернулась к нему, – ну конечно же, он поймет, что это шутка, и разделит ее задор… Ледяной холод в его глазах буквально сковал ее.

Элспет упала в обморок. Чарлз бросился приводить ее в чувство, не переставая при этом выговаривать дочери. Суматоха продолжалась часа два, Сюзанна все никак не могла вырваться от родителей и подойти к Марку, чтобы объяснить это дурацкое положение вещей. В конце концов, когда ей это удалось, она застала его одетым, на пороге квартиры.

– Неплохая задумка, – одобрила она иронически.

– После всего, что мне пришлось сегодня услышать, – несомненно.

– Подожди немного, я только соберу вещи.

– А куда, собственно, ты собралась?

– Как «куда»? С тобой, конечно.

– А я тебя не приглашал.

Сюзанна посмотрела на него ошарашенно.

– Но я не могу больше здесь оставаться.

– Это не мои проблемы. Раз ты ждешь ребенка, есть и мужчина, который о тебе и о нем позаботится.

– Ты… ты говорил, что хочешь на мне жениться… – Голос ее прозвучал так тихо, что она сама его едва слышала.

– Но мне не были известны все детали.

– Марк, это не то, что ты думаешь… Выслушай… Попытайся понять…

– Да я уже все понял. Тебе не удастся выставить меня дураком. Кто этот парень – один из светских хлыщей, который не задумывается над тем, что делает?

Она будто видела его в первый раз. Боже, как ему объяснить это дурацкое недоразумение?! Он же не хочет ее слушать… Да если и удастся объяснить, какой идиоткой она будет выглядеть в его глазах. Сюзанна была совершенно убита его словами, раздавлена своей глупостью; все, что у нее осталось, – это только гордость. И с особым ожесточением она выкрикнула:

– Давай, двигай! Попутного ветра! И никогда не возвращайся. – И уже тише добавила: – Ты абсолютно безнадежен, Марк Херрингтон.

– Да, ухожу. А ты успокой родителей, что ребенок не от меня, представляю их счастливые слезы. Всего хорошего, Сюзанна. Все кончилось не так уж плохо. Прощай. – И он ушел.

Ушел из ее жизни, сопровождаемый холодным ноябрьским ветром, в никуда, оставив после себя пустоту и руины в ее сердце. Это было восемь лет назад; а теперь… она взглянула на свои руки – пальцы ее машинально гладили лепестки гвоздик – и отбросила цветы, словно в руках оказалась ядовитая змея.

Ему только казалось, что она начинает ему доверять. Снова он ушел, и ему не нужны ее объяснения. Как и восемь лет назад, между ними стоит стена лжи. Судьба подшутила на ней: она сама зарабатывает себе на жизнь, хоть и принадлежит к семье Миллеров из Норзбука. А он крупный бизнесмен, глава одной из ведущих в машиностроении фирм. Кто из них занимает сейчас более высокое положение в обществе, это надо еще разобраться. Все произошло из-за необоснованного снобизма матери, он-то в конечном счете и разрушил жизнь ее дочери.

Но есть ли у нее моральное право обижаться на мать? Нет, пожалуй. Теперь жизнь ее зависит от дочери, а то было очень давно и уже прошло. В какой-то миг она поверила, что счастье можно вернуть… Но у нее не хватает сил бороться за Марка, преодолевать упрямство. Пусть будет все как есть; она научилась принимать жизнь такой, как она складывается. Кто сказал, что жизнь обязательно должна быть легкой, простой и счастливой?..

Остаток уик-энда она провела с матерью. В воскресенье та вернулась к своему обычному состоянию, и Сюзанна решила вечером вернуться домой в Чикаго. Наутро она проснулась разбитой, усталой; у нее не хватило сил идти, как обычно, завтракать вместе с подругами, да и на работу пришла на два часа позже.

Элисон спустилась вниз, к Рите, когда увидела, как входит Сюзанна.

– Привет! Выглядишь ты не очень…

– И чувствую себя так же. Извини, что не пришла сегодня.

Элисон улыбнулась.

– Не сожалей, ты ничего не пропустила. Кит большую часть времени провела в дамской комнате. Я даже догадываюсь, из-за чего, из-за кого. – Подруга помолчала и сменила тему разговора: – Она сказала мне, что твоей матери лучше.

– Да, я разговаривала вчера с Кит. Мама вернулась к своему обычному состоянию. Ладно, что у нас там сегодня?

– Тебе два сообщения из «Юнивёрсл динамикс» от Амоса Ричардсона. Может быть, еще не все потеряно.

Сердце у Сюзанны подпрыгнуло, – скорее всего, он пока не в курсе происшедшего.

– Разберусь, конечно. Но особо не надейся, – и она поднялась в офис. На столе – сообщения; она стала искать в сумочке календарик и тут наткнулась на сверток… Совсем забыла из-за болезни матери о блюде, купленном для миссис Холкомб. Это, правда, расписано тюльпанами, а не нарциссами, но не хуже – тоже ручной работы и по насыщенности цвета не уступает предыдущему.

Выбирая его, Сюзанна все спрашивала себя: почему она так поступает, почему ей хочется, чтобы в глазах соседей Марк выглядел порядочным человеком, даже в мелочах? И пришла к выводу, что любит его. К счастью, он об этом не знает и никогда не поймет, как беззащитна она перед всеми его колкостями и обидными словами…

Однако что теперь делать с блюдом – выкинуть, сдать обратно в магазин? Да нет, отдать миссис Холкомб, она, в общем-то, ни при чем. Не сидится ей спокойно на месте; от блюда нужно избавиться, и чем скорее, тем лучше; она взяла сумочку и спустилась вниз. Пришлось звонить дважды, прежде чем дверь приоткрылась на несколько дюймов – как раз, чтобы можно было видеть глаза.

– Миссис Холкомб, так получилось, что ваше блюдо разбито. Но я принесла вам другое, тоже ручной работы, специально выбирала…

– Не стоило так беспокоиться. – Миссис Холкомб оглядела ее с ног до головы. – Вы выглядите не лучшим образом. Какие-то проблемы с вашим молодым человеком?

– Нет, никаких, – ответила Сюзанна сухо. – И он не мой. Здесь тюльпаны вместо нарциссов, я боялась… – сбивчиво попыталась она прояснить ситуацию.

– Тюльпаны – мои любимые цветы. – Миссис Холкомб прижала блюдо к груди. – Подождите минутку! – С этими словами она исчезла за дверью своей квартиры.

Сюзанна чувствовала себя крайне неловко, хотя бы потому, что Марка пригласили внутрь, а ее дальше порога не пускали. Могла бы хоть спасибо сказать… Тут она увидела чью-то тень на стене, резко обернулась – Марк… Не раздумывая, попыталась удрать, но он перегородил ей дорогу.

– Вот ты как! – сказала она. – Тебе больше нечем заняться? Извини… – И сделала шаг в сторону, пытаясь его обойти.

Марк ее не пустил.

– Сюзанна, никуда я не уйду.

– Но мы уже сказали друг другу все!

– А как насчет правды?

– Я говорила тебе правду.

– Когда?

– Выбирай – какой раз тебе больше нравится.

Он легко коснулся ее щеки.

– Я за тебя страшно волновался.

Не давать воли чувствам, хотя от его прикосновения у нее защемило сердце; сегодня он ведет себя совершенно по-другому, как будто между ними ничего не произошло.

– Точнее, волновался, как бы тебя не обидели родители. Иногда, действуя из самых лучших побуждений, они наносят своему ребенку сильнейшую травму. Знаешь, я долго анализировал наши разговоры и пришел к выводу, что все это время ты была одна. Имела возможность вернуться в колледж, конечно, при условии, что с тобой и с ребенком все в порядке. Однако ты поступила по-своему.

Она с тревогой слушала его слова – как хочется, чтобы между ними растаял лед; поверить бы, что он действительно искренне за нее волнуется… Но ведь это не так; она не имеет права быть слепой, – он не стал ее слушать в субботу. А теперь, два дня спустя, явился требовать от нее правду.

– Что ты собираешься теперь делать? Покажешь ей ребенка?

– Сначала подожду, пока наберется сил, – осторожно ответила она, предчувствуя, что Марк ее к чему-то склоняет и, может быть, сейчас от того, что она ответит, зависит ее судьба.

– А потом, надеешься, она забудет о своей просьбе. – Марк смотрел не на нее, а куда-то в стену, каким-то ничего не видящим взглядом. – Ты могла бы привести ей какую-нибудь соседскую девчонку…

– Да, ты как-то упоминал об этом, как об одном из вариантов. Но тогда я подумала, что ты имеешь в виду моего собственного ребенка.

– Так я и думал, пока ты не сказала, что лжешь. А через какое-то время понял, что ты лгала матери, а не мне. Как давно она в таком состоянии?

– Элисон поведала тебе и это?

Только Кит и Элисон знали, где ее мать и в каком состоянии.

Марк отрицательно покачал головой.

– Она не проронила ни слова. Почему-то же ты сказала в субботу, что я ничего не понимаю, и попросила меня удалиться. На самом деле я не сразу ушел тогда. Во мне что-то проснулось. Поговорил там кое с кем, и основная картина стала ясна. А вот детали рассказать можешь только ты.

– Ты меня удивляешь.

– Я знаю, твоя мать живет в своем собственном мире. Но не знаю, как давно и почему. Что с ней случилось, Сюзанна?

– И доктора не знают. – Сюзанна дала самый легкий ответ, еще надеясь избежать разговора.

– А ты?

Голос его очень тихий, но он явно не собирается сдаваться просто так.

– Думаешь, я свела ее с ума своим ребенком?

– Признайся, Сюзанна: у нее появились такие отклонения, когда стали кончаться деньги, ведь так?

Сюзанна сложила руки на груди, прикрыла глаза и выпрямилась.

– Так ты знаешь и это…

– К сожалению, узнал слишком поздно. Когда увидел, где ты и как живешь. По собственной воле ты никогда не выбрала бы ни этого места, ни убогой квартирки, ни простенькой мебели, ни посуды… Тебе пришлось бороться за свое существование, и очень серьезно.

– Думаешь, что все знаешь?

Слезы жгли ей глаза; правда оказалась слишком тяжелой, чтобы слышать ее из уст Марка.

– Я просмотрел газеты того времени и нашел несколько заметок о твоей семье. Из-за чего твой отец покончил счеты с жизнью?

Она молчала, не в силах ничего объяснять. Тогда Марк высказал свою догадку:

– Наверно, когда понял, что твоей матери уже ничто не поможет?

– Ну… не мог больше выносить двусмысленности своего положения… Он был и сильным и слабым одновременно. Когда здоровье матери пошатнулось, папа не выдержал.

– Да, нелегко тебе пришлось. А что это за приют, который ты ей нашла?

– Частный пансионат, там о ней заботятся; за ней всегда есть уход, есть все необходимое. Это лучшее, что я смогла придумать.

Сочувствие в его глазах или… жалость? Вот этого она точно не вынесет.

– Прошу тебя, Марк, хватит сыпать соль на раны! У меня отличная работа, я сама справлюсь со всеми неприятностями.

– Ну, не буду таким категоричным. Объясни мне одну вещь: зачем ты тогда, в первый раз, сказала о ребенке?

Сказать ему все?.. Но слова застряли в горле; вот он, тот момент, когда он готов ее выслушать.

– Разве это важно?

– А ты как думаешь? Я всегда волновался, вспоминая о тебе. И мне невыносима мысль, что, возможно, в твоей жизни был другой мужчина. Но ты… не похожа на женщину, способную играть двумя одновременно.

– Спасибо, – пробормотала Сюзанна. – Именно такие слова я и заслужила.

– Вот поэтому, увидев тебя снова, я был очень удивлен, что рядом нет ребенка. Терялся в догадках: то ли ты сделала аборт, то ли был выкидыш. А потом ты сказала, что вообще никогда не была беременна. Все это как-то не укладывалось у меня в голове.

– По-твоему, мне в любом случае стоило завести ребенка?

– Да я просто подумал о самом худшем – что под давлением родителей ты отказалась от него. Я ведь почти убедил себя в этом. Представляешь, что со мной было, когда я случайно услышал твой разговор с матерью…

Сюзанна сдерживала дыхание, боясь спугнуть зарождающееся в ней чувство надежды.

– И еще, знаешь, почему я стал надеяться, что ты ко мне небезразлична? Ты не забыла ни одной мелочи, связанной со мной. На такое способна только любящая женщина.

Его слова – бальзам для ее израненного сердца.

– А потом я понял: если бы твоя мать попросила привести зеленых человечков с Марса, ты пообещала бы ей. – Он подошел к ней ближе. – Как видишь, Сюзанна, через восемь лет я стал умнее и сообразительней.

– Хватит ли тебе мудрости еще и понять?.. – Она подняла руки в молитвенном жесте. – Марк, я поступила необдуманно, выбрав тебя оружием борьбы против своих родителей.

– Мне кажется, я знал это с самого начала. Ну что может быть великолепнее – подарить родителям-снобам внука от самого обыкновенного человека? Знаешь, Сюзанна, я любил тебя так сильно, что мог бы ради тебя сделать невозможное.

– И потому поверил, что я могу тебя так использовать.

– А ты… прости меня… Прости!

– Не в этом дело. – Она отрицательно покачала головой. – Мои родители были так жестоки с тобой, так кичились своим положением… Да для них сама мысль, что их дочь может связать свою судьбу с человеком более низкого происхождения, оказалась убийственной.

Марк обнял ее, и она, в кольце его рук, чувствовала себя защищенной, размягченной, – совсем не хотелось шевелиться…

– У меня появилось желание поставить их на место. Так я и сделала, но не подумала, к какому результату это может привести. Родители были просто в шоке.

– И я вместе с ними.

– Да, я поняла это, увидев твое лицо… стремилась тебе объяснить…

– Но я не стал слушать.

– Никогда не думала, что ты так серьезно воспримешь мои слова.

– Просто был ослеплен – своей гордостью, ревностью. И все принял за чистую монету. Потому и ушел. Но не было ни единого дня, когда не сожалел бы об этом своем поступке. Больше всего на свете мне хотелось увезти тебя на край света, чтобы у нас с тобой была семья. – Он наклонился к ней и поцеловал.

– А ты опа-асен… – протянула она.

– Обещаю только одно – не использовать тебя для прикрытия своих неблаговидных поступков. А что дурацкие идеи перестанут посещать мою голову – не гарантирую. Надеюсь, ты меня простишь… – И стал ее целовать.

Спустя некоторое время, отстранясь, спросил:

– Сюзанна, ты сама скажешь Пирсу, что у него теперь будет невпроворот работы, или это сделать мне?

– Честно?

– Конечно. Ведь этого хотел Цирус?

– Да. Только я думала, ты мне не веришь.

– Почему? И у тебя в доме Цируса будет полно работы.

– Премного благодарна. – Сюзанна отступила на шаг.

Марк подхватил ее на руки и закружил.

– Или тебе больше нравится «Юнивёрсл динамикс»? «Трайэд» ведь интересует этот контракт?

– Не знаю, – неопределенно откликнулась Сюзанна. – Мне как эксперту нужны гарантии свободы.

– Какие проблемы? Ты уже высказала Амосу свои соображения.

– Амос другое дело.

– Значит, ты волнуешься насчет меня? – Он опустил ее на землю и снова принялся целовать.

– Марк… если ты так будешь подтверждать эти гарантии…

– У тебя нет другого выхода, кроме как согласиться. Подписывай контракт – увидишь, как здорово мы будем работать вместе!

– Хорошо, Марк, хорошо. Только…

– Я прекрасно помню – ты не спишь с женатыми мужчинами.

– Пожалуй, ради одного я сделаю исключение. Если он, конечно, настаивает.

– Несомненно! Вскоре я собираюсь жениться – раз и навсегда!

– А я… я согласна… – пролепетала Сюзанна.

И от его поцелуя для нее перестал существовать весь мир…