"Месть королевы" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)3. УБИЙСТВО В ЗАМКЕ БЕРКЛИКоролева была в бешенстве. – Подумай, что могло произойти! – восклицала она. – Он чуть было не собрал против нас войско! – Никогда бы он не сумел, дорогая, – говорил Мортимер. – Ничего бы не вышло. – Но он мог добраться до сына! Уведомить его обо всем! – Он же не сделал этого, моя любовь. И в будущем, уверен, ни за что уже не сумеет. Изабелла взглянула на Мортимера. Что-то в его тоне привлекло особое ее внимание. В прекрасных глазах промелькнуло удовлетворение чем-то, что не было высказано, но повисло в воздухе между ними. Значит, он думает точно так же… Что ж, так тому и быть. Выход найден. Единственный, который возможен в данной ситуации. Ведь пока Эдуард жив, опасность для них всегда будет существовать, и чем взрослее становится новый король, тем слабее их влияние на него и меньше ее популярность в народе, а значит, все явственней угроза для самой Изабеллы и для ее любовника. Мортимер в это самое время не без внутреннего содрогания думал о том, какой была бы месть Эдуарда, окажись он снова у власти или возымей влияние на сына. Нет, они с Изабеллой не должны быть ни жалостливы, ни щепетильны в выборе средств, если хотят выжить сами. Бывший король должен умереть. Другого выхода нет. Только смерть. Для них не было необходимости выражать свои мысли напрямую, в словах. Все было и так понятно. – Твой зять слишком мягок, – сказала она. – Ты права, – отвечал он. – Следовательно, его нужно отозвать. Мортимер согласно кивнул. – Он никак не может забыть, что этот человек когда-то был королем. Я тоже хорошо помнил об этом, когда сидел в Тауэре… Они отвезут его опять в замок Беркли, а потом я найду предлог заменить своего зятя и послать кого-то другого в помощь Малтреверсу. – Кого же? – Думаю, таким человеком может быть Герни. Томас Герни. Он из тех, кто за деньги и возможность продвижения по жизненной лестнице готов на многое. Если не на все. – Дорогой, – сказала королева, – это не должно быть убийством… Не должно выглядеть как убийство. Никаких следов. Никаких ран. Мортимер наклонил голову. – Ты опять права… Медленная смерть… От нежелания принимать пищу… от нехватки свежего воздуха… от отчаяния… Вот какое оружие следует выбрать, пожалуй. – Но нельзя, чтобы это затягивалось. Как мы видим, Эдуард еще кое-что может. А мой сын все чаще говорит об отце и хочет его видеть. Милый Мортимер, думаю, все должно совершиться очень быстро. – Так оно и будет. Обещаю тебе, это бремя вскоре свалится с наших плеч. – Не забудь, все должно выглядеть, как если бы человеческие руки не участвовали в этом. – Я так и сделаю, моя любовь… Он опять был в замке Беркли, но уже не в той башне, что раньше. Его поместили в каморку над покойницкой, откуда несло нестерпимым холодом и запахом гниения, а пища, которую давали, была уже совершенно несъедобной. К удивлению тюремщиков, хотя силы его ослабевали с каждым часом, он все еще упорно цеплялся за жизнь. В один из дней к нему зашел Беркли. У него был еще более виноватый и смущенный вид, чем всегда. – Я здесь, чтобы проститься с вами, милорд, – сказал он. Эдуард схватил его за руку. – О нет-нет! Не оставляйте меня! – воскликнул он. – Я получил приказание из дворца, милорд. Другой человек прибудет сюда. – Они хотят лишить меня всякого человеческого общения, – обреченно сказал Эдуард. – Им мало того, что уже сделали со мной. – Милорд, – с волнением сказал Беркли, – я буду молиться за вас. – Разве не странно, – проговорил узник, – что вы превратились чуть ли не в моего друга, только когда стали моим тюремщиком? Беркли ничего не ответил. Смятение чувств мешало ему говорить. Да, он был из тех, кто гневно осуждал в свое время поведение и образ жизни короля и, возможно, способствовал чем-то его свержению. Но сейчас он испытывал жалость не к свергнутому королю, а просто к человеку, кого нельзя подвергать таким мучениям, ставить в такие унизительные условия, какие бы поступки тот ни совершил. Все его существо противилось этому, и он понимал, что именно по этой причине его удаляют из замка. Королеве и ее любовнику не свойственна, видимо, обыкновенная жалость. Он опустился на колено перед Эдуардом и поцеловал ему руку, словно тот продолжал быть истинным королем. Слезы хлынули из глаз пленника; полнейшее отчаяние и предчувствие скорой смерти охватили его, когда за Томасом Беркли закрылась железная дверь. Королева Изабелла послала за сэром Герни, и тот явился к ней во дворец. При их разговоре присутствовал только Мортимер. – Вам следует отправиться в замок Беркли, – сказала Изабелла, – и находиться там при короле, лишенном престола. Герни молча поклонился. – Вы знаете, как обстоят дела, – вмешался Мортимер, – поэтому не будем ходить вокруг да около. Бывший король – помеха для всей страны, для ее благополучия. К тому же здоровье у него сильно пошатнулось, и нет сомнения, дни его сочтены. Вам приведется присутствовать при кончине Эдуарда Плантагенета, которая не за горами. Герни снова поклонился. Он понимал, что его задача – ускорить эту кончину. Понимала это и королева, когда сказала: – Никаких следов насилия быть не должно… Внешних следов. Вы знаете, как люди у нас любят делать из кого угодно мучеников и превращать их в свое знамя. – Да, миледи… Да, милорд. Я хорошо знаю это, – ответил Герни. – Мы не забудем ваших услуг, оказанных нам и стране, – сказал Мортимер. Поклонившись в третий раз, сэр Герни вышел из покоев королевы и со всей поспешностью отправился в замок Беркли выполнять не вполне ясный по манере изложения, но вполне ясный по сути приказ. Эдуард ощутил леденящий страх перед этим человеком с того самого мига, как увидел его. Это был полное подобие Малтреверса – злобное, бездушное, жестокое существо. Теперь, лежа на охапке грязной полусгнившей соломы, Эдуард каждую минуту ожидал, что эти двое войдут и убьют его. Для того они здесь и находятся: ожидают его смерти, чтобы немедленно сообщить о ней королеве и ее любовнику. Но смерть никак не берет его, поэтому они становятся нетерпеливыми, что можно легко прочесть на их лицах. И, значит, должны поторопить ее… смерть. Вот и сегодня, когда оба охранителя вошли к нему, а он притворился спящим, один из них достаточно громко сказал – они уже не почитали нужным считаться с ним, принимать за живого человека: – Смотри, еще дышит. Наверное, заключил союз с дьяволом. Здоров как бык… Может быть, надо просто… Малтреверс – это он произнес сейчас эти слова – схватил тяжелый стул и занес над узником. – Эй, осторожней! – прикрикнул Герни. – Ты забыл приказание? Никаких следов. Хочешь лишиться головы? – Ты прав, – проворчал Малтреверс и швырнул стул на пол. – Терпения уже не хватает. – Что ж ты хочешь, – сказал Герни. – Плантагенеты – династия крепких людей. Этот жалкий пленник, непохожий на человека, еще не самый могучий из них… Так они его оскорбляли, а потом ушли, приказав стражнику принести для него самой гнилой воды и самой тухлой пищи, которую не станет есть и скотина. Он же, на удивление самому себе, продолжал жить. Будто назло своим тюремщикам. Да, он сопротивлялся. Может быть, почти уже бессознательно, но все же не желая доставить им удовольствие своей смертью. Гонец прибыл из приграничных земель, которые снова вернулись во владения Мортимера после возвращения того из Франции. Новости, которые гонец собирался сообщить, были не из приятных. Упав на колени перед своим лордом, а теперь и подлинным правителем страны, посланный сказал: – Милорд, я не терял времени на остановки, чтобы привезти вам эту весть, хотя она неприятна. Ваш давний враг из числа валлийцев, Рис Гриффит, собирает людей под свои стяги. Он хочет выступить на защиту истинного короля, так он говорит, который томится сейчас с темнице. – Будь он проклят, этот Гриффит! – вскричал Мортимер. – Следовало не спускать с него глаз. Чего он уже достиг? Отвечай! Испуганным голосом прибывший сообщил, что уже много жителей Уэльса присоединились к нему, и все хотят одного: освободить незаконно свергнутого, так они считают, короля и снова посадить его на престол. – Ты хорошо сделал, что прискакал ко мне без промедления, – сказал Мортимер. – Гриффит будет очень жалеть, что затеял все это… Отправляйся обратно и следи за развитием событий. Обо всем, что узнаешь, немедленно сообщай… После ухода гонца Мортимер задумался. Его не страшило войско Гриффита – сколько он там наберет этих жалких оборванцев? Разве могут они стать угрозой для армии, которую Мортимер создал вместе с Изабеллой?.. Дело в другом. В том, что знаменем этих бунтовщиков был свергнутый король, и выходит, его сторону начинает принимать все большее число людей по всей стране. Сначала эти монахи-доминиканцы со своими сторонниками, теперь – Рис Гриффит… Кто еще?.. Нельзя, чтобы движение распространялось. Но не следует и вводить армию в Уэльс и начинать настоящую войну. Это может только усилить сопротивление и увеличить количество сторонников бывшего короля. Следовательно, необходимо сделать совсем другое. И сделать быстро, без лишних слов и размышлений. Тогда отпадет сам повод для восстаний… Если он будет уничтожен… Если исчезнет причина… В самом деле, отчего он до сих пор жив? В таких условиях, при такой пище и таком обращении? В этом что-то неестественное, не свойственное обыкновенному человеку… Значит, надо ему помочь. Но не прямое, открытое убийство, нет… Этого не простят, если узнают… Но как же тогда?.. Как?.. Изабелла ведь сказала уже достаточно ясно, когда напутствовала сэра Герни. Получается, она решительней, чем он, Мортимер? Этого нельзя допустить, он обязан действовать… Только кому поручить? Тут нужен умелый человек… Опытный убийца, который сделает свое дело с присущей ему жестокостью и не оставит при этом нежелательных следов… Такого человека требуется найти, он сам найдет его, и сам даст необходимые распоряжения. С глазу на глаз… День сменялся ночью, ночь превращалась в день. Он почти не замечал этих изменений: в каморке было все время темно. Смерть не приходила. Как ни удивительно, у него появилось даже немного больше сил. Наверное, потому, что определилась цель, поддерживаемая его упрямством и строптивостью, которыми он не отличался при жизни, но которые выявились на пороге смерти: они хотят, чтобы я умер, но я еще поживу назло им!.. История… Народ… Как оба эти понятия, в сущности, непредсказуемы, капризны, непостоянны… Как зависят от случая… Подобные мысли бродили в голове несчастного короля, и, как ни странно, он, кажется, находил в них утешение… Да, человек устроен так, что ко многому привыкает. К самому позорному и страшному. К смраду и гнили, ко вшам и крысам, к холоду и голоду. Возможно, оттого, что у него есть память о прошлом. Он может вспоминать и забываться, вспоминая. Эдуард вспоминал. Балы и празднества, прогулки и забавы, охоту и ночные развлечения. Наряды, которые носил, яства, которыми ублажал себя и других… Гавестона и Хью… Хью и Гавестона… и других… Нет, пока воспоминания с ним, он не умрет, не доставит им такого удовольствия! Пускай они тоже помучаются, позлятся… пускай торчат, как в ссылке, в этом мрачном логове… Какая жалость, что забрали Беркли: они могли бы подружиться и тоже играли бы в шахматы, как с Генри Ланкастером, и пили бы вино, и ему бы дали меховую шкуру вместо этих жутких лохмотьев, чтобы спасаться от холода… Но Ланкастера нет и Беркли нет, а недавно появился совсем новый человек, которого они называют Уильям Огл. Зачем он тут? Он ходит неслышной кошачьей походкой и часто смеется – громким безжалостным смехом, который отскакивает от сырых каменных стен и словно повисает в воздухе. От этого смеха у Эдуарда появляется такое ощущение, будто по всему телу ползают муравьи, и, несмотря на постоянный холод, его окатывают жаркие волны. Уильям Огл, в отличие от других тюремщиков, всегда почтителен с ним, называет «милорд» и то и дело кланяется. От него веет чем-то таинственным и зловещим… Зачем он тут?.. Ночь. Шаги в коридоре. Эдуард их не слышит. Он лежит, уткнувшись лицом в солому, тяжело дыша. Трое мужчин входят в каморку. В руках у одного зажженный фонарь. Некоторое время они молча стоят, глядя на спящего. В коридоре за открытой дверью поставлена жаровня, угли на ней тлеют, чувствуется запах раскаленного металла. – Все готово? – спрашивает один из троих вошедших. Это Малтреверс. Уильям Огл кивает. Если приглядеться, можно не без удивления прийти к выводу, что сейчас он здесь как бы главный. – Никаких следов насилия, – напоминает Герни, третий из вошедших в камеру. – Никаких ран, ссадин. – Берите стол, – командует Огл. – Кладите на него и прижимайте крепче. Чтоб не перевернулся с живота на спину. Мне нужна его задница… Молча двое остальных выполняют приказание. Эдуард пришпилен к полу. Он просыпается. Он думает, что еще спит, что ему привиделся еще один ночной кошмар. Но видит, что оголен, видит, как Уильям Огл приближается к нему с железным прутом в руках и что конец этого прута раскален докрасна. Что означает этот сон?.. Или эта страшная явь?.. Что они хотят делать?.. Невыносимая, невозможная боль пронзает его тело. Раскаленный прут проникает в него сзади… Он издает нечеловеческий вопль, но орудие пытки скользит все глубже, сжигая внутренности. – Вспомни Гавестона! – истошно кричит Огл, с его губ брызжет пена. – Вспомни малышку Хью и других… Как ты с ними… Его крики слышны, наверное, за толстыми стенами замка. Но вот они затихают. – Это не могло длиться долго, – говорит Огл уверенно. Малтреверс и Герни потрясенно молчат. – Внутри у него был пожар, – продолжает словоохотливый Огл, – зато снаружи ни одной царапины, ни одного ожога. Как было велено. Все кончено, милорды… Стол снимают с жертвы и ставят на место. – Перевернем короля, – говорит Огл. Ни Малтреверс, ни Герни не решаются притронуться к телу. Это делает их сообщник, чье ремесло – убивать. Он переворачивает труп на спину, вглядывается и издает удивленный звук. – Ну-ка, посветите получше, – говорит он. При свете фонаря они с ужасом видят кошмарную гримасу боли, застывшую на лице жертвы. Никто из них никогда не видел подобной маски страха и невыносимой муки. Маски, которую не стереть с лица. Более ясно ничто не могло бы свидетельствовать о том, что король Эдуард II умер страшной насильственной смертью, такой жестокой и мучительной, какую из всех созданий только человек и может придумать для себе подобных. – …Он умер во сне, – рассказывали потом все трое. – Такая мирная кончина… На теле действительно не было никаких следов насилия. Но его лицо – оно без всяких слов говорило о том, что произошло. Говорило, разумеется, тем, кто хотел видеть и знать. Все же трое главных участников посчитали более безопасным для себя уехать потихоньку из страны и за ее пределами подождать, как будут развиваться события и чем все это для них может окончиться… Ждать им пришлось долго… Тело Эдуарда забрал приехавший в замок из Глостера настоятель монастыря. Оно должно было оставаться там до официального погребения. А по всей Англии люди только и говорили об умершем короле. Что с ним произошло?.. Несомненно, какая-то тайна окутывает обстоятельства его смерти… Что-то тут не так… Да и чего ждать от королевы, которая уже давно живет в грехе с тщеславным и алчным Мортимером?.. А молодой король? Что он думает обо всем этом?.. Молодой король все больше обретал чувство уверенности и ответственности, все быстрее освобождался из-под опеки матери, ее любовника и всех других. Он хотел многое знать и понять. Как умер отец? Почему удрали те, кто держал его в темнице? Почему не утихают скандалы, связанные с именем королевы?.. Вопросов было без счета, и он твердо решил добиться со временем ответа на все из них. А пока… Что ж, пока надо учиться жить и править страной… И ждать… Ждать – тоже умение… Ожидание может оказаться сродни зреющей буре. И тогда сама буря будет сокрушительной. |
||
|