"Любящие сестры" - читать интересную книгу автора (Гудж Элейн)

6

«Даже в Лос-Анджелесе в декабре – дерьмово», – думал Вал.

Взбалтывая муть, он плыл через бассейн, стараясь не обращать внимания на холодную воду и головную боль, отгоняя назойливые мысли об оценщике имущества, о покупателях «Не-тронь-чтоб-не-воняло», которые шныряют по всему дому, рассматривая клозеты и тыча пальцами в щели на штукатурке.

Он стал думать об Энни. Подлая маленькая сука. Посмела так поступить с ним! За что? Что он такое сделал ей?

Ну хорошо, он немного выпил в ту ночь. Ну и что теперь, надо за это распять человека? Что бы он там не сказал или не сделал, это не повод для нападения. Даже если он поднял на нее руку, она сама виновата. Мало ли как он себя ведет, она не имеет права драться. Пятнадцать швов, Господи! Такая же шизофреничка, как мамаша. Вот ведь стерва, обвинила его в ее смерти! Он что ли засовывал ей в глотку эти таблетки?

Уж если кто из них двоих виноват, так это Ив – оставила его на мели, да еще с двумя спиногрызами на шее. Черт, если бы он не был полным банкротом! У него нет даже на билет, чтобы слетать в Нью-Йорк к Долли. Вдруг у нее еще не все остыло? В последний раз, разговаривая с ним по телефону, она вела себя так, словно он был ее давно пропавшим братом, а не обманувшим любовником, который бросил ее ради сестры. Может, ей что-нибудь известно про девчонок. А вдруг она узнала, где они?

Он не суетился по поводу Энни. Пусть проваливает на все четыре стороны. Он задержит ее только на десять минут, не больше. Десять минут и шлепок под задницу, чтобы знала, как ему перечить.

Но Лорел – дело другое. Если дочь будет в его руках, он найдет способ получить ее наследство. Он уже спрашивал об этом у одного адвоката в клубе каратэ. Тот сказал, что если совсем нет средств к существованию, то отец имеет право получить на содержание дочери какую-то часть суммы.

Он представил себе уютный дом, может, не такой большой, как этот, но на уровне. Где-нибудь в Уэствуд-Вилледж или Пэлисейдс на побережье. У него есть один приятель, который играет на скачках и все ходы-выходы там знает… Вполне можно удвоить, а то и утроить свои деньги.

Но прежде всего надо найти Лорел. Без нее он скорее доберется до ада, чем до этих денег.

И когда он получит ее обратно, он сделает все возможное, чтобы Энни Кобб больше никогда ее не увидела. Это будет ей хорошим уроком, чтобы знала, с кем ссориться.

Пятьдесят поворотов. Вэл подплыл к лесенке и вышел из воды. Он тяжело дышал, сердце учащенно билось, и кровь пульсировала во всем теле.

– Господи, как можно плавать в этой моче? – Раздался мрачный голос, перекрывая гул в ушах. – Почему ты его не почистишь?

Вэл взглянул налитыми водой и хлоркой глазами на бесформенную фигуру, развалившуюся на пляжном стуле, и, как всегда при виде Руди, почувствовал себя немного застигнутым врасплох. Ни один самый проницательный человек никогда не догадался бы, что Руди, коротконогий, чуть не на полметра ниже Вэла, лысый и безобразный, как призрак ночного кошмара, – его родной брат.

Из ворота гавайской рубашки выглядывала его круглая розовая физиономия, блестя кремом для загара, а из розовых шорт торчали столь же розовые и жирные от крема обрубки-ноги. Он напомнил Вэлу жареного поросенка на блюде.

– Чем? – Завернувшись в полотенце, Вэл уселся в соседнее кресло. – Ты думаешь, моя старуха позаботилась о том, как я буду жить без нее? – Он махнул рукой в сторону заглохшего от сорняков луга, раскинувшегося за внутренним двориком. – Знаешь, сколько я получил за «альфу» и «линкольн»? Стыдно сказать. А этот дом? Насмешка идиота! Когда я оплачу все счета после похорон и налоги за склеп, у меня не останется даже ночного горшка. Если бы со мной была Лорел, все было бы гораздо проще, но… – Он осекся при виде брата, внезапно взвившегося со своего места.

– Забудь про ее деньги! – рявкнул Руди. – Даже если тебе что-то перепадет, – в чем я далеко не уверен, – много взять ты все равно не сможешь. Если бы у тебя были мозги, ты обделал бы дело до того, как Ив откинула коньки.

Вэл смотрел в его плотно прилегающие темные очки и видел два своих отражения, каждое не больше мухи.

– И как же я мог бы это обделать?

– Выходы всегда есть. И умный человек их всегда находит. Немного мартини, а затем: «Дорогая, подпиши эту маленькую бумажечку». Хлоп – и ты вступаешь во владение наследством!

– Ив была алкоголичкой, но дурой она не была.

– Иногда не вредно дать почувствовать свою мужскую силу. – Он неотрывно глядел на кольцо с бриллиантом, вспыхивающее на мизинце Вэла. – Боже мой, и это все, что ты заслужил за двенадцать лет беспорочной службы, – грошовое кольцо и несколько костюмов, годных разве что для вокзального сводника? Да ты романтик, знаешь ли! – Его голос стал совсем тихим, приобретя нарочитую озабоченность, затем он ласково тронул Вэла за плечо: – Ох, Вэл, у меня иногда так душа болит за тебя!

Вэл сбросил с плеча его руку.

– Да? А у меня нет! Может, тебе просто надо отдохнуть, позаниматься спортом?

Его обидели слова Руди, но как ни странно, он в то же время чувствовал в них какую-то благотворную силу, словно ему помазали рану йодом.

– Ты зря волнуешься, – продолжал Руди. – Через неделю или две девчонки растратят все деньги и, устав от приключений, прибегут домой. И будут скрестись у тебя под дверью. Как ты думаешь, куда могли податься две соплячки без гроша за душой?

– Не знаю. – Вэл потрогал шрам над бровью. Он все еще не затвердел и под сморщившейся кожей ясно чувствовался рубец. – Если бы у них было куда уйти, они не убежали бы так поспешно.

– Так-таки совсем некуда?

– Если только к Долли.

– Ты думаешь, они могли обратиться к Долли, зная, что Ив не любила ее?

Вэл пожал плечами.

– Кто их знает. Слышал бы ты, как Долли разговаривала со мной по телефону, – мы такие хорошие, у нас и дерьмо не воняет. Я, конечно, не утверждаю, но у меня такое чувство, что она что-то не договаривает. – Сжав кулак, он стукнул им по ладони другой руки. – Господи, если бы только у меня были деньги, я слетал бы к ней сам и все выяснил! – Он подумал, что мог бы занять у брата сотню-другую, но вспомнил, что уже порядочно должен ему и тот предупреждал, что не даст больше ни цента.

Руди заухмылялся, будто прекрасно понял размышления Вэла. Он снова коснулся плеча Вэла и сказал:

– Тебе нужно чего-нибудь выпить. Не против, если я сделаю по стакану «Кровавой Мэри»?

Они устроились под магнолией возле бара. Потягивая из своего стакана, Руди сказал:

– Извини, что я не пришел на помощь раньше. В последнее время у меня так много всяких трудностей.

Трудностей? Его адвокатская практика дает столько денег, что ему вообще не о чем беспокоиться.

– У меня сейчас один тяжелый случай, – продолжал Руди. – Не сдвигается с мертвой точки уже несколько месяцев. – Он посмотрел вдаль, потирая подбородок. – Застежки для подгузников. Кто теперь вспоминает умника, придумавшего эти застежки? Он обратил детское дерьмо в сотни миллионов долларов. Три отставных жены, не меньше, восемь отпрысков. А сейчас дает отставку моей клиентке, жене номер четыре, ради двадцатилетней шлюхи. Она, естественно, в таком состоянии, что не может дать ему как следует – я имею в виду – по морде. Видел бы ты весь этот взрыв чувств! Уже восемь месяцев не могут договориться о дне развода. – Он подергал пальцем воротник с внутренней стороны. – С ума сойти можно! Даже в пасмурный день жарко как в пекле. – Затем взглянул на пустой стакан Вэла. – Еще налить?

– Нет, хватит. Теперь мне надо сделать еще пару поворотов.

Руди поглядел на покрытую водорослями поверхность воды и произнес:

– Она совсем в твоем вкусе.

– Кто?

– Моя клиентка. Которая скоро станет экс-женой номер четыре. Симпатичная бабенка. Сиськи, как два арбуза. На тебя клюнет с ходу. – Сделав длинный глоток, он снова взглянул на Вэла. – И с деньгами. Во всяком случае, будет, когда мы закончим.

– Ты что, считаешь, я буду спать с бабой ради денег? Руди пристально посмотрел на него и пробормотал:

– В первый раз, что ли?

Вэл вскочил на ноги. Ах вот как! Он вспомнил, какими взглядами его провожали в клубе, как перешептывались, замолкая при его приближении. «Я знаю, они болтали, будто я женился на Ив, чтобы выкачивать из нее деньги!» В порыве бешенства он схватил брата за воротник и сбросил с табуретки, словно ребенка, который вывел его из терпения. Копошась и извиваясь, Руди сжал кулаки и сучил ногами по полу. Его лицо, красное, словно ошпаренное кипятком, выражало крайнюю степень ярости.

– Возьми свои слова назад! – потребовал Вэл.

– Подними меня! Я не собирался тебя злить, можешь не выпендриваться.

Вэл поднял его и с размаху усадил обратно на стул, так что тот чуть было снова не опрокинулся. Взмахнув руками, Руди сшиб со стойки свой стакан с недопитой «Мэри». Вэл почувствовал мелкие брызги на своих ногах. И, словно еще один штрих к полному абсурду происходящего, в голове прозвучала фраза телерекламы: «А как насчет гавайского пунша?»

Его гнев прошел, уступив место угрызениям совести. Зачем он так грубо обошелся с братом? На свой извращенный лад Руди вполне чистосердечно старался помочь ему.

Что уж тут говорить! Если бы не Руди, он бы до сих пор прыгал по тротуару на Таймс-сквер, выделывая задние сальто и прохаживаясь на руках за мелкие монеты. Голливудский каскадер – тоже идея Руди. И после того, как они проехали чуть ли не всю страну на попутках без гроша в кармане, кто, как не Руди, сумел договориться с охраной, а двумя часами позже – устроить Вэла на работу? Господи, если бы он сам мог хоть с кем-то договориться! Разве только с женщинами.

Их мать, упокой Господи ее вечно пьяную душу, никогда не ставила Вэла и в грош. Вот уж, наверное, теперь она торжествует, глядя на него откуда-нибудь сверху и судача с кем-нибудь пропитым голосом: «Ну как, разве я не говорила, что из этого мальчишки ничего путного не выйдет?»

Руди умен. У него башка как энциклопедия. Он разбирается в цветах и деревьях, знает, как устроена атомная бомба и может выговорить любое пятнадцатисложное слово, которыми разговаривают законники. Он партнер фирмы высшего класса, у него дом в Брентвуде, «мерседес», дача в Малибу. Единственное, что ему недоступно, на взгляд Вэла, – это женщины. Их он всегда мог получить только за деньги. Видимо, за такого низкорослого и уродливого ни одна не способна выйти замуж. Но кто его знает, может у него еще чего-нибудь не достает?

Руди вытер рубашку салфеткой.

– Посмотри, что наделал! Новая рубашка… Первый раз надел.

– В молоке замочи.

– Откуда это у тебя такие познания? – в изумлении вытаращился на него Руди.

– Когда я работал на трюках, меня мазали какой-то красной дрянью, чтобы было похоже на кровь. Главное, надо сунуть в молоко, пока не засохло. В газете вычитал.

Руди захаркал, словно подавился. Звук, вырывавшийся из его глотки, напоминал треск мотора, который никак не заводится. Только через несколько мгновений Вэл понял, что брат смеется.

Затем он похлопал Вэла по плечу.

– Знаешь, маленький братец, ты меня иногда поражаешь. Честное слово. Мне кажется, вы с Робертой составите чудесную пару.

– С какой еще Робертой?

– Сперва пусть это будет с твоей стороны обыкновенное сочувствие. Ты просто хочешь успокоить ее. По-моему, у нее не было мужика со времен потопа. И если в ответ на твое внимание у нее возникнет естественное стремление отблагодарить тебя, что ж, на то и дружба. Ты вычесываешь моих блох, а я твоих. Американский образ жизни.

– Сочувствие, да? – слегка разволновался Вэл, шаря глазами по шишковатой физиономии брата: может, и впрямь он открывает ему новый ход? – А тебе-то это зачем? С чего ты так забеспокоился, с кем мне спать?

Тот сделал простодушное лицо, но Вэл слишком хорошо знал его, чтобы поверить.

– Дело в том, что Роберта готова от всего отказаться, – объяснил Руди.

– То есть?..

– То есть ее супруг так заполоскал ей мозги, что она считает его королем вселенной и готова подписать любое грабительское соглашение, которое он ей подсунет. И плакали тогда немалые миллиончики.

– Вместе с твоим жирным гонораром, да? Тот пожал плечами.

– Да. Я получил солидный задаток.

Но какая-то жестокость в его взгляде подсказывала Вэлу, что у него есть на примете кое-что поважнее солидных задатков. Может, он сам не прочь спать с Робертой и, чтобы не упускать ее совсем, хочет привлечь на помощь брата? И тогда, поняв, что значит настоящий мужчина, она не откажется с такой легкостью от целого состояния?

Согнув руку, Вэл любовался игрой лучей в бриллианте на своем мизинце. Совершенно ясно, что братец хочет получить за паршивую овцу быка-производителя.

– Я подумаю, – сказал он. – Это единственное, что могу обещать.

Но соблазн уже проник в его сердце Дело денежное, в этом нет сомнений. К тому же сейчас ничего лучшего у него нет.

– Пока ты думаешь, пригласи ее в бар, – настаивал Руди. – Это ни к чему не обязывает.

– На кой черт, Руди? – снова засомневался Вэл. – Ты же знаешь, у меня сейчас совсем другие планы.

– Ну, как знаешь. – Глаза Руди сузились, почти исчезнув между толстых, нависающих век. – Так ты на самом деле думаешь, Долли что-то известно?

– Я же сказал: это только предположение.

– Знаешь, что я тебе посоветую, – произнес Руди мягким вкрадчивым голосом. – Послезавтра я собираюсь в Нью-Йорк по одному делу, для снятия показаний. На сей раз дело об опеке. Прежняя жена моего клиента препятствует ему встречаться с ребенком из-за того, что он голубой. Вот я и должен доказать, что, несмотря на свою склонность к дамскому белью, он все-таки остается «папой, который лучше всех на свете». Но эти хлопоты не займут много времени. Так что я успею заглянуть к Долли и выяснить, что там у нее.

Вэл напряженно выпрямился.

– Правда? Это будет отлично! – Как он мог усомниться в Руди? Разве не вызволял его брат из самых запутанных ситуаций? – Спасибо, – нехотя пробурчал он.

Руди пожал плечами.

– Какие благодарности? Разве я не брат тебе?

Через два дня, завершив свои дела в Нью-Йорке, Руди взял такси и, подскакивая на ухабах Мэдисон-авеню, отправился к магазину Долли.

Интересно, прав ли Вэл в своих предположениях. И что может быть известно Долли об Энни и Лорел? Он так разволновался, что едва мог сидеть спокойно. Желудок ныл как перед концом света.

А если Долли нечего скрывать? И ему придется возвращаться ни с чем или пересказывать Вэлу то, что он и без него знает?

При воспоминании о Вэле он на миг забыл о своем нетерпении, невольно заулыбавшись. Здорово он управляет своим братцем! Вэл по гроб жизни будет ему благодарен за знакомство с Робертой. У него теперь столько обязанностей – и в постели, и кроме этого, – что он не знает, за какой конец хвататься. Теперь уже ему не до разговоров с Долли. И, естественно, этому дурню, поглощенному только собственной персоной, никогда не придет в голову, что Руди сделал это не ради него, а ради Лорел.

Он представил свою маленькую племянницу стоящей на крыльце Бель Жардэн – вне пределов его досягаемости. Он ясно видел ее нежное лицо и огромные синие глаза. Она боялась его, как привидения, он это знал. Но разве это ее вина? Любой ребенок испугался бы.

Если бы только он мог убедить ее, что никогда не сделает ей ничего плохого! Он такой неуклюжий, такой глупый по сравнению с ней. Однажды он подарил ей куклу. Самую дорогую, какую смог найти, фарфоровую, в шелковом платье с оборками, не понимая, что такая вещь слишком непрочна для ребенка. Лорел было всего шесть лет, и она случайно уронила эту куклу на кафельные плиты крыльца. И в ужасе глядела на тысячу разлетевшихся осколков. А потом долго плакала.

О, как он хотел обнять ее, вытереть слезы, купить сотню других кукол, еще лучше этой! Но он знал, что, если подойдет слишком близко, она будет кричать еще громче. Поэтому он не стал утешать ее. И всегда держался поодаль, чтобы только видеть. А теперь он лишен даже этого.

Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как Вэл позвонил ему, ругаясь и невнятно бормоча что-то о «маленькой суке», врезавшей ему в глаз, и Руди тогда здорово перепугался. Даже после того, как успокоил Вэла и отвез в «травму», все еще не мог подавить подспудного чувства ярости против брата. Он был уверен, что Вэл здесь не чист. Самовлюбленный олух. Он отродясь ни о ком не заботился, даже о Лорел, собственной дочери. И хотя он клянется, что не сделал Энни ничего плохого, можно не сомневаться, должно было произойти нечто по-настоящему гнусное, чтобы вынудить изнеженную девочку убежать ночью из дома, куда глаза глядят, захватив к тому же с собой маленькую сестру.

Следя глазами за проносящимися за окном антикварными магазинами и модными лавками, Руди подумал: «Он не достоин Лорел».

Если ему удастся найти ее, он станет относиться к ней совсем по-другому. Та, вторая, его не интересует. Ее непримиримый взгляд и резкие жесты всегда заставляли его держаться на расстоянии. Нет уж, она пусть делает, что хочет. Он мечтал только о нежной Лорел. И если найдет ее, то сумеет оградить от Вэла и стать нужным ей.

«А сама Лорел? Обрадуется ли она мне? Или опять будет смотреть огромными от ужаса глазами, словно я какой-нибудь монстр?»

Они попали в пробку. Такси с трудом пробиралось через столпотворение машин на Мэдисон-авеню. Все отчаянно гудели, водители высовывались из окон и орали друг на друга, шипели гидравлические тормоза. Но Руди был далек от всего этого. Ему вспомнился один случай. С тех пор прошла целая вечность, но события запечатлелись в мозгу, словно вырезанные на крышке стола инициалы.

Она училась вместе с ним в средней школе. Звали ее Марлен Киркленд. Хорошенькая блондинка, популярная, как кинозвезда. Мог ли он надеяться хотя бы на мимолетное внимание с ее стороны? Марлен, возле которой всегда было, по крайней мере, полдюжины мальчишек, готовых нести ее сумку, – все с ежиками, в замше, в свитерах с монограммами. Марлен, носившая тонкую золотую цепочку на лодыжке и прелестный браслет, который нежно позванивал в тишине класса, – эта Марлен могла сделать с человеком все, что угодно.

И вот однажды, подталкиваемый Вэлом и даже выспросив у него предварительно, что говорить, Руди набрался храбрости и пригласил Марлен на вечер. Еле живой от смущения, но с наигранным спокойствием, даже небрежностью, вразвалочку подошел к ее столику в кафетерии, причем все сто шестьдесят два сантиметра его тела сотрясались на кубинских каблуках дешевых ботинок.

– Я слышал, тебя еще никто не пригласил сегодня на вечер, – забормотал он, позабыв все интонации, которым обучил его Вэл. – Поэтому, как насчет того, чтобы пойти со мной?

Невозможно забыть выражение шока на прелестном лице Марлен. Вся команда спортивной поддержки, членом которой она была, захихикала. Руди почувствовал, что лицо его охватило пламенем и жар поднялся до самых корней его немодно подстриженных волос. Она бросила гневный взгляд на Вэла, стоявшего позади, и ее глаза сузились от гнева. Руди понял, но слишком поздно, чтобы спастись: она приняла его приглашение за насмешку.

Ах Марлен! Глядя на Руди немигающим взглядом, она ответила:

– Я скорее соглашусь жрать собачье дерьмо! Каждое слово оставило в его сердце пулевое отверстие на всю жизнь.

А Вэл? Сказал ли он что-нибудь? Этого Руди никогда не мог вспомнить.

И теперь Руди готов сделать все на свете лишь бы никогда не увидеть такого презрения в глазах Лорел.

Машина снова резко затормозила. До перекрестка Мэдисон и Семьдесят седьмой остался один квартал. Расплатившись с водителем, он вышел, сгорбив плечи под мелким дождиком. День уже клонился к вечеру, на улице было сумрачно, как в пещере. Наступил тот час, когда высотные здания загораживают снижающееся солнце, сами не зажигая света. Руди казалось, что он ползет между глухими стенами, словно таракан в щели. Пройдя лавки одежды, наполненные дорогостоящими нарядами, шляпами, антиквариатом, драгоценностями, он вдруг усомнился в целесообразности своего посещения.

Но в это самое время между шикарной ювелирной лавкой и магазином мужской одежды он заметил вывеску магазина «От Жирода»: золотые рукописные буквы названия на зеленовато-коричневом фоне. В цветочном ящике под окном лежала только почерневшая горка снега – все, что осталось от последнего снегопада. В витрине стояла маленькая рождественская елка, мигая крохотными белыми огоньками, увешанная конфетами в золотых обертках. Он подумал о том, какой праздник ждет его дома, – одиночество, дурной сон после чрезмерного количества выпитого виски, которого он не минует в тот день на вечеринке в своей конторе.

Сердце у него заныло. Почему Вэл должен иметь все, а он ничего. Вэл так одержим заботами о самом себе и о деньгах, что даже не понимает, какое величайшее сокровище ускользает у него между пальцев.

«Если бы Лорел была моей дочерью, разве я так относился бы к ней?»

Но, черт возьми, об этом пока рано рассуждать. Прежде всего надо узнать, что известно Долли. Сейчас все зависит только от нее. Сказала ли она Вэлу всю правду? Или это его паранойя подогревает в нем подозрительность?

Но если она что-то и знает, можно голову дать на отсечение, что перед ним не расколется. Для нее это все равно, что сказать Вэлу.

Ну ладно, он хотя бы увидит, врет она или нет. Один из его талантов читать в человеческой душе. По выражению лица своего клиента он всегда сразу определял, если тот не искренен. Точно так же, когда Роберта Сильвер поклялась ему, что была верна мужу все время, он поверил ей на сто процентов, как папе римскому.

Да, это он узнает. И тогда достаточно будет проследить за Долли, чтобы рано или поздно добраться до Лорел.

Воспрянув духом, Руди толкнул застекленную входную дверь магазина.