"Владычица морей (сборник)" - читать интересную книгу автора (Синякин Сергей)

Глава четвертая

Трасса Саратов — Волгоград похожа на стиральную доску. Каждые сто метров то спуск, то подъем. Поэтому «КамАЗ» никак не мог набрать свою крейсерскую скорость. Водитель «КамАЗа» Дима Замерников косо поглядывал на пассажира, который сидел, глядя прямо перед собой, и в дорожную беседу, к великому Димкиному сожалению, вступать не изъявлял желания.

Димке Замерникову было двадцать пять, он был высок, тощ и мосласт, маленькое круглое лицо его было полно детского изумления окружающему миру, а веснушки делали еще моложе. Сам он был из Волгограда и возвращался из Самары с грузом запчастей для владельца какой-то частной мастерской. Одному в дороге было скучно, даже радиоприемник не помогал, вот и прихватил в попутчики мужика, голосующего на выезде из Саратова. Мужик был лет тридцати пяти, невысок, лысоват и неплохо одет. На бомжа явно не похож.

Да и выглядел в своих очках с большой роговой оправой довольно интеллигентно. Такому, медом его не пои, а дай поговорить за жизнь и политику. Но похоже, что в этот раз Дима ошибся, золотая рыбка в аквариуме была, пожалуй, более болтливой, чем его пассажир.

— Зовут-то тебя как? — спросил Замерников.

— Вячеславом, — сказал пассажир. — Можно просто Славой.

— Нормально, — согласился Димка. — А меня Дмитрием. Ты вообще далеко едешь?

— До Волгограда, — сказал пассажир.

— Слышь, Слав, — освоился водитель. — А ты че все молчишь? Знаешь, чего пассажир в дороге делать должен?

— Водителя развлекать? — по-прежнему глядя на дорогу, спросил Вячеслав.

— Правильно. Когда я в армии служил и мы на учения выезжали, в каждую машину обязательно сажали такого, чтобы анекдоты травил, истории разные. Водила в дороге устает, уснуть может, вот подсадка его и развлекает. Не, брат, ты в подсадки не годишься, ты молчишь, как сломанное радио. Анекдоты знаешь?

— Знал когда-то, — сказал попутчик. — Дим, ты извини, мне сейчас просто разговаривать неохота. Устал я очень.

— В командировке был? — продолжал попытки втянуть попутчика в разговор Замерников.

— Можно и так сказать. — Попутчик снял очки и принялся тщательно протирать стекла.

— А ты чем занимаешься? — не унимался водитель. — По торговому делу или как служащий?

Никто не знает, что именно рождает откровенность между двумя незнакомыми людьми, что за кремешек высекает неожиданные искры доверия. Может быть, их сближает теснота кабины и общая дорога, может быть, откровенность рождается именно потому, что люди незнакомы и никогда больше не увидят друг друга, — въедет машина в город, и разойдутся их пути в разные стороны, чтобы уже никогда не сойтись вновь. Пожалуй, на этот вопрос и Фрейду было бы сложно ответить, он же все подсознанием мерил, а не соприкосновением человеческих душ.

Попутчик ответил так неожиданно, что Замерников глянул на него озадаченно — не псих ли, не съехал ли ты, мужичок, с катушечек? А что еще можно подумать, услышав, что рядом с тобой едет Ангел?

— Ангел? — переспросил Дмитрий. — Это чего, сокращение какое-то?

Назвавшийся Вячеславом попутчик неожиданно развеселился. Так развеселился, что на деревянной бесстрастной морде его подобие улыбки пробежало.

— Точно, — сказал он. — В самую точку ты, Дима, попал. Ангел сокращения. Работа у меня такая — сокращать.

Странное дело, но Димка тут же успокоился. Все ему стало ясно, работает мужик в какой-то большой конторе, времена тугие настали, вот и мотается по филиалам, ищет, за что и кого уволить, чтобы экономии добиться. Вон, на заводе буровой техники уже больше двух тысяч эти самые ангелы под сокращение подвели! Он улыбнулся и снова спросил:

— И много ты ж под это сокращение подвел?

— Много, — без улыбки сказал пассажир. — Человек сто пятьдесят.

— Нормально, — снова согласился Замерников и, не удержавшись, спросил: — Выгодное, наверное, дело нынче в таких Ангелах быть?

— Тоскливое, — сказал пассажир. — Но нужное.

— Да я к тому, что народ сейчас за места свои держится, — сказал Замерников. — Бабок небось немерено предлагают!

— Бывает, что и предлагают, — согласился попутчик. — Но я не беру.

— Сейчас все берут, — возразил Димка. — Время такое, вон, пишут, даже дочка Ельцина не брезгует подарочки от Березовского принимать. А ты что, особенный?

— Да нет, — сказал Вячеслав. — Просто, дружище, я таких сокращаю, что с них деньги противно брать.

— Не, я, конечно, понимаю, люди всякие бывают, — согласился водитель. — Но ты не думал, что у них тоже семьи есть, дети там, жены. Все ведь жить хотят!

— Детей и родственников я не трогаю, — сказал попутчик. — Я только мразь под сокращение подвожу.

— А вот ты думал, куда им после сокращения? Сейчас работы нигде не найдешь. Эх, жизнь блядская! Развалили страну, куда теперь податься людям? Разве в жулики!

— Вот как раз жуликами я и занимаюсь, — зевнул попутчик. — Потому и денег не беру. Противно очень. Дима Замерников засмеялся.

— Жуликов сокращает! — Он помотал головой. — Можно подумать, что у их отдел кадров есть… — Тут до него дошло, и Димка оборвал смех. — Постой, постой, — проговорил он с запинкой. — Ты что, хочешь сказать, что ты их в самом деле?.. — Он с надеждой посмотрел на пассажира, но Вячеслав сидел, глядя прямо перед собой, и до Замерникова стало доходить, что он не шутит. — Но это ж преступление! — ахнул водитель.

— Ты, когда таракана на стене видишь, что делаешь? — глянул на него пассажир.

— Как что? — удивился Замерников. — Известное дело, тапком его или газетой!

— Вот представь, что ты Бог, — терпеливо объяснил попутчик. — Ты Бог, а я та самая газета.

— Сравнил тоже, человека и таракана! — присвистнул Замерников.

— Тараканы хотя бы безвредные, — сказал попутчик. — Так ты их все равно тапком давишь. А вредней скотины, чем человек, и нет на свете. Возьми, к примеру, Чикатилу. сколько это животное людям горя принесло!

— Ну, такие, — неуверенно протянул Замерников. — Таких я бы и сам давил!

— А кто тебе мешает? — Пассажир посмотрел на За-мерникова. — Кто?

Странное дело, но этот простой вопрос поставил Дмитрия в тупик.

— По закону все должно быть! — не сразу нашел он ответ.

— Много их по закону наказали? — Пассажир зло ухмыльнулся. — Каждое третье убийство нераскрытым остается, а тех, кого ловят, сейчас даже не расстреливают. Европа запрещает!

— А ты, значит, свое правосудие устроил? — Водитель снова внимательно глянул на пассажира, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Похоже было, что пассажир не шутил. Блин! Замерникова бросило в жар, хотя в кабине, несмотря на опущенные боковые стекла, было и без того жарко. Рядом с ним ехал убийца. И какой убийца! Сам признался, что сто пятьдесят человек замочил. Куда там Чикатило! Пусть в отличие от маньяка пассажир убивал и не очень хороших людей, все равно Замерников ощущал душный озноб. И чего он так вдруг разоткровенничался? Сейчас откровенничает, а через час пожалеет. Заставит завести машину в лесополосу и кончит там. Руки Замерникова вспотели, и ладони заскользили по рулю.

— Не бойся, — сказал пассажир. — Я тебя не трону. Зачем? Я безвинных не наказываю. Ну пойдешь ты в милицию, расскажешь о нашем разговоре, так ведь им меня еще найти надо! Ну найдут они меня, что я им, признаваться буду? Да и не поверят они тебе никогда, а если поверят, то связываться не станут. У них и без того забот хватает, думаешь, они станут неизвестного мстителя разыскивать? Да им, Дима, легче тебя за дурака выставить! И конкретно ты ничего не знаешь.

Машина подходила к посту «113 км», и Дмитрий сбросил скорость, напряженно ожидая окрика. Но окрика не последовало.

— Правильно, — добродушно сказал пассажир. — Тут у поста шашлычная хорошая, притормози, мы с тобой по шашлычку рубанем. Я угощаю!

Шашлыки действительно были сочными и вкусными. Кавказец, державший шашлычную, жмотом не был, жилистое мясо не мариновал.

Такой шашлык требовал обязательной стопочки, в другое время Дима Замерников по этому поводу непременно пошутил бы, но сейчас только смотрел, как спокойно движутся челюсти попутчика. Тот словно бы и не ел, а выполнял обязательную и нудную работу. Пост ГАИ был совсем рядом, и мент на дороге суетился, помахивая палочкой. То ли долг выполнял, то ли на жизнь зарабатывал. Обратись к такому — на смех поднимет. А что у него, Замерникова, кроме слов?

Нет ничего. Мужик, может, шутит, смотрит, как на его приколы реагируют. Господи! Вот уж с попутчиком повезло, слов нет как!

— Ну, — благодушно сказал пассажир, — не знаю, как ты, а я заправился до самого Волгограда.

И Замерников покорно доел шашлык, допил свой сок, сел за руль и вывернул машину на трассу.

Некоторое время они ехали молча. Замерников поглядывал в зеркальце на пассажира. Лицо у того было спокойным и усталым. Такое лицо Замерников видел в девяносто пятом в Чечне у прапорщика Щеголихина. Вот точно с таким выражением лица прапор разглядывал улицу, на которой пестрыми камуфляжами выделялись тела убитых солдат и чечен. Странное было у попутчика лицо.

— Послушайте, — неожиданно для себя на «вы» обратился Дмитрий к попутчику. — И что вы чувствуете, когда… с-сокращаете?

Пассажир снял очки и прикрыл глаза.

— Тоску, — сказал он. — Тоску и обреченность.