"Анн Предай" - читать интересную книгу автора (Труайя Анри)3Изрядно опаздывая с работы, Анн ураганом влетела в дом почти в семь часов и едва застала Луизу. Та собиралась вот-вот уйти. К счастью, у нее все было готово. В гусятнице – тушеная с морковью телятина. На круглом блюде отдыхал припудренный сахаром пирог с яблоками. Стол – как и было условлено, в столовой – накрыт на три персоны. О том, чтобы поднялась Эмильен, не могло быть и речи. Ночью она плохо спала, а с утра начала жаловаться на боль в правом боку. Пришедший к полудню доктор Морэн сделал ей дополнительный укол. Обед, наверное, следовало бы отменить, но было поздно. Анн подошла к матери. Впалые щеки, заострившийся нос. Казалось, больная спала, но, услышав шаги дочери, приоткрыла веки и тихо произнесла: – Я не хочу видеть Марка. – Ты его и не увидишь, Мили, – пообещала Анн. – Мы быстренько пообедаем и распрощаемся. – Передай ему, что мы с ним увидимся на следующей неделе. – Ну да. Конечно… У нас еще будет время. Я сейчас принесу сэндвичи. – Нет, не надо… Стоит о них подумать, и меня начинает тошнить. Что за гадость этот гепатит!.. Видно, вчера я что-то съела, вот оно и подействовало мне на печень. И этот запах, с кухни… надо бы проветрить… Где отец? – Собирался заскочить в книжную лавку Коломбье. – Занятно. Уже успел обзавестись новой привычкой – уходит, не предупредив меня. Но тут, держа в руках две бутылки «божоле», вошел Пьер. – Дома не осталось ничего, кроме столового. Эмильен тут же успокоилась и прикрыла глаза. Во входную дверь позвонили. Открывать пошла Анн – и увидела на пороге консьержку. – Я по поводу вашей комнаты – той, что наверху. Мне кажется, вы сдали ее студенту. Так вот, теперь их там с десяток. Это безобразие, настоящая ночлежка! Спят на полу, в коридоре. Соседи жалуются. Я не хотела бы говорить об этом управляющему. – Спасибо, что предупредили, – ответила Анн. Пьер, догнав ее в вестибюле, пробормотал: – Безумие какое-то… Выглядел этот студент довольно прилично. Что делать-то будем? – Я немедленно к нему поднимусь. – А Марк? – Он все равно придет не раньше восьми. – Могла бы подождать и до завтра… – Нет, папа. На черной лестнице было студено. Всякий раз, когда приходилось карабкаться на шестой этаж, Анн становилось противно; она удивлялась ветхости длинного коридора, ведущего к сдаваемым внаем комнатам. Для нее он олицетворял собой своеобразную границу, некий условный переход из мира уюта и достоинства в зону стыда и позора. Анн остановилась перед дверью, отмеченную одиннадцатым номером. За ней слышались голоса. Анн постучала. Дверь открылась – на пороге стояла высокая девица. Вдоль щек, словно занавеси, ниспадали светлые волосы. Розовая махра домашнего халата туго обтягивала вздутый живот незнакомки. Наверняка месяце на восьмом, не меньше. Позади нее, выгнув спину и облокотившись на спинку стула обеими руками, сидел длинноволосый брюнет с квадратным лицом. Анн никогда не приходилось видеть ни его, ни девицу, и потому она сухо спросила: – Где мсье Жан Ломбар? – А чего вам от него нужно? – лениво поднимаясь, спросил юноша. – Эта комната принадлежит мне, мсье. – Ах, вот оно что. Жан в отъезде. – И давно? – Ну так себе. – Когда он возвращается? – Я не знаю. – А вы кто такие? – Лоран Версье. А это Ингрид. Шведка она. По-французски не знает ни слова. Девушка улыбнулась и неуклюже замотала головой, словно поддакивая, осторожно обнимая при этом руками живот. – И что же вы здесь делаете, мсье? – спросила Анн. – Мы приятели Жана, – ответил Лоран Версье. – Я сдала эту комнату ему, не вам. – Я знаю. Но Жан очень быстро съехал. Сказал, что мы можем поселиться на его место. Конечно, я должен был вас предупредить. Я и собирался это сделать. Скоро я должен получить немного денег… ну, чтобы урегулировать с вами все проблемы с оплатой… Это вопрос нескольких дней… Говорил он волнуясь и все время глядя на Анн. На шее, под небрежно выбритой кожей, методично поднимался и опускался кадык. – Похоже, вы разрешаете своим друзьям спать в коридоре, – оборвала его Анн. – Ну, это было-то всего лишь один раз. – Однако соседи жалуются. Сколько вас в этой комнате? – Трое. Ингрид, ее муж и я. Анн посмотрела на него обескураженно: – Но, как… как это? Он пояснил: – А что, все нормально. Как в кемпинге. Она быстро осмотрела комнату: метра два на три, не больше. Железная кровать, в углу раковина, параболический электронагреватель, газовая плитка с небольшим баллоном «Бутагаз». С потолка свисает голая лампочка. Замешательство Анн переросло в неловкость. – Это абсолютно неприемлемо! – с некоторым усилием произнесла она. – Вы тут разместились, ни у кого не спросив разрешения. А мы – я и мои родители – не имеем права селить постояльцев, о которых ничего не знаем. Анн чеканила свои доводы так, словно убеждала в собственной неуступчивости саму себя. Все это время обладательница огромного живота кротко, словно телка, смотрела на нее красивыми пустыми глазами. Лоран Версье достал из заднего кармана брюк какой-то документ и молча протянул его Анн. То было изрядно помятое удостоверение с фотографией в углу. Анн машинально прочла фамилию, дату рождения. Ему всего двадцать три года. И она вдруг ощутила себя в шкуре сыщика – облава, окрик: «Ваши средства к существованию?» Ей стало мучительно стыдно. Она вернула документы юноше, тот сунул их обратно в карман. – Хорошо, – сказал он. – Вы правы. Мы тут же съедем. – Куда? – Не знаю. Анн смягчилась: – Девушка беременна, я не могу выбросить ее на улицу. Подождем, пока у вас не найдется другая комната. – Спасибо, мадам. В любом случае, Ингрид с мужем должны вот-вот вернуться в Швецию. Она хочет рожать там. Ну, а что касается меня, если вы согласитесь поселить меня вместо Жана… Ответить она не успела. Рядом объявился белокурый бородатый гигант на тонких ногах. В руках он держал длинный батон свежего белого хлеба. – А вот и Гуннар, – объявил Лоран Версье. Анн вышла из комнаты и заметила в коридоре рядом с дверью картонную коробку, переполненную отходами. – В любом случае, я требую, – заявила она, – чтобы это было немедленно убрано. Своими отбросами вы загородили весь проход. Это недопустимо. Спускаясь по лестнице, она уже чувствовала нечто среднее между гневом и удовлетворением. Пока ее не было дома, пришел Марк. Анн рассеяно чмокнула его в щеку. Марк с Пьером потягивали в столовой белое вино, и на круглом столике ее дожидался полный бокал. Она жадно поднесла его к губам. – Мили, похоже, сегодня не в форме, – заметил Марк. – Да нет, – ответила она, – вовсе нет. – Просто вымоталась она вчера, – грустно пояснил Пьер. – Вот и спит, я не посмел ее будить… – Жаль, – сказал Марк. – С ней всегда было так хорошо. – Как там наверху, все нормально? – поинтересовался Пьер. – Да, все хорошо. Консьержка преувеличивает. Просто наш постоялец как-то раз устроил вечеринку, пригласил друзей. За столом Анн раздражала излишняя возбужденность отца. Любые предложения Марка приводили его в восторг, а рассказы – в умиление. – Ну а Канада?.. Нет?.. Правда?.. Ты послушай Анн… А твоя работа? Всем своим поведением он, казалось, пытался напомнить Анн о достоинствах бывшего зятя. Он что же, забыл, кем ей доводится Марк? Навязчивость отца задевала ее. Несколько раз Анн пыталась было его попридержать, но потом думала: «Я же за это критиковала маму, а теперь вот и сама становлюсь похожей на нее». Она отнесла грязные тарелки на кухню и вернулась с пирогом. Марк объяснял Пьеру, что благодаря его стараниям «они со своим статическим конвертором и системой управления» смогут успешно конкурировать на восточном рынке. Ничего не смысля в свалившихся на него технических терминах, Пьер лишь кивал головой и бормотал: – Да… ты смотри!.. Анн притворялась, что ей интересны проблемы Марка, но мысли непреодолимо карабкались по ступеням черной лестницы наверх, на шестой этаж, к беременной шведке и двум ее компаньонам. Какая же у них в комнате холодина. И есть им нечего. Может, они еще и наркотиками балуются? «А вот это меня уже не касается» – решительно одернула она себя. – Отличный пирог! – услышала она Марка. – Это ты его пекла? – Нет, Луиза. – Как, она все еще у вас? Невероятно. Пьер подлил всем вина. Щеки его ожили, глаза заблестели. Анн спрашивала себя, для чего же она все-таки пригласила Марка. Должно быть, припомнились обязательные, канувшие в лету, субботние обеды в родительском доме времен их былого супружества. Те же стулья, те же голубые декоративные тарелки на стенах, тот же пирог. Все она вспомнила, но не пожалела ни о чем. Хотя нет, за столом не доставало Мили. Не хватало ее искрящегося взгляда, ее радушия. – Что нового у Клардье? – поинтересовался Марк. – Мы не виделись с тех пор, как заболела Мили. У Шарля, похоже, все прекрасно. Он меня тут в С.Е.П. рекомендовал. Правда, из этого ничего не вышло. – Почему? – Неинтересно. Жалованье, да и все прочее – так себе. Тяжело… Я уже с полгода как ищу хотя бы чего-нибудь. Но, видно, в моем возрасте я не пригоден… У Анн все внутри напряглось, она встала и вышла в комнату к матери. Та дышала горлом, сипло. Анн дотронулась до ее плеча. Больная открыла глаза и шепотом спросила: – Он еще здесь? – Да, Мили. Тебе ничего не нужно? – Нет. Иди, дорогая моя… Анн вернулась на кухню и подала кофе мужчинам, самозабвенно обсуждавшим все за и против снижения пенсионного возраста. |
||
|