"Чёрный дом" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен, Страуб Питер)

Глава 10

Когда патрульный автомобиль (за рулем сидит Том Лунд) сворачивает на Третью улицу и берет курс на Чейз-стрит (маячки на крыше потушены, сирена молчит), Дейл достает бумажник и начинает рыться среди хлама, который там хранится: визиток, которые кто-то ему давал, фотографий собак, сложенных листков бумаги. На одном находит то, что нужно.

— Чем занимаетесь, босс? — спрашивает Том.

— Не твое дело. Веди машину.

Дейл хватает с консоли телефон, корчит гримасу, ладонью стирает с микрофона сахарную пудру с чьего-то пончика, набирает номер сотового телефона Джека. Начинает улыбаться, когда слышит голос после четвертого гудка, но улыбка тут же исчезает, а брови в недоумении сдвигаются к переносице. Голос знакомый, вроде бы он должен его узнать, но…

— Алле? Говорите, пожалуйста, кем бы вы ни были, или покойтесь с миром.

Тут Дейл понимает, с кем говорит. Он понял бы сразу, если б был дома или в кабинете, но не в такой обстановке и стрессовой ситуации…

— Генри? — вырывается у него. — Дядя Генри, это ты?

Они как раз въезжают на мост через Тамарак, когда в кармане брюк Джека звонит сотовый телефон. Он достает телефон и постукивает им по тыльной стороне ладони Генри.

— Поговори. Сотовые телефоны вызывают рак мозга.

— Мне, значит, можно ими пользоваться, а тебе — нет.

— Вот-вот.

— Именно за это я тебя и люблю, Джек. — Генри небрежно откидывает мембрану. — Алле? — И после паузы:

— Говорите, пожалуйста, кем бы вы ни были, или покойтесь с миром. — Джек бросает на него короткий взгляд, снова смотрит на дорогу. Они подъезжают к магазину Роя, где ранних покупателей ждет лучшая зелень. — Да, Дейл. Это действительно твой достопочтенный… — Генри слушает, одновременно чуть хмурясь и улыбаясь. — Я в кабине пикапа Джека, рядом с Джеком. Джордж Рэтбан этим утром не работает, потому что KDCU ведет прямую трансляцию с Летнего марафона в Ла Ри…

Он слушает вновь, потом говорит:

— Если это «Нокиа», а по ощущениям и звуку скорее всего так оно и есть, сеть скорее цифровая, чем аналоговая. Подожди. — Он поворачивается к Джеку:

— Твой телефон. Это «Нокиа»?

— Да, но какая…

— В цифровой сети вроде бы сложнее подслушать разговор, — объясняет Генри, потом добавляет в трубку:

— Сеть цифровая, соединяю вас. Уверен, Джек тебе все объяснит. — Генри передает ему телефон, складывает руки на коленях и смотрит в окно, словно наслаждаясь красотами природы. «Может, и наслаждается, — думает Джек. — Может, у него вместо глаза локаторы, как у летучей мыши».

Он съезжает на обочину шоссе № 9З. Джек не любит сотовые телефоны вообще, эти рабские браслеты двадцать первого века, и просто терпеть не может одновременно говорить и вести автомобиль. А кроме того, Ирма Френо все равно никуда не уйдет.

— Дейл? — спрашивает он.

— Где ты? — отвечает Дейл вопросом, и Джек сразу понимает, что Рыбак тоже не сидел сложа руки. «Только бы он больше никого не убил, — думает он. — Пожалуйста, господи. Только не это». — Почему Генри с тобой? Фред Маршалл тоже с вами?

Джек начинает рассказывать ему об изменении их планов, но Дейл прерывает его:

— Уж не знаю, что ты сейчас делаешь, но я хочу, чтобы ты немедленно приехал в то место, которое называлось «Закусим у Эда», около «Гольца». Генри покажет тебе дорогу. Рыбак позвонил в полицейский участок, Джек. По линии 911. Сказал нам, что тело Ирмы Френо там. Имени не называл, говорил «она», «ее», но мы и так все поняли.

Дейл еще не бормочет, но близок к этому. Джек подмечает сие, как хороший клиницист подмечает в пациенте симптомы болезни.

— Ты мне нужен, Джек. Я…

— Мы туда и едем, — ровным, спокойным голосом отвечает Джек, хотя они никуда не едут, стоят на обочине, а мимо них по шоссе № 93 проносятся редкие машины.

— Что?

Надеясь, что Дейл и Генри не ошиблись в оценке технологических достоинств цифрового стандарта сотовой связи, Джек рассказывает начальнику полиции Френч-Лэндинга о полученной утром посылке, понимая, что Генри, который по-прежнему смотрит в окно, ловит каждое слово. Говорит Дейлу, что бейсболка Тая Маршалла лежала на коробке из-под обуви, заполненной перьями, а стопа Ирмы — в коробке.

— Свят… — У Дейла перехватывает дыхание. — Святое дерьмо.

— Скажи мне, что ты сделал, — просит Джек, и Дейл рассказывает. Вроде бы реакция адекватная, но Джеку не нравится роль, отведенная Арнольду Храбовски. Бешеный Мадьяр всегда производил на Джека впечатление человека, который просто не способен вести себя как настоящий коп, как бы ни старался. В Лос-Анджелесе от таких избавлялись при первой возможности.

— Дейл, а как насчет телефона в «С семи до одиннадцати»?

— Это телефон-автомат, — отвечает Дейл, словно разговаривает с ребенком.

— Да, но на нем могут быть отпечатки пальцев. Я хочу сказать, на нем множество отпечатков, но экспертиза может выявить самые свежие. Легко. Он мог надеть перчатки, а мог и не надеть. Если он звонит и пишет не только родителям, значит, перешел в Фазу два. Ему уже мало убивать. Он хочет поиграть с тобой. Может, даже хочет, чтобы его поймали и остановили.

— Телефон. Свежие отпечатки пальцев на трубке. — По голосу чувствуется, что Дейл клянет себя за столь явный промах, и сердце Джека переполняет жалость. — Джек, я с этим не справлюсь. Я в растерянности.

Джек прекрасно понимает, что сейчас не время корить Дейла за растерянность. Есть дела поважнее.

— Кого ты можешь послать к телефону?

— Полагаю, Дита Джесперсона и Бобби Дюлака.

«Бобби, — думает Джек, — слишком хорош, чтобы надолго оставлять его у магазина „С семи до одиннадцати“.»

— Пусть они опечатают телефон желтой лентой и поговорят с продавцом. А потом приезжают к нам.

— Хорошо. — Дейл мнется, но задает вопрос. В голосе слышится признание полного поражения, отчего Джеку становится грустно. — Что-нибудь еще?

— Ты сообщил в полицейское управление штата? В округ? Фэбээровец в курсе? Который мнит себя суперагентом.

Дейл фыркает:

— Э… в общем, я решил уведомить их чуть позже.

— Хорошо, — отвечает Джек, и удовлетворенность в его голосе заставляет Генри отвлечься от красот природы и, вскинув брови, повернуться к своему другу.

Давайте поднимемся вновь, на крыльях орлов, как сказал бы преподобный Лэнс Ховдал, лютеранский пастор Френч-Лэндинга, и полетим вдоль черной ленты шоссе № 93, по направлению к городу. Мы достигаем шоссе № 35 и поворачиваем направо. Справа от нас — заброшенная, прорубленная в лесу дорога, которая ведет не к золотому кладу дракона и не к секретным копям гномов, но к черному дому, неприятному во всех отношениях. Чуть дальше мы видим футуристический купол «Гольца» (во всяком случае, он выглядел футуристическим в семидесятых). Все наши ориентиры на месте, включая заросший травой проселок, который уходит от шоссе влево. Он-то и ведет к полуразрушенному дворцу обжорства Эда Гилбертсона.

Позвольте нам устроиться на телефонном проводе, который протянут над землей поперек проселка. Он так и гудит под нашими птичьими лапками: подруга Полы Храбовски, Миртл Харрингтон, рассказывает о теле (или телах), лежащих под прогнившей крышей «Закусим у Эда» Ричи Бамстиду, который в свою очередь, передаст эту информацию Нюхачу Сен-Пьеру, скорбящему отцу и духовному лидеру Громобойной пятерки. Гул голосов в телефонном проводе, наверное, не должен нас радовать, но радует. К сплетням мы, безусловно, относимся отрицательно, но как возбуждающе действуют они на человеческие души!

И вот с запада появляется патрульная машина. Том Лунд за рулем, Дейл Гилбертсон — рядом с ним. А с востока — темно-красный, цвета бургундского, пикап Джека. Джек взмахом руки предлагает Дейлу ехать первым, следует за ним. Мы взмахиваем крылышками, поднимаемся над ними, потом обгоняем. Приземляемся на ржавую бензоколонку «Эссо», чтобы следить за дальнейшим развитием событий.

Джек медленно едет по проселку к развалюхе, окруженной высокими сорняками и золотарником. Он ищет на траве свежие следы, но видит только те, что оставлены колесами патрульной машины Дейла и Тома, которая движется впереди.

— Кроме нас, здесь никого нет, — сообщает он Генри.

— Да, но надолго ли?

«Надолго не получится», — ответил бы Джек, если б счел нужным. Вместо ответа он останавливает пикап рядом с машиной Дейла и вылезает из кабины. Генри опускает стекло, выполняя приказ, остается на месте.

«Закусим у Эда» когда-то представляло собой простое деревянное здание размером с товарный вагон «Берлингтон нортерн» с плоской крышей. У южного торца в одном из трех окошек продавалось мягкое мороженое. В северном клиент получал малорадующий глаз хот-дог или еще менее аппетитные на вид жареную рыбу с чипсами. Середину занимал маленький ресторанчик: раздаточный прилавок и высокие, обтянутые красным кожзаменителем стулья. Теперь южная часть рухнула, возможно, под тяжестью снега. Все окна разбиты. На стенах граффити: Такой-то хрен собачий, мы трахали Пэтти Джарвиз, пока она не завопила, ТРОИ ЛЮБЕТ МАРИАНН, но не так много, как ожидал Джек. Все стулья, кроме одного, вырваны с корнем.

В траве стрекочут цикады. Стрекочут громко, но все же не так, чтобы заглушить жужжание мух, доносящееся изнутри. Мух ужасно много, словно они проводят мушиный конгресс. И…

— Ты чувствуешь запах? — спрашивает Дейл.

Джек кивает. Разумеется, чувствует. С этим запахом он уже познакомился ранним утром, только здесь куда сильнее. Потому что его источник — большая часть тела Ирмы. Куда большая, чем ступня в коробке из-под обуви.

Том Лунд достает носовой платок и протирает широкое, печальное лицо. Уже тепло, но не так, чтобы на его щеках и лбу выступило столько пота. И кожа у него восковая.

— Патрульный Лунд, — окликает его Джек.

— А! — Том подпрыгивает и нервно поворачивается на голос.

— Возможно, тебе надо проблеваться. Если чувствуешь, что надо, сделай это вон там. — Джек показывает еще на один проселок, более заросший в сравнении с тем, по которому они приехали. Вроде бы он тянется к «Гольцу».

— Я сейчас приду в норму, — отвечает Том.

— Я знаю, что придешь. Но если тебе нужно опорожнить желудок, сделай это так, чтобы твоя блевотина не выплеснулась на вещественные доказательства.

— Я хочу, чтобы ты протянул желтую ленту вокруг всего дома, — говорит Дейл своему подчиненному. — Джек? На пару слов.

Дейл кладет руку на плечо Джека и увлекает его к пикапу.

Хотя Джеку есть о чем подумать, он отмечает, какая сильная эта рука. И дрожи в ней нет. Пока, во всяком случае, нет.

— В чем дело? — нетерпеливо спрашивает Джек, когда они останавливаются рядом с дверцей со стороны пассажирского сиденья. — Мы же хотим все осмотреть до того, как сюда сбежится весь мир, не так ли? В этом весь смысл, или я тебя…

— Ты должен взять ногу, Джек, — говорит Дейл. Добавляет:

— Привет, дядя Генри. Отлично выглядишь.

— Спасибо, — отвечает Генри.

— О чем ты говоришь? Эта нога — вещественное доказательство.

Дейл кивает:

— Вот я и думаю, что это вещественное доказательство должно быть найдено здесь. Если, конечно, у тебя нет желания двадцать четыре часа отвечать на вопросы в Мэдисоне.

Джек открывает рот, чтобы предложить Дейлу не тратить попусту тот минимальный запас времени, который у них есть, и… закрывает. До него внезапно доходит, как могут истолковать появление у него ноги Ирмы умники из низшей лиги, вроде детективов Брауна и Блэка. Может, даже умник из высшей лиги, агент ФБР Джон Реддинг. Блестящий коп внезапно выходит на пенсию совершенно молодым и покупает дом в буколическом городке Френч-Лэндинг в Висконсине. Денег у него полно, с источником благосостояния, скажем так, не все ясно. И вдруг в этих самых местах начинает орудовать маньяк-убийца.

Может, у блестящего копа поехала крыша. Может, он — что те пожарные, которым так нравился огонь, что они сами устраивали поджоги. Конечно же, Цветной отряд Дейла обязательно задастся вопросом, почему Рыбак отправил именно молодому пенсионеру Джеку часть тела жертвы. «И бейсболку, — думает Джек. — Не забывай про бейсболку Тая».

Он сразу понимает, что почувствовал Дейл, когда Джек сказал ему о необходимости оградить телефон у магазина «С семи до одиннадцати». Само собой.

— Никакого, — отвечает он. — Ты прав. — Он смотрит на Тома Лунда, трудолюбиво обтягивающего развалины желтой лентой с надписью: «ПОЛИЦЕЙСКАЯ ЗОНА. ВХОД ВОСПРЕЩЕН». А как насчет него?

— Том будет держать рот на замке, — говорит Дейл, и Джек принимает решение поверить ему. Он бы не поверил, будь на месте Лунда Мадьяр.

— Я у тебя в долгу, — говорит он.

— Да, — соглашается Генри с пассажирского сиденья. — Даже слепой видит, что он у тебя в долгу.

— Замолчи, дядя Генри, — добродушно бросает Дейл.

— Да, mon capitaine.

— Как насчет бейсболки? — спрашивает Джек.

— Если мы найдем что-нибудь еще, оставшееся от Тая Маршалла… — У Дейла срывается голос, он сглатывает. — Или самого Тая, мы ее оставим. Если нет, какое-то время подержишь у себя.

— Я думаю, ты только что избавил меня от очень неприятных объяснений, — говорит Джек и ведет Дейла к кузову. Откидывает крышку ящика из нержавеющей стали, который не стал запирать, отъезжая от дома, достает один из мешков для мусора. Из мешка доносится плеск воды и стук еще не растаявших кубиков льда. — В следующий раз, когда будешь чувствовать себя круглым дураком, вспоминай обо мне.

Дейл пропускает его слова мимо ушей.

— Господи. — Он смотрит на герметично закрытый пакет, который Джек только что достал из мешка. Капельки воды поблескивают на прозрачных стенках.

— Ну и запах! — Голос Генри дрожит от сострадания и печали. — Несчастный ребенок!

— Ты чувствуешь запах даже через пластик? — спрашивает Джек.

— Конечно. Он идет и оттуда. — Генри указывает на полуразрушенное здание, вытаскивает сигареты. — Если б знал, привез бы баночку «Викс».[64]

В любом случае нет необходимости проносить пакет мимо Тома Лунда. Последний скрылся за домом, продолжая разматывать желтую ленту.

— Иди внутрь, — тихим голосом инструктирует Дейл Джека. — Посмотри, что к чему, и разберись с тем, что в пакете… если найдешь… ты понимаешь… ее. Я хочу поговорить с Томом.

Джек переступает порог (двери давно нет) и входит в густейшую вонь. Снаружи Дейл инструктирует Тома. Ему велено отослать Пэм Стивенc и Дэнни Щеду, как только те прибудут, к съезду с шоссе, где они должны встать стеной и никого не пропускать.

Во второй половине дня в «Закусим у Эда», должно быть, светлее, но сейчас всюду лежит тень, рассекаемая только солнечными лучами, проникающими сквозь стены. В них лениво плывут мириады пылинок. Джек идет осторожно, жалея о том, что не взял ручной фонарик, но не хочет возвращаться за ним (фонарик наверняка есть в патрульной машине), не разобравшись с ногой. На пыли, покрывающей пол, человеческие следы, мусор, серые перья. Следы мужчины. Поверх них — множество собачьих следов. Слева Джек видит аккуратную кучку дерьма.

Обходит остатки перевернутого газового гриля и, продвигаясь по следам, огибает грязный прилавок. Тем временем к развалюхе подкатывает вторая патрульная машина. Здесь, в полумраке, мухи гудят очень уж громко, а запах… запах…

Джек выуживает из кармана платок и прикладывает к носу, проходя на кухню. Здесь собачьи следы множатся, а человеческие полностью исчезают. Джек мрачно думает о траве, которую он примял на поле другого мира, пятачке, к которому не вели следы.

У дальней стены, в луже высохшей крови лежат останки тела Ирмы Френо. К счастью, волосы скрывают лицо. Над ней ржавый кусок железа, который когда-то служил тепловым отражателем для чана с кипящим маслом, где обжаривался картофель.

На нем — два слова, написанные, Джек в этом уверен, черным маркером «Шарли»:

Привет, мальчики

— Твою мать, — выдыхает Дейл Гилбертсон за спиной Джека, и тот чуть не вскрикивает.

За пределами «Закусим у Эда» напряжение стремительно нарастает.

На полпути к шоссе Дэнни и Пэм (увидев вблизи развалины закусочной и нюхнув идущий от них запах, они даже обрадовались, что их отправили организовывать КПП) едва не сталкиваются лоб в лоб со старым, ржавым пикапом «интернешнл харверстер», который несется по проселку со скоростью сорок миль в час. К счастью, Пэм бросает патрульную машину вправо, а водитель пикапа Тедди Ранкелман сворачивает влево. Автомобили замирают в траве по обе стороны проселка. Ржавый передний бампер пикапа приминает молодую березу.

Пэм и Дэнни выскакивают из патрульной машины с гулко бьющимися сердцами, с впрыснутой в кровь немалой дозой адреналина. Четверка, вывалившаяся из пикапа, напоминает клоунов бродящего цирка. Миссис Мортон сразу узнала бы в них завсегдатаев магазина Роя. Бездельников, как она их называет.

— Что это вы здесь делаете? — ревет Дэнни Щеда. Его рука падает на рукоятку пистолета, потом с неохотой опускается ниже. У него раскалывается голова.

У всех четверых (полицейские по фамилии знают только Ранкелмана, хотя лица остальных им тоже знакомы) широко раскрытые, округлившиеся от возбуждения глаза.

— Скольких вы нашли? — выкрикивает один из них. Пэм отчетливо видит брызги слюны, вылетающие изо рта в утренний воздух, без лицезрения которых вполне можно бы и обойтись. — Скольких убил этот мерзавец?

Пэм и Дэнни недовольно переглядываются. Но прежде чем кто-то из них успевает ответить, на проселке появляется «шевроле белэр»[65] еще с четырьмя или пятью мужчинами. Нет, среди них одна женщина. Они тоже вываливаются из кабины, словно клоуны.

— Черт, я хочу проехать туда и увидеть все своими глазами! — кричит Тедди Ранкелман так радостно, словно в закусочной его ждет захватывающее зрелище, и Дэнни понимает, что ситуация выходит из-под контроля. Если эти дураки доберутся ко конца проселка, Дейл проделает новую дырку ему в заднице и посыплет ее солью.

— ВСЕМ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ! — ревет он и выхватывает из кобуры пистолет. Ему это не нравится, они же обычные люди, не преступники, но зато все взгляды прикованы к нему.

— Это место преступления, — добавляет Пэм ровным голосом. Все что-то бормочут и переглядываются: подтверждаются их худшие опасения. Она подходит в водителю «шевроле»: Кто вы, сэр? Один из Сакнессамов? Вы похожи на Сакнессама.

— Фредди, — признает он.

— Значит, так, Фредди Сакнессам, сейчас вы сядете за руль, все, кто приехал с вами, последуют вашему примеру, и задним ходом убираетесь отсюда к чертовой матери.

— Но… — начинает женщина. Пэм думает, что она из Сангеров, этой дурацкой семейки.

— В машину и вон отсюда, — отрезает Пэм.

— А ты едешь следом, — говорит Дэнни Тедди Ранкелману.

Ему остается лишь надеяться, что больше на проселок никто не съехал. Иначе получится караван пятящихся автомобилей. Он не знает, как эти уроды узнали о звонке Рыбака, да ему сейчас это и без разницы. — А не то пойдете под суд за препятствование полицейскому расследованию. Можете получить по пять лет. — Он понятия не имеет, есть ли в уголовном кодексе такая статья, но слова действуют эффективнее, чем вид пистолета.

«Шевроле» уже пятится, задний бампер мотается из стороны в сторону, как собачий хвост. Пикап Ранкелмана следует за ним, двое мужчин стоят в кузове и смотрят поверх кабины, стараясь увидеть хотя бы крышу закусочной. Патрульная машина едет последней, гонит старую легковушку и старый пикап, словно овчарка — овец, на крыше пульсируют «маячки». Пэм то и дело нажимает на педаль тормоза, а с ее губ сплошным потоком срываются слова, которым мама ее явно не учила.

— И ты этим ртом целуешь детей перед тем, как отправить их спать? — спрашивает Дэнни, в голосе слышится восхищение.

— Заткнись, — отвечает она. — У тебя есть аспирин?

— Я как раз собирался задать тебе тот же вопрос.

До шоссе они добираются вовремя. Еще три автомобиля приближаются со стороны Френч-Лэндинга, два — от Сентралии и Ардена. Сирена оглашает прогревающийся воздух. Еще одна патрульная машина, третья, которой приказано не поднимать шума, обгоняет зевак, едущих из Френч-Лэндинга.

— О боже. — Дэнни чуть не плачет. — О боже, боже, боже.

Сюда, похоже, скоро съедется весь город, а, я готов поспорить, в полицейском управлении еще ничего не знают. Они выпрыгнут из штанов от злости. И отыграются на Дейле.

— Все будет нормально, — возражает Пэт. — Успокойся. Мы припаркуемся поперек съезда. И убери в кобуру этот чертов пистолет.

— Да, мама. — Он убирает пистолет, когда Пэм выруливает на шоссе, проезжает чуть вперед, пропуская на проселок третью патрульную машину, потом задним ходом перегораживает съезд и нажимает на педаль тормоза. — Да, возможно, мы успели вовремя.

— Разумеется, успели.

На душе становится полегче. Они забыли про старую дорогу, которая соединяет «Закусим у Эда» и «Гольц». Но многие жители города о ней помнят. Например, Нюхач Сен-Пьер и его парни. И хотя Уэнделл Грин ничего о ней не знает, такие проныры, как он, всегда отыщут обходной путь. Их ведет инстинкт.