"Машина-Орфей" - читать интересную книгу автора (Олдридж Рэй)

4

Когда Руиз Ав проснулся, небо было черным, если не считать нескольких мутных звездочек и блестящих точек орбитальных платформ Шардов. Он почувствовал холодное изумление, что он все еще был на Сууке. Неужели он проснулся после сна, в котором он был в гораздо лучшем и безопасном месте?

Он уселся и случайно толкнул Низу, которая неподвижно скорчилась возле борта, закутавшись в кусок парусины от ночного ветра. На миг она смирилась с их соприкосновением, потом отдернулась назад. Руиз почувствовал страшное чувство одиночества.

– Я не причиню тебе боли, Низа. Честное слово.

Это казалось весьма неуклюжим обращением – ему не хотелось думать, что пришел миг, когда ему надо убеждать ее в своем хорошем с ней обращении.

– Я знаю, – сказала она голосом спокойным и бесцветным.

В темноте он не видел выражения ее лица.

– Правда, – сказал он снова, но на сей раз она не ответила.

Он выждал еще момент. Потом, чувствуя себя крайне глупо, он прошел на корму, осторожно перебираясь через храпящие тела Дольмаэро и Мольнеха. Вглядываясь в середину лодки, он увидел, как пристроившийся там кок Эйндиукс дружелюбно ему кивнул. Руизу пришло в голову, что он никогда не видел, чтобы этот маленький человечек спал.

Свин спал возле Гундерда, при этом он настолько походил на щенка у ног хозяина, что Руиз невольно улыбнулся. Второй помощник все еще вел лодку по курсу, хотя ветер спал и лодка двигалась весьма неспешно.

– Руиз Ав, – сказал он, – наконец-то. Я уж было думал, что мне придется кого-нибудь послать, чтобы тебя разбудить. Я уже стал размышлять, кого мне можно потерять с чистой совестью, если мой посланник ненароком наступит на кого-нибудь их твоих гадюк. Решение весьма трудное. Свин, конечно, бесполезное существо, но он не пытался меня отравить или что-нибудь в этом духе.

Казалось, Гундерд говорит с легкой и непринужденной веселостью и добродушием. Руиз устроился поудобнее и взял весло. Он заметил, что курс теперь лежал южнее к востоку, что для их целей представлялось странным направлением.

– Что происходит, Гундерд?

– Посмотри к северу. Видишь проблески предостерегающих огней Родериго?

Руиз посмотрел и увидел проблески холодного зеленого сияния на горизонте, которые почти не были видны. Он вдруг почувствовал, как в животе у него стало пусто и холодно, и внезапный пот выступил у него на лбу, хотя воздух был прохладный.

– А-а-а… – сказал он.

– Всего лишь «а-а-а-а»? – ответил Гундерд. – Ну и хладнокровное ты существо. Когда я вижу такие огни, я воскрешаю богов моего отца и начинаю молиться, надеясь, что у них, может быть, на Сууке тоже есть сфера влияния. В конце концов, они – боги воды, а мы плывем по веществу, которое, по крайней мере, внешне напоминает воду.

Руиз поневоле засмеялся.

Испорченные зубы Гундерда блеснули в темноте.

Руиз снова посмотрел на предостерегающие огни.

– Как же это мы оказались так близко? Вроде как ты прокладывал курс, который довольно далеко огибал Родериго.

Улыбка Гундерда пропала.

– Навигационная консоль сдохла, Руиз. Но прежде, чем она окончательно отдала концы, она показывала, что мы достаточно далеко от острова. Тут могут быть два объяснения: очень сильное ненанесенное на карту течение, которое подхватило нас уже после того, как заглохла консоль, – это не совсем невероятно, но мало похоже на правду… Либо – гетманы Родериго обнаружили нас и подчинили консоль своему влиянию.

– Только не это, – сказал Руиз.

– Да уж, – ответил Гундерд. – Да уж.

– Что мы можем сделать?

– Весьма мало. Давай надеяться, что это течение. Попробуем бежать от них с такой скоростью, с какой только ветер позволит. Да еще обратиться в какую-нибудь веру и молиться за спасение душ.

– Угу.

Гундерд фыркнул.

– Плохой из тебя собеседник, пусть даже ты в прочих вещах талантлив. Теперь пойду-ка я сосну. Может быть, это моя последняя ночь свободного человека. Веди лодку по курсу и разбуди меня на заре, если только ветер не переменится.

Он закутался в одеяло и уснул в считанные секунды.

Чуть позже Эйндиукс вытащил свою нежную маленькую флейту из кармана и сыграл минорную переливчатую мелодию, играл он настолько искусно, что отвлек Руиза от его сиюминутных тревог. Целый час кок играл вариации одной и той же темы, и Руизу не надоело слушать. Наконец кок прекратил играть и кивнул Руизу, который был его единственным слушателем, пока не проснулась Низа.

Руиз вел лодку к югу, и предостерегающие огни пропадали.

Как раз перед зарей Руиз услышал зловещий рев – звук мощных моторов.

Лодка-ловушка острова Родериго появилась из темноты, не зажигая огней на приземистом низком корпусе лодки. Грубый голос заговорил в мегафон, приказывая им поднять весла и приготовиться к пересадке на их лодку.

Руиз отбросил рулевое весло, чувствуя страшное ощущение поражения и конца. Родериганцы обязательно снабжены электретовыми сетями и шоковыми липучками, поэтому всякое сопротивление окажется бесполезным. Он встал, и на миг ему показалось, что он очень устал. Может быть, самым простым для него решением будет упасть на спину в море и дать воде наконец оборвать бессмысленный поток его бесполезной жизни.

– Что происходит? – спросила Низа тоненьким испуганным голоском.

Юнга подавил рыдание.

Руиз глубоко вздохнул. Не будь так глуп, сказал он себе. Кроме того, родериганцы таскали за собой рыб-ищеек, которые наверняка живо вытянут его на поверхность и вернут к жизни.

– Никаких героических поступков, – прошептал Гундерд. – Могло быть и хуже. Кое-кто из нас сможет выжить, если мы подчинимся и покажем, что нас можно тренировать и учить.

– Да, – сказал Руиз.

Гундерд похлопал его по руке.

– Прости, Руиз. Я надеялся на лучший конец.

Руиз встряхнулся.

– Я знаю.

Он попытался заставить себя думать, вспомнить все, что он мог про рабовладельцев-родериганцев и про их депо, где содержались рабы. Он никогда прежде лично не имел никаких дел с родериганцами в свои предыдущие приезды на Суук. Его работодатели никогда не были чересчур щепетильны, как и всякая другая многосистемная корпорация, но у них все-таки был свой уровень, ниже которого они не желали опускаться.

Родериганцы были печально известны тем, что занимались самой широкой работорговой деятельностью. Они поддерживали программу разведения множества запрещенных человекообразных типов, они снабжали Замок Дельт шоковыми войсками со стертой личностью, они проводили между рабами состязания на выживание самого жестокого толка. Крышу они себе нашли у Лезвий Нампа, для которых специально откармливали человеческий скот, чтобы он стал тучнее и вкуснее.

Они готовы были поставить двойников для любой цели и за любую цену. Множество трусливых богатеньких специально приезжали к родериганцам, чтобы за бешеные деньги приобрести живую марионетку – копию своего заклятого врага. Приезжали и несчастные влюбленные, которым не отвечали взаимностью, привозили с собой прядь волос тех, кого любили.

Может быть, их наиболее значительным вкладом в искусство выжимать выгоду из человеческого страдания был многоразовый выкуп. Когда им в руки попадал ребенок особо состоятельных родителей из пангалактики, он считался замечательной добычей, потому что с него делалась серия клонов-дубликатов. После того, как выкуп был заплачен и ребенка возвращали родителям, родериганцы начинали свою кампанию по вымогательству еще больших сумм денег. Они снимали на холопленку пытки и казнь первого дубликата и посылали родителям. Очень мало кто из родителей мог бесстрастно смотреть, как терзают и губят ребенка, который во всех смыслах и значениях был их собственной плотью и кровью.

Размах и низость того, что творили родериганцы, заставили их построить очень хорошую оборону и установить систему безопасности, которые надежно охраняли их. Не один истерзанный родитель готов был потратить целое состояние на разрушение острова Родериго. Но, по-видимому, родериганцы все-таки процветали на своем острове из стекла, бетона и стали.

На борту лодки-захватчика появились двое мужчин в сверкающих зеркальных костюмах с тяжелыми парализаторами в руках.

– Порядок, – сказал первый, – идите на борт. По одному.

С высокого борта лодки спустилась лестница.

Гундерд бросил Руизу улыбку.

– Если я больше не увижу тебя… хорошо с тобой провели времечко, Руиз Ав.

Руиз не ответил. Он сосредоточился на том впечатлении, которое хотел произвести. Он сгорбил плечи, согнул спину, заставил свои руки дрожать. Лицо его расслабилось, рот раскрылся в крайней степени ужаса.

Низа и прочие фараонцы посмотрели на него сперва в изумлении, потом с презрением. Даже Низа отвернулась от него, подергивая ртом.

Потом Руизу, перенесшему такое унижение, не пришлось особенно стараться, чтобы глаза его наполнились слезами.

Гундерд медленно взбирался на борт лодки, где мужчины схватили его за руки и подтащили к цепочке смирительных летательных пузырей, которые висели возле кают.

Они привязали его к одному из них с эффективной быстротой, которая дается только долгой практикой. Потом вернулись к поручням.

– Следующий! – рявкнул тот, кто все время приказывал.

– Не плетитесь, а то подстегнем нейронным кнутом.

Руиз последним покинул спасательную шлюпку, прижимаясь к трапу, поскальзываясь, словно руки и ноги совершенно его не слушались. Он чуть не упал в море, и тот, кто схватил его за руку, с омерзением сказал:

– Ну хватит, в чем дело? Взрослый человек, мужчина, а ведет себя, как младенец.

– Простите, простите, – пробормотал Руиз.

Он быстро бросил взгляд по сторонам, и сердце его упало. По всей палубе за ним следили автоматические орудия. Под ногами на палубе явно выдавалась структура парализующей решетки. Его актерские способности, какими бы они ни были, ничего пока что ему не принесут.

Ограничители сомкнулись вокруг его рук и ног, прижимая его к подстилке на летательном пузыре. Один из тех, кто захватил их, прошелся детектором по их телам и отобрал у Гундерда и Руиза ножи.

Когда он подошел к Эйндиуксу и обнаружил у него флейту, он пожал плечами и выбросил ее за борт. Эйндиукс издал сдавленный звук ярости, и Руиз, оглянувшись, увидел на лице крохотного человечка выражение такой напряженной ненависти, что он был искренне потрясен. Но почти в тот же миг, как Руиз увидел это страшное лицо, кок снова превратился в маску равнодушия и бездумно улыбнулся своим мучителям.

Неспокойное чувство охватило Руиза. Видимо, у всех, кто был в спасательной шлюпке, были свои тайны, и никто из них не был на самом деле тем, кем казался.

Он понял, что очень устал от неопределенности. Все же, у него не было выбора, кроме как думать и действовать в таких запутанных обстоятельствах и условиях, поэтому, когда высокий родериганец встал перед ним с консолью запоминающего устройства в руках и спросил, как его зовут и чем он занимался, Руиз ответил заискивающим перепуганным голосом:

– Руиз. Мальчик для удовольствий, к вашим услугам, сэр.

Руизу казалось, что он ясно почувствовал изумление остальных, но никто не заговорил, чтобы его выдать.

Родериганец кивнул, видимо, ничем не удивленный, и занес данные в свой компьютер.

– А ты? – спросил он у Свина.

– Свин, ученик матроса, – ответил юнга.

Руизу показалось, что под зеркальной маской родериганец ухмыльнулся острозубым оскалом.

– Тебе понравятся наши откормочные. Жри, сколько влезет. Короткая и приятная жизнь.

Казалось, он обрадовался, найдя в своем улове фараонских фокусника и Старшину Гильдии.

– Ценное имущество, – сказал он.

Когда он спросил Низу, чем она занималась, она откинула назад свою красивую голову и ответила:

– Низа, принцесса.

Сквозь бесстрастную блестящую маску захватчика, казалось, просочилось искреннее веселье.

– Такого добра у нас навалом, Ваше высочество. Будем надеяться, что и в других областях вы блеснете талантами, не то присоединитесь к Свину в откормочных.

Следующим заговорил Гундерд.

– Гундерд. Ученый из Эксти.

Руиз снова напомнил себе о том, что лучше ничему не удивляться.

Наконец родериганец встал перед коком Эйндиуксом и задал свои вопросы.

Маленький человечек с оранжевой кожей улыбнулся и покачал головой, причем непонимание так ясно таращилось на его лице, что Руиз Ав немедленно почувствовал, что дело нечисто.

Родериганец достал многоканальный транслятор и заговорил в него. Транслятор выплюнул то же самое предложение на десятке языков, многие из которых были Руизу незнакомы. Эйндиукс оставался доброжелательно и весело немым. Потеряв терпение, человек вытащил нейронный кнут из кармана своего зеркального костюма и потряс перед лицом кока, что заставило последнего прокричать что-то тоненьким голоском на совершенно непонятном языке.

– Ну и что нам с ним делать? – сказал родериганец повыше.

– Не знаю, – ответил другой. – Одно ясно – откормочные его не примут. Может, его кто-нибудь захочет забрать. Мы просто пометим его как «неизвестного» и оставим так.

– Как скажешь.

Человек с консолью запоминающего устройства тронул кнопки на запястье своего костюма, и летательные пузыри с пленниками поднялись и поплыли к бронированному люку, который открылся в боковой палубе.

Руиз Ав был первым, кого спустили вниз, в подпалубную тьму. Знакомая вонь ворвалась в его ноздри. Запах рабского трюма, полного органических запахов и безошибочного букета безнадежного отчаяния.

Трюм был затхлый, освещали его только красные полоски биолюма. После того, как родериганцы привязали их к стойкам трюма и ушли, долгое время все молчали. Моторы лодки взревели, и лодка стала покачиваться на волнах.

Наконец заговорила Низа.

– Почему?..

Перебил ее Гундерд, который заговорил громким веселым голосом.

– Ну-ну. Теперь мы все направляемся к новой и восхитительно увлекательной жизни. Наши карьеры – в наших руках, и не надо забывать, что наши новые инструктора станут взвешивать все аспекты нашего поведения, чтобы решить, как наилучшим образом использовать наши таланты, чтобы найти им самое выгодное применение. Да и сейчас они скорее всего слушают нас и оценивают каждое наше слово.

Почему бы и нет?

Руиз с удивлением сообразил, что Гундерд еще не сдался на милость врага, что он надеялся, что Руиз Ав, великолепный убийца в прошлом, наемник и герой, сможет каким-то образом вызволить их из лап родериганцев, к тому же живыми.

Свин заговорил тихим перепуганным голосом.

– А как я? Моя карьера, говорят, ждет меня в откормочной. Что это значит, как ты думаешь?

Юнга ничего не значил для Руиза, но ему стало жаль мальчишку, и он не знал, что сказать.

Гундерд ответил тем же самым веселым громовым голосом, которым всегда разговаривал с мальчишкой.

– Кто может точно знать? Может быть, так они называют казармы, в которых держат тех, чьи таланты еще предстоит выявить и раскрыть. Успокойся. Если кто-нибудь сможет найти тебе применение, родериганцы – как раз те самые люди.

Юнгу попытка Гундерда подбодрить его явно утешила. Хотя, впрочем, надо было быть невероятно глупым человеком, чтобы проглотить то объяснение, которое придумал второй помощник, подумал Руиз. В трюме стоял дух зловещих вещей, Руиз почти чувствовал призраки бывших его пассажиров, которые толпились вокруг него, касались его холодными бескровными пальцами.

Он вздрогнул и попытался придумать какой-нибудь план. Ничего не приходило ему в голову. Он мог только надеяться, что где-то в ходе событий родериганцы посчитают его бессильным и безвредным и достаточно ослабят свой надзор за ним, чтобы оставить ему хоть какую-то лазейку. К сожалению, все, что он до сих пор слышал про родериганцев, наполняло его мысли печальными и безнадежными чувствами. Множество наемных убийц подсылалось к родериганским гетманам, потому что у множества людей были самые веские причины ненавидеть их. Но насколько Руиз знал, гетманы жили долгой и счастливой жизнью, если только им не надоедала такая жизнь, и груз злодеяний с годами не сводил их в могилу.

Меньше чем через час гул моторов прекратился и движение тоже, будто они вошли в тихую воду гавани. Моторы рявкнули в последний раз и окончательно смолкли. Они услышали топот ног по палубе, выкрикиваемые команды, звук моторов воздушных лодок.

Наконец звуки прекратились, наступила зловещая тишина.

Люк открылся, впустив резкие лучи солнца.

– Прощайте, все остальные, – сказал Гундерд. – Мне будет не хватать вашего общества, даже твоего, даже твоих гадюк, даже Свина. Даже, прости мне бог, отравителя Эйндиукса.

– Прощай, – сказал Руиз подходящим дрожащим голосом.

Никто больше не был расположен прощаться.

В люке появилась пара потрясающе вышитых сапог из кожи маргара, а за ними и хозяйка этих сапог, женщина в черном комбинезоне родериганского гетмана.

Она спустилась по трапу с гибкой грацией и повернулась, чтобы посмотреть на пленников. На миг она застыла в полоске света, словно позволяя любоваться собой.

Невзирая на то, что он ясно осознавал, какое она чудовище в душе, Руиз не мог не удержаться от определенного абстрактного восхищения. У нее было резкое темное лицо, обрамленное искусно встрепанной гривой волос, падавших ниже плеч. У макушки волосы ее были кроваво-красного цвета, который меркнул до красно-коричневатого в середине длины. На концах они были такими же черными, как у Низы. Руиз вдруг понял, что перемены окраски на волосах гетмана в точности повторяли все оттенки засыхающей крови.

В правом ухе у нее была серьга из нескольких рубинов и крохотных белых перьев, а на высокой скуле была звезда из трех белых шрамов. Тело ее было худощавым и сильным, без малейших проблесков мягкости.

Создавалось впечатление варварской пышности от всего ее вида. Кто-то заговорил тихим отстраненным голосом:

– Свет.

Зажглись лампы над головой, и весь трюм наполнился таким светом, что Руиз на миг был ослеплен им.

Когда глаза его приспособились к свету и он снова смог различать предметы, он увидел, что женщина стоит перед его летательным пузырем и смотрит на него каменным взглядом черных глаз. Еще один родериганец присоединился к ней, человек на вид преклонных лет, седой и сморщенный, тело его было покрыто узлами крепких мышц. У него была умная волчья физиономия, глаза его бегали по сторонам и все подмечали. Руиз определил, что это персональный язык и глава охраны гетмана.

– Я Геджас, – сказал этот человек совершенно неподходящим ему мягким голосом. – Я говорю от вашей новой хозяйки, Желтого Листа.

Он коротко поклонился в сторону Гетмана.

Она кивнула и повернулась, наградив каждого из пленников взглядом, совершенно лишенным выражения. Потом ее холодный взгляд вернулся к Руизу, который без всякого туда принял вид человека, совершенно потерявшего голову от страха. Он сказал себе, что в ее взгляде не было особенного внимания, но все же он не мог понять, почему она так часто смотрит именно на него.

Страшно, мучительно медленно прошла минута. Руиз решил, что лицо ее интригующе загадочно и таинственно. Если в нем и было какое-нибудь выражение, то это было жадное любопытство. Наконец она отвернулась и пошла обратно к лестнице, двигаясь с силой и гибкой грацией. Руиз почувствовал, как невольная дрожь пробежала по его телу. Он подумал, что она, видимо, опаснее любого живого существа на Сууке.

Геджас подождал, пока сапоги гетмана не исчезли, прежде чем он снова заговорил.

– В данный момент рабские загоны Родериго переполнены до давки. Поэтому вы пока что будете содержаться в нашем секторе для свежей добычи, пока не освободятся дрессировочные загоны. Мое дело – научить вас, как выжить в этой начальной процедуре. Вполне вероятно, что вы окажетесь в живых, если вы последуете этому простому правилу.

Он подарил им всем маленькую ледяную улыбку.

– Ни в коем случае не пытайтесь причинить вред, раздражать или просто не слушаться родериганца. Иначе вы умрете. Кто-нибудь не понял? Есть вопросы?

Свин сказал тоненьким дрожащим голоском:

– Сэр? Я…

Геджас двигался столь быстро, что даже Руиз поразился. Прежде чем Свин мог сказать хоть одно слово, Геджас опытной рукой распорол ему горло маленьким ножичком. Из раны успела вырваться только одна струйка крови, прежде чем Геджас прикрепил к ране самоприсасывающуюся помпу, которая высосала кровь юнги столь быстро, что она моментально наполнила специальный сосуд, который стоял под стеной.

Не в силах отвернуться, Руиз смотрел на побелевшее лицо мальчика, полное ужаса. Свин хрипел и давился, не в состоянии даже закричать, видимо, нож Геджаса рассек его гортань и голосовые связки. Руки его дергались в ограничителях, немного крови вытекло изо рта, но потом его глаза погасли, тело его расслабилось.

– Вот так, – сказал Геджас. – Вот вам полезный урок. Умная тварь вопросов не задает, она просто выполняет, что ей велят. Некоторые из вас могут посчитать, что они гораздо ценнее, чем они есть, тем более, чем это существо, которое и так было предназначено на мясо. Так вы должны помнить, что всегда найдется пустой крюк, который вас поджидает в наших рефрижераторных кораблях. Родериго богаты, и мы не обеднеем, даже если продадим ваши останки за жалкие гроши Лезвиям Нампа.

Геджас снова улыбнулся, пытаясь изобразить очаровательную улыбку, но вышел только омерзительный оскал.

– Теперь, вы пойдете в наш сектор свежей добычи. Пойдете во сне. У нас наши правила безопасности требуют, что тварь должна видеть как можно меньше.

Он коснулся контрольной панели на запястье, и Руиз услышал у своего плеча шипение инжектора.

Руиз не делал попыток бороться с тьмой и забвением.

Кореана почувствовала, как огромный воздушный шар радости поднимается в ее груди, сжимает ей сердце почти до боли.

– Так они его поймали? – спросила она снова, едва смея дышать.

Мармо неспокойно пошевелился, его старые сервомоторы взвизгнули.

– Но ты прими во внимание все обстоятельства. Гетманы назначили абсурдную цену за Руиза Ава. Кроме того, они требуют, чтобы ты пришла на Родериго и сама забрала его. Откуда мы знаем, какие у них намерения при таких требованиях? Почему они не могут просто переправить тебе твою собственность?

Кореана нетерпеливо бросила взгляд на Мармо.

– Разумеется, мы должны принять меры предосторожности. Я не так глупа, чтобы заявиться на Родериго со шляпой в руке, веря в честное слово гетманов. Что же касается цены, то они наверняка знают, что пиратские владыки его ищут. А они – народ осторожный, судя по слухам. Может быть, именно поэтому они хотят продать его подальше от Моревейника, там, где властители города не попробуют украсть его у них. Но ничто из этих соображений для меня не имеет значения. Я лично спустилась бы в ад, чтобы выдрать оттуда Руиза Ава.

– Очень утешительно слышать такие слова, – сказал сухо Мармо. Старый киборг отвернулся, его шасси отбросили тусклый отсвет от лампы под потолком. – И что же ты планируешь? Кореана, я должен тебе сказать, что не столь храбр, как ты, уважаемая. Родериганцы меня пугают. Тебе придется придумать очень и очень хороший план, прежде чем я соглашусь ехать с тобой.

Кореана почувствовала изумление, которое она могла сравнить только с той радостью, которую только что испытала при известии о поимке Руиза Ава. За все годы, что он у нее служил, Мармо никогда не осмеливался заговариваться столь отчаянно.