"Алгоритм невозможного" - читать интересную книгу автора (Плонский Александр Филиппович)2. Два Виктора СоляВот уже три раза при входе в устье галактики Соль был вынужден резко изменять траекторию, чтобы избежать столкновения: на него лоб в лоб неслось зеркальное отображение «Дианы», его собственного космообсервера, «Диана-перевертыш», в которой правое и левое поменялись местами. «Черный ящик» подтвердил, что это не галлюцинация. Ученые из Центра космических исследований изумленно разглядывали расшифрованное изображение «перевертыша», обмениваясь излишне глубокомысленными, на взгляд Соля, репликами: — Локальное искривление континуума? — Скорее изменение полярности. — Тогда бы и пилот инвертировался: минус на минус дали бы плюс. — Следовательно, он ничего бы не заметил! — А приборы? — А что приборы? — Коллеги, я подсчитал вероятность троекратной встречи с инвертированной «Дианой»… — Ну и? — Десять в минус стомиллионной, округление до порядка. — Практически нуль! — Не следует ли отсюда, коллеги, что явление вневероятностно? Виктор Соль, молчаливо присутствовавший при разговоре (уче-ные мужи вскоре утратили к нему интерес и перестали его замечать), понял, что за псевдозначительными репликами скрывается растерянность. «Академики» явно столкнулись с чем-то выходящим за рамки их представлений и всеми силами пытались «спасти лицо». Делали они это настолько неуклюже, что даже далекий от научных проблем пилот почувствовал фальшь. А фальши Соль не терпел, в чем бы она ни проявлялась. Когда младший из ученых высказал гипотезу, что наблюдаемый феномен есть не что иное, как материализовавшаяся, то есть по неизвестной причине превратившаяся в объективную реальность и потому воспринятая приборами, галлюцинация, Виктор повернулся к «академикам» спиной и зло буркнул: — А пошли вы! И хлопнул дверью, напоследок добавив нечто ввергнувшее деятелей науки в состояние шока. Его на всякий случай отстранили от полетов, а затем уложили в госпиталь для всестороннего обследования. Но как ни пытались эскулапы обнаружить патологию, ничего не нашли. — Возмутительно здоровый парень, — заметил один из них с до-садой. Прощаясь, главный врач, старенький гений от медицины, напутствовал Соля: — Старайтесь сдерживать эмоции, дружок! — Я нервный, — огрызнулся Виктор. — Не выдумывайте, — сказал врач укоризненно. — У вас нервы как из проволоки. Учитесь уступать старшим, так-то будет лучше! — Я что, рыжий? — проворчал Соль. Не выдержав, старик захихикал: голова Виктора казалась охваченной оранжевым пламенем. К полетам его допустили, но около года продержали на внутренних линиях Солнечной системы. В конце концов Соль не выдержал: — Мой диплом уже ничего не стоит? Я запредельный пилот-испытатель, а не извозчик! Древним словом «извозчик», утратившим первоначальный смысл, называли новичков-каботажников — недавних выпускни-ков космической академии, еще не набравших ценза и потому не имевших права не только на полеты за пределы Солнечной системы, но и на самостоятельные межпланетные рейсы. Земля - Луна, Земля — одна из орбитальных станций, таковы были их маршруты. — Мы не можем рисковать твоей жизнью… и кораблем, — заявил шеф космоцентра, когда Соль явился к нему с протестом. — Кораблем в первую очередь! — А хотя бы и так! — вспылил шеф. — Корабль немалых денег стоит. Можно ли тебе его доверить c твоими фокусами? — С какими еще фокусами? — Сам знаешь, с какими. Феномен Соля! Ученые над ним головы ломают! — Я что, должен теперь ждать, пока сломают? — Молись, чтобы этого не случилось, иначе тебе, как запредельщику, конец! Соль хлопнул дверью, проклиная и «Диану-перевертыша», и шефа, и тупиц «академиков». Но именно они неожиданно пришли на помощь. Хотя и не бескорыстно: им позарез нужны были дополнительные данные, а добыть их мог только один человек — пилот-запредельщик Виктор Соль. Тем не менее, до запредела было еще далеко. Потянулась серия исследований, причем не таких, как в госпитале, а куда более сложных, нудных, изматывающих. Компоненты биополя, чувствительность к экстрасенсорным воздействиям, нейроритмы — «академиков» интересовало все. Будь это возможно, они разложили бы организм Соля на атомы и взвесили каждый из них. Результаты исследований интересовали Виктора лишь постольку, поскольку от них зависел допуск к запредельным полетам. И он ничуть не возгордился, узнав, что его организм уникален и что именно этим объясняется если не сам «феномен Соля», то причина, по которой он был обнаружен. Младший из ученых, тот, что придумал гипотезу о материализовавшейся галлюцинации, попытался было объяснить Виктору, в чем состоит его уникальность, но Соль и слушать не стал, сказав, что все эти трансцедентальные коллизии и апертурные отображения — чушь собачья. Перед стартом ему надавали столько противоречивых указаний, что впору запоминать компьютеру. Шеф космоцентра строго-на-строго запретил сближаться с «перевертышем», ученые же, в чьем распоряжении Соль теперь находился, деликатно намекнули на обратное. А младший, с которым Виктор был уже почти в приятельских отношениях, застенчиво сказал: — Конечно, если станет страшно, не рискуйте. Я бы в таком случае сразу же вернулся! — и добавил с обезоруживающим простоду-шием: — Меня с детства считают трусом. После таких слов запрет шефа уже не имел для Соля значения. И вот он снова в запредельном пространстве… Казалось бы, космос — везде космос. Так думает впервые преодолевший земное притяжение новичок, для которого Земля — уютный родительский дом. Космос начинается за его порогом. Но со временем таким домом становится Солнечная система. И все, чт о внутри нее, уже не ассоциируется с космосом — теперь он за ее пре-делами, вечно таинственный незнакомец, непознаваемое божество, всепоглощающая бездна… Впрочем, в своей преданности космосу Соль был чужд патетики и высмеял бы заговорившего о нем в таких выспренних выражениях. Виктор избегал самих слов «космическое пространство» — для него существовал не космос, а запредел. Здесь Виктор больше, чем где-либо, был в ладу с самим собой. Он не ощущал ни волнения, ни страха, над всеми чувствами главенствовала гармония, подобная той, которую, вероятно, неосознанно испытывает парящая птица или рыба в морской глубине. Так бывало всегда, с первого его выхода в запредел. Но сейчас впервые появился повод для беспокойства: «А вдруг не появится?» То, что он испытывал, напоминало азарт охотника, выслеживающего дичь. Впрочем, у Соля не могло возникнуть подобной аналогии: охота, это аморальное, унижающее достоинство человека заня-тие, было объявлено вне закона три столетия назад. Космообсервер приближался к устью галактики, автопилот уже начал маневр входа. «Появится или не появится?» «Перевертыш» возник внезапно, словно подкрадывался, стара-ясь до последнего момента остаться незамеченным, и преуспел в этом. Анфас «Псевдодианы» рос на обзорном дисплее с угрожающей быстротой. До столкновения оставались секунды. Прозвучал предупредительный зуммер: автопилот, как и при прошлых встречах с «перевертышем», был начеку и собирался приступить к маневру уклонения. Но на этот раз Соль не позволил свернуть. Мгновенно заблокировав автоматику, он перешел на ручное управление, азартно крикнув неведомому противнику, словно тот мог услышать: — Ну, у кого раньше сдадут нервы? В это же самое время эту же самую фразу выкрикнул другой Виктор Соль, также не спускавший глаз с инвертированного двойника своей «Дианы». Два Виктора Соля сошлись в лобовой атаке. |
||
|