"Невеста по заказу" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Каролина)

Глава 8

Дорога домой из Миль-Крика никогда не казалась ему такой длинной, и Джон нетерпеливо дернул поводья за спиной своей кобылы. Дэйзи, изящная гнедая лошадка, его любимица и гордость конюшни, послушно исполнила приказание хозяина и пустилась быстрой рысью – упряжь мелодично позвякивала в такт ее проворным копытцам.

«Ехать еще долго», – подумал Джон. И совсем уж бесконечно, если бы его догадки оправдались, и преподобный Буш в это время сидел бы в доме Джеймса и ухаживал за Лотти. Почему это так выводит его из равновесия? Вопрос этот ставил его в тупик.

Ведь открывалась прекрасная возможность пристроить куда-то Лотти, а детей отослать в Сент-Луис, где или его родственники, или родители Сары могли бы вырастить и обеспечить их. Он понимал, что это хороший выход, но чувствовал угрызения совести и грусть при мысли, что Томасу и Сисси придется уехать. Он мотнул головой, пытаясь прогнать, прочь нахлынувшие чувства.

«Им будет лучше там, – мрачно бормотал он. – Эта глупая девчонка босиком бегает в хлев! Может ли она помочь вырастить двоих детей? Ей выпал шанс выйти замуж. Иначе, какая у нее вообще будет жизнь… Наверняка она сейчас не скучает, ведь ей приходится присматривать сразу за троими». – Он гортанно захохотал и тяжело опустился на сиденье, представив себе картину, которую увидит по приезде.

Лотти, вне всякого сомнения, принарядится. Она уложит волосы, наденет чистый передник, и будет суетиться, чтобы ублажить своего друга. Так думал Джон, а перед его мысленным взором вставали все новые картины. Эти мысли будоражили его. Отгоняя их, Джон попытался представить себе, что вскоре в доме воцарятся мир и спокойствие, ему не нужно будет больше заботиться о маленьких детях, исчезнут семейные обязанности, и… ему вдруг стало не по себе. Джон понял, что это вовсе не то, чего бы ему хотелось. Он поерзал на сиденье коляски, бормоча под нос ругательства. А ведь была еще эта заказная невеста, с которой тоже надо считаться. Он почти скомпрометировал ее, более того, она несколько ночей провела в доме Джеймса, хотя он сам и спал на сеновале. Еще эта покупка одежды и ботинок для нее в магазине. Не самая удачная мысль! Если его кто-нибудь видел, это также станет поводом для сплетен. Возможно, пастор не захочет жениться на ней, ведь она прожила у Тиллмэна две недели.

Эта мысль вызвала у Джона улыбку, и он вдруг понял, что весьма озадачен всей этой головоломкой. Когда коляска въехала на дорожку, ведущую к дому брата, он нахмурился при виде экипажа пастора. Неподалеку он увидел корыто для стирки и стиральную доску. Остановив Дэйзи у входа в сарай, Джон выпрыгнул из коляски, произнеся при этом пару крепких слов.

– Томас! – громко позвал он, и в ответ из мрака сарая появился мальчик.

– Сэр? – откликнулся он и нахмурился, уловив нетерпение и раздражение в голосе дяди.

– Позаботься о Дэйзи, сынок, – сказал Джон уже спокойнее, увидев недоумение на лице мальчика. Глупая женщина заставила его нашуметь на ребенка, устыдился он, нетерпеливым жестом передавая вожжи в умелые руки Томаса.

Короткий путь к веранде Джон преодолел быстрее, чем обычно. Приблизившись к двери, он расслышал приглушенные голоса и нахмурился, готовясь войти.

Вопли племянницы заставили его ворваться в дом с непристойной поспешностью. Он был ошарашен, видя Сисси, уткнувшуюся в подол юбки Лотти. Сисси громко причитала:

– Не-е-е-т, вы не можете оставить нас… мисс Лотти… вы не уйдете… ну скажите, что не уйде-е-е-ете… А-а-а-а… – жалобно выла она.

Джон, стоя в дверях, молча наблюдал эту сцену.

– Сисси, – твердила Лотти, безуспешно пытаясь оторвать девочку от подола своей юбки. Но худенькие ручонки с силой вцепились в ее платье.

Стивен Буш торопливо поднялся, глазами ища глаза вошедшего. Румянец смущения ярко пылал на его лице. Его кивок был машинальным – знак уважения к старшему, и он торопливо протянул Джону руку для приветствия.

– Рад видеть тебя, Джон, – сказал он с наигранным энтузиазмом, и голос его преувеличенно громко прозвучал в наступившей вдруг тишине – Лотти наконец удалось рукой закрыть рот Сисси.

Сисси и Лотти уставились на Джона. Сисси мгновенно успокоилась, увидев, как она полагала, союзника против коварного заговора. Она подбежала к дяде и уткнулась в него так стремительно, что он ударился о стенку.

Стивен опустил протянутую для пожатия руку, когда девочка бросилась к Джону. Лотти напряглась, почувствовав что-то недоброе между двумя мужчинами; эта неприязнь сильно обеспокоила ее.

Прижимая к себе Сисси, склонившую головку на его широкое плечо, Джон повернулся и приветственно кивнул пастору и Лотти.

– Похоже, я помешал, – медленно произнес он, чеканя слова. Его большие руки прижимали Сисси. Она тихо бормотала что-то ему на ухо, но он попросил ее замолчать: – Подожди, Сисси, я должен сейчас побеседовать с мисс Лотти.

Стивен Буш взял свою шляпу, его руки, удерживавшие поля, были крупными, но изящными, с длинными пальцами и гладкими блестящими ногтями.

– Я приехал просить мисс Лотти стать моей женой, – торжественно объявил он, и его слова как бы завибрировали у Лотти под ложечкой, по мере того как она осознавала смысл сказанного.

– Похоже, вы уже однажды делали это, – подчеркнуто медленно произнес Джон. – Думаю, на этот раз вы знаете, что делаете? – спросил он, явно критически оглядывая высокую худую фигуру пастора в темном одеянии.

Румянец, уже сошедший было с лица Стивена, снова залил пунцовым цветом его скулы, и он сделал рукой жест в сторону Лотти, призывавший поддержать его.

– Я думаю, что разговаривать на эту тему мне следует исключительно с мисс Лотти, – сказал он уверенно, его глаза просили ее о поддержке.

– А вы ее спросили? – грубо поинтересовался Джон, хотя рыдания Сисси давали положительный ответ на этот вопрос.

– Да, – ответил Стивен, его глаза сузились, и он зло и надменно посмотрел на человека, взявшего полный контроль над нелепой ситуацией, лишь войдя в дом.

– И что она вам ответила? – спросил Джон.

Стивен замотал головой и оглянулся на смущенную Лотти, тихо стоявшую возле стола.

– Она не успела, у нее не было возможности, так как Сисси немного разнервничалась и прервала нас, – ответил он.

Джон фыркнул, не в силах сдержаться, услышав «немного разнервничалась», – уж в проявлении-то своих чувств Сисси несомненно преуспела.

Лотти сверкнула на него глазами, раздосадованная таким обращением с ее поклонником. В ее взгляде явно проступало недовольство.

– Полагаю, я сама в состоянии говорить, Джон, – сказала она, наклоняя голову движением, которое стало для него привычным за две недели их знакомства.

«Лотти села на своего конька», – подумал он, и его рот растянулся в улыбке, которую он и не пытался спрятать.

– Несомненно, мэм, – кивнул он. – Абсолютно никаких сомнений, – произнес он тоном, в котором читалось, что ему известны ее настроения.

Лотти резко повернулась к Стивену, в ее глазах стояли слезы разочарования.

– Мы можем продолжить этот разговор в другое время? – холодно спросила она. – Полагаю, нам дадут продолжить его наедине, мистер Буш. – Она смолкла, бросив взгляд в сторону Джона. – Этим утром мы явно были не наедине.

Джон пожал плечами, снимая с себя ответственность за возникшую ситуацию, и отошел от двери. Сисси по-прежнему сидела у него на руках, обхватив его за шею.

– Конечно, Лотти, мистер Буш может прийти в любое время, когда пожелает, – сказал он с улыбкой. Его настроение заметно улучшилось, когда Стивен собрался уходить.

– Буду ждать, – бросила Лотти, сдерживая слезы, которые уже готовы были брызнуть из ее глаз. Расстроенная всем происходящим, она уже хотела, чтобы Стивен побыстрее ушел. Скорей бы взять стиральную доску и выместить все на одежде Джона Тиллмэна! Она явно была на грани истерики, но в присутствии жениха надо было сдерживаться.

Стивен беспомощно посмотрел на молодую женщину, которой он решил добиваться с некоторым запозданием. Огорченный тем, что сразу не получил ответа, он кивнул на прощание головой. Проходя в дверь, он неловко задел мощную фигуру Джона Тиллмэна у входа. Выйдя на улицу, Стивен ускорил шаг. Подойдя к своей коляске, он быстро отвязал лошадей и взял поводья. Легко запрыгнув в коляску, он двинулся по направлению к Миль-Крику, в последний раз взглянув на Лотти и приподняв шляпу в прощальном жесте.

– Ну что, кроха, – весело сказал Джон, опуская Сисси на пол. – Похоже, ты всех перекричала, не так ли?

Нижняя губа Сисси оттопырилась, она посмотрела на Лотти.

– Мистер Буш хочет сделать мисс Лотти своей невестой, – произнесла девочка, и ужас звучал в каждом ее слове.

– Ну, понимаешь, он первый выбрал ее, – сказал Джон с усмешкой. – Но он ее в общем-то проворонил. Она могла бы уже давно готовить ему еду, если бы он не упустил свой шанс. – Он дурашливо нахмурился и опустил уголки губ, изображая крайнее огорчение. – А что бы мы тогда ели, кроха? Мы бы питались сухим хлебом и репой.

– Да уж наверняка, – послышался от двери голос Томаса.

– Томас, – позвал Джон, – входи, мы как раз обсуждаем кулинарное искусство Лотти.

Джон улыбнулся, но уже по-другому, когда он заметил, что Лотти стоит, крепко сжав пальцы и стиснув зубы. Ее ноздри раздувались, а взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Я бы попросила перестать смеяться надо мной, – зло сказала она, отвергая его шутки.

Его губы вновь сложились в ухмылку, хотя глаза и выдавали усилия сдержаться.

– Почему вы решили, что я смеюсь над вами, мисс Лотти? Я просто напоминаю детям, как нам повезло, что пастор в первый раз отказался от предложения, сделанного вам…

– Я посмотрю, как вы будете себя чувствовать, когда придет время обеда, а я все еще буду занята стиркой, – фыркнула она, кивнув в сторону кадки с замоченным бельем. – Если хотите, чтобы был обед, вылейте ведро воды в корыто и принесите его мне, – строго приказала она.

– Слушаюсь, мэм, – услужливо ответил Джон, подмигнув Томасу и улыбнувшись Сисси.

Схватив ведро, стоявшее под умывальником, он приступил к работе, черпая теплую воду из бака, стоявшего у плиты: пока горели дрова, вода всегда была теплой.

– Она что – сошла с ума, дядя Джон? – тихо спросил Томас.

– Нет, это пройдет, – сказал Джон, взъерошив волосы мальчика, и кивнул в сторону девушки, которая яростно терла его рубашку.

Поставив ведро, он приподнял один край кадки, чтобы слить холодную воду.

– Достаточно, – коротко бросила Лотти, ожидавшая, когда он поставит ведро на скамейку и нальет горячей воды. Девушка опустила руки в пену, которая поднялась в корыте, когда наливалась вода, и вновь принялась за рубашку.

– Если ты будешь так теребить ее, протрешь дыры, Лотти, – мягко сказал Джон, остановившись за спиной девушки.

Она выпрямилась и повернула голову, глядя на него через плечо.

– Если вы хотите заняться этим вместо меня, я уступлю вам место, мистер Тиллмэн, – сказала она ледяным тоном, старательно подчеркивая слово «вы».

– Лотти, – сказал он с улыбкой, – я просто хочу, чтобы ты на меня не сердилась.

– Вы были грубы с мистером Бушем, – твердо заявила она, вновь повернувшись к стиральной доске и принимаясь за следующую вещь.

– Вовсе нет, – сказал он, заложив пальцы за подтяжки. – Мне показалось, что тебе нужно время, чтобы еще раз все обдумать… без постороннего давления. Подумай спокойно, без всякой спешки.

– Я уже обдумала все один раз, – напомнила она, выжав рубашку Томаса и бросив ее в ведро для полоскания.

Джон поднял брови. Легким шагом он обошел ее и прислонился к кладке колодца напротив, чтобы видеть лицо девушки во время разговора.

– Ты уверена, что сможешь, не раздражаясь во всем зависеть от него и уже никогда – от себя, Лотти? – угрюмо спросил он.

Она быстро взглянула на него, и на какое-то мгновение ее противодействие погасло – плечи ссутулились, в глазах промелькнул испуг, когда она вдруг осознала, что в действительности находится в очень затруднительном положении. Она, не таясь, вздохнула, и Джон испытал благоговейный трепет при виде той силы воли, которую она проявляла.

– Мы все пользуемся тем, что имеем, не так ли, Джон? – спросила она, смягчаясь под его сочувственным взглядом.

– Сдается мне, что ты берешь на себя слишком много, Лотти, – мягко сказал он. – По-моему, самое время кому-нибудь присмотреть за тобой.

– Мисс Эгги всегда говорила, что мы все ответственны за наше собственное везение, – отрывисто произнесла Лотти. – Я не могу зависеть от того, что даст мне другой человек.

– Вероятно, ты права. Но мы, по крайней мере, можем предоставить тебе жилье и позаботиться о тебе, – напомнил Джон.

Рот Лотти слегка скривился, когда она ловкими руками выжимала следующую рубашку.

– Спасибо за предложение, – сказала она. Ее губы разжались – на грани улыбки, когда она вспомнила о детях, которые так скрашивали ее существование последние две недели.

Со вздохом она провела тыльной стороной ладони по лбу, отирая пот и оставляя над бровями хлопья мыльной пены. И посмотрела на Джона таким растроганным взглядом, что он понял: ее обида прошла.

– Я ценю твою дружбу, Джон, – наконец сказала она. – Я не должна была так расстраиваться сегодня.

– У тебя были все основания, – возразил он. – Весьма трудно принимать ухажера в присутствии Сисси. В следующий раз, когда он решит прийти, я возьму Сисси с собой, мы уйдем.

Лотти опустила глаза и посмотрела на свое платье. Весь подол испачкан, облит водой.

– Едва ли я произвела на него хорошее впечатление, – сказала она расстроено.

– Ну не знаю, – ответил он, оглядывая смущенную девушку.

Джон подумал, что она так ранима в своем стареньком платье. Оно висело на ней мешком, но облегало груди, подчеркивая их полноту, затем, начиная от бедер, свободно спадало до самой земли. Черные грязные ботинки выглядывали из-под забрызганной юбки, и он вспомнил о покупках, сделанных им сегодня в городе.

– Томас, – позвал он мальчика, сидевшего на ступеньках крыльца.

Мальчик тут же подбежал к дяде.

– Да, сэр, – сказал он с широкой улыбкой.

Джон положил руку на худенькое плечико, и улыбка Томаса стала еще шире, на щеках появились ямочки.

– Сынок, ты не принесешь мне свертки, которые я привез из города?

Мальчик с готовностью побежал к сараю.

– Но, Джон, нам не нужна пока еда, – сказала Лотти быстро, вопросительно взглянув на него. – Я достаточно закупила всего в прошлый раз, месяц проживем.

– Я не покупал еду, Лотти, – беззаботно сказал он, – ну разве что немного лакричных леденцов детям.

Томас вернулся, сжимая в руках два пакета и небольшой пакетик с леденцами.

– Пахнет, как лакрица, дядя Джон, – сказал он, в радостном предвкушении помахивая пакетиком с лакомством.

– Интересно, с чего бы это? – поддразнил Джон, принимаясь за свертки, заботливо упакованные Женевьевой. – Вы с Сисси можете не ждать обеда, Томас. Возьмите по одной штучке прямо сейчас.

– Да, сэр, – коротко ответил мальчик и направился к Сисси – удобно расположившись на крыльце, она наблюдала за взрослыми.

Джон расправил плечи и предложил Лотти руку.

– Лотти, могу я пригласить тебя в дом на несколько минут? – вежливо попросил он.

– Хорошо, только я сначала прополощу белье, – сказала она, залила отстиранные вещи чистой водой и стала отполаскивать их.

Ее руки проворно мелькали, и Джон неотрывно наблюдал за их работой. Смотрел, как она встряхивала белье, чтобы расправить складки перед тем, как повесить сушиться. Ловко и быстро она развесила все белье, и теперь оно весело покачивалось на ветру.

– Я ополосну это позже, – сказала Лотти, указывая на ведра и корыта. Он взял ее под руку, и они направились к дому. Входя в дверь, Джон на мгновение закрыл глаза, опьяненный ароматом свежеиспеченного хлеба.

За месяцы, пока в этом доме не было женских рук, хозяйство пришло в запустение. Да, хозяйки здесь явно недоставало. Даже дети, как он понял, нуждались в уходе.

Нет, Джеймс, конечно, заботился о них, стирал им одежду, купал и тщательно мыл их по вечерам в субботу перед воскресными посещениями церкви. Обычные ритуалы соблюдались, но не хватало повседневного ухода, грустно думал Джон. Не было материнской заботы… горячей пищи… не было запаха свежеиспеченного хлеба, румяных горячих булочек с манящим запахом ванили.

– Джон? – позвала Лотти, привлекая его внимание, и он быстро подошел к ней, взволнованный своими размышлениями.

Он повернулся к ней с робкой улыбкой. Его лицо озарилось почти что счастьем, когда он ощутил тепло, идущее от печи.

– Я должен поблагодарить тебя, Лотти, – хрипло проговорил он, так, будто был переполнен непонятными эмоциями, и Лотти вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять по выражению лица, что он хотел этим сказать.

То, что она увидела, не дало ей ключа к разгадке. Голубые глаза в упор смотрели на нее, их веселое поддразнивающее выражение сменилось пронизывающим взглядом, который сбивал ее с толку. На его чувственных губах играла улыбка, прятавшая мысли, которые он не желал выдавать. Но голос звучал тепло, и Лотти успокоилась.

– Я просто испекла хлеб, Джон, – сказала она, поднимая плечи, и махнула рукой в сторону булочек, которые остывали на столе.

– Да, – сказал он, кивая, – а еще постирала… приготовила завтрак… помогла Сисси с курами, ну и еще помогла Томасу подоить корову.

Он загибал пальцы, перечисляя по пунктам проделанную Лотти за сегодняшний день работу; называя каждый пункт, он пытался поймать ее взгляд.

Она не знала, куда ей смотреть. Она никогда не удостаивалась такой благодарности за пустяковую женскую работу. Ее глаза смущенно блуждали по комнате.

– Лотти, посмотри на меня, пожалуйста, – мягко попросил Джон.

Это было больше, чем она могла вынести. Он бывал таким разным в течение прошедших недель – человек, оплакивающий свою потерю, заботливый дядя, который без колебаний взял на себя роль отца, – он бывал поочередно то грубым, то безразличным, то поддразнивающим. Его брови были как бы барометром забот, свалившихся на его широкие плечи. Но никогда он еще не был тем человеком, который стоял сейчас перед ней.

Она встретила его взгляд, покорно подчиняясь вежливому приказу. Сказанные им слова благодарности, перечисление того, что она сделала за сегодняшнее утро, уважение даже к самому маленькому делу вызвали румянец удовольствия на ее тронутых загаром щеках, и ее зеленые глаза заискрились.

Джон дотронулся пальцами до ее лица, переложив пакет в другую руку и прижав его к груди. Его пальцы вытерли следы, оставленные мыльной пеной, затем подушечкой указательного пальца он стер остатки муки с ее шеи и заботливо провел по россыпи бледных веснушек на ее носу и высоких скулах. Его чуткие пальцы ощущали тепло ее кожи, которая от этих прикосновений вспыхнула еще ярче.

– Я кое-что привез тебе из города, – задумчиво произнес Джон, думая о чем-то своем. Он почувствовал легкое возбуждение, что было крайне неуместно. Перед ним стоял маленький оборвыш в платье не по размеру, с распущенными волосами. Кудряшки свисали на лоб, до бровей, и облачком окружали ее лицо. Его тело, вне всякого сомнения, хотело ее, и он быстро убрал руку, чтобы не поддаться искушавшей его невинности.

«У нее сочные губы, полные и яркие», – подумал он. Они изогнулись в улыбке, которая искушала его попробовать их вкус; он был уверен, что этот вкус окажется сладким и терпким одновременно. И затем, наказывая себя за вожделение, которому он позволил вспыхнуть с такой силой в его изголодавшемся теле, он резко потряс головой и подошел к стулу, на котором еще недавно сидел Стивен Буш.

Он выдвинул его на середину комнаты, так, чтобы оказаться рядом с ней. Лотти машинально села на стул, который Джон ей предложил. Пакеты были громоздкими и тяжелыми, и пальцы на его левой руке побелели от напряжения. Он положил пакеты к ней на колени; она поочередно ощупала их, пытаясь понять, что в них, и ее глаза расширились от удивления.

– Это все мне? – В ее словах слышался испуг.

– Здесь только некоторые вещи, которые тебе необходимы, – без церемоний сказал Джон. Он присел на корточки около нее, его руки свободно свисали между коленей.

Лотти повернула свертки и стала медленно с любопытством ощупывать бумагу кончиками пальцев, словно хотела отсрочить момент открывания.

– Ну же… открой их, – сказал он, беспокоясь, одобрит ли она его выбор.

Очень осторожно ее пальцы развязывали веревку, и его нетерпение возрастало с каждым узлом, который она развязывала. Его губы сжались, когда он наблюдал неспешные движения ее рук. Когда последняя веревка, обвязывавшая больший из свертков, была размотана, он отобрал ее и нетерпеливо засунул в карман рубашки.

Лотти развернула бумагу, и в ее глазах зажглось ожидание, когда палец скользнул под последнюю обертку. Девушка невольно вскрикнула, обнаружив, что там находится. Затем она заглянула туда, желая убедиться еще раз, что не ошиблась, и закрыла рот рукой, а ее глаза широко раскрылись в радостном изумлении.

– О, Джон, – прошептала она, и ее лицо вдруг озарила мягкая улыбка.

Он широко улыбнулся, наслаждаясь радостью, исходившей от нее, и чувствуя себя счастливым от ее счастья.

Бумага упала на пол, когда она развернула ткань. Лотти подняла ее, повернула к свету, падавшему из окна, чтобы лучше разглядеть, и наклонила голову, рассматривая сокровище, которое держала в руках. Она залюбовалась материей, которая ей так понравилась неделю назад в магазине в Миль-Крике.

– Тебе нравится, Лотти? – спросил Джон с плохо скрываемой радостью.

– О да, – выдохнула она, – у меня никогда не было таких хороших вещей, ничего такого… такого… – Ее голос прервался, она была не в силах подобрать слова.

– Разверни теперь другой сверток, – поторопил он, нетерпеливо ожидая ее впечатления от ботинок. Ее реакция на подарки выдала ребенка, затаившегося в этой женщине. Он подвинулся и взял ткань из ее рук, чтобы положить на стол.

Она снова принялась трудиться над веревками, и он с трудом подавил в себе желание отобрать у нее сверток и сделать все побыстрее. Но что-то подсказало ему, что лучше этого не делать: ожидание, что же там, внутри, растягивает удовольствие с каждой развязанной веревкой, очередным слоем бумаги она приближается к разгадке, и прелесть подарка во многом состоит именно в этом.

В конце концов, она развернула коробку, осторожно приподняла крышку за один край и заглянула под нее. Глаза Лотти округлились от удивления, она передала Джону крышку. Ее ноздри раздувались, а учащенное дыхание говорило больше любых слов.

– Они такие мягкие, – наконец произнесла она, проведя ладонью по коже, которая была предназначена для того, чтобы нежно облегать ее щиколотки. Пальцы сосчитали пуговицы. – Откуда ты узнал мои размеры? – спросила Лотти, оторвав взгляд от подарков и глядя в его блестевшие удовольствием глаза.

– Я измерил твой старый ботинок, нарисовал его на бумаге и показал Женевьеве, – скромно сказал он. – Надеюсь, они подойдут. Лучше примерь и посмотри.

Девушка поспешно замотала головой.

– О нет, я не могу, у меня грязные ноги, – объяснила она, пряча ноги под стул, чтобы он не увидел их.

Джон быстро поднялся, взял у нее коробку и сел на полу у ее стула.

– Это легко исправить, – сказал он беззаботно. – Просто сними свои старые ботинки, и мы возьмем тряпку и кусок мыла, намылим и…

– О нет! – в страхе вскричала она, мотая головой. – Ты не сделаешь этого!

– Хочешь, поспорим? – спросил он, в то время как его руки уже смачивали один конец полотенца, висевшего рядом с умывальником. Затем, взяв таз, наполовину наполненный водой, он вернулся к ней.

Несмотря на решительные протесты, Джон стащил с нее ботинки, которые плотно прилегали к ее ноге, и услышал тихий стон, который она пыталась сдержать, когда ботинки оказались на полу. Он работал быстро, споласкивая ее ноги, так как боялся, что ее скромность будет этим шокирована.

Маленькая ножка покоилась в его ладони, пока он вытирал ее другим концом полотенца. Его пальцы нащупали красные вмятинки, оставленные ботинками в местах, где они сдавливали ей ногу. Он нахмурился и потряс головой, отгоняя злость, закипавшую в нем из-за того, что она так долго вынуждена была терпеть муки.

– Я должен был купить тебе новые ботинки намного раньше, – проворчал он, аккуратно надевая на ее худенькую ножку ботинок из мягкой кожи. Он попытался застегнуть его, но, не справившись, беспомощно посмотрел на девушку.

– Боюсь, я не слишком-то силен в этом, – объяснил он, вертя в руках второй ботинок.

Лотти была ошеломлена. Тихо, не размышляя над тем, что происходит, она наслаждалась теплом его прикосновений. Мытье ног наполнило ее новыми ощущениями, не поддававшимися пониманию. Вообще в то, что произошло, трудно было поверить – Джон стоял перед ней на коленях и мыл ее ноги… Это было больше, чем ее сердце могло вынести.

Избыток чувств выплеснулся в потоке слез, которые струйками потекли по ее щекам, оставляя мокрые пятна на платье. Она моргнула, и соленые капли заблестели на ее ресницах, окружая глаза сверкающим ободком и подчеркивая их красоту.

Без колебаний Лотти подняла руки и дотронулась ими до его выступающих скул. Ее пальцы погрузились в пышность его золотых волос, и она придвинулась ближе. Ее намерения были чисты, губы приоткрылись, и он смотрел на нее как зачарованный.

Ее поцелуй пришелся куда-то между его бровью и волосами и прозвучал в тишине очень громко. Она улыбнулась ему – смущение отразилось на ее лице – и вновь села на стул; ее пальцы медленно приглаживали завитки волос.

У Джона перехватило дыхание, он прекратил возиться с застежкой, отодвинул ботинок и приподнялся на коленях. Заключив девушку в объятия, он медленно стал стягивать ее со стула. Потом аккуратно поставил на колени перед собой, так что их бедра почти соприкасались, и прижал ее к своему могучему телу.

– Если ты собираешься целовать меня, Лотти, то пусть это будет, как следует, – пробормотал он еле слышно. Его руки блуждали по ее удивительно податливому телу, когда он осторожно прижимал ее к своей груди. Сузившимися глазами он смотрел на ее ошеломленное лицо. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением и колеблясь менаду страстью, которая им двигала, и внутренним голосом, предостерегавшим его от безрассудства, он, в конце концов отмахнулся от раздиравших его противоречивых чувств и завладел ее ртом.

Рот у Лотти был мягкий и гладкий, теплый и влажный, такой, каким Джон его себе и представлял. Он жаждал ощутить нежную мягкость ее пухлой нижней губы, как бы призывавшей его язык исследовать ее, насладиться слабым сладким ароматом ее манящего дыхания, ее свежестью. Но он не ожидал тихого стона удовольствия, вырвавшегося из ее груди. Не ожидал, что ее розовый язычок нежно ответит на его поцелуй. И уж конечно, не надеялся, что она проведет по его шее своими тонкими сильными пальцами и ухватится за воротник его рубашки.

Нежно его рот пил сладкий бальзам ее уст, благоухающих свежестью. Он жадно вдыхал пьянящий чувственный аромат, исходящий от ее тела, по которому пробегали первые теплые волны желания. Ее голова откинулась назад, полные груди плотно прижались к нему. Он принял ее бессознательное предложение, четкая линия девичьей шеи манила ощутить губами пульс, бившийся под нежной кожей.

Там, где слышалось биение ее сердца, такое же неистовое, как и у него, он ощутил легкий солоноватый запах ее кожи. Его рот растянулся в улыбке и начал касаться ее легкими движениями, подобно порхающей бабочке.

– О-о-о… – задыхаясь, простонала она, и этот стон сделал его улыбку еще шире. Неохотно и осторожно он поднял голову, отрываясь от ее губ.

Лотти открыла глаза и уставилась на него расширенными зрачками. Изумленная и растерянная, обуреваемая не поддающимися описанию чувствами, она поднялась на ноги и прижала руки к лицу, стараясь скрыть охвативший ее жар.

– Джон, я… я не знаю… – Голос ее прервался.

– Лотти, послушай меня, – рокотал он, хватая ее за руки и не позволяя отвернуться.

Она резко замотала головой, испуганная вдруг вспыхнувшими в ней с такой силой чувствами.

– Прости… – слабо сказала она, – пожалуйста, Джон…

– Я хочу тебя, дорогая, – прямо сказал он. И засмеялся. – Ты даже не знаешь, что это значит, – хрипло пробормотал он, и звук его голоса выдавал неутоленную жажду, охватившую его. – Но ты еще узнаешь, моя девочка, – пообещал он шепотом.