"Сорвать розу" - читать интересную книгу автора (Мартен Жаклин)

ГЛАВА 14

Прошло восемь или девять дней после обмена десяти шиллингов на десять поцелуев, и они впервые отправились на концерт, который давали военнослужащие, а затем на ужин в городскую таверну.

Возвращаясь домой в нанятом экипаже, Торн заботливо обнял жену, и Лайза мгновенно ощутила не только теплоту и силу обнимающей ее руки, но и остальные части его тела: плечи, касающиеся ее, прижатые к ней бедра, дыхание на щеке при разговоре.

Ее сердце забилось неровно, и ничего не оставалось, как погрузиться в напряженное молчание.

– Что-нибудь случилось, Лайза? – спросил он, будто прочитав ее мысли.

– Нет, конечно, нет, немножко устала – такой длинный вечер.

– Ляг сразу же спать, как только вернемся домой, – тотчас же посоветовал он заботливо. – Иногда забываю, что ты носишь ребенка, потому что остаешься такой стройной.

– Иногда я сама забываю, – призналась Лайза. – Она – такое деликатное дитя.

– Она? – переспросил Торн, и Лайза почувствовала его улыбку.

– Она, – повторила Лайза настойчиво. – Разве мальчик вел бы себя так спокойно?

Он ответил теплым пожатием руки, и всю дорогу до дома они ехали не разговаривая.

Неожиданно Лайза замешкалась у входа в их гостиную, но Торн отрицательно покачал головой:

– Нет, дорогая. Никаких карт – немедленно в постель.

Она почувствовала раздражение от повелительного тона, разочарование из-за несостоявшегося вечера тет-а-тет за карточным столом и подозрительное чувство облегчения одновременно: ей хотелось побыть одной и разобраться в том странном ощущении, которое она испытывала при первом же его прикосновении – ее тело становилось безвольным, ноги ватными, а кровь закипала в жилах.

Затаив дыхание, Лайза пожелала мужу спокойной ночи у дверей своей комнаты.

Умывшись и переодевшись, она почувствовала, что сна нет ни в одном глазу, и впервые после первой брачной ночи взяла в постель книгу.

Раздался стук в соединяющую их комнаты дверь, и наконец появился он сам. Лайза, не отдавая себе отчета, все это время думала, придет ли… и когда придет. И вдруг она поняла, что ждала и страстно хотела видеть его.

Напуганная силой этого желания, не говоря уже о том, что скрывалось за ним, она приветствовала его высоким, напряженным голосом.

– Решил узнать, не надо ли тебе что-нибудь. – Муж многозначительно посмотрел на книгу в ее руке. – Я думал, что ты устала.

– Да, но… – запнувшись, она поспешно продолжила: – Чтение успокаивает перед сном.

– Понимаю. Спокойной ночи, дорогая. – Она подняла к нему лицо для поцелуя – всю последнюю неделю они были короткими, почти целомудренными.

Этот отличался: Торн стиснул ее в объятиях и поцеловал основательно, с удовольствием, неторопливо; опустив ее, задыхающуюся, на подушки, сел на край кровати и казался – с яростью отметила про себя Лайза – совсем не тронутым той бурей эмоций, которую породил.

– Ты прошла большой путь, – начал он, как ей показалось, самодовольно, – от той молодой леди, которую я впервые поцеловал в этой комнате.

– Рада, что доставила такое удовлетворение, – холодно ответила она.

– Не говоря уже о наслаждении, – добавил муж с явным удовольствием. – Ты – способная ученица.

Лайза, поняв, что ей снова хочется дать пощечину, обеими руками схватилась за покрывало, скрывая бурю, но Торн Холлоуэй не упускал ничего – его улыбка и взгляд, брошенный на ее сжатые кулаки, говорили ему больше, чем она думала.

– Лайза, – мягко предложил он, пока не дошло до взрыва, – ты моя жена, а я твой муж и, насколько это возможно, хочу доставлять тебе удовольствие любым доступным способом. И тебе не следует стыдиться попросить меня принести это облегчение.

– Не понимаю, о чем ты! Он скептически приподнял бровь.

– Не понимаешь? – спросил он с таким явным недоверием, что Лайза не знала, куда спрятать глаза. – Объясню: тебе, как и несколькими днями раньше, нужна моя помощь.

– Помощь, – повторила она дрожащим голосом, а щеки окрасились ярким румянцем.

– Да, – подтвердил Торн Холлоуэй и, внезапно наклонившись, задул свечу, стоявшую на прикроватной тумбочке, – комната погрузилась во мрак. Лайза почувствовала, как его руки поднимают ее ночную рубашку и стаскивают через голову. Кровать на секунду прогнулась – он улегся рядом с ней, не обращая внимания на слабые протесты, обнимая ее обнаженное тело.

– Тихо, тихо, милая, – успокаивал он ее. – Сделаем то, что и прошлый раз… только без одежды. Закрой глаза, любимая. Не думай ни о чем, отдайся чувствам.

Чувствуя на всем теле опытные, все знающие руки, она сдалась, а через несколько минут уже не была способна ни думать, ни размышлять – тело будто превратилось в музыкальный инструмент, полностью открытый для его прикосновений, и искусный музыкант извлекал неземную смесь звуков до тех пор, пока она не затихла в его руках, ослабевшая от изнеможения и возбуждения, не испытывающая никакого смущения и обретшая мир и спокойствие.

Спустя какое-то время, повернувшись в его объятиях – темнота придала ей храбрости, – Лайза спросила:

– Торн, как ты узнаешь, что я… что мне… Как? – закончила она невразумительно.

– Начнем с того, что, несмотря на твои страхи, – он засмеялся, – за версту видно, что ты по природе очень страстная женщина.

– Был ли ты… – она заколебалась. – До того как ранили, был ли ты?…

– Был ли страстным мужчиной? Это хочешь узнать?

Он скорее почувствовал, чем увидел ее решительный кивок.

– Конечно, да, – ответил он спокойно.

– А все еще чувствуешь… я хочу сказать… Не обращай внимания.

– Хочешь знать, испытываю ли я все еще чувство страсти? Мой ответ «да», и в отличие от тебя – хотя, возможно, теперь все изменится, – осознаю свое желание.

– Разве ты… хочешь? – робко спросила Лайза, и в ответ услышала только смех.

– Бог мой, девочка, как ты думаешь? Я уже говорил, что все еще способен испытывать страсть – возможно ли держать в руках твое обнаженное тело, любить тебя и не испытывать желания?

– Любить? Ты никогда не говорил, что любишь меня.

– Собирался упомянуть в один из ближайших дней.

Сказано было так небрежно, признание показалось таким незначительным, что спустя некоторое время Лайза деликатно продолжила расспросы.

– О желании… Возможно, есть… То есть, есть ли какой-нибудь способ, которым… Хочу сказать, могу ли я… могла бы…

– Что ты, в конце концов, имеешь в виду? Был бы благодарен, если бы ты умудрилась сказать об этом вразумительно.

– Могу ли я каким-нибудь образом доставить тебе удовольствие, как ты доставляешь мне? – выпалила она на одном дыхании. – Есть какой-нибудь способ?

Она услышала, как он тяжело вздохнул.

– Ты действительно этого хочешь?

– Да.

– Ты этом совершенно уверена, Лайза? Мне не нужны жертвенные приношения на алтарь потерянной мужественности.

– Уверена.

– Не испугаешься?

– Нет, – ответила она искренне. – Трудно представить, чтобы можно было бояться тебя.

– Я такой же мужчина, как и все, – признался Торн довольно резко, – а ты по собственному опыту хорошо знаешь, что они не всегда могут остановиться, даже если хотят.

– Прекрати долгие разговоры и скажи, что делать, а не спорь до тех пор, пока не пропадет желание.

Она снова услышала его смех.

– Начни с поцелуев, а затем уже двинемся дальше.

Лайза, повернувшись на живот, легла ему на грудь, приблизила к себе его лицо и запечатлела на нем множество искусных поцелуев, которым у него же и научилась.

– Проклятая ночная рубашка, – пробормотал он через некоторое время, и она подняла голову, спрашивая:

– Что с ней?

– Мешает. Не чувствую твое тело.

Вполне объяснимое желание, Лайза вспомнила, какой трепет вызывало ощущение его рук на обнаженной коже. Немного отодвинувшись, она принялась стаскивать с него эту отвратительную, вызывающую раздражение, рубашку.

Как только злополучная помеха очутилась на полу, возле кровати, Торн повернулся на бок.

– Ляг за мою спину, обними меня.

Немного недоумевая, но и не возражая, она сомкнула руки на его талии, а бедрами прижалась к ягодицам, почувствовав мужскую твердь; желание – уже не было сомнения, что это оно – снова поднялось в ней.

Какие-то звуки вылетели из ее горла. Он быстро повернулся, сначала сам, затем повернул ее, укладывая так, чтобы рукам было удобно отправиться в восхитительное путешествие по ее телу.

Ощутив предел напряжения его плоти, она испытала совершенно новое ощущение, пытаясь понять его. Когда муж уложил ее на спину и лег на нее, оказалось, что инстинкт подсказывает не только то, что нужно предпринять, доставляя удовольствие обоим, но и как вести себя и что ждать от партнера.

Пока не раздались крики их обоюдного восторга и они не погрузились в обессиливающие их волны чувственного наслаждения, не было нужды мыслить логически.

– Милый, родной, любимый, – шептала она в темноте, тесно прижавшись к мужу. Затем Торн услышал: – Ах, ты лживый, распутный, хитрый, коварный ублюдок! От какой же ты раны страдал?