"Прекрасная лилия" - читать интересную книгу автора (Кейтс Кимберли)

Глава 16

Камни друидов надежно хранили доверенные им тайны. Нилл чувствовал это с того самого дня, когда много лет назад его привел сюда отец, заставив потрогать древние письмена, неразборчивой вязью опоясывающие алтарь. Затейливые рисунки, таинственные руны в незапамятные времена были вырезаны не только на поверхности камней. Чья-то неведомая рука много веков назад начертала самые загадочные из них в самом сердце скалы друидов.

Все эти годы Нилл помнил о скрытых здесь сокровищах. Смутное воспоминание шевельнулось в отдаленных уголках памяти, и сердце Нилла сжалось. В ушах снова зазвенел беззаботный мальчишеский смех, перед глазами вспыхнула добрая улыбка отца. Какое это было чудесное время! Ниллу вдруг показалось, что палец его вновь касается шероховатой поверхности камня, а солнце горячо припекает спину. Все как тогда!

«Это и есть ворота в Тир Нан Ог? – услышал он дрожащий от волнения детский голос. – Покажи мне, где они, прошу тебя, отец!»

«Ага, и дать тебе ускользнуть в царство фей одному, без меня, малыш? Нет, дорогой мой. Наберись еще немного терпения. Пройдет много лет, и ты вырастешь. Станешь большим, сильным и храбрым. Только запомни одно. Когда придет твой час и ты войдешь в эту страну, я буду ждать тебя».

Даже сейчас Нилл помнил, как что-то больно кольнуло его в сердце, какое-то смутное предчувствие надвигающейся беды. Он тщетно пытался скрыть терзавший его страх от отца, человека, которого он обожал, но так и не смог. «Если ты уйдешь в Тир Нан Ог, отец, Фионе будет очень одиноко!» – сказал он тогда.

Отец ласково взъерошил ему волосы и улыбнулся. Маленькому Ниллу он казался могущественнее самого повелителя эльфов. «Разве ты не знаешь, человечек? Никакое волшебство не может помешать мне быть рядом с теми, кого я люблю! Даже если когда-нибудь наступит время, когда ты не сможешь увидеть моего лица, я всегда буду близко. – Ронан ласково усмехнулся, не забывая о пылкой мальчишеской гордости маленького Нилла. – А если Фиона будет бояться, ты скажешь ей то же самое, что сейчас сказал тебе я».

Мрачные чары развеялись. Нилл шагнул в сторону, спугнув кролика, высунувшего любопытный нос из кустов. Долгие годы слова отца оставались в его памяти. Он не сомневался, что взгляд его все время следует за ним, верил в это так же свято, как в то, что вслед за ночью непременно наступит рассвет, до того дня, когда толпа разъяренных воинов Конна вытащила отца из замка и увезла навсегда.

Нилл вдруг подумал, что не знает, когда он впервые по-настоящему возненавидел Ронана из Дэйра. Когда он наконец понял, что остался один?

Ему хотелось вскочить в седло, погнать коня галопом, оставив далеко позади и эту проклятую долину, где на вершине холма высится могила отца, и древний камень друидов с его тайнами.

Но ответ, который он сейчас искал, ему мог дать только этот камень. Собрав все свое мужество, Нилл положил загрубевшие, испещренные шрамами ладони на шероховатую поверхность алтаря. Но древние письмена скрывали свои тайны, не желая откликнуться на его молчаливую мольбу.

Наверное, он сошел с ума, с горечью подумал Нилл. Для чего он приехал сюда? О чем он просит этот проклятый камень? Древняя мудрость – это только для героев и прославленных воинов, а не для таких лжецов, как он, Нилл, не побоявшихся нарушить клятву верности, данную тану.

Вдруг он подумал, что есть еще и Кэтлин! Оставалось только уповать на то, что слепой Финтан не сможет отказать любимой дочери и сделает то, в чем отказал обесчещенному Ниллу.

Закрыв глаза, Нилл напряг всю волю, надеясь, что голос его сердца проникнет в царство мертвых.

– Дайте мне знак, призрачные обитатели холмов! Финтан, я сейчас слеп, как когда-то был ты! Я не знаю, что мне делать. Оставить Кэтлин здесь, в Дэйре, или же отвезти ее на Айону и спрятать там?

Он не закончил. Горло вдруг стиснуло судорогой, и Нилл почувствовал, что не может продолжать. Черная тоска снова навалилась на него. Мысль о том, чтобы оставить любимую, была для него хуже смерти.

– Я все равно сделаю это, будьте вы трижды прокляты! – прокричал Нилл. – Да, я оставлю ее на каком-нибудь Богом забытом острове, повернусь спиной и уйду не оглядываясь, но только если вы дадите мне знак, что там она будет в безопасности! Скажите же что-нибудь, дьявол вас забери! Ответьте мне! Отец, ты слышишь меня?! Финтан!

Было ли это отчаяние? Или гнев? А может, просто игра его воображения? Но камень вдруг потеплел, ожил под его ладонями, словно огромное человеческое сердце внезапно забилось в руках Нилла. Широко открыв глаза, он прерывисто задышал, но не отодвинулся.

– Ответь же, Финтан! Ответь мне ради нее, если не хочешь ответить ради меня! Если ты когда-нибудь любил свою дочь!

Оглушительный раскат грома вдруг прогремел над его головой, надвое расколов безоблачное небо. Но Нилл только сильнее прижал ладони к изрезанной древними рунами поверхности камня. Дикий крик сорвался с его губ. Камень становился все холоднее, стук, похожий на звук бьющегося сердца, постепенно замер.

Итак, древние ответили ему, ответили без слов. Выходит, будущего, о котором он осмеливался мечтать, у них никогда не будет. Но разве он с самого начала не понимал, что даже мечтать об этом – безумие? Разве мог такой воин, как легендарный Финтан, доверить обожаемую дочь предателю и лжецу? Человеку, душа которого проклята навеки?

Желчь наполнила его рот горечью, плечи придавила нестерпимая тяжесть. Но несмотря на охватившее его горе и гнетущее чувство утраты, он был благодарен судьбе за то, что у него хватило ума и выдержки пощадить Кэтлин и не проговориться, о чем он, безумец, осмелился мечтать. И пусть они каждую ночь принадлежали друг другу, ей никогда не узнать, как он надеялся на то, что и будущее тоже будет принадлежать им обоим. Какое бы это было счастье – наполнить Дэйр своей любовью, смехом, дожить до того дня, когда по каменным переходам замка вновь, как и много лет назад, затопают маленькие ножки! У них бы появились дети. Нилл так живо видел их – маленькие пострелята с его глазами и мужественной, как у Кэтлин, душой.

Хриплый стон сорвался с губ Нилла, когда перед его взором встала картина, которой он не раз любовался все эти бессонные, безумные ночи, – прекрасное тело Кэтлин; округлившийся, как зрелый плод, ее живот, в котором ждет своего часа его первенец; Кэтлин, опустившая головку на его плечо, смотрит на малыша, жадно сосущего ее грудь. Семья: он и его возлюбленная. И чудесное место, которое станет их домом. Но увы, все это так и останется несбыточной мечтой.

Горло его сжалось, в груди жгло как огнем, и на мгновение Нилл даже позавидовал матери, блуждающей в царстве теней. Нужно решать, как спасти Кэтлин. Его долг – найти достаточно сил, чтобы позволить ей исчезнуть.

Нилл с трудом заставил себя подняться и направился к ущелью, где оставил пастись своего коня, и уже поставил было ногу в стремя, готовясь вскочить в седло, как вдруг застыл, будто пригвожденный к земле. Сердце его бешено застучало в груди.

Знак! Он просил дать ему знак. Но почему-то ему даже в голову не пришло задуматься, каким он должен быть, этот знак. Он бросил взгляд на небо, затянутое облаками, и с облегчением рассмеялся. Теперь он знал, что ему делать!

Прямо сейчас он отправится в замок и расскажет Кэтлин, матери и Фионе о знаке, который подали ему древние.

Как только начинали сгущаться сумерки, Кэтлин ловила себя на том, что все чаще поглядывает туда, где небо над горизонтом, исчерченное алыми и золотыми полосами, напоминало о близком часе наслаждения. Темнота стала для нее долгожданным другом и союзником – ведь именно она, казалось, приводила с собой Нилла.

Острая тоска, мучившая ее много недель подряд, когда она вспоминала об аббатстве, постепенно утихла, сменившись глухой болью. Но сегодня вечером ей не давало покоя какое-то непонятное томление, будто тугой узел стягивал сердце. Украдкой покосившись на Фиону, сидевшую у камина рядом с матерью, Кэтлин заметила, что та дрожит, словно птица, попавшая в силки. В глазах мерцал тревожный огонек, движения стали нервными и порывистыми, смех звучал чуть резче, чем всегда. С той минуты как Гормли наконец убрался из замка, Фиона не находила покоя. Несмотря на попытки Кэтлин хоть как-то успокоить ее, девушка винила во всем только себя.

Сердце Кэтлин разрывалось от жалости к Фионе. Еще не прошедший испуг после стычки с Гормли, раздражение и злость на глупую девчонку, с таким легкомыслием навлекшую смертельную опасность на свою голову, и страх перед тем, как поступит Нилл, когда обо всем узнает, на время отступили, и сейчас Кэтлин радовалась, что ей удалось спасти Фиону.

Что ж, подумала Кэтлин, по крайней мере понятно, почему она стала меньше скучать по аббатству. Прошлое, невинное и безмятежное, было по-прежнему драгоценно для нее, однако ему не хватало остроты ощущений и волнующих событий, которых в нынешней жизни Кэтлин было с избытком.

Дэйр стал для нее домом, первым настоящим домом, который она узнала.

Наивная девочка, живущая в монастыре, – могла ли она вообразить себе нечто подобное? Ведь эти трое, так непохожие друг на друга, успели стать ее семьей, о которой Кэтлин мечтала всю жизнь.

Но ведь это не ее семья, мрачно напомнила себе Кэтлин, так почему же при мысли о том, что скоро они расстанутся навсегда, она чувствует, что сердце ее готово разорваться на части?

Весь вечер печальные думы не давали Кэтлин покоя. Сколько раз она мечтала о том, как Нилл въедет во двор, а она со смехом и радостью бросится ему в объятия! В те дни она хотела только одного – доказать своему возлюбленному, этому суровому воину, что он уже больше никогда не будет одинок. А сейчас при мысли о том, что он скоро будет дома, она ощутила, как по спине пробежала дрожь. Ей придется рассказать Ниллу обо всех неприятностях с Гормли. Но тем самым она собственными руками уничтожит мечты о счастье, потому что с этой минуты оно станет таким же недостижимым, как звезды.

Кэтлин догадывалась, какова будет реакция Нилла, когда он узнает, что произошло во время его отсутствия. Наверняка он заставит их уехать из замка, и в первую очередь ее, Кэтлин. Он отвезет ее куда-нибудь далеко, а потом оставит там одну.

Только если она решит сохранить все в тайне, возьмет с Фионы слово хранить молчание – тогда ей придется солгать Ниллу, объяснить, что, блуждая по холмам, она просто-напросто потеряла где-то браслет.

Сердце Кэтлин разрывалось, непрошеные слезы подступили к глазам. Нет, решила она, так нельзя. Она должна рассказать ему всю правду, без утайки. Ведь Нилл с самого начала собирался увезти ее отсюда, разве нет? В ту памятную ночь, когда он впервые поцеловал ее, Нилл был честен с ней. Он не обещал ей невозможного. Дав слово, что попытается наладить отношения с сестрой, он никогда не клялся вновь восстановить семью. Пообещав сделать все, чтобы мать была счастлива, он не давал слова, что снова постарается стать ей сыном. И даже сделав Кэтлин своей, подарив ей невероятное, немыслимое наслаждение, никогда и ничем не давал понять, что придет день, когда он скажет ей слова любви, о которой она так долго мечтала.

Она сама виновата во всем. Словно ребенок, день за днем цеплялась за свои пустые фантазии, упрямо отказываясь поверить, что очень скоро игра, которой они забавлялись оба, закончится и она останется одна.

Вся дрожа, Кэтлин направилась к открытой двери, и налетевший порыв ветра отбросил растрепавшиеся локоны с ее мокрого от слез лица. Ей хотелось, чтобы время остановилось и все осталось как было.

Но жестокая судьба не пожелала подарить ей эту последнюю радость. Вскоре вдали загрохотали подковы. Это был Нилл. Как ни странно, сегодня он ехал медленно, словно не спешил вернуться в замок. Кэтлин стояла молча и смотрела, как он приближается. Одна рука его держала поводья, другой он прижимал к груди какой-то объемистый предмет.

Выражение лица Нилла поразило Кэтлин. Оно сияло широкой улыбкой, улыбкой счастливого, беззаботного мальчишки, которой Кэтлин еще никогда не доводилось видеть.

– Кэтлин! – радостно крикнул он.

В эту минуту он выглядел как обыкновенный юнец, спешащий к своей возлюбленной.

– Беги быстро за Фионой и мамой! Посмотрите-ка, что я вам привез!

Но прежде чем Кэтлин удалось двинуться с места, его крик заставил Аниеру выбежать на крыльцо. Вслед за ней появилась раздосадованная Фиона, в глазах ее горел мрачный огонек.

При виде брата девушка скорчила недовольную гримаску:

– Ах, ах! Наш великий охотник раздобыл какой-то еды, чтобы мы не окочурились с голоду! Трижды ура в честь знаменитого героя Гленфлуирса!

– Нет, сестренка, я привез вам кое-что получше, чем просто еда! – отозвался Нилл.

Спешившись, он осторожно снял с седла огромный сверток.

– Сегодня я привез вам то, о чем вы так долго мечтали!

– Ну, положим, мою-то мечту не слишком трудно было исполнить, братец! – угрюмо фыркнула Фиона. – Просто повернуться спиной к Дэйру и уехать отсюда навсегда – вот и все труды!

Ничуть не обидевшись, Нилл рассмеялся:

– Нет, сестричка, то, что я привез, – это подарок для всех вас. И для меня самого тоже. Это то, о чем я долго мечтал, но никогда бы не осмелился признаться.

Почти ненавидя себя за то, что ей сейчас придется сказать, Кэтлин зажмурилась, не желая видеть, как радость исчезнет с лица Нилла.

– Мне надо кое-что рассказать тебе, – неуверенно начала она.

– Ну, что бы это ни было, думаю, оно может подождать, – весело сказал Нилл. Нежность, звучавшая в его низком голосе, поразила Кэтлин. – Ничего не может быть важнее этого, сердце мое. Сегодня я ездил к камню друидов, хотел попросить древних ответить на мой вопрос. Ты помнишь этот камень, мама? Помнишь, как отец когда-то показал его мне?

Аниера ласково улыбнулась:

– Ах да, он так любил этот камень, мой Ронан! Чтил его силу, тайну, окружающую его. Ведь этот камень и благословил когда-то нашу любовь. Пообещал нам счастье и вслед за ним великую печаль. – Голос ее дрогнул, глаза на мгновение прояснились. – Такое счастье, за которое и заплатить не грех!

– Что ж, я снова обещаю тебе счастье здесь, в Дэйре, если все вы поможете мне, – поклялся Нилл. – Дом, которым ты станешь гордиться, Фиона. А у тебя, мама, будет сын, который изо всех сил постарается стать достойным тебя.

– О-о, сокровище мое! – обхватив ладонями его лицо, простонала Аниера. – Конечно, все будет именно так. Ты всегда был славным мальчиком. Самым лучшим во всей Ирландии!

Нилл повернулся к Кэтлин, и ее сердце радостно забилось. Голос его будто стал ниже, и в нем появилась чувственная хрипотца.

– А тебе, Кэтлин, моя Прекрасная Лилия, – начал он, и голос его дрогнул, – тебе я предлагаю себя. В качестве мужа, если ты не против. И много детей, если ты позволишь мне подарить их тебе.

Все, о чем она так долго мечтала – любовь, о которой молила небеса, жизнь, полная счастья, в объятиях человека, которого она обожала, – все это разом промелькнуло перед глазами Кэтлин. В эту минуту она почти ненавидела Фиону. Вернее, она хотела ее возненавидеть, но не смогла. Достаточно было одного взгляда на осунувшееся личико Фионы, как Кэтлин вспомнила, сколько той пришлось перенести за ее короткую жизнь, и невольно устыдилась. Наверняка, стащив корову, девушка просто поддалась минутному порыву, даже не вспомнив о том, какой ценой ей придется оплатить свой поступок.

– Нилл, – дрожащим голосом пробормотала Кэтлин, чувствуя, как сердце ее рвется на куски, – ты не понимаешь…

Нилл бережно опустил сверток на землю возле ее ног.

– Думаешь, я настолько слеп, что не заметил грусти в твоих глазах, когда обнимал тебя? Разве я не мечтал о том, чтобы бросить к твоим ногам все сокровища мира? – Голос Нилла задрожал и прервался. Этот воин, суровый и безжалостный с виду, сейчас с такой детской доверчивостью и мужеством открыл ей свое сердце, что Кэтлин не верила своим ушам.

– Но… это же опасно… – пролепетала она. – Ты сам говорил…

– Ну как ты не понимаешь, Кэтлин?! – насмешливо фыркнула Фиона. – Ведь мой братец – один из самых могучих воинов в Гленфлуирсе!

– Наверное, мне следовало бы придушить тебя, чтобы ты научилась придерживать язычок, милая сестричка. Хотя бы ненадолго – ведь чудес же не бывает! – И Нилл рассмеялся.

Только глухой не услышал бы в его голосе горячей любви к сестре. В другое время сердце Кэтлин подпрыгнуло бы от радости, сейчас же его слова впились в него, как острый нож. Оставив растерявшуюся Фиону в покое, Нилл снова повернулся к Кэтлин:

– Я дал слово, что всю жизнь буду защищать тебя. Разве не легче это сделать, если ты все время будешь со мной? Клянусь, что буду любить и лелеять тебя, дорогая. Со мной ты будешь в безопасности.

– Нет! – простонала Кэтлин, чувствуя, как в груди у нее все переворачивается.

«Солги ему, – говорил ей внутренний голос. – Не вздумай проболтаться о том, что этот ужасный Гормли видел тебя в Дэйре!» Господи, как она хотела, чтобы картина их прекрасного будущего не развеялась как сон! Но она любила Нилла! Любила слишком сильно, чтобы скрыть от него страшную тайну, которая могла стоить ему жизни.

– Я не могу позволить тебе пожертвовать… – прошептала она.

Ласково приложив пальцы к ее губам, Нилл заставил ее замолчать, потом погладил по щеке.

– Разве ты еще не поняла? – спросил он. – Полюбив тебя, я, кажется, сделал самую правильную вещь на свете!

Полюбив?! Сердце Кэтлин ухнуло в пятки. Даже Фиона – и та, кажется, растерялась. И тут Нилл вдруг медленно опустился на одно колено.

– Это правда, моя леди. Я понял, что это судьба, с той минуты, как, проснувшись на алтаре друидов, увидел тебя! Меня тянуло к тебе как магнитом. Я боролся с этим чувством, гнал его от себя до тех пор, пока… – Взгляды их встретились, и Кэтлин задохнулась.

Глаза Нилла зеленели ярче первой весенней травы. Их переполняла любовь – та самая, о которой она мечтала.

– А теперь я покажу вам, какой знак послали мне духи наших отцов, давая понять, что благословляют наш союз, Кэтлин. Дар твоего отца, могучего Финтана. И моего отца тоже. – Осторожно подняв с земли мешок, он поднес его к свету, пробивавшемуся из-за полуоткрытых дверей.

Ахнув, Фиона ткнула пальцем в мешок и отпрыгнула в сторону.

– Ой, он шевелится!

– Конечно, Фиона. Он живет, он дышит и будет расти с каждым днем, точно так же, как, я надеюсь, и твое доверие к единственному брату!

Очень бережно и нежно Нилл развернул складки своего коричневого шерстяного плаща. В ответ на это раздалось тоненькое «му-у-у», и круглые карие глазенки удивленно вытаращились на них, с любопытством взирая на незнакомый, странный мир. Все замерли, не сводя глаз с крохотного новорожденного теленка.

Не в силах выговорить ни слова, Кэтлин могла только молча смотреть на забавное существо, копошившееся у ее ног. Рядом с ним, словно пораженная громом, замерла Фиона. Только Аниера, движимая материнским инстинктом, присела на корточки и ласково погладила шелковистую головку.

– Бедная крошка! Куда же подевалась твоя мама? – нежно пробормотала она.

– Скорее всего придется нам всем по очереди выкармливать малышку из рожка. Но думаю, все будет хорошо, – сказал Нилл, с улыбкой переводя взгляд с побледневшего, ошеломленного лица Кэтлин на лицо Фионы, полыхавшее багровым румянцем. На лбу его залегла глубокая морщина. – Завтра найдем кого-нибудь, кто продаст нам немного молока.

Фиона не выдержала первой. Все-таки она совсем еще ребенок, вздохнула про себя Кэтлин.

– Как ты мог так поступить со мной, Нилл?! Неужели же тебе мало того горя, что ты и без того мне принес?!

Нилл выпрямился, улыбка сбежала с его лица.

– Что за дьявол вселился в тебя, Фиона?! Ты что, ослепла, сестричка? Перед тобой – начало будущих бесчисленных стад Дэйра! Тех самых, о которых ты только недавно мечтала! Мы будем трудиться с тобой рука об руку, ты и я, и вместе сделаем Дэйр таким же цветущим, каким он был прежде!

– Господи, ну почему тебе вздумалось притащить ее сегодня?! Ну почему не вчера? – завопила Фиона. – Или неделю назад? А теперь уже слишком поздно! – Рыдание вырвалось у нее из груди. Всхлипнув, девушка круто повернулась, так что юбки вихрем взлетели вокруг ее ног, и исчезла в темноте.

Нилл машинально шагнул за ней, потом остановился и обернулся к Кэтлин. Ее всегда радостное лицо в свете луны казалось мертвенно-бледным.

– Аниера!

Нилл замер. Голос Кэтлин был каким-то странным.

– Можно попросить тебя внести малышку в дом? Положи ее у камина, пусть согреется у огня. Может быть, размочить в воде овсяную лепешку и покормить ее?

Удивленная странным поведением дочери, Аниера подхватила телочку на руки.

– Наверное, Фиона расплакалась от радости, – неловко попыталась она успокоить сына. – Она непременно скажет тебе спасибо, когда немного успокоится. – Прижав телочку к груди и что-то напевая под нос, Аниера скрылась за дверью.

Наступила гнетущая тишина, и Нилл почувствовал, как страх стиснул ему сердце. Нет, с горечью подумал он, уж конечно, не радость заставила Фиону скрыться.

– Я… я не понимаю, – пробормотал он, не в силах больше выносить эту ужасную тишину. – Мне казалось, что Фиона запрыгает от радости, когда увидит телочку, да и ты тоже будешь рада остаться в Дэйре навсегда. Со мной.

– Я хотела этого больше всего на свете, – с отчаянием в голосе призналась Кэтлин.

– Тогда почему же ты смотришь на меня так, словно сердце твое истекает кровью?

Кэтлин отвернулась, постаравшись, чтобы лицо ее оказалось в тени. И тут Ниллу вдруг показалось, что Кэтлин уходит. Какая-то мутная пелена внезапно скрыла ее от его глаз, и Ниллу почудилось, что она сейчас исчезнет.

– С Фионой что-то случилось, я угадал? Что ж, надеюсь, мы все вместе сможем это как-то уладить.

– Хотела бы я, чтобы это было так!

– В чем дело, любимая? – улыбнулся Нилл, стараясь прогнать тревогу. – Неужто дрянная девчонка пробила бак с дождевой водой? Или посыпала золой какого-то несчастного путника? Говори же. Сегодня я чувствую в себе достаточно сил, чтобы справиться с чем угодно.

– Боюсь, на это не хватит даже твоих сил.

– Что случилось, любовь моя? Расскажи. Доверься мне. – Большими грубыми ладонями он ласково обхватил ее лицо, чувствуя щемящую тоску в глубине сердца.

Красота этой девушки была хрупкой и призрачной, как лунный луч: миг – и его уже нет. Ниллу вдруг стало страшно, что Кэтлин растает в воздухе, как утренний туман.

– Это та корова, о которой все твердила Фиона, – нерешительно начала Кэтлин.

– Ах да, помню. Моя сестрица плешь мне проела этой самой коровой, надоела так, что я уже думать ни о чем больше не мог. Ну вот, теперь она может быть довольна – свою корову она получила. Маленькую, правда, но ведь она подрастет.

– Нилл, она… она уже получила ее.

– Она… что?!

– Она решила, что это будет справедливо. Сказала, что Гормли украл из Дэйра массу прекрасных вещей. И вот она вбила себе в голову, что, дескать, нужно как-то компенсировать ущерб.

Нилл ощутил, как его внутренности сплелись в тугой узел. Смутное предчувствие надвигающегося несчастья кольнуло его в сердце.

– Только не говори мне, что Фиона украла эту проклятую корову! – хрипло пробормотал он, уповая на то, что все это окажется неправдой. – Неужели эта маленькая дурочка не догадывается, что будет, если кто-то в округе пронюхает, чьих это рук дело?! Где эта скотина, говори! Я немедленно вышвырну ее за пределы Дэйра, прежде чем кто-то догадается, что…

– Слишком поздно, Нилл. Этот ужасный человек, Гормли, явился и схватил Фиону, хотел увести ее из Дэйра, понимаешь? Одному Богу известно, что он собирался с ней сделать!

Нилл выдавил слабую улыбку:

– Ясно, значит, девчонке удалось сбежать! Что ж, видно, у Фионы своего рода талант навлекать на нас всякие бедствия. Остается только благодарить богов, что ее ум не уступает ее смелости. Ладно, завтра непременно съезжу к Гормли, постараюсь уладить дело миром.

Он хмыкнул, но на душе у него все еще было тревожно. При мысли о том, какую опасность чуть было не навлекла его взбалмошная сестра на родной Дэйр, по спине Нилла пробежала дрожь.

– Ну и как ты думаешь, моя Прекрасная Лилия, во что обойдется нам новая выходка моей зловредной сестры?

– Дорого. Ее жизнь… или мой золотой браслет.

Нилл невольно отшатнулся. Потом заставил себя заглянуть в глаза Кэтлин. Казалось, вся кровь в его жилах разом обратилась в лед.

– Какого дьявола… Что ты хочешь этим сказать?!

– Фиона спрятала корову в одном из полуразрушенных строений в заднем дворе замка. Ну вот, а Гормли ее отыскал. – Она отвернулась. – Я отдала ему браслет, чтобы он отпустил Фиону.

– Ради Бога, только не говори мне, что он тебя видел! – взмолился Нилл. Впрочем, он и сам знал, что просит невозможного.

Кэтлин опустила голову.

– Нет! – Низкий, звериный вопль вырвался из груди Нилла. – Только не это! Ведь я же предупреждал, чтобы ты никому не показывалась на глаза!

– Я испугалась, что он убьет ее. Выбора у меня не было. Даже если бы он потребовал все, о чем я только могла мечтать: твою любовь, наше счастье, – я бы, наверное, и тогда не колебалась. Да и ты на моем месте поступил бы так же, не раздумывая.

– И не подумал бы! – яростно взорвался Нилл. – Напротив – с радостью предоставил бы этой паршивке самой поплатиться за свою безумную выходку! Чертова девчонка! Не могла подождать, да? Всего один день!

– Она боялась. Боялась, что потеряет Дэйр.

– Так это что же – теперь, значит, ты ее защищаешь?! – не веря собственным ушам, взревел Нилл. – Господи, Кэтлин, ну как ты не понимаешь? Ведь идиотская выходка Фионы уже стоила тебе браслета! Твоего единственного сокровища, которое досталось тебе от родителей. Теперь нам нельзя здесь оставаться. Если твой браслет попадется на глаза Конну или он услышит рассказ Гормли, правда, которую я так старался скрыть, тут же выплывет наружу. Вот что вы натворили! Дэйр теперь потерян для нас!

Кэтлин, шагнув к нему, протянула руку и коснулась кончиками пальцев его щеки.

– Но мы ведь не потеряли друг друга, правда? Пройдет время, и Фиона смирится с потерей Дэйра. А твоей матери для счастья будет довольно твоей любви. А я последую за тобой, куда бы ты ни направился. Даже в ад. Лишь бы ты был со мной всегда.

Нилл до боли закусил губу, чтобы не выругаться.

– И ты думаешь, у меня хватит совести обречь тебя на такую жизнь, когда я отдал бы всю свою кровь, капля за каплей, лишь бы ты была счастлива?! До конца своих дней скрываться, бояться всех и каждого, как затравленный зверь?!

– Но, Нилл, чего же мне бояться? Ведь ты будешь со мной, правда?

– Нет! – Нилл отодвинулся. – Я должен держаться от тебя как можно дальше – только так я могу быть уверен, что не навлеку на тебя опасность.

– Нет! Только не это! – запротестовала Кэтлин, но Нилл уже не слышал.

– Гормли не из тех, кто способен держать язык за зубами. Как только он проболтается, слухи о том, что случилось сегодня, дойдут и до Конна. И тогда он сразу же поймет, что я солгал ему, – объяснил Нилл. – Он догадается, что я решил уехать с тобой, чтобы позаботиться о твоей безопасности. Думаю, он по-прежнему хочет твоей смерти. Но теперь он станет преследовать нас обоих. Пока я жив, ему не будет покоя: Конн будет бояться, как бы я не выдал самую страшную его тайну – как он, нарушив клятву, данную много лет назад твоему отцу, приказал убить тебя. Вот тогда начнется охота за мной. И клянусь Богом, в которого ты веришь, Кэтлин, он меня обязательно найдет!

– Нет! Нилл…

Он видел, как ее сотрясает дрожь, как ее прекрасные глаза, еще несколько минут назад светившиеся любовью и счастьем, потухли. Волшебные мечты разлетелись, как осколки разбитого зеркала.

И тогда из любви к ней он сделал то, что поклялся никогда не делать, – он солгал ей.

– Послушай, в конце концов, может быть, ему и не удастся меня отыскать. Но рисковать я не имею права. Сначала я, как и собирался, отвезу мать и сестру на север, потом устрою тебя на Айоне. А после этого сделаю все, чтобы сбить со следа Конна и свору его гончих. Нельзя, чтобы они пронюхали, где ты скрываешься. Самое лучшее будет направить их по ложному следу. Ну а потом… – Он замолчал, желая пощадить Кэтлин от дальнейших подробностей.

– И что потом, Нилл? – задыхаясь, спросила она.

«Потом я сделаю так, чтобы они настигли меня где-нибудь на краю света. Тогда им никогда не узнать, где ты», – мрачно подумал Нилл.

Кэтлин с силой вцепилась в его руку.

– Нилл, умоляю, позволь мне поехать с тобой! Я прошу тебя! Клянусь, я буду счастлива скитаться с тобой по всей Ирландии, пусть даже единственной крышей над моей головой будет твой плащ, и буду считать, что я самая счастливая женщина в мире! Если судьба отвела нам совсем немного времени для счастья, все равно – лучше я погибну с тобой, чем доживу до седых волос без тебя.

На мгновение дикое, сумасшедшее желание согласиться, сделать, как она хочет, вспыхнуло в сердце Нилла. Какое бы это было счастье – усадить Кэтлин в седло и умчаться в темноту, навстречу ночному ветру! Принять драгоценный дар любви, который напоследок подарила ему насмешница судьба. Искоса бросив взгляд на лицо Кэтлин, он догадался, что она все поняла, и отвернулся, не в силах видеть ее слез.

– Все кончено, Кэтлин, – выдохнул он хрипло. – Теперь ты понимаешь, почему я всегда боялся мечтать. Даже самый прекрасный сон всегда когда-нибудь кончается.

– Ты не понимаешь, о чем ты меня просишь! – закричала Кэтлин. – Позволить тебе уехать, оставить меня – да лучше бы ты убил меня собственными руками! Даже тогда мне не было бы так больно!

«Позволить тебе уехать… лучше бы ты убил меня… Даже тогда мне не было бы так больно!»

Закрыв глаза, Нилл замер. Ему показалось, что он вновь перенесся в прошлое. Дикие крики матери звенели в ушах. Перед глазами вновь встало искаженное нечеловеческой мукой лицо отца в ту минуту, когда его оторвали от захлебывающейся в рыданиях жены.

«Если бы ты только знала, моя Прекрасная Лилия, – с горечью думал Нилл, – что когда любовь так сильна, как наша, бывает, она причиняет куда больше боли, чем одиночество. Клянусь, от одной муки я тебя избавлю – ты не увидишь, как я умираю».