"Прекрасная лилия" - читать интересную книгу автора (Кейтс Кимберли)

Глава 14

Куда было звездам до сияющих глаз Кэтлин! Нилл смотрел на нее и чувствовал, что тонет в этих бездонных озерах. Их прозрачная глубина затягивала его куда сильнее, чем волны в тот день, когда он бросился на выручку Кэтлин.

Она никогда еще не танцевала, но ее гибкое, как молодая ива, тело послушно изгибалось в его руках, изящные ножки безошибочно поймали ритм и летели, едва касаясь земли.

Юношей – никогда, а взрослым мужчиной – очень редко бывал Нилл на подобных празднествах. Вначале – потому что яростно оберегал свое достоинство: ведь все, кто окружал его в те дни, ждали только повода, чтобы всласть посмеяться над неуклюжим сыном Ронана. А позже… скорее всего он просто презирал танцы, не видя в них ничего, кроме похоти, желания соблазнить и подчинить своей воле. Танец стал для него еще одним напоминанием о коварстве женского тела, до такой степени околдовавшего его отца, что тот готов был на все – предал жену, детей и навечно покрыл позором свое имя.

Но в эту ночь все было именно так, как Кэтлин и говорила: то, что они испытывали вдвоем, было райским наслаждением. Это напоминало радостное волшебство Тир Нан Ога, невиданную фантазию того Единственного, кому было под силу создать это. Не сухую сдержанность святых, а жизнь во всем ее хаосе и ярком смешении красок.

Затерявшись в этом колдовском месте, душа мужчины, иссушенная гневом и горечью, исцелялась, когда на следующее утро прекрасная дева, разбудив его поцелуем, дарила возлюбленному наполненный светом и радостью мир.

Пусть всего на одну ночь, но Кэтлин-Лилия будет принадлежать ему, решил Нилл. А музыка, зарыдав вдруг, взмыла к небу, рассыпавшись звонким серебристым переливом. Зазвенели струны, на их призыв глухим рокотом откликнулся барабан, и снова жалобно застонали, заплакали волынки. Подхватив Кэтлин, Нилл высоко поднял ее, и звонкий смех девушки омыл его душу, как капли весеннего дождя – иссушенную жарой землю.

Он крепко прижал девушку к себе, чувствуя все выпуклости ее гибкого тела своим – закаленным в бесчисленных сражениях, мускулистым, ставшим вдруг рядом с ней громадным. Щеки Нилла вспыхнули, он ощутил, как задохнулась Кэтлин в его руках, как сердце ее часто-часто забилось, будто птичка, попавшая в силки.

Да, подумал Нилл, это мгновение принадлежит ему, в его жизни не было минуты драгоценнее.

Музыка заиграла снова, вначале чуть слышно, будто слабый шепот утреннего ветерка. Потом щуплый паренек с голосом чистым и нежным, словно весенний ключ, запел о самых знаменитых любовниках, которых когда-либо знала Ирландия. Герои и прекрасные девы вновь оживали, испытывали неземную страсть и мучительную боль потери, проклятие и благословение злой судьбы, вставшей между несчастными влюбленными.

Эту балладу о влюбленных во всем ее трагизме и красоте он слышал бесчисленное множество раз, но до этой ночи история Дейдры и Нейзи не трогала его сердца. Несчастные влюбленные, скитающиеся по всей Ирландии, преследуемые ненавистью злобного короля, не имевшие другой крыши над головой, кроме неба да разве что голых скал, молили об избавлении. И вот наконец пришла долгожданная смерть и их разбитые сердца успокоились навеки.

Древняя сказка растрогала Кэтлин. Нилл почувствовал, как она прижала голову к его груди, обняв руками за талию и чувствуя щекой биение его сердца. Обхватив девушку за плечи, Нилл долго стоял молча, и сердце его разрывалось от боли. Когда же серебряный голос барда взлетел к небесам, оплакивая несчастных влюбленных, горячие слезы Кэтлин, промочив насквозь плотную шерстяную ткань его туники, расплавленным свинцом проникли в его душу.

Его сильные руки обняли ее еще крепче. Конечно, это противоречило здравому смыслу, но Ниллу вдруг показалось, что если он крепко прижмет ее к себе, то ничто темное и зловещее не коснется этой женщины. Казалось, прошла целая вечность. В эти минуты он внезапно почувствовал то же самое, что Нейзи, – ужас и отчаяние мужчины, когда смерть, вырвав любимую из его объятий, уносит ее с собой.

Он что-то протестующе проворчал, когда Кэтлин попыталась отстраниться, но все-таки покорно выпустил ее из объятий. Оторвав мокрое от слез лицо от его груди, Кэтлин растерянно заморгала при виде темного пятна на тунике Нилла.

– Прости. Как глупо… – Она закусила губу. – Такая красивая баллада, но такая печальная!

Кончиками пальцев Нилл бережно смахнул слезинку с ее щеки.

– Я отдал бы все на свете, лишь бы никогда не видеть слез в твоих глазах!

– Но это невозможно, Нилл, как бы сильно ты этого ни хотел. – Лицо Кэтлин вдруг стало немного отрешенным. – Не бывает радости без печали, как вслед за ярким днем всегда идет ночь. Живя в аббатстве, я никогда не плакала. Там всегда царили мир, покой и тишина. Даже смерть там не оплакивали, воспринимая ее просто как незаметный переход от жизни, полной земных тягот, к бесконечному покою рая.

Ниллу трудно было вообразить себе столь безмятежное существование, его геройскому духу были чужды спокойствие и умиротворенность.

– Монастырь – это как сон, как мечта, Нилл. Но в его стенах я проспала много долгих лет. А сколько всего произошло с тех пор! И я бы ничего этого не узнала, если бы ты не увез меня оттуда.

Чувство острой вины заставило Нилла сжать кулаки. Сделав над собой усилие, он осторожно коснулся ее волос.

– Да, можно сказать, я многому научил тебя с того дня. Без меня ты бы никогда не узнала о том, что бывают на свете измена и предательство, ненависть и жгучий страх. Именно я показал тебе темные стороны человеческой души. Прости меня, Кэтлин. Если бы я мог, то с радостью стер бы из твоей памяти эти дни, чтобы ты снова стала такой же беззаботной и счастливой, какой была, пока я не ворвался в твою жизнь.

– Нет! – Встревоженный взгляд Кэтлин метнулся к его лицу. – Ни за что! Даже ради собственной безопасности я бы не решилась вновь вернуться в аббатство! Снова погрузиться в безмятежный сон – нет, лучше уж встретить то, что предназначила тебе судьба, как Дейдра в балладе, которую пел бард! Радость жизни, приключения и любовь, перед которой бессильно даже лезвие меча, – да, и я бы тоже с радостью испила до дна кубок, поднесенный мне судьбой, и была бы благодарна ей за это.

Даже в слабом, призрачном свете луны было видно, как порозовели щеки Кэтлин. Отвернувшись от Нилла, она замолчала.

Приподняв подбородок Кэтлин, он заставил ее поднять глаза.

– Ты была бы благодарна судьбе за все хорошее, так ведь? – прошептал он.

Кэтлин пожала плечами:

– Вовсе нет! Я с большей радостью бросилась бы в бурное море жизни, чем укрылась от нее в стенах монастыря. Впрочем, что толку об этом говорить? У Конна длинные руки – даже аббатство не смогло стать для меня надежным убежищем. И к тому же я могу навлечь смертельную опасность на кого-то еще, как навлекла на тебя!

– Кэтлин! – ахнул он.

– Нилл! Мы ведь оба знаем, что это правда. И у меня нет выбора, кроме как вечно скрываться. Единственное, чего бы мне хотелось… – Нежные губы Кэтлин чуть заметно дрогнули.

– Скажи! – попросил Нилл, готовый в эту минуту достать и луну с неба, если бы это заставило Кэтлин улыбнуться.

– Прежде чем покинуть мир живых и навеки укрыться в царстве теней, я бы хотела узнать, каково это – быть любимой так же, как Дейдра. Испытать страсть и магию любви всего один раз, прежде чем навеки остаться одной.

У Нилла перехватило горло. В немом изумлении он смотрел на нее, такую невинную и такую прекрасную. Ему невыносимо было представить себе, что эта девушка, полная любви, никогда не сможет подарить ее мужчине, что ей не суждено поднести к груди голубоглазого младенца с такими же черными как смоль кудрями.

Кэтлин, с такой непосредственностью радовавшаяся жизни, никогда не узнает, какое это счастье – отдать свое тело возлюбленному. С того дня, когда он увидел ее возле алтаря друидов, он понял, что эта девушка принадлежит земле, а не небесам, хоть она и была прекраснее ангела.

Нилл почувствовал, что пожертвовал бы всем на свете, чтобы стать тем мужчиной, который ей нужен, возлюбленным, о котором она мечтала.

Музыка понемногу стихала, и наслаждение, которое он испытывал рядом с Кэтлин, вдруг показалось ему сладким наваждением. Внезапно он увидел мольбу в ее глазах.

Она смотрела на него простодушно и бесхитростно, как, должно быть, смотрела на Адама Ева, умоляя принять ее дар. Она предлагала ему свое тело, умоляла любить ее в первый раз в жизни. А он сгорал от желания дать ей все, о чем она мечтала.

– Кэтлин, – прошептал он, – это было бы безумием. Слишком опасно!

– Опасно? – Слабый смешок, сорвавшийся с ее губ, заставил его сердце дрогнуть. – О чем ты, Нилл? Завтра меня, может быть, уже не будет в живых.

Все в нем перевернулось.

– Нет! Не говори так!

– Ты ведь и сам понимаешь, что это правда. Если Конн узнает, что я жива…

– Я скорее умру, чем позволю ему дотронуться до тебя!

Она улыбнулась с такой нежностью, что у него чуть не разорвалось сердце.

– Это было бы самое страшное. Ведь тогда мы не узнали бы счастья, которое может подарить эта ночь!

Что-то вдруг шевельнулось в глубине души Нилла. Горечь и чувство обреченности, ярость и гнев, которые, казалось, навсегда поселились в его сердце, внезапно стали чем-то пустым и не важным. Кто он такой, чтобы думать об этом, когда у такой женщины, как Кэтлин, хватает мужества протянуть к нему руки?!

Неужели он боится? Нилл Семь Измен, самый знаменитый воин во всем Гленфлуирсе, вдруг заметил, что руки его дрожат. Пристыженный, он хотел отвернуться, но тут услышал голос Кэтлин.

– Я решила, что не хочу больше терять времени, не хочу больше всего бояться, – безыскусно сказала она. – Чему суждено случиться, того не миновать, и не важно, боюсь я этого или нет. Будущее, которое меня ждет, мне не известно. Но у меня есть настоящее. Есть эта минута, которую я могу провести с тобой.

И Нилл принял этот дар богов. Отбросив страх и сомнения, он забыл о бесчисленных предательствах, оставивших на нем клеймо.

Подхватив Кэтлин на руки, он бросился в темноту, унося ее туда, где их обоих ждал рай.

Она прижалась к его груди, обвив шею руками с доверчивостью, которая потрясла Нилла. Она верила в то, что он не сможет причинить ей зла, не догадываясь о том, что прошлый любовный опыт Нилла сводился лишь к удовлетворению похоти. Не знала, что, чуть только плотский голод был утолен, страсть сменялась холодным безразличием. Но сейчас все было по-другому.

Там, в темноте, ему удалось отыскать крохотную полянку, в которую не заглядывал даже лунный свет.

Сбросив с себя шерстяной плащ, Нилл разостлал его на земле, устроив ложе для своей возлюбленной. Взяв Кэтлин за руку, он осторожно опустил ее на землю.

Едва дыша, Нилл смотрел на Кэтлин – она была чудо как хороша. Дивное, волшебное видение. Волосы, спускавшиеся на плечи, обрамляли светившееся в темноте лицо, своей белизной напоминавшее прекрасную лилию.

Много лет подряд, с самого детства, он не видел в жизни ничего, кроме презрения и насмешек, которыми все осыпали его благодаря позору, оставленному в наследство предателем-отцом. Даже прославившись, он по-прежнему знал одну только похоть или жадное любопытство – лишь эти чувства влекли к нему снедаемых вожделением женщин, будто они стыдились или же боялись, что его прикосновения каким-то образом осквернят их. Но сейчас в бездонных голубых озерах глаз Кэтлин сияло то, что было для него драгоценнее всего на свете, – доверие.

– Ты уверена, что в самом деле хочешь этого? – ради нее еще раз спросил Нилл. Ему до сих пор не верилось, что подобное возможно.

Одно мгновение она молчала, и холодный страх сковал его сердце, страх, что она передумала, что решила оттолкнуть его. Этого он бы не перенес. И все же он твердо знал – скажи она хоть слово, и он, не колеблясь ни минуты, отведет ее обратно в Дэйр.

Но то, что сделала Кэтлин, развеяло терзавшие его сомнения. Запустив пальцы в густую гриву его волос, она подставила ему губы для поцелуя. Нилл, припав к ее губам, как умирающий от жажды, забыл обо всем.

Бесчисленные битвы, в которых он сражался, кровь, смерть и стоны умирающих – вот что до сих пор составляло смысл его жизни. И ни разу Ниллу не приходило в голову задуматься над тем, чего лишались люди, которых повергал во прах безжалостный удар его боевого меча.

Нилл целовал ее жадно, будто желая, испив этот волшебный нектар, забыть о боли и предательстве, о том времени, когда он был один. Кэтлин застонала и приоткрыла губы, позволив его языку скользнуть внутрь.

Она была такая сладкая, эта маленькая колдунья из почти забытой детской сказки, что Нилл боялся поверить, что все это – на самом деле.

Нилл лег на Кэтлин, чувствуя, каким горячим стало вдруг собственное тело. Он дрожал от нетерпения, почти обезумев при мысли, что сейчас погрузится в ее теплую глубину, и молясь только о том, чтобы безжалостная судьба не сыграла с ним вновь одну из своих шуток, отняв у него Кэтлин.

Но даже в этот миг, сгорая от желания, Нилл изо всех сил старался обуздать терзавшую его страсть, хотя при виде тесного корсажа, плотно облегавшего упругую грудь, было дьявольски трудно держать себя в руках. Дрожащими пальцами ослабив шнуровку, он спустил его с плеч Кэтлин, и платье упало на землю. Вслед за ним последовала и тонкая рубашка, и вот уже лунный свет нежно осветил жемчужно-белые округлости гибкого молодого тела.

Едва дыша, Нилл пожирал взглядом восхитительные холмики грудей, увенчанные кораллово-розовыми бутонами сосков, мягкую выпуклость живота и темные завитки, кокетливо прикрывающие райское местечко меж девичьих бедер.

Раскинувшись на траве, Кэтлин ничего не скрывала от него, а в глазах ее будто застыл извечный женский вопрос: «Я тебе нравлюсь?»

Как он желал одним отчаянным рывком войти в тело Кэтлин, пронзить его своим клинком с яростью закаленного в битвах воина! Однако что-то удержало его. Подавив в себе этот порыв, Нилл попытался отыскать в своей душе всю нежность, на которую был способен.

– Милая, я воин, а не бард, – выдавил он хрипло. – Но этой ночью я впервые пожалел об этом. Будь это так, я сложил бы балладу о твоей красоте и прославил бы ее в веках!

Улыбка нежнее утренней зари осветила зардевшееся личико Кэтлин. Кончиком пальца она осторожно коснулась его нижней губы.

– А я, если бы смогла, спела бы тебе о том, какое… – Кэтлин на мгновение смутилась, отвела глаза и закончила едва слышным шепотом: – Какое это волшебство – лежать в твоих объятиях!

На самом деле ей хотелось сказать другое. И Нилл это почувствовал, но переспросить не решился. Чувственная нотка прозвучала в ее голосе, и это ударило ему в голову, точно крепкое вино.

«Тише, – уговаривал он себя. – Не торопись, иначе можешь напугать ее». Задыхаясь от нежности, Нилл проложил цепочку поцелуев вдоль изящного изгиба ее шеи и наконец припал к тому укромному местечку, где начинался упругий холмик груди. Кожа Кэтлин была бархатистой, как персик, и когда по ней от поцелуев Нилла пробежала дрожь, он почувствовал, что сгорает от желания.

Кэтлин чуть слышно застонала от удовольствия, когда жадные губы Нилла нетерпеливо втянули в себя упругий розовый сосок.

Со страстным нетерпением юной невинности она вновь приникла к нему, но этот порыв лишь заставил Нилла обуздать желание. Постаравшись забыть о том, что сгорает от нетерпения, он с нежностью продолжал ласкать ее.

Накрыв ладонью другую грудь, он принялся осторожно поглаживать сосок, пока тот тоже не превратился в тугой бутон. Потом очень медленно обвел кончиками пальцев изящный изгиб бедра, положил руку на живот, в который раз поразившись бархатистой мягкости ее кожи, и легко скользнул вниз, туда, где плоть ее, изнывавшая от желания, была уже слегка влажной.

Кэтлин тихо ахнула. Это прикосновение заставило ее выгнуться дугой, с губ сорвался умоляющий стон.

– Н-нилл, – едва слышно взмолилась она. Еще никогда в жизни ему не требовалось такого напряжения сил, чтобы разжать руки.

– Что, милая? – пробормотал он.

Кэтлин дрожала всем телом. Облако волос, словно водопад, окутывало ее тело, подчеркивая его восхитительную белизну.

– Мне хотелось бы дотронуться до тебя. Почувствовать твое тело так же, как ты сам трогаешь меня, чтобы ничто не разделяло нас.

С трудом заставив себя оторваться от нее, Нилл встал на колени и нетерпеливо сорвал рубашку. Прохладный ночной воздух обжег его тело, но ничто на свете не смогло бы в этот миг остудить огонь, пылавший в глубине. И то, что он заметил в ее глазах при виде своей наготы – удивление, любопытство, восторг, – заставило его окончательно потерять голову.

Нилл с трудом приказал себе стоять тихо, чтобы дать Кэтлин возможность вначале хорошенько разглядеть его иссеченное шрамами, похожее на шероховатую глыбу камня тело, а потом изучить его на ощупь. Он и подумать не мог, что прикосновение может быть настолько нежным. Хрупкие женские пальцы коснулись его губ, осторожно скользнули по подбородку. Потом, закусив губу, так что стали видны жемчужно-белые зубы, Кэтлин позволила своим рукам спуститься вниз, и вот они уже запутались в густых завитках волос, прикрывавших его могучую грудь.

Нилл еле сдержал стон. Наслаждение, которое он испытывал, когда тоненькие пальчики Кэтлин трогали бугры его литых мускулов, покрытых многочисленными шрамами, или осторожно касались его напрягшихся сосков, сводило его с ума. И когда она, повинуясь какому-то инстинкту, ласково обвела кончиком пальца вокруг одного, Нилл едва сдержался, чтобы не закричать.

– Я столько раз по ночам мечтала об этом, – тихонько призналась Кэтлин, и Нилл с удивлением заметил, как щеки ее порозовели. – Но мне никогда… и в голову не могло прийти, что тебе это понравится, – смущенно выдохнула она.

– Я воин, – тоже смущенно пробормотал он, – грубый и неотесанный.

– Ты похож на скалы на самом берегу моря – такой же могучий, изрезанный шрамами и все-таки невероятно красивый. Я бы хотела раствориться в тебе, слиться с тобой в единое целое, как когда-то с морем, когда шагнула в волны. Мне хотелось бы, чтобы ты обнял меня так крепко, как только можешь, и уже невозможно было понять, где ты, а где я. – Приложив ладошки к его груди, Кэтлин посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

– И я тоже этого хочу, Прекрасная Лилия. Я хочу этого больше всего на свете.

Он лег возле нее, и Кэтлин нежно прижалась к его могучему телу. Кровь ударила Ниллу в голову. Подхватив Кэтлин на руки, он легко приподнял ее и прижал к себе, сгорая от наслаждения. Она была такая тоненькая, маленькая, что рядом с ней он чувствовал себя тяжелым и неуклюжим. Груди Кэтлин, прижатые к его груди, напряглись, длинные стройные ноги переплелись с мускулистыми ногами Нилла, а его напрягшийся жезл с силой уперся в ее нежный живот.

Кэтлин беспокойно задвигалась. Руки ее пробежали по его плечам, спустились на талию, коснулись литых бедер, и Нилл ощутил прикосновение ее мягких губ.

Кровь с такой силой застучала в его висках, что он едва не оглох, почувствовав, что еще мгновение – и он будет уже не в силах сдерживаться дальше.

Опрокинув Кэтлин на спину, он слегка отодвинулся, и его тяжелая, шероховатая ладонь снова легла ей на живот, на то самое место, где начинались шелковистые завитки волос.

Она была похожа на едва распустившийся цветок – здесь, внизу, лепестки ее женственности казались такими крохотными и нежными, что Нилл даже испугался своей неловкости. Овладев собой, он позволил своей руке скользнуть ниже, и Кэтлин вдруг, выгнувшись дугой, застонала и раскрылась, как бутон.

Стиснув зубы, чтобы не застонать от наслаждения, Нилл проник глубже, ощутив нетронутую преграду ее девственности. Кэтлин уже готова была принять его. Влажная пещерка истекала любовным соком.

Но для нее это будет в первый раз, напомнил себе Нилл. Сейчас ее лицо светится наслаждением, но стоит ему проникнуть вглубь, и наслаждение сменится жгучей болью.

Отыскав крохотную жемчужину, стыдливо укрывшуюся меж нежных розовых лепестков, Нилл нежнейшими прикосновениями пробудил ее к жизни. Ничего подобного Кэтлин и представить себе не могла. Ахнув, она широко раскрыла глаза.

– Н-нилл, что… что?!

– Не пугайся, радость моя, – пробормотал он, зарывшись лицом в ложбинку между ее грудей. – Это волшебство любви.

Ресницы Кэтлин слабо затрепетали. Она задрожала, когда сильная рука Нилла осторожно раздвинула ей бедра.

Сдерживая терзавшее его нетерпение, Нилл ласкал ее до тех пор, пока Кэтлин окончательно не потеряла контроль над собой. Она уже не сдерживала ликующих криков, и Нилл чувствовал, как в ней с каждой минутой нарастает желание. С радостью и гордостью он смотрел, как отважно окунулась она в водоворот неведомой ей могучей страсти.

Нилл сгорал от желания ворваться в Кэтлин, заполнив ее тело, почувствовать, как своды ее пещерки тесно сомкнутся вокруг его напрягшегося могучего копья, но боялся. Боялся, что, нарушив преграду ее невинности, уже не сможет остановиться, и тогда вместо наслаждения Кэтлин познает лишь боль и грубое насилие.

Губы Нилла проложили цепочку влажных поцелуев вдоль ее тела, припали к самому средоточию ее женственности. Кэтлин, вздрогнув от неожиданности, слабо вскрикнула, голова ее запрокинулась. Волны наслаждения закружили ее, унеся с собой. При виде Кэтлин, почти лишившейся чувств, Нилл испытал прилив мужского торжества.

И все-таки, оказалось, она мечтала о большем. Руки Кэтлин вдруг с силой вцепились в его плечи. Приподнявшись на локтях, Нилл заглянул в ее лицо, светившееся от наслаждения.

И тут ей удалось поразить его. С глазами, еще затуманенными удивлением, с припухшими от его поцелуев губами, тяжело дыша, Кэтлин вдруг просунула руку между их слившихся воедино тел, и пальчики ее сомкнулись вокруг его копья.

– Я не знаю… не знаю, что делать, – прошептала она едва слышно. – Что-то подсказывает мне, что я должна помочь тебе испытать то же, что испытывала сама, когда ты так же дотрагивался до меня. – Пальцы Кэтлин сжались, и Нилл, скрипнув зубами, отвел ее руку в сторону.

– Впусти меня, Кэтлин, – умоляюще прохрипел он. – Я больше не могу. Я должен войти в тебя!

Откинувшись назад, Кэтлин раздвинула бедра и протянула к нему руки, словно призывая его. Нилл, чувствуя, как горящий кончик его копья коснулся чуть влажной расщелины между ее ног, окончательно потерял голову. Сильные руки его приподняли ее бедра. Ему отчаянно хотелось быть нежным, ласковым. При мысли о том, что может причинить Кэтлин боль, Нилл содрогнулся. Господи, какой же он огромный по сравнению с ней, в отчаянии подумал он. Еще до того как сделать первое движение, Нилл уже понял, что безболезненно проникнуть в это нежное, хрупкое тело нечего и мечтать.

А Кэтлин, нетерпеливо задвигавшись под ним, вдруг прильнула к нему с нескрываемым жадным желанием, тем более удивительным, что Нилл чувствовал, насколько она неопытна и невинна.

И Нилл не выдержал. Из груди его вырвался стон, и, раздвинув ей бедра, он одним сильным толчком ворвался в ее тело.

Ахнув от боли и неожиданности, Кэтлин замерла. А Нилл почувствовал, что отдал бы все на свете, лишь бы принять ее боль на себя.

Он осыпал поцелуями ее щеки, ее губы, шею, едва сдерживаясь, чтобы не задвигаться в ней. Безжалостно укрощая собственное нетерпение, Нилл понимал – нужно дать Кэтлин время привыкнуть к новым для нее ощущениям. Такой сладостной пытки ему еще не доводилось испытывать. И вот он наконец почувствовал, как ее окаменевшее тело немного расслабилось под его ласками, и, прижавшись губами к ее волосам, вдруг прошептал слова, которые, казалось, никогда не могли сорваться с его языка.

А она ответила ему своим телом. Вздох невыразимого наслаждения сорвался с ее губ, и Кэтлин снова прижалась к нему. Еще мгновение – и она слабо застонала, и Нилл догадался, что его время наконец пришло. Больше он был уже не в силах сдерживаться. Чуть отодвинувшись, он снова проник в нее и начал двигаться. Кэтлин ахнула, руки ее обвились вокруг его шеи. Подхватив ее под колени, он закинул ее ноги к себе на спину, стремясь оказаться еще глубже. Окончательно потеряв самообладание, Нилл задвигался в ней, сжимая Кэтлин в объятиях так, словно не собирался отпускать никогда.

Она всхлипнула, инстинктивно умоляя о чем-то, чего жаждали они оба, и Нилл с готовностью откликнулся на ее зов. Почувствовав, что пик его собственного наслаждения уже близок, он снова отыскал крохотную жемчужину. Опытные пальцы сделали одно быстрое, неуловимое движение, и он вновь яростно задвигался в ней.

Кэтлин, уткнувшись ему в плечо, чуть слышно застонала как раз в тот момент, когда волна невыразимого наслаждения накрыла его с головой.

Нилл без сил рухнул на нее, чувствуя, как мир вокруг него рассыпался на куски. Тяжело дыша, он крепко прижал Кэтлин к себе и затих. Прошло несколько минут, а она так и не шелохнулась. При мысли о том, что он, возможно, поранил эту хрупкую женщину, Нилл почувствовал, как оборвалось его сердце.

Приподнявшись на локте, он заглянул Кэтлин в лицо. Щеки ее были мокры от слез, губы дрожали.

– Я сделал тебе больно? – со страхом прошептал он, осторожно смахнув слезинку с ее ресниц.

– Нет, что ты!

– Тогда почему ты плачешь?!

– Мне вдруг стало страшно, что я могла это потерять. Никогда так и не узнать, какая она, любовь. Но я всегда буду помнить, как твои сильные руки обнимали меня, как ты целовал и… и… – Голос ее внезапно дрогнул. – Даже оставшись одна, я никогда не забуду эту ночь!

Нилл онемел. Сердце его разрывалось от боли при виде решимости, написанной на ее лице. Одна! Как он мог отпустить ее после всего, что было между ними?! Уйти самому? Он покачал головой, молча скользнув губами по шелковистой округлости ее плеча.

Но ведь ему и раньше уже приходилось уходить! Он бросил Дэйр, оставил мать и Фиону. Почему же тогда ему так трудно смириться с мыслью о том, что вскоре ему придется расстаться и с Кэтлин?

С хриплым криком отчаяния Нилл припал к ее губам. Слепец, думал он. Не замечая ничего, кроме своего горя, он даже не понял, чего лишился, когда много лет назад отрекся от своей семьи! Только теперь он знал, чего им стоило его бездушие. Неужели и сейчас трусость заставит его бросить Кэтлин на произвол судьбы?

Но есть ли у него выбор? Письмо, отправленное тану, если и успокоит того, то лишь на время. Что сделает Конн, когда узнает, что Нилл не станет больше сражаться? Если объявит, что уезжает, чтобы поселиться в Дэйре навсегда? Догадается ли он, что Кэтлин жива, что Нилл попросту обманул его? Нет, подумал Нилл с острым чувством вины, Конну и в голову не придет усомниться в словах приемного сына.

А что, если им с Кэтлин остаться в Дэйре? Будет ли она в безопасности? Ни человеку на земле, ни ангелу на небесах не по силам оберегать ее так, как это будет делать он!

Если они будут осторожны, то смогут тихо жить здесь вдвоем, на этом укрытом от всех клочке земли, еще хранившем воспоминания о прошлых днях, их неизъяснимое очарование.

Он покосился на Кэтлин. Глаза ее сонно закрылись, и он вдруг представил, как она уснет в его объятиях, как он разбудит ее поцелуем и нежность, сияющая в ее глазах, заставит его забыть стыд и насмешки, ядом пропитавшие его прошлое.

Нилл осторожно укрыл полами плаща ее обнаженное тело и крепче прижал к себе. Кэтлин заставила его поверить в то, что все будет хорошо. На мгновение ему вдруг захотелось обнажить перед ней свою израненную душу. Но он не осмелился, потому что если он потерпит неудачу…

Нилл отогнал от себя эту мысль. Этого ему не пережить! Он употребит всю свою хитрость, все свое мужество, чтобы спасти их обоих.

Чувствуя, как в груди его просыпается надежда, Нилл подумал, что эта ночь станет для них началом новой жизни. Может быть, в этот раз судьба не будет так жестока и подарит ему еще один шанс на счастье – возможность вновь заслужить доверие Фионы, узнать наконец материнскую любовь и, что самое драгоценное и невероятное, сделать Кэтлин своей женой.