"Уравнение с Бледного Нептуна (сборник)" - читать интересную книгу автора (Емцев Михаил, Парнов Еремей)

ГЛАВА VII

Высоко вверху возник огромный диск. Он распался на тысячи хрустальных, вложенных друг в друга кругов. В центре диска родился огонь, ослепительный, сверкающий и нежный. Преломляясь в бесчисленных гранях, он наполнился тончайшими оттенками невиданной красоты. Отраженные мириадами зеркальных плоскостей лучи слились в единый радужный поток света, который упал на Сергея, подхватил его и куда-то понес на упругих теплых волнах.

Он нес его к славе, признанию, безоговорочной победе. Сергею грезились долгие часы совещаний и обсуждений, когда стоишь на трибуне с поднятой головой, скромный, горделивый, все понимающий. Затем долгие месяцы снисходительного разъясняющего отношения к другим, долгие годы почета, прочного уважения, непоколебимого авторитета…

Сергей взглянул на Эрика. По лицу того нельзя было сказать, слышит ли он фанфары славы, гремевшие в ушах Сергея. Вертикальная складка меж бровей показывала, что Эрик чем-то озабочен. Сергей вопросительно хмыкнул. После долгого молчания Эрик поднял глаза.

— Вообще это смешная штука, — задумчиво сказал он.

— Ты о чем?

— Ну посуди сам. Это какая-то сложнейшая и вместе с тем простая, как дважды два — четыре, система. Природа отражена в человеке, она «записана», если позволительно так выразиться, в виде чувств, мыслей, воспоминаний…

— Не путай, память и мысль — категории, свойственные только живому. Мертвой природе они неведомы.

— Ну хорошо, в форме ощущения. Природа отражена в человеке, в его чувствах. Это как бы первая ступень. Человек отражен в биотозе в виде импульсов, переданных каким-то субквантовым биополем. Это уже вторая ступень. Возможно, что…

— У нас будет столько хлопот со второй ступенью, что до третьей мы не доберемся, — беспечно отмахнулся Сергей.

— Да, конечно, но ты меня не понял, — сказал Эрик. Его глаза, казалось, совсем растаяли на бледном лице. — Чем выше ступень отражения, тем выше самостоятельность воспринимающего объекта. Вот в чем штука. Например, человек по отношению к камню…

Сергей напряженно всматривался в Эрика.

— Для этого нужно, чтобы биотоза была способна самостоятельно перерабатывать информацию. Кодировать сигналы, помнить, сравнивать и так далее, — сказал он.

— А почему ты думаешь, что она этому не может научиться? — заметил Эрик. Он говорил равнодушно и негромко; казалось, все это очень мало его занимает. Только по странной прозрачности глаз Сергей догадывался, что его друг пробивается сквозь какую-то мучительную умственную преграду.

— А зачем ей это нужно? — подумав, спросил Сергей.

— Такой вопрос не имеет смысла. Это то же, что спросить у природы, зачем она создала мыслящего человека. Здесь играет роль автоматика необходимых и случайных процессов…

Эрик помолчал. Он смотрел в окно, и Сергей смотрел туда же. Там, как маяк, светилась биотоза. Сергею свечение биотозы казалось ослепительным, обжигающим, как лучи экваториального солнца. Эрик смотрел и будто не видел мерцающего сияния, проникавшего сквозь стекла.

— Я боюсь, — сказал он, ворочаясь на своем ложе, — боюсь, как бы биотоза не стала по отношению к человечеству…

— Чем? — спросил Сергей.

— Тем же, чем люди стали по отношению к мертвой природе.

Доктор, утонувший в кресле и дыму, встрепенулся:

— Возможно ли это? Биотоза. создана людьми, и ее существование определяется общим потенциалом напряжения вашего гипотетического биополя, генерируемого человечеством…

— Люди тоже созданы природой и живут на ее иждивении, тихо возразил- Эрик, — но это не мешает им активно вмешиваться в дела мертвой и живой материи. Биотоза, если она приобретет самостоятельность, тоже может захотеть что-нибудь изменить.

Сергей с сожалением посмотрел на Эрика. Такой ясный глубокий ум и… такая трусость мысли.

"Время взлететь, — подумал Сергей. — Время оттолкнуться от сырой земли и умчаться ввысь, глядя, как расплываются лица и слезы провожающих…"

— Ладно, — сказал он, вставая, — я поеду.

— Сейчас? — спросил Эрик.

— Да, старик, нельзя терять ни минуты.

— Может, подождать до утра? — неуверенно спросил Эрик.

— Нет, надо торопиться. Биотоза развивается, каждое мгновение можно ожидать нового фокуса.

— Да, да, поезжайте, Сережа, — вмешался доктор, — расскажите всем там, в чем дело, и возвращайтесь побыстрее… Я побуду с Эриком.

— А к семье не потянет?

— Это уже не ваша забота. Действуйте и за Хокай-Рох не волнуйтесь. Здесь все будет в порядке. Сергей подошел к Эрику и взял его руку.

— Слушай, Серж, — сказал Эрик, поморщившись, — я еще не знаю сам, но… Но мне не очень нравится эта штука… — Он ткнул пальцем в окно. — Я не хочу капать тебе на мозги и прочее. Но нужно быть объективным. Мы не должны переоценивать наш успех. Понимаешь? Так что ты там не зарывайся, ладно?

— Ладно, ладно, не тревожься, дружище, — Сергей крепко стиснул руку Эрика.

Он быстро загрузил в багажник автолета папки с наблюдениями, фотопленки, диапозитивы, магнитофонные ленты, сел в машину и вылетел в кромешную мглу. Небо и земля были почти одинакового густого черного цвета.

Автолет скользил над землей на высоте тридцати метров. Сергей с нетерпением посматривал на стрелки, вздрагивающие на освещенных циферблатах.

"Прежде всего сделать сенсационный доклад. Раскрыть всем глаза. Это будет как взрыв бомбы!.. Большой ученый совет и специалисты со стороны… Затем — подать двенадцать авторских заявок по биотозе на наше с Эриком имя…

Впрочем, сначала заявка на открытие. Ведь это открытие!..Пару больших статей в центральной прессе, одно-два интервью и… Все будет отлично… все будет хорошо… Наконец-то настоящее, подлинное открытие! Это вам не беспочвенное исследование влияния бесконечных влияний… Это настоящее! Великое! Ради этого стоило жить, мечтать, ошибаться… Жила, золотоносная жила!.. Хватит ходить у науки в пасынках!.. Держитесь, ползучие эмпирики!"

Через четыре часа Сергей подлетел к Москве, Хотя было раннее утро, автолеты на главной трассе шли в три этажа, и Сергей, с трудом пробился на нужную магистраль. Он оставил машину во дворе, уложив ее тяжелое тело на влажный асфальт, и бегом поднялся на свой этаж.

Отца дома не было. Квартира сохраняла теплый душный воздух ночи, запах табака. Все окна были закрыты, вентиляция отключена.

Сергей распахнул окна, включил кондиционку и полез под душ. Крупные холодные капли забарабанили по волосатой груди. Смуглая кожа натянулась и затвердела. Сергей сладко ежился, сплевывая искристые фонтанчики. Через десять минут он сидел в кресле, приятно расслабленный, и прислушивался, как по телу пробегают маленькие горячие молнии.

Город уже проснулся и заработал во всю свою миллионную людскую и машинную мощь. Похоже было, что он и вовсе не спал. Сергей слушал- гремящие звуки жизни, врывающиеся в окна, и думал о том, что вот он, маленький человек, одна десятимиллионная часть энергичной подвижной массы, живущей и работающей в городе, через какой-нибудь час станет известен всем. Всем, кто ходит, мыслит, понимает. Он представил себе, как миллиарды людей в разных местах и в разное время оставляют на миг свои дела — за станком, в конторе, в поле и в лаборатории, за рулем и на отдыхе — везде. И все лишь для того, чтобы услышать его имя.

Короткие и длинные радиоволны, пульсируя, передадут сигнал, сообщение, в котором будет его имя и имя Эрика. Этот сигнал помчится по земному шару, извлекая у людей вздох восхищения. Из этого города, из его неистребимой каменной, машинной и человеческой силы родится новая сила, новая мощь.

И все это сделает он, маленький человек, одна десятимиллионная клетка города, непризнанный деятель науки…

Внезапно ему пришла озорная мысль. А что, если он никуда не пойдет и никому ничего не скажет? Придет ли тогда в движение сложный механизм жизни?

Сергей подумал и решил — придет. Тайна биотозы станет известна. Не он, так Эрик, не Эрик, так кто-то другой. Люди в конечном счете всегда решали проблемы, которые ставили перед собой.

Почему сбываются мечты? Потому что мечта — это первый ориентировочный план работы в интересующем человека направлении. И если люди составили план, они начинают его выполнять… не сегодня, так завтра…

Внезапно до слуха Сергея донесся шум. Кто-то звал на помощь. Сергей схватился за шершавые края кресла, но не сдвинулся с места. Он прислушался. Крики на мгновение стихли, потом вновь донесся всхлипывающий, причитающий голос. Где-то стонала и плакала женщина.

Сергей подхватил брюки и побежал к двери. Одной рукой он нажал кнопку замка, другой — попытался натянуть штанину. Дверь распахнулась, брюки упали на пол. Сергей отшвырнул их, выбежал на лестничную площадку. Никого не было, звуки доносились сверху, с четвертого этажа. Сергей возвратился, натянул брюки, накинул куртку и побежал наверх, перескакивая сразу через две ступеньки.

У открытых дверей четыреста пятой квартиры стояла женщина и судорожно втягивала воздух, Плечи и грудь ее дрожали от сдерживаемых рыданий. Седые волосы, завитые в замысловатые букли, повисли паклей. Около нее суетились двое — старик и девушка. Девушка держала в руках стакан с водой. Зубы женщины цокали о стекло, выбивая громкую дробь. Вода тонкой прерывистой струйкой текла по подбородку, срывалась вниз мелкими блестящими каплями.

— Что случилось? — отрывисто спросил Сергей.

Старик, говоривший женщине что-то утешительное, посмотрел на Сергея. В руке у него была зажата свернутая трубкой газета, отчего лицо знаменитой актрисы на фотографии стало длинным и удивленным.

— Муж у нее умер, — объяснил он.

— От чего? — машинально спросил Сергей.

— От смерти, — сердито сказал старик и повернулся к нему спиной. Сергей хотел подойти ближе, но побоялся действия "эффекта наводки". Ему не хотелось погружаться в топкие волны человеческой беды.

— Да уж теперь время такое… — неопределенно протянул старик. — Ты уж не расстраивайся, милая.

— Может, милицию вызвать? — быстро проговорила девушка со стаканом, осторожно заглядывая внутрь квартиры.

— А сегодня ночью просыпаюсь и смотрю — а он у меня на постели сидит… — Женщина опять зарыдала, громко и обиженно.

— Я пойду посмотрю, — решительно сказала девушка и, протиснувшись между женщиной и, створкой двери, вошла в переднюю.

— Ты поосторожней там! — крикнул ей старик вдогонку.

— А где ее муж? — тихонько спросил Сергей.

— Сказано тебе, умер муж. Вчера схоронили.

Сергей почувствовал, что голова у него идет кругом.

— А о ком же она говорит? — спросил он, собираясь с мыслями.

— Да о нем же, о муже! Фу, бестолковый! Видно, давно дома не был?

— Признаться… — начал было Сергей. Но в это мгновение из квартиры пулей вылетела девушка. Она размахивала пустым стаканом.

— Кошмар какой-то! — воскликнула она и застучала каблучками вниз по лестнице. — Покойник!

— Как покойник? — удивился Сергей.

Женщина с подозрением посмотрела на него.

— А вы разве не слыхали? — осторожно спросила она.

— Да он отсталый, — вмешался старик, — ни о чем таком не слыхал.

Женщина помолчала.

— Теперь такое бывает. Не у всех, правда, редко, но случается. Муж умер, я его похоронила, поехала к сестре в Каширу, а вернулась домой и вижу его на том самом месте, где он упал. Что со мной было!.. Казалось мне, что я схожу с ума, так порой страшно становилось. И нет его, и здесь он, вот под рукой.

Сергей с ужасом смотрел на женщину.

— В этом… нужно разобраться, — пробормотал он.

— А что разбираться, жизнь дала трещину на всю планету, философски заметил дед.

— Как я теперь жить буду, сама не знаю, — горестно сказала женщина, — мне в комнату зайти страшно.

Сергей вздрогнул, представив весь ужас создавшегося положения. Он наклонил голову и быстро вышел из комнаты.

В тот же день Ермолов подвергся темпераментной атаке Сергея. Арефьев настаивал на созыве Большого ученого совета с приглашением всех комиссий Академии наук и комитетов, занимавшихся вопросами взаимонаводки.

— Я должен иметь какие-то реальные гарантии, что ваше сообщение представляет собой высокий научный интерес, — холодно говорил Иван Иванович, рассматривая Арефьева.

Парня словно подменили. Куда делись меланхоличная сдержанность, спокойствие, выдержка, таившая насмешку над собеседником? Сергей рвался в бой. Почему? Что случилось?

— Единственная гарантия — совесть ученого. То, что я могу сообщить, должно стать достоянием общественности…

— Почему? Почему бы нам сначала не заслушать вас в узком кругу?

— В узком кругу хорошо слушать анекдоты, — грубо сказал Сергей. — А я буду говорить о вещах, которые должна знать вся наша страна, весь мир.

Ермолов подумал.

— Ну вот что, — сказал он, — у нас сегодня состоится расширенное совещание в Объединенном совете. Будем обсуждать методы борьбы с телепатическими явлениями на земном шаре. Там будут многие ответственные товарищи. Будет и академия, и наши члены Ученого совета. В порядке исключения я тебя выпущу. Только будь краток. Через двадцать минут выезжаем.

Зал заседаний Объединенного совета был скучным большим помещением с обилием столов, кресел и люстр. Сергей сидел у стенки, у ног его стояли кинопроектор, заряженный пленкой, и магнитофон, на коленях лежала папка с докладом. Он возбужденно осматривался по сторонам. Много лысин, золотых оправ. Неторопливые движения. Полные уверенности в себе люди. Солидно, крепко.

"Сейчас вы у меня зашевелитесь", — злорадно думал про себя Сергей. Он не чувствовал страха, но пальцы его судорожно мяли обложку доклада, а сердце гулко колотилось.

После мучительно долгих минут объявления повестки дня слово предоставили Ивану Павловичу, профессору телепатии. Старик вышел на эстраду и развернул давно знакомую всем карту мира, где были нанесены области с различной интенсивностью "эффекта дубль-ве".

Иван Павлович рассказал об идее Карабичева. Профессор не торопился, тщательно закруглял фразы, и Сергей чувствовал, как в нем закипает желчь.

— Итак, если мы будем измерять мощность "эффекта взаимонаводки" не расстоянием, на котором он действует, а силой его действия, то максимум придется не на Тихий океан, как мы ранее предполагали, а попадет вот в эту точку.

Указка профессора скользнула на юго-восток от Москвы и очертила маленький кружок.

— Сейчас этот район нами обследуется. Найдем ли мы там что-либо, я не знаю, но проверить гипотезу Карабичева мы должны.

Сергей встал. Голос его, хрипловатый и срывающийся, прозвучал неожиданно громко:

— Я могу ответить на этот вопрос.

Члены совета зашушукались. Арефьев вышел к столу президиума и стал рядом с Иваном Павловичем.

— Это наш следующий докладчик, — объяснил председатель.

— Пожалуйста, товарищ… эээ… Арефьев.

— Я постараюсь быть кратким, но тема большая и емкая. Если надоем, скажите — я сокращу свое выступление. Так вот, сказал он, приближаясь к кафедре и наблюдая, как устанавливают проекционную аппаратуру, — чтобы не сбиться, я буду рассказывать все по порядку.

Человечество стало свидетелем стихийного изобретения. Такие вещи возможны в наше время, когда изобретатели являются узкими специалистами и не способны охватить изучаемый объект во всем многообразии проявляемых им свойств.

Два года назад Эрик Эрдман получил мутант морской водоросли, который обладал способностью синтезировать линейные полимеры из кислорода и углекислоты воздуха. Вы видите на фотографии цветок. Он носит название биотозы. Это и есть мутант.

Дальнейшую работу мы вели совместно — Эрдман и я. Мы хотели наладить промышленное производство биотозы, но дело не клеилось. Биотоза явно обладала ограниченными возможностями. Нам никак не удавалось получить хороший привес. Тему фактически закрыли, да мы и сами занимались ею спустя рукава. Но однажды нам повезло. В науке это бывает. Изредка. Случайно нам удалось найти оптимальные условия роста биотозы. Товарищи, я вижу на ваших лицах вопрос и недоумение. Вы вправе спросить: при чем тут полимеры, биотоза? Я вас понимаю. Из дальнейшего вам станет ясна связь между "эффектом взаимонаводки" и тем, о чем я говорю. Наберитесь терпения…

Итак, мы установили, что биотоза растет в душном теплом помещении, наполненном… людьми. Почему людьми? При чем тут люди? На эти вопросы мы тогда не могли ответить. Сейчас мы уже знаем правильный ответ.

Но полгода назад нас интересовало одно: как вырастить биотозу в количествах, достаточных для анализов, проверки и промышленного синтеза. Уловив способность биотозы расти в непосредственной близости от скопления человеческих масс, мы стали использовать это свойство. Аквариумы с биотозой помещались в кинопанорамы, клубы, залы заседаний. Там биотоза, получив первый толчок, начинала путь самостоятельного развития. Дальнейший рост ее, как нам казалось, не зависел от наличия людей. Это подтвердилось в наших опытах.

Набрав несколько килограммов биотозы, мы выехали на биостанцию Хокай-Рох. И вот случшюсь чудо. При соединении нескольких кусков биотозы в один общий массив произошел как бы атомный взрыв в ее развитии. За несколько часов вес биомассы достиг свыше ста миллионов тонн. Она заполнила огромный котлован и поднялась вверх на высоту около ста метров. Вот ее фотография. Вы видите, что и сейчас биотоза сохраняет форму цветка с причудливой конфигурацией. Это произошло ночью 15 августа сего года. Прошу обратить внимание на эту дату, думаю, что она вам уже хорошо знакома. Затем резкое увеличение биомассы прекратилось. Сейчас она увеличивается в объеме, но это происходит чрезвычайно медленно.

В настоящее время в степи подле биостанции Хокай-Рох возвышается гора этого биополимера, которую издали можно принять за большой степной курган. Кстати, станция Хокай-Рох находится в тысяче двухстах километрах от Москвы и попадает как раз в центр того кружка, который очерчен на карте Иваном Павловичем согласно гипотезе Карабичева.

По вашему оживлению я вижу, что вам уже понятна та мысль, которую я хотел высказать. Именно так! Биотоза в ее настоящем виде и есть тот таинственный давно разыскиваемый излучатель, который морочит голову всему человечеству.

Я не буду подробно останавливаться на том, как мы догадывались об этом. Скажу только, что нам помогли ночные съемки биотозы. Дело в том, что биотоза светится. На этих кадрах вы видите сплошное сияние, идущее от цветка. Ночью это великолепное зрелище. Но если внимательно вглядеться — лучше это сделать с помощью лупы, — то под поверхностью биотозы можно обнаружить миллиарды светящихся точек. Эти точки находятся в непрестанном движении и взаимодействии. Мы занялись статистическим определением светимости биотозы, короче говоря, подсчетом числа светящихся точек на отдельных участках ее и пришли к неожиданному открытию чудесных свойств этого полимера. Я не буду описывать ход наших умозаключений и эксперименты, подтвердившие их, а дам только выводы.

Первое: полимер, названный биотозой, обладает способностью воспринимать и фиксировать в виде определенных светящихся молекулярных ассоциаций все типы излучения, продуцируемые мозгом и нервной системой человека.

Сергей наклонился и включил магнитофон.

— Вы сейчас услышите, что думает по этому поводу Эрдман, — сказал он, обращаясь к залу.

После минутного шипения пленки голос Эрика сказал:

— О существовании единого биополя на земном шаре люди догадывались давно. Сегодня прямые и косвенные факты распространения телепатических сигналов являются объектом серьезного научного исследования. До настоящего времени была неясна природа этого явления. Работа над биотозой дозволяет внести некоторую ясность. Мы предполагаем, что биополе носит субквантовый характер. Это означает, что передача сигналов сопровождается субквантовыми переходами каких-то частиц и дырок с одного энергетического уровня на другой. Такое расщепление уровня порождает излучение, до сих пор не зафиксированное ни в одном из приемо-передаточных устройств, изобретенных людьми. Только человеческий организм в целом и его мозг в частности способны воспринимать такие волны. Движение сигнала в биотозе, или, как это еще называют, феномен-пси, имеет ряд особенностей. Распространение сигнала происходит практически мгновенно, не зависит от материала среды и не ослабляется с расстоянием, а может быть, даже увеличивается. Впрочем, я полагаю, что на большом отдалении от источника излучений возможно некоторое рассеивание. Нами установлено, что для создания телепатического сигнала требуется ничтожная затрата энергии. Это понятно, так как субквантовый переход составляет одну десятитысячную от обычного перехода электрона с орбиты на орбиту, а во-вторых, при движении сигнала в биополе происходит его усиление за счет резонансного наложения колебаний. Понятно также, что такое усиление носит неправильный флуктуационный характеры.

Сергей отключил магнитофон. Все молчали.

— Резолюция. Первый пункт, — сказал Сергей, — хочу только повторить, что биотоза способна со скоростью света зарегистрировать все пси-сигналы, излучаемые человечеством. Итак, перехожу ко второму пункту.

Его можно сформулировать так: биотоза сама является излучателем второго рода. Получив сигнал, она возвращает его источнику усиленным или ослабленным. Процесс этот немного напоминает отражение волн от препятствия. Впрочем, такая аналогия слишком груба. Дело в том, что биотоза способна к переработке информации. Полученный ею сигнал отражается обратно не сразу, а через некоторое время, иногда в другом направлении. Это свойство биотозы названо нами неконтролируемой обратной связью, хотя уже сейчас есть подозрение, что подобная характеристика ошибочна. Таким образом, все, что происходит в биотозе, немедленно отражается на людях. Она как бы за невидимые субквантовые ниточки дергает молекулы, из которых состоят нервы людей…

Пункт третий…

Сергей передохнул. Он чувствовал на себе взгляды сидевших в зале. Он смешался и замолчал. Зал ждал.

— Остальные пункты, — сказал он наконец, — являются выводами из первых двух. Существует полимер, называемый биотозой, который способен воспринимать, регистрировать и излучать обратно по своим собственным законам все сигналы, возникающие в субквантовом биополе земного шара. Поскольку люди являются приемо-передаточным устройством для таких сигналов, все они оказались с момента возникновения биотозы соединенными с ней прямой и обратной связью. Каждый человек и все человечество вместе «записаны» на биотозе в различных ее участках в виде ассоциаций возбужденных молекул. Геометрическое перемещение человека сопровождается движением этих ассоциаций на биотозе.

— Перемещается ли сигнал в биотозе, подобно тому как люди перемещаются по Земле? — громко спросили откуда-то сзади.

— Да… То есть нет, — Сергей улыбнулся и, собравшись с мыслями, продолжал: — Не нужно уподоблять биотозу модели Земли. Движение объекта и распространение импульса в биотозе не могут быть адекватны. Но как-то они связаны.

В зале постепенно нарастал шум.

— Мгновенное образование сотен тонн биотозы нарушает закон термодинамики! — крикнул кто-то.

— Объяснитесь яснее, — попросил Сергей. Товарищ, произнесший реплику, встал, покраснел, затем побледнел и, запинаясь, сказал:

— Мгновенное образование сотен миллионов тонн биотозы за счет неорганических веществ, а не из мономеров, обладающих необходимым запасом энергии, должно было вызвать катастрофу.

— Биотоза — мутант водоросли. Мутант, который быстро размножается. Так размножаются микробы, за какие-нибудь сутки в тысячи раз увеличивающие свою живую массу. Не нужно смешивать жизнедеятельность биотозы с неорганическим синтезом. Вы согласны?

Юноша хотел что-то возразить, но в зале зашумели:

— Вопросы потом! Пусть говорит! Не мешайте ему говорить!

— С вашего разрешения я продолжаю, товарищи, — сказал Сергей. — Итак, биотоза одновременно воспринимает всю чувствительную, психологическую и интеллектуальную информацию человечества, перерабатывает ее, хранит, сортирует и так далее. В биотозе можно наметить пять больших зон, соответствующих пяти чувствам человека. Однако в ней же есть еще около ста разных зон, значение которых для нас пока неясно. Эрдман предполагает, что это области подсознательного в человеке и области неиспользованных возможностей человечества. Товарищи! Биотоза — это мозг и душа человечества. В ней фиксируется одновременно вся многогранная жизнь людей. Там плачут новорожденные, прощаются умирающие, встречаются возлюбленные, расстаются уезжающие в путешествие, работают, отдыхают, спят и веселятся миллиарды людей. И все это регистрируется непрестанным движением огоньков под ее холодной поверхностью. Каждый человек как бы получил своего двойника, живущего в Душе. Мира. Всякое изменение в человеке моментально смазывается на его двойнике в биотозе, и, наоборот, поведение двойника отзывается на человеке порою самым странным образом.

Как же объяснить все эти странности, которые не дают людям покоя, принося им и радости и огорчения? Очень просто.

При сближении людей на небольшое расстояние их двойники в биотозе также сближаются. Начиная с определенной дистанции молекулярные скопления в биотозе начинают обмениваться энергией и как бы объединяются в общую структурную единицу, образуя сложный колеблющийся комплекс. Это сразу начинают ощущать на себе живые люди. Им кажется, что сосед, с которым они находятся в контакте, влез им в душу, в мозг, в тело. В этом суть "эффекта дубль-ве", он объясняется простым замыканием молекулярных ассоциаций в Душе Мира.

Товарищи! Пятнадцатого августа наблюдались из ряда вон выходящие вещи. Их происхождение теперь понятно. Когда мы соединили куски биотозы в один, создав тем самым критическую массу, необходимую для цепной реакции роста, излучение всех людей, существующих на земле, обрушилось на биотозу, как водопад. Молекулярное возбуждение распространялось по биотозе хаотично. При этом происходили столкновения ассоциаций. Энергия их взаимодействия была настолько велика, а излучение так сильно, что в отдельных случаях живые объекты меняли характеристику своего нервного излучения.

У биотозы есть одна особенность. Воспринимаемое излучение и излучение двойников зависят от расстояния. Чем дальше находится человек от станции Хокай-Рох, тем более размыт ассоциат, тем слабее обратный импульс. Это значит, что по мере удаления от Души Мира ее влияние на людей уменьшается, хотя радиус воздействия увеличивается. Как видите, ошибочность первой гипотезы получила свое окончательное объяснение.

Несколько слов о псевдовоскрешении… Дело в том, что, когда человек умирает, в Душе Мира сохраняется запись его интеллектуально-эмоциональной сущности. Однако поскольку приток энергии со смертью прекращается, эта запись остается неподвижной, то есть темной. Но если к месту смерти приближается живой человек, его двойник в биотозе возбуждает молекулярную «душу» мертвеца, и та начинает выдавать обычное для нее характеристическое излучение. Мертвец «воскрес». Но «живет» он только в сознании окружающих. И вообще с течением времени такая "молекулярная душа" на биотозе постепенно должна исчезнуть, так как хаотическое воздействие соседей приведет к разрушению структуры ассоциата. Можно сказать: мертвецам смертельно вредно общение с живыми людьми.

Товарищи! Я вижу ваше нетерпение. У вас, наверное, уже готовы тысячи вопросов. Отвечая на них, я объясню остальные особенности Души Мира. В заключение, как один из изобретателей Души Мира, я хочу высказать следующее: наша эпоха получила великое приобретение. И мы должны его сберечь. Я верю в Душу Мира!

Сергей замолчал. Молчал и зал.

Наконец кто-то спросил:

— Каковы подтверждения, реальные подтверждения ваших слов?

Сергей улыбнулся и пожал плечами.

— Я вам покажу кино, — сказал он, — дам наши результаты опытов, расчеты и наблюдения. Если этого вам будет мало, поедем в Хокай-Рох и будем наблюдать вместе…

— Погодите, — перебил его Ермолов. — Скажите, какой самостоятельностью обладает Душа Мира, я хочу сказать, что мы можем от нее ожидать?

— Я не знаю, — твердо заявил Сергей.

— Всего, чего угодно, — насмешливо бросили реплику из зала.

— Тише, не мешайте! Пусть говорит.

— Товарищи, — голос Сергея зазвенел, — не требуйте от меня невозможного. Я рассказал все то, что нам удалось узнать в результате кропотливой работы в Хокай-Рох. Все, что я буду говорить дальше, — только мои домыслы. Они могут осуществиться, но могут оказаться и в корне ошибочными и неправильными. Мы считаем, что биотоза развивается. Мне кажется, что по сравнению с людьми она обладает иными способами переработки информации. По-моему, она начинает приобретать элементы самосознания. Например, совсем недавно я пытался отрезать кусок биотозы для анализа…

— Душу Мира-то ножом! Для этих ученых нет святынь, — заметил старичок ученый, ехидно покашливая.

— Мне не удалось взять пробу, потому что биотоза… не захотела! Душа Мира воспротивилась насилию.

По залу прокатился шепоток. Ученые качали головами.

— У меня такой вопрос, — раздался глубокий сильный голос. Его владелец смотрел на Сергея спокойно и серьезно своими небольшими серыми глазами. — Как вы считаете, представляет ли ваш полимер опасность для общества, для жизни отдельных людей, для нашего строительства, ну не сейчас, а, положим, через несколько лет? Ведь вы только что сами сказали, что она развивается и прогрессирует.

Сергей подумал.

— Душа Мира сама по себе беспомощна, — сказал он. — Сила ее заключается в способности влиять на отдельных людей и на все человечество. Моральные качества биотозы определяются теми людьми, которые на ней «записаны». Я не думаю, что возможен какой-либо антагонизм, но… всего предвидеть нельзя. Я верю в лучшие качества Души Мира. До сих пор она приносила только благо.

— Ну, это еще как сказать!

Сергей возмутился.

— Как вам не стыдно, товарищи! Душа Мира объединила миллионы людей, исчезли недоверие, обман. Жить стало проще и радостней. Разве это не счастье?!

Мощный гул голосов покрыл его слова. Они не слушали друг друга, эти спокойные величавые мужи. Они высказывали свою реакцию непосредственно и эмоционально. Стучали по столу, жестикулировали, смеялись. Ермолов повелительным жестом успокоил зал.

— Нужно изучить, нужно все детально исследовать, — сказал он, — а затем мы подумаем, что делать с Душой Мира. Если все так, как доложил Арефьев, придется созвать Всемирный конгресс и на нем решать…

Люди понемногу успокаивались. Начались выступления отдельных членов совета по докладу Арефьева.

Сергей не слушал. Он словно выключился. Ему казалось, будто он много работал, очень устал и теперь сидит отдыхает. "Не поняли, не оценили" — с тоской думал он.

Домой он вернулся поздно, вконец измученный. Напряжение спало, осталось серое усталое равнодушие. "Если б рядом был Эрик… Почему они так враждебно и холодно отнеслись ко мне? Или это мне показалось? Но как все это непохоже на то, о чем я мечтал… Как все глупо!.." Внезапно Сергей почувствовал прикосновение к плечу. Сзади стоял отец. Лицо его было бледным и усталым.

— Я слышал тебя… твое темпераментное выступление, сказал он. — Что и говорить, учудили вы штуку! Здорово… Но как ты сам ко всему относишься? — он неопределенно повел рукой в воздухе. — Нравится ли тебе самому?..

Сергей вскочил.

— Очень нравится, очень, — сказал он порывисто. — Ведь это то, о чем мечтали люди. Единство, взаимопонимание, общение без лжи, без обмана. Абсолютное доверие, никаких преград между людьми.

Отец полулег в кресло и задумчиво смотрел на сына.

— Ведь это же осуществление самых смелых мечтаний! — возбужденно говорил Сергей. — Возможен ли сейчас брак без любви, без полного взаимного проникновения человеческих чувств, без совершеняого взаимопонимания? Нет, невозможен. Возможно ли сейчас то моральное одиночество, на которое физически обречен каждый человек? Нет, ибо в своих соседях он находит не только слова, но и непосредственные чувства, которыми он может жить так же, как живет своими собственными. Люди стали неизмеримо богаче, масштаб их чувств возрос от единицы — я, до пятимиллиардного человечества — мы. Покончено с извечной тоской, с лозунгом "каждый умирает в одиночку". Люди стали братьями физически, материально, ощутимо.

Сергей осекся. Он был в страшном возбуждении. Отец внимательно смотрел на него, словно видел впервые.

— Успокойся, — негромко сказал он. — Такие дела нужно обсуждать с ясной головой.

Сергей ухмыльнулся. Отец прошелся по комнате.

— Ваша биотоза, или Душа Мира, как вы ее называете, сказал он, — с чем я в корне не согласен, ибо душой мира может быть только общность людей, занятых разрешением великой и благородной задачи, есть, попросту говоря, биологический автомат сложной конструкции. Этот автомат воспрининимает все имеющиеся у человечества знания, чувства, мысли и как-то их там перерабатывает. Он обладает материальной и логической автономией, что позволяет ему с помощью излучения корректировать деятельность отдельных людей и целых сообществ. Таким образом, люди нежданно-негаданно получили этакого контролера, который вмешивается в их личные, глубоко индивидуальные планы, контролирует их эмоции и мышление. Мало того, оказывается, она, ваша Душа Мира, подвержена своим, присущим только ей, особенностям развития. Она быстро эволюционирует. Очень быстро. Пойми меня правильно, я уже сейчас согласен с теми, кто считает биотозу гениальным изобретением. Это величайшее достижение современной науки. Но оно стихийно. Оно неуправляемо. В этом его вред. Атомная энергия тоже была великим достижением своего времени. Но она могла принести людям и смерть, ужасную смерть. Тогда она являлась стихийной, неуправляемой силой.

Наше общество отличается тем, что мы строим его сознательно. Мы управляем нашим будущим. Мы создаем его своими руками, и нам не нужна корректировка автомата, хотя бы и такого умного и сложного, как ваша Душа Мира!

— Но почему? — воскликнул Сергей. — Д. М. обобщает опыт четырех миллиардов людей! В ней заложены великие моральные принципы. Неужели она глупее и хуже какого-нибудь отдельного человека? Почему ты думаешь, что…

Он замолчал.

— Договаривай, — сказал отец. — Я понял твою мысль. У власти должен стоять человек. Только человек, а не сверхмощная кибернетическая машина или ваша биотоза. Ибо только человек может понять свой народ, его нужды и надежды. Правительство меняется, народ остается. Но всегда у власти будут стоять люди с теплой человеческой душой, с красной кровью, с верой в сердце, со всеми их недостатками и достоинствами.

Они помолчали.

— Ваше изобретение надо использовать, — продолжал отец. В нем много полезного и нужного людям. Но, до тех пор пока это вещь в себе, она вредна. Недаром все наши силы, силы наших предков и детей вложены в то, чтобы будущее сделать управляемым. Оно неизвестно и многозначно. Очень трудно просмотреть что-либо достоверное сквозь темную завесу времени. Нужно отдать жизнь за то, чтобы оно было таким, каким его видели герои прошлого. А вы развязываете мешок с чертом, и он садится нам на шею! В определенном отношении вы преступники. Вас извиняет только неожиданность, которая присуща любой научной работе. Но вы породили чудовище. Вам же надлежит отыскать противоядие. Не исключено, что вам придется уничтожить свою Душу Мира и начать создавать что-то новое…

— Нет! — крикнул Сергей. — Ни за что!

Отец подошел к нему и взял его за руку.

— Ты вот только что говорил с большим подъемом о прекрасном воздействии "эффекта взаимонаводки" на людей, на человеческое общество и т. д. А Ермолов в своем выступлении доказывает совсем обратное. Десятки тысяч семей оказались разбитыми из-за "эффекта дубль-ве". Люди, ранее любившие и уважавшие друг друга, не могут находиться рядом. Ермолов утверждает, что поскольку общение между людьми идет алогичным путем, исчезает возможность сознательного контроля над поступками. Люди потеряли уверенность в себе, в своих действиях и реакциях. В жизни появилось слишком много неожиданного. Все это сказывается на производительности труда, общей дисциплине и моральной атмосфере нашего общества. Возьми хотя бы это псевдовоскрешение! Ведь оно всех вышибает из седла. Невероятная путаница и хаос. Зачем нам нужны эти призраки?

— Что вы все прицепились к призракам? — закричал Сергей. — Чего вы боитесь? Они же никому ничем не угрожают, не говоря уже о том, что они со временем деэволюционируют и исчезнут!

— Моральная атмосфера общества, в котором мы живем, сказал отец, — не позволяет…

Его перебил щелчок видеофона в передней. Сергей вышел в коридор и увидел на экране лицо Ермолова.

— Приезжай немедленно в институт, — сказал главнаучрук. Глаза его были суровыми и далекими.

Из кабинета Ермолова Арефьев выбежал, не дослушав его объяснений. Он бросился на третий этаж.

Сергей взбежал по ступенькам и, оттолкнув дежурного, широко распахнул дверь в сто восьмую комнату. Он уловил какой-то миг, когда комната была совсем пуста. Это было совсем коротенькое мгновение, но оно казалось бесконечным. Излучатель не работал. Из него был вынут центральный кристалл. Пыль серой кожей одевала столы. Из щели в шкафу высунулся лист бумаги и мелко дрожал под порывом воздуха, ворвавшегося с Сергеем.

А потом он увидел Ружену. Она, узнав его, тихо улыбнулась. Она будто только что отключила свои приборы и собиралась идти домой.

Девушка провела руками по голове. Волосы рассыпались по ее плечам. В комнате было сумрачно, рассеянный вечерний свет слабо освещал предметы, а Ружена сверкала, озаренная дневным солнечным светом. "Еще один парадокс, — машинально подумал Сергей. — Оказывается, в этой Душе Мира время не работает синхронно с изображением".

Он долго сидел, обхватив руками колени. Потом поднял страшные воспаленные глаза. Ермолов, включивший видеофон, увидел пустую комнату, посреди которой чернела фигура Арефьева.

— Я хочу обнять тебя, — сказал юноша хрипло. Комната молчала.

— Я хочу обнять тебя, — повторил Сергей. Ермолов вздохнул и отключил экран. Когда Ермолов вновь включил видеофон, в сто восьмой никого не было.

Потрясенный, ослепленный Сергей шагал по вечерним улицам Москвы.

…В небе распластался огромный зеленый дракон с распоротым брюхом. Покрытые слизью кишки спускались на землю, обвивая шеи прохожих. Люди корчились в конвульсиях, хватая ртом воздух, насыщенный ядовитыми испарениями. Почва морщилась и собиралась в складки, как кожа гиппопотама. Города исчезали, словно пылинки, сдуваемые ветром. Земной шар вспыхнул и сгорел. От него осталось большое багряное облако. Кто-то большой осторожно взял огнедышащий клубок и опустил на дно стакана, наполненного холодной чистой влагой.

Когда тепло превратилось в грязь, его выплеснули во вселенную. Закружившись бесконечными спиралями, серый комок материи унесся в будущее…

Сергей ничего не замечал вокруг себя. Он машинально отмеривал шаги по пустеющим мостовым Москвы.