"Потому что ты моя" - читать интересную книгу автора (Райан Нэн)

Глава 24

Сидя в экипаже, Джина де Темпл наблюдала за отправлением поезда. Она так и не пошевелилась, пока Берт и Сабелла, махавшие своим друзьям со смотровой площадки «Серебряной Стрелы», не превратились в маленькие точки вдалеке, а затем и совсем исчезли из виду.

Кончиком яркого шелкового зонтика Джина постучала по полу коляски. Дремавший на козлах старый Хулио подпрыгнул от неожиданности и, щелкая кнутом, повернул лошадей по направлению к дому.

В огромном пустом доме Джину ждала телеграмма. Ее отец, сообщалось в ней, уехавший накануне в Лос-Анджелес, не вернется ранее завтрашнего дня. А это означало, что дона Мигеля Андреса Амаро, приглашенного на ужин, ей придется принимать одной.

От ярости и бессилия Джина завизжала так громко, что в комнату вбежали испуганные слуги, но она гневно отослала их прочь.

Ей хотелось кричать, кричать до тех пор, пока есть воздух в легких. Ее мир развалился на куски, ее возлюбленный женился на другой, а ей придется доживать свою жизнь одинокой и озлобленной старой девой. И именно сейчас, когда она убита горем, она должна развлекать дона Мигеля и делать вид, что, в сущности, ничего не произошло.

Но она из семьи де Темплов. Джина вздохнула и резко выпрямилась. Само имя, ее высокое положение в обществе накладывают определенные обязательства. Дон Мигель Андрее Амаро – старый друг отца, прямой потомок Кортеса, уважаемый в высшем обществе Калифорнии человек, один из наиболее богатых и влиятельных людей штата. Она должна, обязана принять его.

Ровно в восемь вечера к особняку де Темплей подкатил прекрасный черный экипаж, запряженный четверкой вороных коней.

Узнав о прибытии гостя, Джина, выждав двадцать минут, спустилась в гостиную.

Навстречу ей поднялся пожилой седоволосый мужчина, одетый в черный, отделанный серебряным позументом костюм испанского покроя. Его темное, гладко выбритое лицо с многочисленными морщинами от многолетнего пребывания на солнце все еще хранило следы былой красоты. Однако обтягивающие брюки и короткий жакет-болеро подчеркивали большой живот и расплывшуюся талию, делая его фигуру нелепой, почти смешной, а высокие – в несколько сантиметров – каблуки, которые дон Мигель носил, чтобы скрыть свой низкий рост, довершали эту комическую картину.

Протянув руку для поцелуя, Джина перехватила устремленный на нее взгляд, в котором сквозило неприкрытое восхищение. Неожиданно это доставило ей удовольствие. Никогда раньше дон Мигель не обращал на нее внимания.

Джина вдруг подумала, что они составляют ужасно смешную пару. Дон Мигель, обрюзгший, ниже ее почти на полголовы, и она – высокая, стройная красавица.

Джина чуть не расхохоталась.

Во время долгого ужина, состоящего из семи перемен, Джина с удивлением обнаружила, что дон Мигель – умный, интересный собеседник, да к тому же превосходный рассказчик.

После ужина Джина предложила (втайне надеясь, что он откажется) перейти в гостиную выпить бренди и кофе. Дон Мигель не только согласился, но и задержался дольше обычного.

К тому времени, когда гость наконец откланялся, сама Джина выпила уже достаточно много, а после его ухода налила еще.

Было уже поздно, но Джине не хотелось спать. Испытывая одновременно скуку, возбуждение и отчаянную жалость к себе, она бродила по дому со стаканом бренди в руках, изредка прикладываясь к нему.

Войдя в библиотеку, она взяла одну из книг в кожаных переплетах, стоящих на полках красного дерева, бесцельно перелистала ее и поставила на место. Ей не хотелось читать.

Джина побрела дальше, вышла на террасу. Опустившись в плетеное кресло, она запрокинула голову и стала смотреть на звездное небо. Глубокая грусть охватила ее.

Вдалеке раздался свисток поезда. Джина вздрогнула и еле слышно застонала: она снова вспомнила о Берте. Она сидит здесь в одиночестве, а ОНИ занимаются любовью. Будь они прокляты! Пусть они горят в аду! Боже, если бы она могла отомстить, сделать что-то ужасное... что-то, что бы ранило Берта хоть наполовину так же сильно, как он ранил ее».

Джина резко поднялась и пошла по террасе вдоль дома. Обогнув угол, она остановилась и принялась разглядывать хозяйственные постройки и домики для прислуги. Ее взгляд упал на маленькую хижину, стоящую чуть вдалеке и частично скрытую густой порослью деревьев.

Увидев, что там горит свет, Джина с бьющимся сердцем сбежала с террасы и, еще не понимая ясно, что собирается сделать, пересекла двор.

Лишь на мгновение остановившись около высокой ограды, она толчком открыла тяжелые ворота. Быстро оглянулась. Никого рядом. Слишком поздно. Тишина как в могиле. Джина улыбнулась в предвкушении чего-то запретного и опасного и воровато юркнула в проем.

Пройдя через широкую лужайку, она оказалась около одинокой маленькой хижины. Задыхаясь от волнения, Джина стояла перед дверью, чувствуя, как подгибаются колени. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, расправила складки платья и провела рукой по волосам, собранным на затылке в причудливый пучок.

Облизав губы, Джина решительно подняла затянутый в перчатку кулачок и постучала. Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге появился Санто.

– Сеньорита Джина! – От неожиданности Санто даже моргнул. – Что случилось? Неужели сенатор заболел?

– Нет-нет, все в порядке. Я просто... Откуда-то из глубины комнаты раздался хриплый голос Франко.

– Пожалуйста, заходи, Джина.

– Да, разумеется, заходите и... – проговорил Санто, кланяясь дочери хозяина.

Худой, покрытый шрамами Франко оттолкнул в сторону младшего брата.

– Санто уже собирался уходить, – сказал он, глядя в зеленые глаза Джины.

– Да нет же, – запротестовал Санто. – Почему я...

– Ты меня слышал.

Не отрывая потемневших глаз от гостьи, он схватил шляпу Санто, нахлобучил ее ему на голову и подтолкнул брата к выходу.

– Эй, подожди, Франко, – возмутился Сан-то. – Я не...

Дверь захлопнулась перед его носом. Минуту постояв в недоумении, Санто философски пожал плечами, повернулся и побрел в сторону конюшни.

Франко опустил задвижку на двери.

– Добро пожаловать в мою крепость, querida.

– Благодарю тебя, Франко, – Джина почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Что я могу сделать для тебя?

– Нет. Я... я просто...

– Совершала вечернюю прогулку и случайно проходила мимо моего домика.

– Да. Да. Я не могла заснуть, поэтому я... я... Франко засмеялся. В смятении Джина замолчала.

Франко подошел к маленькому столу в полутемном углу хижины, и Джина увидела нож, воткнутый в деревянную поверхность стола.

Выдернув нож, Франко медленно стал приближаться к ней.

– Что ты делаешь? – Голос Джины звучал властно, но зеленые глаза расширились от испуга.

– Ну, милая, я собираюсь дать тебе то, за чем ты пришла сюда.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Быстрым кошачьим движением Франко проскользнул между ней и дверью.

– Думаю, что ты все прекрасно понимаешь. Этот странный, похожий на дьявола мужчина внушал ей страх. Она ждала восхищения и преклонения, а вместо этого он напугал ее до полусмерти.

– Я, очевидно, ошиблась. Ты неверно меня понял. Кончик ножа легонько коснулся ее локтя, а потом медленно двинулся вверх по обнаженной руке.

– Ты боишься меня, querida?

– Разумеется, нет, – надменно ответила Джина, а затем рассмеялась» словно сама мысль об этом представлялась ей невероятно забавной. – Меня научили никогда не бояться слуг.

Франко также рассмеялся, и Джина почувствовала, как острие ножа уперлось ей в спину, а другой рукой Франко медленно притягивал Джину к себе. Она приподняла руки, словно защищаясь, и пальцы ее задрожали, коснувшись гладкой черной ткани его рубашки.

– А тебя, случайно, не учили – никогда не заниматься любовью со слугами?

– Между прочим, учили.

Джина испытывала удивительную смесь чувственного возбуждения и страха. Ей всегда было интересно, почему женщины липнут к этому худому, покрытому шрамами мексиканцу как мухи. Что он делает с ними? Что ж, она скоро узнает ответ.

Франко раздвинул своим коленом ее ноги, и в неярком свете лампы блеснуло длинное лезвие. Кончик его подобрался к ниточке жемчуга, обвивавшей волосы Джины. Одно легкое движение, и – жемчужины упали на пол, а темные кудри рассыпались по плечам. Джина, застывшая поначалу от страха, облегченно рассмеялась.

Когда несколько часов спустя Джина покинула хижину Франко, она была одета лишь в одно розовое платье: от дорогого французского белья осталось несколько бесполезных кусочков кружев, валявшихся на полу.

С уверенностью хирурга Франко ножом срезал нижнюю юбку, отделанную кружевами сорочку, сатиновые трусики и остановился только тогда, когда она оказалась совершенно голой. Все, что он делал с ней потом, когда она лежала беспомощная, а он так и не снял черные рубашку и брюки, потрясло ее – это было невероятно шокирующе и одновременно возбуждающе.

Джина медленно брела в дом чувствуя себя пресыщенной, сердитой и пристыженной. Никогда больше – Джина поклялась себе в этом – она не вернется в хижину Франко.