"Коломяжский ипподром" - читать интересную книгу автора (Сашонко Владимир Николаевич)

11

Попову выдали пилотский диплом Аэроклуба Франции за номером пятьдесят. А диплом за номером тридцать один двумя месяцами раньше получил другой русский авиатор, с которым Николай Евграфович познакомился в Ницце сразу после окончания каннской недели. Это был Михаил Никифорович Ефимов. Однако дорога Ефимова во Францию была совсем иной.

Его, скромного служащего железнодорожного телеграфа и страстного спортсмена-велогонщика, направил туда, в летную школу Фармана, одесский богач Ксидиас, оплатив стоимость учебы – тридцать тысяч франков. Заключив с Ксидиасом кабальный договор, Ефимов обязался в течение нескольких лет показывать за плату полеты на аэроплане в различных городах России. Вся выручка от них шла бы в карман Ксидиаса.

Безветренным зимним днем 25 декабря 1909 года Ефимов осуществил свой первый самостоятельный полет, пробыв в воздухе сорок пять минут. Это был выдающийся в то время рекорд, и фамилия Ефимова сразу же заняла почетное место на страницах французской печати. Слава его докатилась до родины. «Из русских воздухоплавателей Ефимов является первым признанным в Париже пилотом-авиатором», – писали «Одесские новости». Летал Ефимов блестяще. За короткое время он совершил тридцать вылетов на аэроплане и значительно превзошел своих учителей.

В начале марта 1910 года Ефимов при огромном скоплении публики демонстрировал полеты в Одессе. Его увенчали там лавровым венком с надписью на голубой ленте: «Первому русскому авиатору».

А в самом конце марта он приехал в Ниццу, чтобы участвовать в международных состязаниях, которые начинались 10 апреля, через неделю после окончания митинга в Канне.

Ниццу, находящуюся восточнее, отделяют от Канна всего тридцать пять километров. И конечно же Попов после завершения полетов в Ла-Напуль отправился туда. По статуту состязаний в Ницце он не мог сам участвовать в них. Но и оставаться в стороне он тоже не мог. Его устраивала в данном случае роль наблюдателя и репортера. В Ниццу съехались пятнадцать пилотов, в том числе такие знаменитости, как Уилбер Райт и Латам, а также Анри Ружье, Руа, Метро, Роулинсон, Дюре, де Рнмсдейк, Шаве, ван ден Борн и другие.

Пятнадцать авиаторов! А в Петербурге до сих пор мало еще кто видел воочию летящий аэроплан.

Петербург, Петербург... Уже без малого два года прошло с того дня, как Попов покинул столицу, уехал из России. Но скоро ему предстоит приятное свидание с ней. В начале мая (по новому стилю) в Петербурге должна состояться Первая международная авиационная неделя. Кто будет представлять на ней Россию?.. Смешно и глупо, если в ней примут участие одни лишь иностранцы. Неделя авиации в России – без русских?.. Это же прозвучит как насмешка, как свидетельство российской отсталости!

Организаторам петербургской недели хватило, однако, ума прислать Попову официальное приглашение. И он телеграфировал им о своем согласии. Руководители «Ариэля» не возражали: они готовы были предоставить Попову, под его личную ответственность, два «райта», реклама которых в Петербурге была в их интересах, тем более что русское военное ведомство уже заказало «Ариэлю» два аэроплана этого типа.

А вслед за первой телеграммой отправил вторую, в которой просил назначить особый приз за дальность полета – с Коломяжского ипподрома, где должны были проходить состязания, до Кронштадта и обратно. При этом пилоту надлежало сделать несколько кругов над городом-крепостью.

Организаторы будущих полетов с пониманием отнеслись к предложению «каннского героя» и возбудили соответствующее ходатайство перед властями, в том числе и перед военными, поскольку Кронштадт находился в их ведении.

Пока механики занимались разборкой и упаковкой аппаратов, отправкой их по железной дороге в Россию, Попов и его неотлучный друг Ваниман внимательно следили за всем, что делается на состязаниях в Ницце. Под аэродром там было приспособлено большое поле, обычно используемое войсками для учений (на этом месте находится ныне аэропорт).

В числе почетных гостей, постоянно находившихся на трибунах, как сообщала «Пти нисуа», были шведский король, великая герцогиня Мекленбург-Шверинская, а также... Nicolas Popoff. Да, в таком вот обрамлении было упомянуто имя нашего героя.

Погода на сей раз благоприятствовала полетам.

«Вслед за периодом бурь, – писала газета, – наступил прекрасный день, позволивший начать ниццкую неделю авиации в самых прекрасных условиях. С первых дней она ознаменовалась подвигами, совершенными в воздухе разными авиаторами, в частности Ефимовым, многообещающим пилотом биплана, Шаве и ван ден Борном, а также Оллеслегерсом, который продемонстрировал удивительную элегантность, управляя монопланом „Блерио”».

Газета не случайно назвала Ефимова многообещающим: из всех участников у него была наиболее громкая слава, и потому, естественно, на него возлагались самые большие надежды. И Ефимов полностью оправдал их, став в Ницце героем дня, как за две недели до этого героем дня в Канне стал Попов.

Вот официальные технические результаты лишь одного дня состязаний:

первый приз за дальность полета без пассажира – Ефимов;

первый приз за полет с пассажиром – Ефимов;

первый приз за тур вокруг летного поля, четыре круга, – Ефимов;

первый приз за скорость – Ефимов...

День 16 апреля стал «днем Ефимова», писала газета «Пти нисуа». «Отважный русский пилот выиграл три приза и возглавляет список кандидатов на „Приз по совокупности результатов”». И та же газета на следующий день: «Ефимов монополизирует все призы».

Попов горячо радуется успехам своего соотечественника. Они проникаются глубокой симпатией друг к другу, переходят на «ты». И когда Ефимов решает еще раз вступить в борьбу – за приз «Полет с пассажиром», он предлагает Попову:

– Слушай, Николай, рискнешь подняться со мной в воздух?

– Миша, о чем ты толкуешь? Да я хоть с кем полечу, а тем паче с тобой. Более того, за честь сочту.

– Ну ладно уж тебе – за честь, за честь, – рассердился Ефимов, не любивший громких слов. – Собирайся – и пошли.

И они взлетели...

«Экипаж Ефимов-Попов – явление далеко не заурядное», – заметила по этому поводу «Пти нисуа», относившаяся к русским пилотам с большой симпатией и доброжелательным вниманием. «Экипаж Ефимов-Попов» взял еще один приз, «легко, – по словам газеты, – и вне конкуренции».

Информацию об этом дне состязаний «Пти нисуа» поместила под весьма выразительной «шапкой»: «Полеты этого дня. Опять Ефимов! Попов – пассажир!»

И отмечала далее:

«Соотечественник Ефимова Николай Попов, герой перелета Ла-Напуль – остров Святой Маргариты и обратно, беспредельно счастлив был взять на себя роль пассажира. Он прежде всего набил карманы камнями, чтобы увеличить свой собственный вес до семидесяти пяти килограммов, предусмотренных правилами состязаний, и поместился в самолете позади Ефимова. При первом полете они достигли высоты, равной двадцати восьми метрам с половиной, при второй – лишь двадцати метрам, но обоими своими результатами они побили все рекорды, установленные до настоящего времени».

И в следующих номерах газеты – заголовки, ставшие почти что стандартными: «Неизменно – Ефимов».

Пресса многих европейских стран, подробно освещавшая ход авиационных состязаний, не скупилась на похвалы русскому авиатору. В Ницце была даже учреждена в местной школе стипендия имени Ефимова.

Состязания в Ницце закончились 25 апреля. Первым по числу завоеванных призов был Ефимов. Радовался Михаил Никифорович. Радовался за своего нового друга Николай Евграфович.

– Миша, – сказал Попов перед отъездом из Ниццы Ефимову, – я скоро укачу в Петербург, ты – в Одессу, а потом в Будапешт. Когда снова свидимся, один бог знает. Я человек писучий, как ты знаешь, и мне очень хотелось бы написать о тебе. Много ли знают о Мише Ефимове наши россияне? А французы? А немцы? А бельгийцы?.. То-то вот. Между тем, кто всех их обошел в покорении воздуха?

Ефимов хотел запротестовать, но Попов решительно оборвал:

– И не скромничай, пожалуйста, не надо. Что есть – то есть. Так вот, я прошу тебя, Миша, как друг: давай поговорим по душам. Тебе это не в тягость, а мне сгодится. Расскажи о себе все, что было. А я кое-что запишу для памяти...

Так они провели два-три вечера вместе, прежде чем разъехаться в разные стороны – разъехаться навсегда. Но тогда об этом никто из них еще, конечно, не знал. Встретившись и сдружившись на одном из бесчисленных житейских перекрестков, на который их привела общность судьбы, они потом никогда не забывали друг о друге, несмотря на время и расстояния, однако так никогда больше и не повстречались.

Впрочем, не совсем так. Повстречались! На страницах книг по истории отечественной авиации, в энциклопедиях и справочниках их имена неизменно стоят рядом.

Оба они были пионерами авиации. А пионер – значит первый.