"Стеклянная свадьба" - читать интересную книгу автора (Вульф Изабель)

Февраль Продолжение

Вот таким образом я оказалась в конторе частного сыскного агентства. Я нашла его в «Желтых страницах», в разделе «Частные следователи». Мне было назначено прийти в три часа, так что без десяти три я взбиралась по шатким ступеням узкого дома в Марилебоне. Постучав в застекленную дверь, я ощутила сильное волнение, но внутри не оказалось ни пальто военного покроя, ни мягкой фетровой шляпы; не было и роскошной секретарши, подпиливающей ногти, – сидел только усталый мужчина лет сорока пяти, с короткими темными волосами и бородой.

– Сегодня у меня трудный день, – сказал частный детектив Айан Шарп, роясь в папках на столе. – Напомните мне, пожалуйста, еще раз, что у вас за дело – промышленное, финансовое, политическое, медицинское, мошенничество в страховании, проверка няни, проверка соседей, похищение ребенка, пропажа человека, поиски ребенка для усыновления или старое, доброе, супружеское.

– Супружеское, – ответила я, глядя на заключенную в рамку надпись на стене, гласившую: «Невыполнимых дел нет!»

– Что ж, если дело супружеское, то позвольте мне помочь вам сэкономить массу денег, сразу же сообщив, что это или его секретарша, или ваша лучшая подруга.

– В действительности ни та, ни другая, – ответила я, присаживаясь на дешевый зеленый виниловый стул.

– Откуда вы знаете? – спросил он.

– Потому что его секретарше Айрис пятьдесят девять лет, и он терпеть не может мою ближайшую подругу.

– Итак, кто может быть та другая женщина? – осведомился Айан Шарп. – И что навело вас на мысль, будто ваш муж изменяет вам?

– Ее зовут Джин, – объяснила я. – К тому же мой муж последние несколько недель ведет себя подозрительно.

– Джин? – задумчиво повторил он. – Джин. М-м-м. Такое имя… Может быть, она шотландка.

Подобная мысль не приходила мне в голову, но теперь, когда он сказал, это показалось мне вполне правдоподобным. Итак, я рассказала ему о двух найденных мною записках, о цветах, которые посылал Питер, а также о жевательной резинке и сигаретах.

– Понятно, – задумчиво произнес он. – Что-нибудь еще?

– Да. Он стал рассеянным, держится холодно, работает допоздна, купил мобильный телефон, не интересуется сексом, обновил свой гардероб и стал посылать мне цветы.

– А, – произнес он, откидываясь и сплетая пальцы. – Все классические признаки.

– Вот именно, – ответила я.

– Но никаких явных доказательств?

– Пока нет.

– Так что пока это только подозрение, – добавил он, постукивая кончиками пальцев друг о друга. – Сработал сигнал тревоги. – Я кивнула. – И ваша антенна затрепетала.

– Как безумная.

– Практически это превращается в навязчивую идею, – прозаично сказал он.

– Безусловно, – согласилась я.

– Так чего же вы ищете, придя сюда, спокойствия духа?

– Да, да, вот именно, – с энтузиазмом отозвалась я. – Я хочу вернуть спокойствие духа.

– Но я, возможно, не смогу этого сделать, – серьезно заявил он, затем наклонился вперед, поставил локти на стол и сложил руки, словно в молитве. – Наверное, я смогу предоставить вам факты, – рассудительно продолжал он, но что касается спокойствия духа – вполне возможно, получится совсем наоборот. Потому что подозрения женщин о неверности мужей сбываются на девяносто процентов.

– О, – едва слышно пробормотала я. – Понимаю.

– Так что, миссис Смит, вы должны принять во внимание возможные последствия в случае, если мне удастся найти доказательства… неверности вашего супруга. Так как если я возьмусь за это дело, то должен буду предоставить вам письменный отчет о своих наблюдениях, причем в него могут входить компрометирующие фотографии вашего мужа с другой женщиной.

– Да, – прошептала я. – Знаю.

– Миссис Смит, вы должны приготовиться к тому, что вас, возможно, ждет. Вполне вероятно, что, скажем, через неделю вы снова окажетесь в этой конторе и будете смотреть на фотографию своего мужа, который держит за руку другую женщину…

– О!

– Или целует ее.

– О боже.

– Или входит с ней в отель.

– Боже. – Я почувствовала дурноту.

– Или увидите его машину, припаркованную у ее дома. Так что я прошу вас, так же как и всех своих клиентов, обращающихся по подобным вопросам, как следует все обдумать. Готовы ли вы к подобным… неприятным сюрпризам, миссис Смит? – спросил он.

Я тяжело вздохнула и ответила:

– Да. Думаю, готова.

– В таком случае у меня следующие расценки: сорок фунтов в час, пятьдесят пять фунтов за вечернюю работу, бывают и добавочные расходы, плюс бензин, который я оцениваю вполне приемлемо по восемьдесят пять пенсов за милю. Вы хотите элементарное расследование?

– Что оно в себя включает? – поинтересовалась я.

– Я буду следовать за вашим мужем до работы и ждать в своей машине с небольшим, но мощным фотоаппаратом наготове. Куда бы он ни направился, я буду следовать за ним и постоянно – щелк, щелк, щелк!

– Есть ли риск, что он может заметить вас?

– Миссис Смит, – терпеливо произнес Айан Шарп. – Что вы во мне заметили?

– Заметила? – ошеломленно переспросила я. – Ничего. Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Есть ли у меня какие-нибудь особые приметы?

– Не вижу никаких.

– Какого я роста?

– Среднего.

– А какое у меня телосложение?

– Ну, думаю, нормальное… Вы не толстый и не худой.

– Именно! – торжествующе воскликнул он. – Миссис Смит, я человек абсолютно неопределенного вида! – с гордостью продолжал он. – Я совершенно обычный. Я могу пройти в толпе незамеченным. Люди просто не обращают на меня внимания. Они не запоминают меня. Я незаметен в своей заурядности.

– Ну, я не стала бы это утверждать.

– Во мне нет ничего из ряда вон выходящего.

– Да?

– У меня обычная заурядная внешность.

– Ну…

– А это означает, миссис Смит, – самодовольно продолжал он, – что ваш муж не заметит моего присутствия. Могу добавить, что за пятнадцать лет моей работы частным детективом меня ни разу не опознали. К тому же эти мужчины обычно настолько погружены в свои заботы, что не обращают внимания на меня, семенящего вслед за ними. Но я рядом, миссис Смит. Я рядом.

– Ладно. Хорошо.

– Это и есть элементарный поиск. Мы называем его Бронзовой службой. Однако вы можете заказать и более сложный поиск. Серебряную службу, во время исполнения которой я ношу… – он внезапно обеими руками распахнул свою куртку, продемонстрировав нечто, напоминающее пуленепробиваемый жилет, – это.

– Э…

– В этих доспехах скрыта видеокамера. Вы видите ее, миссис Смит? Видите? Если да, пожалуйста, скажите мне, где она.

– Нет, – честно призналась я. – Не вижу.

– Она здесь, – сказал он, показывая на крошечную булавку на отвороте. – В эту булавку вмонтирован объектив всего в несколько микрон толщиной.

– О господи! – воскликнула я.

– Если вы хотите получить видеозапись, я воспользуюсь камерой, но оборудование такого рода довольно дорогое, так что придется добавить еще девяносто пять фунтов в день.

– Понятно.

– Мы можем воспользоваться и этим, – он взял портфель и со стуком опустил его на стол. – Это записывающее устройство, миссис Смит. Я мог бы установить его в шкафу в офисе вашего мужа; внутри находится мощный радиомикрофон – чрезвычайно чувствительный, – он уловит любые нежные пустяки, которые он станет бормотать по телефону.

– Понятно.

– Но если вы захотите полную пятизвездочную Золотую службу без ограничений – что ж, тогда мне придется привлечь четырех своих коллег, которые станут следовать за вашим мужем сутки напролет, замечая каждое его передвижение. Тогда он не сможет даже почесать зад без того, чтобы я и мои парни не узнали об этом.

– О, не думаю, что в этом есть необходимость.

– Я тоже, миссис Смит, я тоже. Мне кажется, Бронзовая служба вполне вам подойдет. Ну а теперь, – продолжил он, – имеете ли вы представление о том, как выглядит эта другая женщина?

– Нет, – ответила я. – Ни малейшего представления. И мне не удалось что-нибудь исподтишка разведать у Питера, он просто отрицает сам факт своего знакомства с ней.

– Понятно. Есть ли у вас фотография мужа?

– Да, – сказала я и достала сделанный недавно моментальный снимок.

– Он высокий? – спросил детектив. – Трудно судить по фотографии.

– Около пяти футов одиннадцати дюймов, а весит тринадцать стоунов.[50] Нет, недавно он сбросил вес, так что, возможно, только двенадцать. Волосы у него, как видите, рыжеватые, а лицо бледное, немного веснушчатое.

– Когда он выезжает на работу?

– Он выходит около восьми пятнадцати и едет на метро по Дистрикт-лайн до Эмбанкмента, затем идет пешком до своего офиса на Вилльерз-стрит, он работает на седьмом этаже.

– Марка и номер машины. Я назвала.

– Хорошо, – сказал он. – Я берусь за ваше дело. Но прежде мне нужно получить обычный задаток в пятьсот фунтов.

– Конечно, – сказала я, открывая сумочку. – Могу сразу же выписать вам чек.

Выписывая его, я мысленно поблагодарила Лили за ее щедрую помощь.

– Миссис Смит, – окликнул меня Шарп, когда я уже потянулась к дверной ручке. – Последний вопрос. Вы уже решили, что сделаете, если ваши подозрения подтвердятся?

– Что я сделаю?

– Да, какие действия предпримете?

– Действия? О, не знаю, – ответила я. – Так далеко я еще не заглядывала.

– Я полагаю, миссис Смит, что вам следует продумать свое отношение к возможному прелюбодеянию вашего супруга.

– К прелюбодеянию? – переспросила я. Что за ужасное слово. – Оно будет резко отрицательным, – заявила я.


– Итак, подводя итоги, – с профессиональной жизнерадостностью сказала я, – нас ожидает обычный февральский день…

– Терри, не ковыряй в носу… четыре, три…

– Густая гряда тяжелых облаков…

– Следующий сюжет – «Руководство тори»…

– Холодный фронт распространится по всей территории страны…

– Два, один…

– Что может подействовать на ваше самочувствие…

– О боже! Где же сюжет об Уильяме Хейге?

– …угнетающе.

– Не знаю, у кого пленка.

– Так что, боюсь, в данный момент нет ни малейшей надежды на появление солнца.

– Ищите скорее!

– Особенно в Чизуике.

– Что?

– Могут пройти холодные ливни на юго-востоке.

– Не могу найти.

– Так что на всякий случай держите зонтики под рукой.

– О боже, займи время, Фейт! Давай, давай, ДАВАЙ!

– Раз уж речь зашла о зонтиках, – продолжала я, – всем нам известно, что это такое, когда льет как из ведра…

– Пожалуйста, полторы минуты, Фейт.

– Но знаете ли вы, что иногда бывает дождь из рыб и лягушек?

– Здорово.

– Я хочу рассказать вам об этом малоизвестном аномальном явлении природы. Все знают, что огромные дождевые облака приносят с собой грозы.

– Разве?

– Иногда в их нижней части формируются торнадо.

– Боже, у меня в нижней части вчера, похоже, тоже образовалось торнадо! Я съел вечером ядерное карри.

– Пролетая над водоемом, торнадо словно всасывают в себя лягушек и рыбу.

– Ну да!

– Когда шторм удаляется, торнадо стихает, а лягушки и рыбы падают с неба.

– Ну?!

– Бывали даже случаи, когда дуврская камбала падала в Темзу.

– Не рассказывай. Хорошо, Фейт. Три, два…

– Но, к счастью, такие случаи необычайно редки.

– Ноль. Спасибо.

– Увидимся через полчаса. Направляясь к офису, я увидела на столе для планирования экземпляр журнала «Белла». «Изменяет ли вам муж?» – вопрошал заголовок. Как обычно в эти дни, когда я видела что-либо о неверности, я тут же среагировала. Я схватила журнал и прочла его. Там рассказывались ужасные истории о женщинах, находивших чужие подвязки в корзинах для белья или, придя домой, застававших мужей на месте преступления с au pair.[51] Отдельно говорилось и о тех поистине кошмарных случаях, когда другая женщина решалась распустить язык и рассказать обо всем жене. Ширли из Кента нашла записку на ветровом стекле от любовницы своего мужа, а Сандре из Пенджа. Другая женщина позвонила по телефону и во всем призналась. Я тотчас же преисполнилась ужаса при мысли, что Джин может проделать нечто подобное. Мне казалось, будто я слышу ее угрожающую речь, звучавшую с акцентом, напоминающим по какой-то причине не мисс Джин Броди, а Ирвина Уэлша:[52] «Ну ты, милочка, выслушай меня, – угрожающе говорила она. – Я люблю твоего мужа!

– О нет!

– Не обманывай себя, женщина, – он влюблен в меня!

– Не говорите так!

– Мы встречаемся уже шесть месяцев.

– Боже мой!

– Он собирается оставить тебя и жить со мной!» Меня охватил такой ужас, что мне захотелось тотчас же позвонить Айану Шарпу и спросить у него, как мне быть в подобном случае. Но я не могла этого сделать, так как он настоятельно просит клиентов не звонить ему до конца расследования. И он прав: а) нет никакой возможности позвонить ему из нашего офиса с открытой планировкой и б) если я позвоню ему из дома, то его номер появится в нашем телефонном счете, а это значит, что Питер сможет его проверить. Так что мне придется проявить терпение и подождать, но я так расстроилась, что почти ничего не могла делать. Поэтому я была так тронута, когда Софи заговорила со мной в дамском туалете во время третьей рекламной паузы.

– С вами все в порядке, Фейт? – спросила она, когда я смотрела на себя в зеркало. И я решила, что это очень мило с ее стороны, ведь мы никогда прежде не разговаривали.

– О, со мной все в порядке, – ответила я. – В порядке. Спасибо. Все в порядке. Это правда. Да.

– Ладно, – сказала она. – Дело в том, что вы обычно такая веселая, а сегодня мне показалось, что у вас не очень хорошее настроение.

– О нет, нет.

– Что вы чем-то расстроены…

– Нет. Вовсе нет. Почему вы так думаете?

– Хотя бы потому, что вы только что опрыскали волосы дезодорантом.

– Разве? Действительно. Какая же я глупая… Просто я устала, – стала оправдываться я с нарочитой веселостью. – Тяжело приходится в такую рань, вот и все. Вы же сами знаете, каково это. Нарушенные биоритмы и все такое прочее. Но вы хорошо работаете, – добавила я, меняя тему разговора. – Вы блестящий ведущий и отлично держите себя с Терри. Я на вашем месте постоянно бы плакала. Во всяком случае, – продолжала я, пока она мыла руки, – мне кажется, что вас ждет просто фантастическое будущее на телевидении!

Похоже, мои слова ее удивили. Она состроила гримасу, и мне это показалось странным.

Следующие несколько дней тянулись мучительно медленно. Нервы мои были напряжены, и я почти не могла спать. Хуже всего было то, что имя Джин то и дело со всех сторон обрушивалось на меня. Актриса Джин Трипплхорн снималась в новом фильме – прочла я в «Мейл», а Джин Марш из сериала «Вверх, вниз», писали в «Хэлло!», покупала новый дом. В телевизионной программе передач сообщалось о новой драме, снятой по роману Джин Плейди, и о ретроспективе старых фильмов с участием Джин Симмондз на четвертом канале. Я вздрагивала даже тогда, когда при мне кто-нибудь заказывал джин с тоником. Мне стоило невероятных усилий заставить себя чем-то заняться, пока невыносимо долго тянулась неделя. Я закончила читать «Мадам Бовари» – как дорого она заплатила за то, что разрушила свой брак; иногда ходила в клуб и плавала, поучаствовала в нескольких конкурсах и много времени проводила в обществе Грэма. Каким-то образом мне удавалось устоять перед страстным искушением каждые десять секунд звонить Айану Шарпу. Но я все время представляла себе, как он всюду следует за Питером. Бедный Питер, думала я и ощущала себя предательницей, испытывая жалость к нему. Честно говоря, мне было трудно смотреть ему в глаза, но, к счастью, он был очень занят на работе на этой неделе и мы почти не виделись. Он сказал, что у него три ленча, две презентации и встреча с Энди, ну конечно. И мне очень хотелось узнать, будет ли на одном из этих ленчей Джин и какой ресторан они выберут; что друг другу скажут; будет ли он пожимать ей ножку под столом или произойдет кое-что похуже, а также меня интересовало, испытывает ли она, будучи шотландкой, традиционный комплекс вины, встречаясь с женатым мужчиной. Я вела подробный дневник своих переживаний, так что смогу предоставить Лили неплохие цитаты для ее статьи. Затем наконец-то ужасный день настал, и я снова отправилась на встречу к Айану Шарпу.

Сердце мое бешено колотилось, когда я стучала в застекленную дверь. У меня было такое ощущение, будто я жду результатов какого-то очень важного медицинского обследования. Я глубоко вдохнула и приготовилась к худшему.

– Скажите мне, – взмолилась я. – Я просто должна знать.

– Миссис Смит, – не спеша начал он, – мне абсолютно нечего вам сказать.

– Нечего? – чуть слышно переспросила я. – О!

– Я не нашел никаких доказательств неверности вашего мужа.

– Никаких? – с любопытством спросила я, вдруг ощутив, что испытываю в большей степени удивление, чем облегчение.

– Никаких, – снова повторил он, пожимая плечами. – Ноль. Nada.[53] Пшик.

– Вы уверены? – опять спросила я, ощущая теперь некоторое недовольство. В конце концов, это означало, что я ошибалась.

– Уверен на девяносто девять процентов, – ответил он.

– Но как насчет тех ленчей, о которых он предупреждал? – спросила я. – Я думала, что он мог встречаться с ней.

– Даже если он встречался с «ней», миссис Смит, уверяю вас, у них нет никакого романа. Во всех случаях он вел себя абсолютно прилично – беседовал со своей спутницей, платил по счету, прощался и возвращался на работу. Вот, – раскрыл он свою потрепанную папку. – Я вам сейчас покажу. Вот он на ленче с этой дамой.

– Это Люси Уотт, – заметила я, рассматривая черно-белую фотографию. – Она автор.

Он вытащил еще один снимок.

– Что вы можете сказать по поводу этой дамы?

– А. Это литературный агент. Я с ней встречалась однажды. Кажется, она работает у Тротта.

– Я сидел за соседним столиком, миссис Смит, и ни один раз поведение вашего мужа ни в коей мере нельзя было назвать фривольным. Еще у вашего мужа был ленч с этим мужчиной на Шарлотт-стрит, – сказал он, протягивая мне еще одну фотографию.

– Не знаю, кто это, – заметила я. – Возможно, «охотник за головами», Энди Метцлер.

– Как-то ранним вечером он встретился за бокалом вина в Куаглино с этой женщиной.

Я посмотрела. Снимок был немного зернистым. За столом с Питером сидела привлекательная блондинка, примерно моего возраста, которую я никогда прежде не видела. И хотя Питер улыбался ей, ничего предосудительного он не делал. По правде говоря, он казался немного скованным.

– Вы знаете эту женщину, миссис Смит?

– Нет, – ответила я, пожимая плечами. – Она производит впечатление довольно настойчивой особы, не правда ли? Наверное, это литературный агент, который слишком много запрашивает в пользу какого-то автора.

Наконец он показал мне шесть фотографий Питера, сделанных во время презентаций новых книг, одна из которых проходила в «Граучо», а другая – в Сохо-хаус.

– Вам удалось проникнуть туда? – спросила я. – Вы меня поражаете.

– Там было полно народу, миссис Смит, – сказал Айан. – Мне удалось смешаться с толпой. Я же хамелеон, – с гордостью добавил он.

– Но как вам удалось сделать фотографии без вспышки?

– Профессиональные секреты, – ответил он, постукивая себя по носу.

Я принялась внимательно разглядывать фотографии. На каждой из них Питер беседовал с авторами, Робертом Найтом и Натали Уо, книги которых представлялись публике, а также со своими коллегами по редакции. На одной из них он даже умудрился что-то вежливо говорить Чармиан.

– По окончании обоих этих вечеров ваш муж брал такси и возвращался домой, – сказал Айан Шарп. – Я знаю, что он возвращался прямо домой, так как следовал за ним всю дорогу. Так что на основании того, что я видел в течение этой недели, миссис Смит, я пришел к выводу, что вы ошиблись и ваши подозрения питала скорее фантазия, чем веские доказательства.

– Да, да, у меня была паранойя, – согласилась я. Я испытывала такое облегчение, что готова была расцеловать его. – Я просто… даже не знаю, как сказать… Меня куда-то занесло. Я дала волю своему воображению, – с улыбкой сказала я. – Но теперь ко мне вернулось спокойствие духа.

– Тем не менее мой долг предупредить вас, миссис Смит: вполне возможно, что этой женщины, Джин, на нынешней неделе не было в городе. Она могла куда-то уехать…

– О, понимаю. Например, в Шотландию.

– Что сделало невозможным ее свидания с вашим мужем.

– Да, – согласилась я. – Может быть, и так. Моя эйфория камнем упала на дно.

– Я просто хочу сказать, что хотя я и верю в невиновность вашего мужа, но не могу быть абсолютно в этом убежден. Если вы хотите быть уверены на сто процентов, нам следует следить за ним дольше.

– Да, – сказала я. – Понимаю.

– Так что я советую вам, миссис Смит, надеяться на лучшее и вести себя как ни в чем не бывало. А если у вас снова возникнут подозрения, мы предпримем дальнейшие шаги.

– Конечно, – согласилась я. – Это хорошо. Я хочу оставить все как есть. Буду надеяться на лучшее, как делала всегда прежде. А если почувствую необходимость, то всегда смогу вернуться к вам. Да. Я именно так и сделаю. Спасибо.

Я выписала ему чек на тысячу пятьсот фунтов, мысленно снова поблагодарив Лили, и отправилась на метро домой. Но, хотя я и испытывала облегчение от того, что он ничего не обнаружил, в глубине души у меня все-таки оставались сомнения. Что же мне все-таки делать с этими записками, где упоминается Джин? И как насчет цветов, сигарет и жевательной резинки? Я по-прежнему испытывала тревожные чувства, от которых никак не могла избавиться. Я оставила Лили сообщение с просьбой позвонить мне, а потом заварила себе чашку чая. Через полчаса зазвонил телефон.

– Наверное, это Лили, – сказала я Грэму. И только я собралась поведать ей, что Питер оказался невинной жертвой моих необоснованных подозрений, как услышала незнакомый мужской голос, говоривший с иностранным акцентом, немного растягивая слова.

– Алло, – произнес он. – Это мадам Смиит?

– Да, – удивленно ответила я. – Это я.

– А, хорошо. Я пытаюсь связаться с вашим мужем, Питером. И его секретарша дала мне ваш домашний номер, надеюсь, вы не возражаете.

– Нет.

– Потому что мне необходимо поговорить с ним.

– Хорошо. А кто это?

– Меня зовут Джон.

– Джон, а как фамилия?

– Нет, нет, не Джон, а Жан. Жан Дюпон. Я звоню из Парижа.

– Жан? – переспросила я.

– Да, – ответил он. – Верно. Жан.

– Жан, – снова сказала я.

– Да, да, верно. Жан. По буквам это будет…

– Все в порядке, – быстро сказала я. – Я знаю, как это будет по буквам – только что вспомнила. – И я произнесла его имя по буквам: – Ж-а-н.[54]

– Exactement,[55] мадам Смит.

– Жан!

– Правильно. – Я почувствовала, как смех поднимается в горле, словно пузырьки в бокале шампанского.

– Я звоню из французского издательства «Ашет», – продолжал он. – Питер знает меня, мы вместе работаем над книгой.

– Да, – сказала я. – Понятно.

– Мне нужно поговорить с ним сегодня, но его секретарша сказала, что не знает, где он. Видите ли, ваш муж просто гадкий мальчик, мадам Смит, – добавил он со смехом. – Он никогда не отвечает на мои звонки.

– О да, он гадкий, – согласилась я.

– Так что я прошу вас, пожалуйста, скажите ему, чтобы он позвонил мне домой ce soir.[56] У вас есть ручка? Я дам сейчас вам номер.

– О да, – сказала я, с трудом подавив желание закричать от радости. – Да, конечно, у меня есть ручка, – радостно добавила я. – Давайте я запишу. Записала. Большое вам спасибо.

– Нет, вам спасибо, – сказал он, явно ошеломленный моим энтузиазмом.

– Так мило с вашей стороны, что вы позвонили, – сердечно добавила я. – Я очень, очень рада этому. И в ту же минуту, как Питер вернется домой, я заставлю этого «гадкого мальчика» перезвонить вам. Au revoir, Жан, au revoir![57]

Бросив телефонную трубку, я издала ликующий крик и только собиралась позвонить Лили и рассказать ей о своей глупой ошибке, как вдруг залаял Грэм, и я услышала, как поворачивается ключ в замке. Это был Питер, он сегодня вернулся рано.

– Дорогой! – радостно воскликнула я. – Послушай, я хочу кое-что тебе сказать.

– Нет, – возразил он, в то время как Грэм прыгал на него, здороваясь с ним. – Это я должен кое-что сказать тебе.

– Но я просто хочу сказать, что я так глупо, глупо ошибалась, видишь ли…

– Фейт, все это может подождать. Грэм, пожалуйста, успокойся! Фейт, – снова сказал он. – Фейт… – Его профиль отражался в зеркале, походившем на солнце с разбегающимися лучами.

– Да?

– Послушай, ты должна кое-что узнать. Мой пульс учащенно забился.

– Да? – повторила я. Питер глубоко вдохнул.

– Я ухожу.

– Что?

– Я ухожу, – повторил он, глядя мне в лицо.

– Уходишь? – чуть слышно переспросила я. – От меня?

– Нет, дурочка, из «Фентон и Френд». Я свободен!

– Боже мой, – со вздохом пробормотала я. – Она все-таки сделала это! Она тебя уволила, эта корова!

Лицо Питера застыло словно маска, олицетворяющая саму серьезность, но вдруг он улыбнулся.

– Нет, Фейт, она не уволила меня. Я сам отказался от должности и сообщил ей об этом…

– Да?

– Потому что мне предложили другую работу.

– Ты получил работу! – взвизгнула я. – О, как замечательно! – Я обняла его. Какой у меня чудесный день. – Просто фантастика! О, Питер! Где?

– Фейт, – сказал он, и лицо его расплылось в улыбке. – Я буду новым исполнительным директором в «Бишопсгейте».

– «Бишопсгейт»? – я чуть не задохнулась от изумления. – «Бишопсгейт»? Бог мой! Но это же огромное издательство.

– Да, я знаю, – мечтательно сказал он, снимая пальто. – И потому, что они так расширили свою деятельность за последние два года, они и искали нового исполнительного директора. Со мной дважды беседовали.

– Почему же ты ничего не сказал мне? – спросила я, когда мы прошли в гостиную.

– Потому что боялся не получить эту работу, а мне так хотелось. Но во время ленча прошло последнее собеседование, а потом звонит Энди и сообщает, что я получил работу.

– О, дорогой! – воскликнула я и снова обняла его.

– И Фейт, – мечтательно продолжал он, наливая себе немного выпить. – Деньги. Я буду получать в три раза больше, чем здесь. Нам не придется так экономить.

– Боже, это же сказка! Но что сказала Чармиан?

– Она пришла в ярость, – ответил он, садясь и развязывая галстук. – Просто изрыгала пламя. Особенно разозлилась, когда я рассказал ей о новом месте. Кричала, что это возмутительно, – это ее любимое слово. Старая глупая летучая мышь. У нее хватило наглости обвинить меня в предательстве. Тогда я сказал, что благополучно проработал в «Фентон и Френд» тринадцать лет и не стал бы искать другого места, если бы она не превратила мою жизнь в кошмар.

– О, дорогой, это так смело с твоей стороны, и это абсолютная правда.

– Мне уже нечего терять, – ответил он, пожимая плечами. Во всяком случае, она попыталась тотчас же выставить меня, но я не позволил ей сделать этого, заявив, что мой контракт предусматривает, что я должен быть предупрежден об увольнении за три месяца. А затем мне позвонили из отдела кадров и сказали, что рассчитаются со мной к четырнадцатому. Теперь мне нужно позвонить всем моим авторам, – сказал он, роясь в портфеле. – Жаль мне их, но ничего не могу поделать. Подозреваю, что половине из них придется иметь дело с этим наглецом Оливером. Бедняги! Знаешь, Фейт, – продолжал он, листая записную книжку, – мне жаль, что я ухожу, но у меня нет выбора. Чармиан с Оливером просто уничтожили бы меня, но теперь, благодаря Энди, я спасен. Хочу пригласить Энди на ленч в «Ритц», – сказал он, протягивая руку к телефонной трубке.

– О да, – согласилась я. – Ты непременно должен его пригласить. Он заслуживает этого.

Но Питер, похоже, был слишком занят, набирая номер, и не услышал моих слов.

– Позвоню сначала Клэр Барри, – заметил он.

– Ты должен позвонить и Жану. Дорогой, об этом-то я и хотела поговорить с тобой, – добавила я. – Я должна кое в чем признаться.

– Правда?

– Да. Причина, по которой я вела себя так глупо… Я об этом так сожалею. Видишь ли, мне в голову пришла нелепая мысль, будто ты встречаешься с какой-то женщиной по имени Джин. Но теперь я знаю, что Джин вовсе не Джин. Она Жан, точнее говоря, он. И я узнала об этом только сегодня, когда Жан позвонил.

– Жан? – переспросил Питер. – Да, мы с Жаном работаем над одним проектом. Это довольно скучная книга о какой-то французской кинозвезде, не очень известной. Чармиан навязала мне эту работу. Мы собирались опубликовать ее одновременно в Англии и во Франции, так что нам приходилось довольно часто общаться. Но это так скучно, Фейт, и я был настолько занят своими делами, что постоянно забывал перезвонить ему. Алло, это Клэр? – спросил он. – Клэр, послушайте, это Питер…


– Ничего? – переспросила Лили, когда я ей позвонила и обо всем рассказала. Она казалась немного смущенной. – Дорогая, ты уверена?

– Да, – радостно заявила я. – Уверена.

– Ничего? – снова спросила она. – Ноль?

– Ничего, – заверила ее я.

– О, понимаю, – сказала она. – Так что зря мы следили.

– Да, – со смехом сказала я. – Именно. Я очень сожалею, я не смогу помочь тебе с этой статьей, Лили…

– Что ж… – уныло произнесла она.

– Но дело в том, что Питер не ходит на сторону.

– М-м-м…

– Поверить не могу, что была настолько глупой, – продолжала я. – Почему я приняла Жана за женщину?

– Потому что ты по-прежнему Истинная Вера, – со вздохом заметила она.

– Знаю. Вместо того, чтобы разумно и всесторонне обдумать ситуацию, я впала в паранойю. Я не просто слишком поспешно сделала выводы, я словно прыгнула с шестом навстречу своим подозрениям.

– Ну хорошо, – с философским спокойствием сказала она. – Мы все же можем взять у тебя интервью, как у женщины, чьи подозрения оказались беспочвенными.

– Так что время и деньги не были потрачены совсем впустую?

– Нет, хотя объективно было бы намного лучше, я имею в виду для журнала, если бы он с кем-то встречался.

– Но я рада, что он не встречается, – со смехом ответила я. – О, Лили, большое тебе спасибо за то, что заплатила, – добавила я. – Я благодарна тебе вдвойне, потому что моя вера в Питера стала еще крепче, чем прежде!

Внезапно наступило молчание, только где-то на заднем плане слышно было сопение Дженнифер, затем Лили сказала:

– Фейт, я рада, что все так получилось. Ты же знаешь, мне меньше всего хотелось бы испортить тебе праздник, но…

– Но что?

– Есть все же вопросы, оставшиеся без ответов.

– Разве? – спросила я. – Какие же?

– Ну, эти цветы, – заметила она. – Ты уверена, что они действительно предназначались автору?

– Да, – ответила я. – Уверена.

– А как насчет жевательной резинки и сигарет?

– Не знаю, – беззаботно бросила я. – Да честно говоря, мне наплевать. Я уверена, что существует какое-то вполне невинное объяснение, как это получилось с Джин.

– Что ж, я тебе скажу только одно, – продолжала она. – Не так много англичан курит «Лаки Страйк». Это американская марка.

– Может быть, они предназначались для Энди, его агента.

– Может, и так. Но почему он не сказал об этом прямо? Послушай, Фейт, не могла бы ты сделать мне одолжение? Конечно, это всего лишь для статьи.

– Да, конечно. Если смогу.

– Просто спроси Питера об этом. Только для того, чтобы связать концы с концами.

– Хорошо, – не очень охотно согласилась я. – Теперь, когда я так верю в Питера, спрошу. Но не раньше среды.

– Почему? Что произойдет в среду?

– Я приглашу его на обед, – объяснила я. – Но это будет не просто обед. Я заказала столик в «Ле Каприс»!

– Пожалуй, это довольно безрассудно!

– Знаю. Но Питер этого заслуживает после всех стрессов и проблем, которые свалились на него в последние месяцы. И поскольку я была такой злобной, подозрительной и мерзкой, я собираюсь сама оплатить счет. Во всяком случае, – продолжала я, – у нас столько поводов отпраздновать. Его новую работу. Наше будущее…

– А что еще?

– День святого Валентина!

* * *

Вечером четырнадцатого февраля я села в метро и доехала до «Грин-парк». Казалось, весь Лондон был влюблен, и я тоже. На каждой платформе я замечала молодых людей, застенчиво сжимавших в руках цветы. И я подумала о двух дюжинах алых роз, которые получила сегодня днем от Питера. Я чуть не задохнулась от восторга, когда увидела их, – до того они были красивы. С длинными стеблями, бархатными лепестками и восхитительным опьяняющим запахом. Пока я шла по Пиккадилли, я то и дело протискивалась между прогуливающимися рука об руку парами. Вечерний воздух, казалось, пульсировал от романтических чувств, когда я проходила мимо «Ритца», и, несмотря на то, что я уже так давно была замужем, сердце мое сильно забилось, как только я повернула на Арлингтон-стрит и увидела «Ле Каприс». Я уже была там один раз с Питером много лет назад и знала, что это любимое место Питера. Я огляделась вокруг, осматривая благородный в своей простоте интерьер, и увидела, что Питер уже за столом, пьет свой обычный джин с тоником. Он встал, приветствуя меня, и я отметила про себя, что он выглядел очень нарядным, но мне показалось, будто он немного смутился, когда зазвонил его мобильный телефон, наигрывая мелодию песенки «For He's a Jolly Good Fellow».[58]

– Думаю, это Энди, – сказала я, пока Питер нащупывал кнопку, чтобы отключить телефон. – И знаешь что, – добавила я со смехом, – Энди и есть очень хороший парень!

– О да, – ответил Питер со слабой улыбкой. – Правильно.

– Его, наверное, самого радует то, что он смог сделать для тебя, – заметила я, пока мы внимательно рассматривали меню. – Надеюсь, он получит достойное вознаграждение за свою трудную работу.

– Да, да. Конечно, – со странным смешком ответил Питер. – О, между прочим, о моем назначении написали в «Паблишинг Ньюс». – Он показал мне экземпляр журнала, где на третьей странице был помещен материал о Питере и его фотография под заголовком «Неожиданный переход Питера Смита в „Бишопсгейт"». Я прочла ее с огромной гордостью:…уважаемый заместитель директора издательства… выдающийся послужной список… слухи о конфликте с Чармиан Дюваль… «Бишопсгейт» расширяется. Мы заказали шампанское, на этот раз настоящее, затем подали первое блюдо. Я ела цыпленка, а Питер – протертый суп с фенхелем. Ресторан был полон пар, которые, как и мы, романтически обедали в день святого Валентина тет-а-тет. Я ощущала покой и какую-то безмятежность, но от меня не укрылась необычайная молчаливость Питера. Я догадывалась почему – он последний день отработал в «Фентон и Френд», что, безусловно, было для него нелегко.

– С тобой хорошо простились? – спросила я.

– У нас была небольшая вечеринка в офисе, – сказал он. – Айрис плакала. Я тоже очень расстроился.

– Да, дорогой, это огромная перемена, особенно после стольких лет службы. Но, как и большинство перемен, она приведет к лучшему. Ты пережил такое дьявольски тяжелое время, – добавила я, пока официант убирал наши тарелки. – И, Питер, мне хочется еще раз извиниться за то, что я была такой злой и низкой. Сама не знаю, что нашло на меня.

Он сжал мою руку.

– Фейт, не беспокойся. Все это в прошлом.

– Во всяком случае, – сказала я, поднимая свой бокал, – за счастливые окончания.

– Да. За счастливые окончания, – согласился он. – И за новые начинания.

– За новую главу, – радостно продолжала я. – Без неприятных поворотов сюжета.

– Я выпью за это.

– Даже погода стала лучше, – со смехом добавила я. – Антициклон ушел, и небо снова стало голубым. – Питер улыбнулся. – А ты приглашал Энди в «Ритц»? – спросила я, когда подали основное блюдо, рыбу-меч для меня и куриные грудки для него.

– А… да, – ответил он. – Приглашал. Мы ходили туда во вторник.

– Лично я считаю, что Энди просто молодец, – заметила я, взяв нож и вилку.

Так мы болтали, ели, и Питер уже не выглядел таким напряженным. Я оглянулась на черно-белую фотографию, висевшую на стене у нас за спиной, и обнаружила, что это Марианн Фейтфул.[59] Почему-то это заставило меня вспомнить о просьбе Лили. Мне не хотелось спрашивать Питера прямо, поэтому я осторожно начала: – Дорогой, я чувствую себя такой виноватой, что сомневалась в тебе. Это так ужасно с моей стороны. Те цветы, конечно, предназначались Клэр Барри. – Он посмотрел на меня. – Ведь правда?

– Да, – ответил он. – Для нее.

– А что касается сигарет – ну так что ж? – почему бы тебе время от времени не затянуться? Было глупо с моей стороны принимать близко к сердцу такие мелочи, Питер. Я доверяла тебе пятнадцать лет, дорогой, и намерена делать это и впредь. Я знаю, что ты никогда не изменял мне, – продолжала я с пьяным смешком. – И верю, что не изменишь. – Он молчал. – Потому что я знаю, что ты всегда говоришь мне правду. – Я сделала еще глоток вина. – Не так ли, дорогой? Дело в том, что ты честный и порядочный человек. И ты такой правдивый. В самом деле, я больше всего люблю в тебе именно это и просто хочу сказать, как…

– Фейт, – вдруг перебил меня Питер. – Пожалуйста, прекрати. – Он вертел в руках нож, а на лице его появилось какое-то странное выражение. – Я хочу кое-что сказать тебе.

– Дорогой, что бы ты ни сказал, это не имеет значения.

– Имеет, Фейт. Имеет значение для меня.

– Питер, – заверила я и сделала еще один большой глоток бордо, – что бы это ни было, сегодня вечером это не важно.

– Важно, – возразил он мне. – Важно. И даже очень. Потому что ты тут сидишь и говоришь о том, какой я потрясающий парень, а я, честно говоря, не могу этого вынести.

– О, дорогой, извини, – сказала я. – Я не хотела тебя смущать. Просто я чувствую себя такой счастливой и, может быть, выпила чуть лишнего и теперь хочу подлизаться к тебе за то, что была такой подозрительной коровой.

– В этом-то все и дело, – заметил он. – Именно этого я не могу вынести.

– Почему?

– Фейт, – произнес он, вертя в руках бокал. – Я сделал нечто довольно… глупое.

– Ты сделал что-то глупое? – как эхо повторила я. – О Питер, я уверена, что это пустяки.

– Это не пустяки, – возразил он.

– Действительно, Питер…

– Нет, дорогая, выслушай меня, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. Я видела, как он вдохнул, потом выдохнул. – Фейт, – пробормотал он. – Я был неверен тебе.

Мой бокал с вином застыл в воздухе.

– Что, прости?

– Нет, ты меня прости, потому что я спал с другой.

– О, – сказала я, ощущая, как вспыхнуло мое лицо.

– Но это было всего лишь раз, – добавил он. – И это не имеет никакого значения.

– О, – снова произнесла я.

– Я рассказываю тебе об этом потому, что мы готовы вступить в новую жизнь, начать новую главу; и я знаю, что просто не смогу жить в мире с собой, если чистосердечно во всем не сознаюсь.

– О, – опять сказала я. Казалось, будто это единственное слово, которое я знаю.

– Видишь ли, Фейт, – продолжал он, опустив взгляд на своего несъеденного цыпленка. – Ты весь вечер твердила о том, какой я «честный» и «правдивый». Так что я не смог скрыть от тебя тот факт, что…

– Что?

– Ну, что у меня был небольшой… загул.

– Загул? – эхом повторила я. – С кем?

– Послушай, – устало бросил он. – Это неважно. Все кончено. Это была ошибка, и она никогда не повторится.

– Извини, дорогой, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – Мне кажется это несправедливым, ты говоришь мне, что у тебя был… загул, а затем отказываешься отвечать с кем, потому что… Боже мой, Питер, – внезапно пробормотала я. – Ты мне изменил.

– Да, – тихо ответил он. – Изменил. Но это неважно, – повторил он. – Меня к этому подтолкнули. Я… я немного выпил, это был просто… один из таких случаев.

– Пожалуйста, скажи мне с кем? – настойчиво допытывалась я, чувствуя, как мои ладони становятся влажными.

– Я…

– Пожалуйста, Питер. Мне хочется знать.

– Ну…

– Просто назови мне ее имя.

– Нет.

– Давай, скажи мне!

– Не могу.

– Можешь!

– Послушай, я…

– Назови мне ее имя, Питер.

– Хорошо, – со вздохом сдался он. – Это Энди Метцлер.

Мои руки взметнулись к губам.

– Ты спал с мужчиной?!

Питер с изумлением воззрился на меня. Казалось, он просто шокирован.

– Нет, с этим все в порядке, – сказал он. – Ты не понимаешь.

– Нет, не в порядке, – огрызнулась я. – Абсолютно Не в Порядке, Питер!

– В порядке, – настаивал он.

– Нет, черт побери.

– Все в порядке, Фейт, видишь ли, Энди женщина.

– Что?

– Энди Метцлер женщина, – повторил он.

Я открыла рот от изумления.

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Ты никогда не спрашивала.

– Но ты никогда не говорил – только «Энди это, Энди то», – я не имела ни малейшего представления, что это женщина.

– Что ж, – тихо сказал он. – Она женщина. Согласен, это довольно странное имя для женщины. Но она ведь американка.

– Понятно, – медленно произнесла я. – Как Энди Макдауэлл.

– Да, – согласился он. – Так.

– И ты вступил с ней в связь? Он кивнул.

– Когда?

Он вертел в руках солонку.

– Когда, Питер?

– Во вторник.

– Во вторник? Вчера? О да, конечно, – кивнув, заметила я. – Ты собирался пригласить ее на ленч в «Ритц». Чтобы отпраздновать. Что ж, действительно отпраздновали.

– Послушай, одно за другим, – робко начал он. – Она давно проявляла ко мне интерес, Фейт, и подбиралась ко мне несколько месяцев. Честно говоря – со дня нашего знакомства. А ты стала относиться ко мне с подозрением, мне все это надоело, а к ней я чувствовал огромную благодарность за то, что она нашла мне работу, так что я просто не смог… отказать.

– А, понятно, – насмешливо бросила я. – Ты переспал с ней, чтобы не оскорбить ее чувства. Какой джентльмен. Я так горжусь тобой, Питер. Ты, наверное, снял номер?

– Да, – тихо сказал он. – Мы сняли номер. И внезапно в тот момент, в тот ужасный момент, когда он произнес «мы», я вдруг почувствовала, что правдивость не самое привлекательное качество Питера.

– Так что она получила свое вознаграждение, – мрачно заметила я, ощущая, как у меня в горле застрял огромный комок. – Какая ирония судьбы, – пробормотала я, сжимая и разжимая салфетку, – какая ирония. Последние две недели я была просто одержима мыслями о какой-то шотландке по имени Джин, которая оказалась французом Жаном; а теперь ты рассказываешь мне о романе с американкой по имени Энди, которую я всегда считала мужчиной!

– Да…

Я покачала головой и с горечью прошептала:

– Что ж, что ж, что ж… – затем подняла на него глаза и сказала: – Это так больно.

– Извини, – сказал он. – Я не хотел причинять тебе боль. Но она вынудила меня.

– Не будь смешным, – бросила я.

– Но это действительно так, – устало повторил он. – Я ясно дал ей понять, что женат. Но теперь, когда наши профессиональные отношения подошли к концу, она просто…

– Решила перевести их в личные.

– Да. О, я не знаю… Она… так надавила на меня.

– Я не верю тебе, – прошипела я. – Думаю, ты спал с ней, потому что хотел этого.

– Нет, не хотел.

– Лжец!

– Говори потише.

– Признайся!

– Хорошо, да, хотел!

– Ты хотел!

– Да. Раз ты вынуждаешь меня признаться в этом, да, черт побери! Хотел!

– Ублюдок! – выпалила я и сама была поражена, услышав свои слова, потому что никогда в жизни так его не называла.

– Я находился в состоянии такого стресса, Фейт, – простонал он и опустил голову на правую руку. – Эти последние шесть месяцев были сущим адом. Да и ты стала нападать на меня. Не давала мне покоя, гонялась за мной, словно терьер за крысой, и постоянно твердила то про эту женщину, то про эту жевательную резинку, то про эти сигареты.

– Эта резинка! – воскликнула я. – Эта жевательная резинка предназначалась ей. – Он молчал. – Ведь так? – спросила я. – Ты же не любишь ее и никогда не любил. И сигареты тоже предназначались для нее, правда? – Питер с несчастным видом кивнул. – Ты держал резинку и сигареты для нее наготове. Как галантно. «Лаки Страйк»! – фыркнула я. – Итак, у вас роман, – повторила я на повышенных тонах, – с этой, как ты тогда сказал? – «девчонкой»? О боже.

– Послушай, это произошло как-то спонтанно, – сказал он. – Под влиянием момента.

– Это неправда! – воскликнула я.

– Ш-ш-ш! Не кричи.

– Ты уже давно хотел переспать с ней.

– Нет.

– Да, хотел. Я поняла это благодаря Кейти.

– Кейти? При чем здесь она?

– Ее психоаналитическая болтовня. Она постоянно толкует про фрейдистские оговорки, сам знаешь? И про «многозначительные умолчания». И мне кажется весьма многозначительным тот факт, что ты ни разу не упомянул о том, что Энди женщина.

– Об этом не заходила речь, – заявил он.

– Заходила, – возразила я. – На днях ты перечислял мне всех знакомых женщин – всех до единой. Как странно, Питер, – жестко сказала я, – что ты не упомянул ее! – Его лицо и шея покрылись красными пятнами. – Ты даже назвал мне имена двух женщин-коллег Энди, но предусмотрительно опустил ее. Теперь я понимаю почему! – торжествующе закончила я. – Ты не хотел, чтобы я знала. Потому что сам ты уже знал, что хочешь затащить ее в постель.

– Я… я…

– Не отрицай этого, – с презрением бросила я.

– Я… Ладно, – сказал он. – Ладно, признаю это. Она очень привлекательная. Одинокая. Я ей нравлюсь. И да, она нравится мне.

– Она блондинка с короткими волосами, – внезапно воскликнула я. Меня словно озарило. Французы называют это éclaircissement.[60] Энди – это та неизвестная блондинка, которую сфотографировали с Питером в Куаглино. – Она блондинка с короткими волосами, – повторила я снова.

– Да, – подтвердил он. – Но откуда, черт побери, ты знаешь?

– Потому что… – О боже, я не могу сказать ему. – Потому что… О, это женская интуиция, – объяснила я. – Меня тошнит, – заявила я, вертя в руках ложку для пудинга. – У тебя роман. Как ты мог?

– Я сейчас объясню, – сказал он, тоже повышая голос. – Ты все время обвиняла меня в том, что у меня роман, так что, когда подвернулась такая возможность, я подумал: «Черт побери, почему бы и нет?»

Я почувствовала, что мы привлекаем внимание окружающих.

– Что-нибудь на десерт? – спросил официант. – И я был бы весьма признателен вам, сэр и мадам, если бы вы говорили немного тише.

– Нет, – заявила я. – Я не буду говорить тише, потому что мой муж только что изменил мне!

Я почувствовала взгляды, обращенные в нашу сторону, кто-то замер на полуслове.

– Видите ли, мадам, – сказал официант. – Мне просто кажется…

– Мне плевать, что вам кажется! – прошипела я. – У нас возникли семейные проблемы. – Теперь разговоры в ресторане прекратились, и все глазели на нас, но мне было все равно. – После пятнадцати лет брака мой муж рассказал, что изменил мне, – сообщила я официанту.

– …бедняжка, – услышала я чью-то реплику.

– …похоже, это та девушка, которая ведет прогноз погоды в «Утренних новостях».

– …был верен пятнадцать лет? Наверное, этот парень святой.

– …конечно, ты изменил через пять.

– …не стоит вспоминать!

– Мадам, – сказал официант, – мне очень жаль, что у вас возникла такая проблема.

– Это не проблема, – поправила я его. – Это катастрофа.

– По правде говоря, я и сам разведен.

– О, мне очень жаль.

– Жена бросила меня.

– Не повезло, – сказал Питер.

– Так что хотя я сочувствую вам, но тем не менее вынужден попросить говорить потише.

– Да, Фейт, – хрипло прошептал Питер. – Пожалуйста, потише!

– Правильно, потише, – бросила я с деланным смешком. – Не раскачивай лодку. Будь большой девочкой. Не беспокойся из-за пустяков. Не плачь. А главное – не возражай. Но я возражаю! – завопила я. – Категорически возражаю. Как ты мог, Питер? – спросила я, чувствуя, как столик уплывает и глаза застилает туман.

– Да, как вы могли? – спросила женщина за соседним столиком.

– Как я мог? – переспросил Питер, разворачиваясь на стуле. – Я уже объяснил, как я мог. Во-первых, мне представилась такая возможность, во-вторых, у меня был сильнейший стресс, в-третьих, я слишком много выпил, в-четвертых, я подвергся давлению, и, в-пятых, жена сводила меня с ума своими идиотскими и абсолютно не обоснованными подозрениями.

– Они не были необоснованными, – возразила я, прижимая салфетку к глазам.

– В тот момент были! – огрызнулся он.

– Я не виню его! – заявил мужчина слева от нас.

– Не твое дело, Родни.

– Мне кажется, она это сама себе накаркала.

– Ну и дура, – бросил кто-то еще.

– Никогда не поступай так со мной, Генри.

– А ты-то сама?

– Что ты имеешь в виду, что я сама?

– Я видел, как ты смотрела на Торквила.

– На Торквила? Не смеши меня.

– Жена бросила меня ради нашего врача, – сказал официант.

– О боже, какое предательство, – сказал Питер.

– Послушайте, – обратилась я к официанту. – Очень вам сочувствую, что вы развелись. Но, откровенно говоря, это не имеет к нам никакого отношения. Боже мой, – запричитала я. – Это так ужасно! Просто не знаю, что делать.

– Только не делайте из мухи слона, – посоветовал мужчина в темно-сером костюме.

– Сдайте его в химчистку, – предложила его жена.

– Обратитесь к психотерапевту! – воскликнул мужчина, сидевший через три столика справа от нас.

– Начните новую жизнь!

– Я слышал, что неверность еще не конец света.

– Да, люди могут все простить и забыть.

– Простить и забыть? – эхом повторила я, ощущая во рту привкус слез. – Простить и забыть? Нет! О Питер! – прорыдала я, протягивая руку за сумочкой. – О Питер, я была так счастлива сегодня вечером, но теперь все погибло.


– Не люблю хвастаться, – заявила Лили в субботу утром. – Действительно не люблю хвастаться, но я была права!

– Да, – хрипло ответила я. – Ты права.

Полуголые – облаченные только в толстые бумажные панталоны – и покрытые густой зеленой слизью, мы лежали бок о бок на кожаных скамейках в лечебнице в Найтсбридже, а женщина-физиотерапевт в белом халате шлепала темно-зеленую пасту нам на ноги. Затем она завернула нас в подогретые одеяла и притушила свет над головой.

– Ну а теперь, дамы, – любезно сказала она, – я оставлю вас на двадцать минут, столько потребуется, чтобы морские водоросли оказали свое действие – очистили ваш организм, придали гладкость коже и удалили из тела токсины. – Я поймала себя на том, что не возражала бы, если б они удалили токсины и из моих мыслей. – Мне хотелось бы, чтобы вы расслабились, – ворковала она. – Закройте глаза и спокойно подумайте о чем-нибудь приятном.

– Он просто ублюдок! – злобно бросила Лили, как только дверь закрылась и мы смогли говорить. – Как он мог так поступить с тобой!

– Не знаю, – прошептала я, глядя в потолок. – Единственное, что я знаю, – это причиняет мне боль. – Первое потрясение прошло, осталась жгучая боль.

– Когда мы впервые обсуждали все это, я ни на секунду не могла предположить, что все окажется правдой, – продолжала Лили. – Мне просто хотелось, чтобы ты немного остерегалась, дорогая, потому что ты такая доверчивая душа.

– Уже нет.

– Но в то же время, – продолжала она, – все это не складывалось в целую картину. А теперь сложилось. Боже мой, как эта дрянь воняет рыбой, – сморщив нос, сказала она. – Мы будем пахнуть, как Биллингзгейт.[61] «Охотница за головами»! – вдруг возмущенно воскликнула она. – «Охотница за головами»! Подумать только! Она охотилась не только за его головой.

– И получила, что хотела, – согласилась я.

– Так вот почему Питер прислал тебе эти сказочные розы четырнадцатого.

– Я их выбросила, – прорыдала я.

– На самом деле это не были цветы ко Дню святого Валентина, – продолжала Лили. – Он прислал их, потому что чувствовал свою вину.

– Что ж, – с тяжелым вздохом продолжала я. – В конце концов, ты можешь взять у меня неплохое интервью. Но это просто кошмар, – простонала я, ощущая, как сжимается горло. – Как жаль, что нельзя повернуть часы назад.

– Это невозможно, – решительно заявила Лили. – Все это слишком серьезно. Такого рода вещи часто приводят к разрыву.

Покачав головой, я посмотрела на нее и прошептала:

– Но я не хочу разрыва. Я еще так далеко не заглядывала.

– Фейт, дорогая, я считаю, что тебе следует подумать. Печальный факт неверности Питера будет иметь самые тяжелые последствия – ты никогда не забудешь об этом. – При этих ее словах я почувствовала дурноту. – И, конечно же, это повторится опять.

– Повторится? – переспросила я. – Но, может, это была всего лишь единственная ошибка. Он последнее время был сам не свой.

– Не будь такой идиоткой, Фейт! – заявила она. – Неверность – это скользкий склон. Если уж мужчина ступил на него, то все. Какое-то время они могут сдерживаться, но потом откажутся сидеть на привязи. О да, – со знанием дела подчеркнула она, – первая измена – это всегда начало конца. У тебя есть хороший юрист?

– Да, наш семейный юрист, Карен. Но, Лили, расходы на развод просто разорят нас.

– Дорогая, – терпеливо продолжала она, словно объясняла что-то умственно отсталому ребенку. – Питер получил замечательную новую работу, так что он сможет теперь себе это позволить.

– Но он не разбогатеет, просто будет получать немного больше, чем на прежней работе, – возразила я. – Послушай, я еще не приняла окончательного решения о разводе. Единственное, что я знаю, – я не готова простить.

– Как у вас дома? – поинтересовалась она.

– Мы избегаем друг друга, – со вздохом призналась я. – Я почти не видела его со Дня святого Валентина. К счастью, дети не приезжали на этот уикенд, у них были какие-то дела в школе.

О боже, Лили, – пробормотала я, и мои глаза снова наполнились слезами. – Я просто не знаю, что делать.

– Фейт, – сказала Лили. – Сколько лет мы знаем друг друга?

– Двадцать пять.

– Точно, – заметила она. – С девяти лет. Так что, думаю, я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Я знаю тебя даже лучше, чем Питер. И я искренне верю, что это происшествие станет в конце концов самым лучшим из того, что происходило с тобой в жизни.

– Как это? – прохрипела я.

– То, что не убивает человека, делает его сильнее, – объяснила Лили. Она протянула руку, сжала мою ладонь и ободряюще улыбнулась. – Это укрепит тебя, Фейт. Это поможет тебе наконец-то вырваться из твоей провинциальной скорлупы и стать сильной, независимой женщиной. Между прочим, я заглянула в «Харви Никс» и купила тебе аметистовые бусы, они наделяют силой и придадут тебе мужества.

– О, спасибо.

– И еще я позвонила «Самаритянам».

– Ты сделала это?

– Я позвонила «Самаритянам» вчера вечером и сделала вид, будто бы я – это ты. Но не беспокойся, – заверила она, увидев мое испуганное лицо. – Я не назвала им твоего имени – просто сказала, будто мой муж признался, что у него роман, и стала говорить об испытываемых чувствах боли, унижения, страха и т. д. и т. д. И они стали нести всякий вздор о советах, медитации, примирении и прочую пустую болтовню, но всякий знает, что это пустая потеря времени.

– Разве? – чуть слышно спросила я.

– Да, конечно. Потому что неверность невозможно исправить. Это непоправимое зло. Ты можешь попытаться соединить вместе и склеить куски своего брака, но трещины все равно будут видны.

– Все в порядке, дамы?

Это вернулась врач-физиотерапевт, и мы сменили тему разговора. Она взяла у нас одеяла, потом мы смыли зеленую слизь. Я уже одевалась, когда Лили вдруг сказала:

– Пожалуй, мне нужно почистить кишечник. А ты, Фейт?

– Что?

– Промывание кишечника, – объяснила она. – Хочешь?

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Мысль о подобной экзекуции казалась мне просто невыносимой.

– А я верю в эту процедуру, – радостно заявила она. – Мне нравится быть чистой и изнутри, и снаружи. Если это было хорошо для древних египтян, значит, хорошо и для меня. Дай мне сорок пять минут, а потом пойдем пообедаем.

Я сидела в приемной, пытаясь отвлечься от мыслей о Лили, лежащей на столе со шлангом в заднице, и стараясь не вслушиваться в голоса, доносившиеся из-за двери.

– О-о, мисс Джейго, – услышала я фразу физиотерапевта, – вам следует лучше прожевывать пищу – я только что видела, как проскочила оливка!

Чтобы как-то отвлечься и не рисовать в воображении содержимое прямой кишки Лили, я стала просматривать журналы, которые словно колода карт лежали на низком стеклянном столике. Здесь были «Я сама», «Татлер», «Мари Клэр», а также издания попроще. Честно говоря, я предпочитаю более демократичные журналы. Манекенщицы там не так угнетающе великолепны, к тому же там больше конкурсов. Так что я просмотрела «Вуманз оун» и «Вуманз уикли», затем взяла «Беллу» и «Бест», а потом мой взгляд упал на обложку журнала «Чат», и я затаила дыхание. Пристально смотрела я на провокационный заголовок и прислушивалась к тихому голоску, нашептывающему мне на ухо. Затем почти непроизвольно я протянула руку и взяла журнал. Заголовок призывал: «ВЫИГРАЙ РАЗВОД!»