"Делай, как я!" - читать интересную книгу автора (Иванович Джанет)

Глава 11

– Что такое? – заволновалась Лула.

– Дечуч украл бабушку Мазур. Хочет поменять ее на сердце. Я должна отвезти его в супермаркет у моста, а он позвонит мне туда в семь и даст дальнейшие указания. Еще он сказал, что убьет бабушку, если я сообщу полиции.

– Все похитители так говорят, – сказала Лула. – Это у них правило такое.

– Что ты собираешься делать? – спросила Конни. – У тебя есть хоть малейшее представление, где может быть это сердце?

– Стоп, подождите, – вмешалась Лула. – Ведь на сердце Луи Дестефани наверняка нет гравировки с именем. Почему бы нам не подсунуть ему другое? Откуда Эдди Дечучу знать, чье это сердце? Готова поспорить, если мы отдадим ему коровье сердце, он ни о чем не догадается. Нужно просто пойти к мяснику и объяснить ему, что нам нужно говяжье сердце. Разумеется, не в Бурге, здесь все вылезет наружу. К другому мяснику. Я знаю парочку на Старк-стрит. Или можно зайти в тот магазин, где торгуют по сниженным ценам. У них прекрасный мясной отдел.

– Удивляюсь, почему Дечуч сам до этого не додумался. Ведь никто, кроме него, не видел сердца Дечуча. А сам Дечуч ни хрена не видит. Скорее всего это он вытащил мясо из морозильника Даги, приняв его за сердце Луи.

– Лула высказала неплохую мысль, – заметила Конни. – Может ведь получиться.

Я подняла голову от колен.

– Противно вас слушать!

– Ну да, – сказала Лула, – в этом-то и весь смак. – Она взглянула на часы на стене. – Обеденное время. Давайте пойдем съедим по гамбургеру, а потом поедем за сердцем.

Я воспользовалась телефоном Лулы, чтобы позвонить матери.

– Не беспокойся о бабушке, – сказала я. – Я знаю, где она, и сегодня вечером я ее привезу. – И я повесила трубку, прежде чем она успела задать хоть один вопрос.

После ленча мы с Лулой отправились в мясной отдел супермаркета.

– Нам нужно сердце, – сказала Лула мяснику. – Обязательно в хорошем состоянии.

– Извините, – смутился он, – мы не торгуем сердцами. Может быть, вам подойдут другие внутренние органы? Например, печень?

– Нет, – заявила Лула. – Только сердце. Не знаете, где бы мы могли его купить?

– Насколько я знаю, все субпродукты отсылаются на фабрику, производящую консервы для собак, в Арканзас.

– У нас нет времени ездить в Арканзас, – заметила Лула. – Но все равно спасибо.

По дороге к выходу из магазина мы остановились у отдела, где продавалось все необходимое для пикника, и купили маленький холодильник – красный в белую полоску.

– Замечательно, – заявила Лула. – Теперь только сердца не хватает.

– Как ты думаешь, нам больше повезет на Старк-стрит?

– Я знаю, что некоторые мясники продают такое, о чем ты и не догадываешься, – сказала Лула. – Если у них нет сердца в наличии, они достанут, не сомневайся.

В сравнении с некоторыми участками Старк-стрит Босния после бомбежки выглядит привлекательнее. В свою бытность проституткой Лула работала на этой улице. Это была длинная шеренга унылых домов, запылившихся офисов и угрюмых людей.

Мы добирались туда добрых полчаса через центр города.

Стоял солнечный апрельский день, но Старк-стрит выглядела мрачной. Обрывки газет метались по асфальту, цепляясь за ступеньки безрадостных домов и обочины тротуаров. Все стены были разрисованы хулиганскими надписями и бандитскими лозунгами. Попадались сожженные и растасканные на части дома с почерневшими стенами и забитыми фанерой окнами. Между домами приютились маленькие кафе, ресторанчики, гараж, магазин металлоизделий и мясной павильон.

– Вот то, что нам надо, – сказала Лула. – Мясной павильон «У Омара». Если это используют для приготовления собачьей пищи, то Омар наверняка продает это на суп. Нам только нужно убедиться, что сердце уже не пульсирует, когда мы его получим.

– А здесь оставлять мотоцикл безопасно?

– Черт, нет, конечно. Поставь его у окна, чтобы нам было видно.

За мясным прилавком стоял большой темнокожий мужчина. Поседевшие волосы коротко подстрижены. Белый фартук забрызган кровью. На шее – золотая цепь, на пальце – кольцо с крупным бриллиантом. При виде нас он широко улыбнулся.

– Лула! Прекрасно выглядишь. Не видел тебя с тех пор, как ты ушла с улицы. Кожа тебе идет, мне нравится.

– Это Омар, – сказала мне Лула. – Богат примерно так же, как Билл Гейтс. Он стоит в этой лавке только из-за того, что ему нравится засовывать руку в куриные задницы.

Омар откинул голову и расхохотался. Этот хохот мог бы посоревноваться с ревом «Харлея».

– Чем могу тебе помочь? – обратился он к Луле.

– Мне нужно сердце.

Омар и глазом не моргнул. Наверное, такие требования здесь можно услышать ежедневно.

– Разумеется, – сказал он. – Что ты с ним собираешься делать? Тушить? Жарить?

– Полагаю, человеческого сердца у тебя нет?

– Не сегодня. Только по особому заказу.

– А что больше похоже на человеческое сердце?

– Свиное. Трудно различить.

– Ладно, – сказала Лула, – дай мне одно.

Омар пошел в угол и принялся руками шарить в корзине с субпродуктами. Нашел одно сердце и бросил его на весы поверх куска промасленной бумаги.

– Подойдет?

Мы с Лулой пригляделись получше.

– Мало в этом разбираюсь, – сказала Лула Омару. – Может, ты нам поможешь. Мы ищем сердце, которое подошло бы свинье весом в двести тридцать фунтов, недавно подохшей от инфаркта.

– Сколько лет было свинье?

– Где-то около семидесяти.

– Довольно старая свинья, – заметил Омар. Он снова пошел к корзине и взял другое сердце. – Это тут довольно давно лежит. Не знаю, был ли у свиньи инфаркт, но ее сердце выглядит неважно. – Он ткнул в него пальцем. – Не то чтобы здесь чего-то не хватало, но выглядит оно хорошо пожившим, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Сколько? – спросила Лула.

– Тебе повезло. Это пойдет со скидкой. Могу отдать за полцены.

Мы с Лулой переглянулись.

– Ладно, мы берем, – сказала я.

Омар через прилавок взглянул на холодильник в руке Лулы.

– Вам завернуть или положить на лед?

Через полчаса мы были в конторе и демонстрировали сердце Конни.

– Надо же, совсем как настоящее, – восхитилась Конни.

Мы с Лулой довольно переглянулись.

– Хотя я в этом ничего не понимаю, – поспешила добавить Конни.

– Должно сработать, – уверенно сказала Лула. – Теперь остается только поменять это на бабку.

От страха у меня в животе что-то затрепетало, и стало трудно дышать. Я не хотела, чтобы с бабулей случилась какая-нибудь беда.

Когда мы с Валери были маленькими, мы все время дрались. Мне в голову вечно приходила то одна, то другая бредовая идея, а Валери ябедничала на меня матери. «Стефани на крыше гаража и собирается лететь», – визжала Валери, врываясь в кухню. Или «Стефани во дворе пытается пописать, как мальчик, стоя». Мать накричит на меня, но позже, когда никто не видел, я отвешивала Валери хороших тумаков. И мы дрались. Мать снова кричала на меня. А я убегала из дома.

Убегала я всегда к бабушке Мазур. Бабушка никогда никого не судила. Теперь-то я знаю почему. Глубоко в душе бабуля была еще более сумасшедшей, чем я.

Она впускала меня в дом без малейших попреков. Притаскивала четыре кухонных стула в гостиную, ставила их квадратом и накрывала сверху простыней. Она давала мне подушку и книжку и отправляла в сооруженную ею палатку. Через пару минут под простыню подсовывалась тарелка с печеньем.

Где-нибудь во второй половине дня, еще до возвращения дедушки с работы, приходила мама и забирала меня. И все снова налаживалось.

Теперь моя бабуля находилась в плену у психованного Эдди Дечуча. И в семь часов я попытаюсь обменять ее на свиное средце.

– Уф! – вздохнула я.

Лула и Конни посмотрели на меня.

– Думы вслух, – объяснила я. – Может, стоит позвонить Джо или Рейнджеру и попросить прикрыть меня?

– Джо – полицейский, – заметила Лула, – а Эдди сказал – никакой полиции.

– Дечуч и не узнает, что Джо там был.

– Ты думаешь, он наш план поддержит?

Да, тут проблема. Мне придется сказать Джо, что я обмениваю бабушку на свиное сердце. Другое дело – рассказывать обо всем, когда обмен будет благополучно завершен. В настоящий же момент это звучало по меньшей мере странно.

– Может, он придумает что-нибудь получше, – предположила я.

– Дечучу нужно только одно, – заявила Лула. – И это у тебя в холодильнике.

– У меня в холодильнике свиное сердце!

– Ну, с технической точки зрения, это так, – согласилась Лула.

Лучше, пожалуй, позвонить Рейнджеру. Ему не привыкать иметь дело со всякого рода сумасшедшими вроде Лулы, меня и бабушки.

Сотовый Рейнджера не отвечал, поэтому я позвонила на пейджер и меньше чем через минуту получила ответ.

– Тут новая проблема с Дечучем, – сказала я Рейнджеру. – Он захватил бабушку.

– Союз, освященный небесами, – заметил Рейнджер.

– Я серьезно! Я распустила слух, что у меня есть то, что Дечуч ищет. Поскольку Лунатика у него нет, он похитил бабушку, чтобы было на что меняться. Обмен состоится в семь.

– И что ты собираешься отдать Эдди?

– Свиное сердце.

– Что ж, обмен справедливый, – заметил Рейнджер.

– Нечего хамить. Это длинная история.

– Что я могу сделать?

– Мне не помешало бы прикрытие, если что-то пойдет не так. – Я рассказала ему о нашем плане.

– Пусть Винни навесит на тебя микрофон, – сказал Рейнджер. – Я попозже заеду и возьму приемник. Включи микрофон в шесть тридцать.

– Цена все та же?

– На этот раз бесплатно.

После того как меня обмотали проводами, мы с Лулой решили отправиться в магазин. Луле нужны были туфли, а мне просто хотелось отвлечься от тревожных мыслей о бабушке.

«Квакер Бридж» – двухэтажный магазин как раз рядом с шоссе, ведущим из Трентона в Принстон. В нем все, как в любом другом большом универмаге, причем в центре расположена секция «У Маки», где как раз проходила распродажа обуви.

– Ты только посмотри, – сказала мне Лула, когда мы зашли в обувной магазин. – Мы с тобой здесь единственные с холодильником для пикника.

Зрелище действительно было то еще. Я вцепилась в холодильник мертвой хваткой, прижав его к груди обеими руками. Лула все еще была вся в коже. Я же в сапогах, джинсах, при двух фонарях под глазами и с прижатым к груди портативным холодильником. Люди спотыкались на месте, наталкивались на витрины и манекены, не в состоянии отвести от нас глаз.

Первое правило в нашем деле – быть как можно незаметнее.

Зазвонил мой телефон, и я едва не уронила холодильник.

Звонил Рейнджер.

– Какого черта ты делаешь? Ты привлекаешь такое внимание, что за тобой даже охранник по пятам ходит. Он, верно, считает, что у тебя в этом холодильнике бомба.

– Я немного нервничаю.

– Это точно!

И он отсоединился.

– Слушай, – сказала я Луле, – почему бы нам не взять по куску пиццы, чтобы немного расслабиться.

– Я за, – сразу же согласилась Лула. – Тем более что я не вижу ни одной пары туфель, которые бы мне нравились.

В половине седьмого я вылила растаявшую воду из холодильника и попросила парнишку в пиццерии принести свежего льда.

Он протянул мне чашку со льдом.

– Вообще-то мне надо заполнить холодильник, – сказала я. – Мне нужно намного больше.

Он перегнулся через прилавок и посмотрел на холодильник.

– Не думаю, что мне позволено раздавать лед в таких количествах.

– Не дашь нам льда, наше сердце протухнет, – вмешалась Лула. – Мы должны держать его на холоде.

Парнишка снова взглянул на холодильник.

– Ваше сердце?

Лула открыла крышку и продемонстрировала парню содержимое.

– Круто, леди, – сказал мальчишка. – Берите столько льда, сколько хотите.

Мы до половины заполнили емкость, и сердце стало выглядеть свежим и привлекательным на этой подушке из льда. Затем я отправилась в женский туалет и включила микрофон.

– Проверка, – сказала я. – Ты меня слышишь?

Через секунду зазвонил телефон.

– Я тебя слышу, – сказал Рейнджер. – Еще я слышу женщину, которая сидит в соседней кабинке.

Я оставила Лулу в пиццерии, а сама отправилась в центр магазина, туда, где располагалась секция «У Маки». Села на скамейку, держа на коленях холодильник и положив сотовый в карман куртки, чтобы легче было достать.

Ровно в семь телефон зазвонил.

– Ты готова выслушать инструкции? – спросил Дечуч.

– Готова.

– Поезжай через первый подземный тоннель, ведущий на южное шоссе…

В этот момент меня похлопал по плечу охранник.

– Простите, мэм, – сказал он, – но я хотел бы поинтересоваться содержимым этого холодильника.

– Кто это? – заволновался Дечуч. – Кто это?

– Никто, – сказала я Дечучу. – Я слушаю.

– Мне придется попросить вас отойти от холодильника, – сказал охранник. – Немедленно.

Краем глаза я видела еще одного охранника, который подходил все ближе.

– Послушайте, – сказала я Дечучу, – у меня тут небольшая проблема. Вы не могли бы перезвонить мне через десять минут?

– Мне это не нравится, – сказал Дечуч. – Все отменяется. Все отменяется.

– Нет! Подождите!

Он повесил трубку.

Господи! Только не это!

– Что с вами такое? – повернулась я к охраннику. – Вы что, не видите, что я разговариваю по телефону? Даже две секунды подождать не можете? Видно, в школе вас ничему не учат.

Он уже вытащил пистолет.

– Отодвиньтесь от холодильника.

Я знала, что за этой сценой откуда-нибудь наблюдает Рейнджер и, скорее всего, держится за живот от смеха.

Я поставила емкость на скамейку и отошла в сторону.

– Теперь протяните руку и сдвиньте крышку, чтобы я мог увидеть, что внутри, – приказал охранник.

Я сделала все, что он просил.

Охранник наклонился и заглянул в холодильник.

– Что это такое, черт побери?

– Это сердце. Есть проблемы? Не разрешается приносить сердце в магазин?

Теперь передо мной стояли два охранника. Они переглянулись. В их инструкциях такая ситуация не была предусмотрена.

– Извините, что побеспокоили, – сказал один из охранников. – Показалось подозрительным.

– Козел, – огрызнулась я.

Я закрыла крышку, забрала свой холодильник и рванулась назад к прилавку, около которого сидела Лула.

– Ой-ой, – покачала головой Лула. – Почему ты еще с этим ящиком? И где бабушка?

– Все пошло наперекосяк.

Рейнджер ждал меня у мотоцикла.

– Если меня надо будет когда-нибудь выкупить, сделай мне одолжение, откажись от работы, – сказал он. Он залез мне под рубашку и отключил микрофон. – Не волнуйся. Он перезвонит. Разве он может отказаться от свиного сердца? – Рейнджер заглянул в ящик и улыбнулся. – И в самом деле, свиное сердце.

– Подразумевается, что это сердце Луи Д., – объяснила я Рейнджеру. – Дечуч вырезал его по ошибке. И потом каким-то образом потерял, когда возвращался из Ричмонда.

– И ты собиралась подсунуть ему свиное сердце? – сказал Рейнджер.

– У нас не было времени, – объяснила Лула. – Человеческое можно достать только по особому заказу, а на это требуется время.

– Славный мотоцикл, – заметил Рейнджер. – Тебе идет.

Он сел в машину и уехал.

Лула соорудила себе веер из газеты и обмахивалась им.

– Горячий парень, однако.

Я позвонила маме, как только вернулась домой.

– Насчет бабушки, – сказала я. – Она заночует у своего приятеля.

– Почему она мне не позвонила?

– Думаю, решила, что разговора со мной достаточно.

– Все очень странно. Этот приятель – мужчина?

– Разумеется.

Я услышала звук бьющейся посуды. Потом мама положила трубку.

Портативный холодильник стоял на столе в кухне. Я заглянула внутрь, и мне не понравилось то, что я увидела. Лед таял, и сердце выглядело неважно. Оставалось одно – заморозить эту клятую штуку.

Я предельно осторожно собрала его и положила в пакет из-под бутербродов. Пару раз меня едва не вырвало. Затем я положила сердце в морозильник.

На автоответчике было два одинаковых послания, оба от Джо: «Позвони мне».

Мне этого вовсе не хотелось. Он начнет задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Особенно ввиду того, что обмен на свинячье сердце сорвался. Противный голосок в моей голове продолжал нашептывать: «Если бы ты позвала копов, все наверняка прошло бы удачнее».

И как насчет бабушки? Она все еще с Эдди Дечучем. Сумасшедшим Эдди Дечучем в депрессии.

Черт. Я набрала номер Джо.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я. – Но не как полицейского.

– Не могла бы ты высказаться попонятней?

– Я тебе кое-что расскажу, но ты должен мне пообещать, что это останется между нами и не станет известно полиции.

– Не могу.

– Ты должен.

– В чем дело?

– Эдди Дечуч похитил бабушку.

– Не обижайся, но Дечучу повезет, если он выживет.

– Мне не помешала бы компания. Ты не мог бы приехать на ночь?

Через полчаса прибыли Боб и Морелли. Боб пробежался по квартире, обнюхал все сиденья, проверил мусорную корзину и закончил тем, что принялся царапать дверцу холодильника.

– Он на диете, – заявил Морелли. – Мы сегодня ходили к ветеринару на прививки, так врач сказал, что он слишком толстый. – Он включил телевизор и нашел канал, по которому передавали игру «Рейнджеров». – Ты хотела что-то мне рассказать?

Я разревелась.

– Бабушка у него, а я все испортила. И теперь я боюсь. Он так и не перезвонил. Что, если он убил бабулю? – Я уже рыдала вовсю. Не могла остановиться. От этих безудержных рыданий из носа текло, а вся физиономия распухла и покрылась пятнами.

Морелли обнял меня.

– Каким образом ты все испортила? – спросил он.

– Сердце лежало у меня в холодильнике, а охранник остановил меня, и тогда Дечуч все отменил.

– Сердце?

Я ткнула пальцем в сторону кухни.

– Оно в морозилке.

Морелли перестал обнимать меня и пошел к морозильнику.

– Правда, – сказал он, – там сердце. – Хлопнула дверца морозильника.

– Это свинячье сердце, – объяснила я.

– Уже легче.

Я рассказала ему все с самого начала.

Морелли отличается тем, что порой его трудно понять. Он был хитрожопым парнишкой в детстве. Наверное, он таким и остался. Мужчины в семействе Морелли всегда считались крутыми. Но где-то после того, как ему перевалило за двадцать, Джо стал самостоятельным. Так что теперь трудно было сказать, где начинался новый Морелли и кончался старый.

Я подозревала, что новый Морелли полагает, что идея подсунуть Эдди свиное сердце была идиотской. И еще я подозревала, что последние события раздули пламя его опасения, что он собирается жениться на Люси Рикардо из знаменитого фильма «Я люблю Люси».

– Довольно остроумно было с твоей стороны придумать насчет свиного сердца, – сказал Морелли.

Я едва не свалилась с дивана.

– Если бы ты позвонила мне, а не Рейнджеру, я бы оцепил территорию.

– Все мы задним умом крепки, – вздохнула я. – Я очень боялась спугнуть Дечуча.

Зазвонил телефон, и мы оба подскочили.

– Даю тебе еще шанс, – сказал Эдди Дечуч. – Не воспользуешься, говори прощай своей бабке.

– С ней все хорошо?

– У меня от нее скоро крыша поедет.

– Я хочу с ней поговорить.

– Говорить будешь, сколько хочешь, когда отдашь сердце. Вот новый план. Бери сердце и сотовый и поезжай в ресторанчик на Гамильтон-авеню.

– «Серебряный доллар»?

– Да. Я позвоню тебе завтра вечером в семь.

– Но почему? Разве мы не могли бы поменяться раньше?

– Уж поверь мне, я был бы счастлив поменяться раньше, но не получается. Сердце все еще в приличном состоянии?

– Пришлось положить на лед.

– Сколько льда?

– Я его заморозила.

– Я так и думал, что тебе придется это сделать. Только будь осторожна, не потеряй ни кусочка. Я вынимал его крайне бережно. Не хочу, чтобы ты все испортила.

Он отсоединился, а мне стало тошно.

Морелли обнял меня за плечи.

– Ты о бабушке не волнуйся. Она вроде этого «Бьюика». С ней ничего не может случиться, иногда даже страшно. Может, она бессмертна.

Я покачала головой.

– Она всего лишь старушка.

– Если бы я мог этому поверить, я бы чувствовал себя значительно спокойнее, – сказал Морелли. – Но мне кажется, что мы имеем дело с поколением женщин и машин, которые не подчиняются никаким законам логики и науки.

– Ты думаешь о своей собственной бабушке?

– Я никогда никому этого не говорил, но иногда я беспокоюсь, а не может ли она и в самом деле сглазить человека. Порой она меня до смерти пугает.

Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Морелли всегда довольно пренебрежительно относился к угрозам своей бабки и ее предсказаниям.

Я натянула шерстяной свитер поверх футболки, и мы с Джо уселись смотреть «Рейнджеров». Когда игра благополучно, я имею в виду для Джо, закончилась, мы погуляли с Бобом и забрались в постель.

Бах. Скрип, скрип. Бах.

Мы с Морелли переглянулись. Боб вышел на охоту, сбивал посуду со стола, разыскивал крошки.

– Он есть хочет, – сказал Морелли. – Наверное, лучше запереть его в спальне, чтобы он не сожрал стул.

Морелли выбрался из постели и вернулся с Бобом. Потом он запер дверь и снова улегся. Боб тоже прыгнул на постель. Он несколько раз покрутился вокруг своей оси, подрал когтями одеяло, снова покрутился, в недоумении поглядывая на нас.

– Он довольно забавен, – сказала я Джо. – В доисторическом смысле.

Боб покрутился еще несколько раз, потом втиснулся между мной и Морелли. Свою огромную голову он положил на край подушки Морелли, удовлетворенно вздохнул и немедленно заснул.

– Нам нужна кровать побольше, – заметил Джо.

А мне в эту ночь не надо было бояться забеременеть.

Морелли скатился с кровати на заре.

– Ты чего это? Еще даже не рассвело.

– Не могу спать. Боб на меня давит. Кроме того, я обещал ветеринару, что буду его как следует выгуливать. Так что мы побежали.

– Очень мило!

– Давай, присоединяйся, – пригласил Джо.

– Ни за что в жизни!

– Это ты навязала мне этого пса. Давай вытаскивай свою задницу из-под одеяла и побегай с нами.

– Ни за что!

Морелли схватил меня за лодыжку и стащил с постели.

– Не доводи меня до греха, – предупредил он.

Мы стояли и смотрели на Боба. Он единственный остался лежать в постели. Голова все еще на подушке, но он явно беспокоился. Боб был не из тех собак, которые любят вставать рано. И спорт он ненавидел люто.

– Вставай, – сказал Морелли Бобу.

Боб крепко зажмурил глаза, притворяясь, что спит.

Морелли попытался стащить Боба с кровати, но он глухо зарычал, как будто и в самом деле собрался укусить.

– Черт, – сказал Морелли. – Как ты это делаешь? Как ты заставляешь его гадить на лужайке Джойс с утра пораньше?

– Откуда ты знаешь?

– Гордон Скайер живет напротив Джойс. Я с ним в бадминтон играю.

– Я подкупаю его едой.

Морелли отправился в кухню и вернулся с пакетом морковки.

– Смотри, что я нашел, – сказал он. – У тебя в холодильнике только здоровая пища. Впечатляет.

Я не хотела портить о себе впечатление, ведь морковка предназначалась Рексу. Сама я люблю морковь, только если она хорошо зажарена в большом количестве масла или является ингредиентом морковного торта с сырной глазурью.

Морелли показал пакет Бобу, а тот ответил ему взглядом, говорившим: «Не иначе как шутишь, братец».

Мне даже стало жалко Морелли.

– Ладно, – сказала я, – давай оденемся, пойдем на кухню и погремим там чем-нибудь. Боб обязательно сдастся.

Через пять минут на нас были спортивные костюмы, а на Бобе ошейник и поводок.

– Подожди, – сказала я. – Мы не можем все уйти и оставить дома сердце. В мою квартиру кто угодно вламывается в любое время.

– Кто именно?

– Бенни и Зигги, к примеру.

– Люди не имеют права вот так запросто входить в твою квартиру. Это противозаконно. Есть соответствующая статья.

– Да ничего особенного, – сказала я. – Первые пару раз я удивилась, но вскоре привыкла. – Я достала сердце из морозильника. – Оставлю у мистера Морганштерна. Он рано встает.

– У меня морозильник испортился, – соврала я мистеру Морган, – а я не хочу, чтобы это разморозилось. Вы не подержите это у себя до обеда?

– Конечно, – сказал он. – Похоже на сердце.

– Новая диета. Надо раз в неделю есть сердце.

– Надо же. Может, и мне попробовать? В последнее время я малость раскис.

Морелли ждал меня на стоянке. Он занимался бегом на месте, а Боб, выбравшийся на свежий воздух, блестел глазами и улыбался.

– Он все сделал? – спросила я.

– Все в порядке.

Морелли и Боб рванули вперед, я потрусила за ними. Я могу пройти три мили на трехдюймовых каблуках, могу довести Морелли до истерики, шатаясь по магазинам, но бегать я не могу. Разве что где-нибудь объявят распродажу сумок.

Понемногу я все больше и больше отставала. Когда Морелли с Бобом свернули за угол, я потеряла их из вида. Я срезала угол, пробежала через двор и появилась у булочной. Там я купила себе булку с миндалем и лениво отправилась домой. Я уже почти дошла до парковочной стоянки, когда в конце улицы показались Джо и Боб. Я тут же перешла на бег и стала хватать воздух ртом.

– Где вы были, ребятки? – спросила я. – Я вас потеряла.

Морелли с отвращением покачал головой.

– Смотреть на тебя грустно. У тебя сахарная пудра на рубашке.

– Наверное, с неба просыпалась.

– Жалкое зрелище.

В холле мы наткнулись на Бенни и Зигги.

– Похоже, вы бегали трусцой, – заметил Зигги. – Очень полезно для здоровья. Надо бы всем этим заняться.

Морелли приложил ладонь к груди Зигги, чтобы остановить его.

– Что вы здесь делаете?

– Мы зашли навестить мисс Плам, но никого не было дома.

– Ну, вот она. Хотите с ней поговорить?

– Конечно, – сказал Зигги. – Как вам понравился джем?

– Джем замечательный. Спасибо.

– Вы только что не заходили в ее квартиру? – спросил Морелли.

– Нам бы такое и в голову не пришло, – изумился Бенни. – Мы ее слишком уважаем. Верно, Зигги?

– Да, совершенно верно. Но я могу это сделать, если захочу. Сноровку еще не потерял.

– Вы, часом, не говорили со своей женой? – спросила я Бенни. – Она в Ричмонде?

– Я разговаривал с ней вчера. Она в Норфолке. Она сказала, что все так, как можно было ожидать. Я уверен, вы понимаете, как это все было неприятно для родственников.

– Настоящая трагедия. Еще какие-нибудь новости из Ричмонда?

– Увы, нет.

Бенни и Зигги пошлепали к лифту, а мы с Морелли и Бобом пошли на кухню.

– Они ведь сюда входили, так? – спросил Морелли.

– Да. Искали сердце. Жена Бенни превратила его жизнь в ад из-за этого сердца. Вот он и старается его найти.

Морелли чашкой отмерил порцию еды для Боба. Боб проглотил все на одном вздохе и попросил добавки.

– Прости, парнишка, – сказал Морелли. – Так бывает, когда чересчур растолстеешь.

Я втянула живот, почувствовав угрызения совести по поводу съеденной плюшки. В сравнении с Морелли я была коровой. Он был плоским, как доска. Он мог отжиматься бесчисленное количество раз. Мысленно я тоже могла отжиматься. Но в реальной жизни мне это было так же отвратительно, как и бег трусцой.