"Банной горы хозяин" - читать интересную книгу автора (Щеглов Сергей)

18. Проблемы всемогущества

Ле Гуин, «На последнем берегу».

Ну-ка перестань, прикрикнул на себя Валентин. Я еще жив, не правда ли? Проиграно только сражение, но не война; Буб» лик перестал рычать, Сила больше не хлещет через край, да и Всеслав здесь не на своем поле!

— Ты хоть знаешь, куда попал? — сухо осведомился Валентин.

— Это мир, где живет Сила, — ответил Всеслав. — Люди и чашники тянут ее отсюда через соломинку; мы сможем зачерпнуть столько, сколько захотим!

Валентин осторожно, вполглаза глянул вокруг магическим зрением и убедился, что фонтан заклинаний действительно иссяк. С Земли на Пангу переместился вымощенный каменными плитами диск, который окружали уходящие в небо прозрачные стены, до сих пор разделявшие два столь разных мира. Раскаленный воздух пустыни еще не проник сквозь эту едва заметную преграду, и Валентин чувствовал себя вполне комфортно. Тело Всеслава, заброшенное под потолок храма, так и осталось на Земле, как, впрочем, и Камень с Иконой. Валентин перевел дух — если бы Всеслав потратил избыток Силы не на пробой пространства, а на банальное убийство, как знать, сумел бы агент Фалер прожить еще пару секунд! Хотя, наверное, сумел бы — «абсор» уже рвался из рук. Но все равно, лучше обойтись без подобных экспериментов.

Сейчас Всеслав висел бесплотным облаком в трех метрах над полом, стараясь держаться у Валентина за спиной. Портал, замеченный Валентином еще в первые секунды, наконец раскрылся, и из него появились три человека, немедленно увязшие в раскаленном до двухсот градусов песке.

Донован, Тангаст и Акино, узнал Валентин давних знакомых. Судя по выросшей вдвое бороде Тангаста, на Панге тоже прошло немало лет.

— И давно ты знаешь про этот мир? — полюбопытствовал Валентин. Сейчас он чувствовал к Всеславу скорее симпатию — нежданно-негаданно устроил Фалеру экскурсию в родную страну Эбо. Хотя еще надо проверить, чем Панга встретит своего несостоявшегося Тенз-Даля.

— Я всегда знал, что он существует, — ответил Всеслав. — А тебе он знаком?

— В том-то и дело, — сказал Валентин. — Ты не только дал мне вдесятеро больше Силы, чем я просил, ты еще и вернул меня в мой собственный мир. Вот только я предпочел бы попасть сюда в одиночку.

— Это твой мир?! — опешил Всеслав.

— А ты думал, что такая прорва магии останется бесхозной? — усмехнулся Валентин. — Как видишь, нас уже ждут, и не уверен, что с добрыми намерениями. Обратно-то хоть вернуться сможешь?

— Я пришел сюда не за этим! — повысил голос Всеслав. — Кто эти люди?

— Хозяева этого мира, — честно ответил Валентин. Если Камень с Иконой остались на Земле, подумал он, почему Всеслав столь самоуверен? Откуда рассчитывает взять Силу для новых битв? Надо посмотреть повнимательней!

В магическом зрении Всеслав выглядел как парящий в воздухе хрустальный шар, отблескивавший в точности так же, как и упиравшийся в небо прозрачный цилиндр. Очень похоже на свернутое пространство, подумал Валентин; хотел меня Тангаст научить, да так и не успел. Значит, в отличие от меня Всеслав находится сразу в двух местах — здесь и на Земле. Быть может, он даже думает, что перенесся сюда только своей проекцией. В любом случае Камень с Иконой у него по-прежнему под рукой.

Факир Фалер к очередной катастрофе готов!

— Добрый день, Валентин, — раздался в голове мягкий голос принца Акино. — Вы не будете против, если я ненадолго остановлю время? В прошлый раз мы не успели толком поговорить, попробуем сделать это сегодня.

Сколько раз мне снился этот момент, подумал Валентин. А сейчас — словно я и не покидал Пангу, просто провел три года в очень экзотичном уголке Побережья. Надо будет сказать Зангу, чтобы устроил где-нибудь на планете небольшой филиал Земли. От туристов с Побережья отбою не будет.

— А не опасно? — мысленно усомнился Валентин. — вроде как Тенз-Даль, и вокруг меня чертова уйма магии!

— Уже нет, — улыбнулся Акино. — Время темных сил кончилось пять лет назад.

Самое время задать второй традиционный вопрос пришельца, подумал Валентин. А какой сейчас год?

— Сегодня пятнадцатое августа две тысячи восемьсот девяносто третьего года, — услужливо сообщил Акино. — С момента вашего отбытия на Землю прошло почти восемь лет. Так как насчет времени?

— Останавливайте, — милостиво согласился Валентин, ничуть не удивился подчеркнутой вежливости всемогущего принца — обстоятельства отбытия Фалера на Землю вряд ли стерлись из памяти Акино за столь непродолжительное время. А вот полное игнорирование принцем Всеслава с его невероятной Силой и еще более невероятным магическим переносом на Пангу вызывало определенное беспокойство. Понимает ли Акино, что здесь происходит?!

— Тогда первое слово вашему непосредственному начальнику. — Акино повернулся вправо и кивнул Доновану, который, вооружившись огромным платком, яростно вытирал пот со лба. — Прошу вас, Майлз!

Донован спрятал платок в карман и выпятил нижнюю губу:

— Ну и где вас черти носят, коллега Шеллер? Мы уже пятый год как ждем вас с минуты на минуту!

— Пятый? — удивился Валентин. — Вы хотели сказать — восьмой?

Донован фыркнул и вытащил из-за пазухи листок бумаги:

— Я хотел и сказал — пятый! Вы же сами написали в своем донесении: высадка на Землю — десятое сентября две тысячи пятого года, операция по возвращению — десятое же сентября две тысячи восьмого. Как легко установить простейшим вычитанием…

Магическое зрение приблизило листок на расстояние буратиньего носа. «БАННОЙ ГОРЫ ХОЗЯИН, демо-бета», — прочитал Валентин. Вот, значит, какими они тут донесениями пользуются.

— Ах, извините, — язвительно перебил Донована Валентин. — Простите великодушно, не догадался время на обеих планетах синхронизировать!

— Вы хотите сказать, что на Земле все еще десятое сентября две тысячи восьмого? — уточнил Донован.

— Совершенно верно, — кивнул Валентин. — Но не кажется ли вам, что у нас есть более важная тема для обсуждения?

Донован покосился на Акино, тот молча кивнул — все в порядке, дескать, можно говорить в открытую.

— Позвольте еще один вопрос, Шеллер. — Донован тряхнул листком бумаги. — Вы хотя бы свое донесение читали?

Валентин скрестил руки на груди:

— А почему вы решили, что это мое донесение?

— Ну как же, — нахмурился Донован, — вы ведь знали, что земные книги о Шеллере всегда попадают к нам в Службу? Все, что вам требовалось для обратной связи, — это подговорить господина Сергеева написать очередной роман, дабы держать нас в курсе событий. Получив этот черновик, — Донован в очередной раз помахал бумагой, — я, разумеется, решил, что вы так и сделали.

— Нет, — покачал головой Валентин. — Мне даже в голову не пришло… Я вам больше скажу: за Сергеевым я следил, как вы за гражданами Эбо! Каждый день память сканировал! Не Писал он этого, понимаете? Вообще не писал!

— Вы хотите сказать, что это просто фантастика? — прищурился Донован. — Что на вашей Земле не существует Совета Магов, пары сотен колдовских Орденов, тайной организации регрессоров и корпорации «Будущее»? И что вы появились здесь не в результате магической разборки, разрушившей Московский Кремль или по крайней мере повалившей статую Петра Великого?

Кукловод, подумал Валентин. Больше некому. Но чего он таким способом добивается?

— Да нет, все так, — развел руками Валентин. — Вот только ни я, ни Сергеев ничего подобного не писали. Если в этой демо-бете все как в жизни — вспомните, что там написано про Кукловода!

Донован расплылся в улыбке:

— Вот теперь мы дошли до действительно важных вещей! Разумеется, я помню Кукловода! Вам уже удалось установить его личность?

— Какое там, — махнул рукой Валентин. — Кошка и мышка — еще слишком лестное для меня сравнение.

— В таком случае вы правильно сделали, что вернулись! — радостно воскликнул Донован. — Как вы уже поняли, мы получили это донесение больше пяти лет назад и тут же подготовили Пангу к вашему прибытию…

Подготовили Пангу, эхом отозвались слова под черепом Валентина. Пангу они подготовили. Мама родная, я совсем забыл, что такое страна Эбо!

— Расставили магические датчики, создали опергруппы перешли на круглосуточный режим работы, — продолжил Доннован. — Обратите внимание, мы встретили вас уже через шесть секунд после появления! Конечно, мы ждали вас еще в восемьдесят восьмом, но, с другой стороны, даже к лучшему, что разнобой во времени дал нам несколько лет на подготовку. Доложите теперь, что там у вас дальше приключилось, потом займемся делом!

Донован в своем репертуаре, подумал Валентин. Держу пари, собирается выдать мне еще одно задание. Или даже два. Как все-таки хорошо вернуться домой!

— Нет уж, — решительно заявил Валентин. — Давайте сразу к делу. Я так понял, вы всю Пангу поставили на уши, чтобы перехватить меня в первые же секунды возвращения? Неслабые затраты даже для Эбо! А зачем? Чем я такой особенный?

— Совсем нечем похвастаться? — огорчился Донован. — Значит, прав был принц, Земля — не Побережье… Но главное вы сделали — сумели вернуться. Все остальное поправимо.

— Майлз, — нахмурился Валентин, — хватит говорить загадками. Выкладывайте, что здесь у вас стряслось!

— Вы будете смеяться, — вздохнул Донован, — но ровно то же самое, что и у вас. Кукловод. Из этой бета-демы, — Донован брезгливо посмотрел на бумагу, скомкал ее в ладони и бросил на песок, — прямо следуют два неприятных факта. Во-первых, коллега Шеллер, вы до сих пор находитесь в разработке. Переезд с Панги на Землю ничего не дал — вокруг вас как происходили глобальные катаклизмы, так до сих пор и происходят. — Донован вытянул руку и постучал по гулкой магической стенке окружавшего Валентина цилиндра. — Но это еще не главная неприятность, коллега. Второй факт заключается в том, что существует несколько разных планет под общим названием «Земля». И у нас есть все основания полагать, что этот второй факт прямо связан с первым.

«Земля, на которой могла появиться такая книга, совсем не та Земля, которую помнит Акино», — вспомнил Валентин слова Донована, сказанные им восемь Пангийских лет назад. А теперь, выходит, у нас появилась еще одна Земля — на которой появилось такое продолжение.

Потому что на моей Земле этого продолжения никто не писал.

— Кажется, я понимаю, — кивнул Валентин. — Первая Земля — та, с которой сюда прибыли вы, я, принц. Вторая — на которую я переместился три года назад. И третья — на которой был написана эта ваша бета-дема.

— Существует еще и четвертая, — обрадовал Валентина Донован. — Мы провели сравнительный анализ воспоминаний всех появившихся за последние двадцать лет пришельцев и установили, что они группируются вокруг четырех существенно различающихся версий земной истории.

— Постойте-ка, — сообразил Валентин, — вы хотите сказать, что на Панге имеются пришельцы со всех четырех Земель?!

— Ага, — улыбнулся Донован, — вам тоже понравилось? Именно так: со всех четырех. Нет чтобы друг к другу в гости ходить, так все к нам ломятся. Принц только рад — чем больше культурное разнообразие, тем ему веселее. А вот я предпочел бы иметь дело только с одной планетой.

— Теперь уже не получится, — развел руками Валентин. — Как вы думаете, Майлз, эти лишние Земли — их Кукловод создал?

Донован округлил глаза и схватился за сердце:

— Да вы хоть понимаете, что говорите? Земля — это такая планета, с которой на Пангу пришельцы поступают. Создать новую Землю — значит одновременно и канал переноса на Пангу создать. А для этого нужно и с самой Пангой быть на короткой ноге. Этак вы договоритесь до того, что Кукловод и нас всех создал! Мы с вами безопасники, коллега Шеллер, а не богоборцы!

Теперь уже невелика разница, подумал Валентин. За мсей спиной левитирует колдун, безо всякого Кукловода устроивший мне перенос на Пангу. Хотя почему я решил, что безо всякого Кукловода?

— Ну хорошо, — сказал Валентин. — Лишние Земли, Кукловод и все такое прочее. Но я все равно не понимаю: зачем нужно было расставлять на меня капканы ПО ВСЕЙ Панге?

Донован наклонил голову и оценивающе посмотрел на Вадентина.

— Молодой специалист, — сказал он, что-то подсчитывая в уме. — Плюс три года без отпуска. Плюс отрыв от коллектива. Да, имеете полное право не понимать.

— Чего не понимать? — обиделся Валентин. — Что до сих пор Кукловод только на Панге действовал, а теперь и до Земли добрался? Что ходит он за мной по пятам, как привязанный? Что по своей крутости он куда большая потенциальная угроза, чем все четыре Земли, вместе взятые? Так об этом только ленивый не знает! Но почему ловить по всей Панге именно меня?

Донован поднес указательный палец к голове, и на ней короткий миг появилось тонкое хрустальное кольцо — личный талисман Майлза, куда более могущественный, чем Обруч Валентина.

— Вы, Валентин Иванович, — извиняющимся тоном проговорил Донован, — являетесь единственным достоверным источником информации о действиях Кукловода за последние три земных года. А Кукловод на сегодняшний день, как вы совершенно правильно отметили, является главной потенциальной угрозой безопасности Эбо. Нужно продолжать?..

Так вот чем он занимался, пока принц мне зубы заговаривал, сообразил Валентин. Память считывал! Обруч у Донована — настоящее чудо, может сразу миллион сознаний в поле зрения держать, или, как сейчас, память целиком копировать, а не выдергивать по эпизоду, как мне приходится. Чтобы с таким Обручем к достоверному источнику информации подобраться, и вправду всю Пангу датчиками утыкать стоило. Вдруг я объявился бы здесь не насовсем, а на пару минут, только на время катаклизма?

Погоди-ка, остановил себя Валентин. А может, я и в самом деле — не насовсем?

— Теперь понятно, — кивнул Валентин. — Вы правы, я там, на Земле, совсем потерял квалификацию. Конечно же, вы просчитали, что рано или поздно Кукловод устроит мне очередную катастрофу, и в результате я могу снова оказаться на Панге. Отличный момент, чтобы целиком считать память, а потом не спеша разобраться. Ну и как, получилось?

— Получилось, — кивнул Донован. — Поэтому я не особо огорчился, когда вы сразу «перешли к делу». Потом, в спокойной обстановке, посмотрю, что там во второй части бета-демы происходило.

— Значит, операция «Шеллер в пустыне» завершена? — растерялся Валентин. — А что дальше?

— А дальше то же, что и восемь лет назад, — вздохнул Донован. — Сначала с вами поговорит Акино, а потом…

Донован не стал договоривать, просто опустил глаза.

Вот и все, понял Валентин. Возвращения не будет.

Принц сделал шаг вперед и остановился прямо перед невидимой стеной, отделившей земную территорию от Пангийской.

— Вы все еще Тенз-Даль, Валентин, — сказал он и положил руку на звонкую броню заклинаний. — Панга по-прежнему выполнит любое ваше желание.

Иными словами, мне не следует здесь долго задерживаться, перевел Валентин. Или придется играть в очередном Времени Темных Сил роль главной Темной Силы.

— Позвольте мне повторить, — продолжил принц. — Панга выполнит любое ваше желание. Ни я, ни Донован, ни даже ваш учитель Хеор — никто не в силах заставить вас действовать против своей воли. Все будет так, как вы захотите. Ho можете ли вы позволить себе хотеть, как вам хочется?

«Вас не удивляет это словосочетание — проблемы всемогущего?» — вспомнил Валентин. Да, сегодня я готов поговорить на эту тему!

— Даже не вопрос, — усмехнулся Валентин. — Насколько я понимаю, вы живете с этим уже несколько сотен лет? Поделитесь опытом?

— Насколько сумею, — развел руками Акино. — Не забывайте, что мое всемогущество изрядно преувеличено. В отличие от вашего.

— А мое на Земле и вовсе не действует, — парировал Валентин. — Сейчас мы в равных условиях, принц. Так что же вы мне посоветуете?

— Не будьте так уверены насчет Земли, — улыбнулся Акино. — А вместо совета я расскажу вам одну притчу. Давнымдавно, когда вас еще не было на Панге, а меня — в стране Эбо, жил на Побережье один могущественный тальмен. Талисман выполнял любые его желания — передвигал горные хребты, строил города, останавливал солнце. Так продолжалось сотни и сотни лет, и тальмен всегда добивался всего, чего бы ни пожелал. Но однажды во дворец к тальмену явился дикарь в ожерелье из крысиных зубов и в смердящей набедренной повязке. За сотни лет тальмен настолько привык к всемогуществу, что даже не задумался, как столь неподобающий посетитель смог пройти сквозь толпы подхалимов и лизоблюдов, в избытке ошивавшихся возле дворца? Тальмен спросил: чего ты хочешь? на что дикарь молча выхватил меч и нанес рубящий удар сверху вниз. Тальмен вздохнул и пожелал, чтобы дикарь растаял в воздухе, — таков был его излюбленный способ расправы с неугодными. Меч разрубил голову тальмена, и мозги пополам с кровью потекли по мраморному полу.

Какая же это притча, подумал Валентин. Это история самого Акино! Но чтобы Корг разрубил ему голову? Не ожидал!

— Первая проблема всемогущества, — продолжил Акино, — заключается в том, что оно никогда не продолжается вечно. У вас, Валентин, оно обычно длится всего несколько секунд, после чего отступает на месяцы и годы. Но так везет далеко не всем.

— И какова же мораль этой притчи? — полюбопытствовал Валентин. — На аллаха надейся, а верблюда привязывай?

— Я сделал для себя другой вывод, — пожал плечами Акино. — Всемогущество — неплохой инструмент, но это только один инструмент. И здесь мы сталкиваемся со второй проблемой всемогущества.

— Понимаю, — усмехнулся Валентин. — Оно не хочет быть инструментом!

— Вы уже имели дело с Могучими талисманами, — кивнул Акино. — Когда наступает Время Темных Сил, они обретают собственную волю, и не каждый оператор способен заставить их подчиняться. На следующем уровне могущества талисману уже не требуется Время Темных Сил.

— Вот даже как, — хмыкнул Валентин. — И как оно выглядит? Как талисман спорит со своим владельцем?

— Я уже рассказал как, — ответил принц. — Он просто перестает подчиняться. Чтобы вернуть утраченные возможности, человек соглашается стать рабом талисмана.

— Не понимаю, — покрутил головой Валентин. — Какое же это всемогущество, если сам ты — раб талисмана?

— Значительно большее, — ответил Акино, — чем в случае, когда выбираешь свободу.

А ведь он до сих пор рассказывает свою историю, понял Валентин. Но если Акино выбрал тогда свободу — почему я с ним сейчас разговариваю? Мозги на полу — довольно смертельная штука!

— И что же вы выбрали? — прямо спросил Валентин.

— Я похож на покойника? — улыбнулся Акино. — Разумеется, я выбрал рабство.

Валентин явственно ощутил пустоту в животе, и даже ослепительно белый солнечный свет потускнел, словно небо заволокла незаметная глазу дымка.

— Но как же?.. — начал Валентин и не решился закончить. А если Акино до сих пор раб своего талисмана? Что мне тогда делать?!

— Вот мы и добрались до третьей проблемы, — сказал принц и посмотрел Валентину за спину. — К сожалению, говорить о ней сейчас значит обречь вас на верную смерть. Даже само знание о том, что она существует, может сослужить вам дурную службу.

— Тогда зачем вы о ней говорите? — спросил Валентин.

— Мне хочется, — ответил Акино, заглянув Валентину глаза, — чтобы ваш путь отличался от моего. Вы же знаете, как я ценю, — он сделал паузу и чуть-чуть прищурился, — культурное многообразие!

Многообразие это запросто, подумал Валентин. У меня на Земле от этого многообразия уже искинты с ума сходят. Только дай Всеславу волю, и это «многообразие» так на Пангу ломанется, что никакие талисманы не помогут, сколько к ним рабство ни записывайся.

— Спасибо за рассказ, принц, — вежливо поблагодарил Валентин. — А относительно текущей ситуации у вас будут какие-нибудь пожелания?

— Да, конечно, — кивнул Акино. — Не надо уничтожать созданную вами планету. Поверьте, ни к чему хорошему это не приведет.

Валентин разинул рот и поперхнулся ответом: — А…А…Э…

Акино улыбнулся, поднял ладонь, призывая Валентина помолчать, и повернулся вправо, приглашая Тангаста присоединиться к беседе.

— Рад тебя видеть живым, Шеллер, — прогудел Тангаст, передвигая наплечную сумку со спины на объемистый живот. Я пришел, чтобы выполнить просьбу своего старого врага.

С этими словами он вытащил из сумки пузатую бутылку, под самое горлышко заполненную клубящейся тьмой.

— Хеор умирает, — сказал Тангаст, ставя бутылку на ладонь и поднимая ее на уровень глаз. — У него осталось Силы всего на несколько слов.

Умирает?! Валентина бросило в дрожь. Но это невозможно, Хеор должен был обрести бессмертие — ведь он выучил Тенз-Даля, Мага Тьмы, иными словами, Валентина Шеллера! Почему же тогда…

Суд Силы, понял Валентин. Я думал, что его проиграл Розенблюм. И еще я почему-то думал, что мое тогдашнее желание исполнится навсегда.

Первый закон всемогущества. Оно когда-нибудь кончается, и можете быть уверены, в самый неподходящий момент. Покинув Пангу, я обрек Хеора на верную смерть.

Валентин сжал губы и кивнул Тангасту:

— Позволь ему их сказать.

В черноте бутылки вспыхнули две красные точки.

— Будь ты проклят, Шеллер! — выполз из горлышка громкий шепот. — Ты обманул меня! Твое обучение не закончено, ты отказался от Дара Силы, а значит, до сих пор не узнал свое истинное имя! Из-за тебя я не могу даже умереть!

Что характерно, подумал Валентин, наши гроссмейстеры опять не смогли прийти к единому мнению.

— Как скажешь, Хеор, — кивнул он в ответ. — Я действительно проклят. Полегчало?

— Убей меня, — прошипел бывший великий маг, — или дай мне учить тебя дальше! Восемь лет я терпел эту пытку, бессильный что-либо изменить. Но сейчас, когда мы встретились лицом к лицу, я требую от тебя сделать выбор! Во имя всего, что мы пережили вместе…

Опять терпеть его постоянное «думай», мысленно простонал Валентин. Но не убивать же его из-за этого?

Я всего десять минут на Панге, а уже так хочется убраться отсюда подальше.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Валентин. — Учи сколько влезет. Только вот не уверен, что Земля тебе придется по вкусу.

— Нет никакой Земли! — вырвался из бутылки радостный рев Хеора. — Ты согласился, Шеллер, и отныне мне нет нужды притворяться! Теперь мы снова вместе, учитель и ученик!

Валентин оттопырил было губу, чтобы презрительно усмехнуться, но тут бутылка взлетела с ладони Тангаста, камнем ударила в перегородку между мирами — и прошла сквозь нее с легкостью, от которой у Валентина застыло сердце.

— Так ты не умирал?! — завопил Тангаст, в буквальном смысле метнув в Хеора парочку молний. Молнии бесславно загасли в невидимом цилиндре, и Валентин несколько приободрился — против остального мира перегородка еще держалась.

Бутылка с Хеором ткнулась Валентину в грудь, словно котенок, и Хеор удостоил Тангаста издевательского ответа:

— Тебя уже поздно учить, враг мой!

Очень интересно, подумал Валентин, подхватывая бутылку на руки. Так кто же все-таки выиграл тот Суд Силы? Надо бы при случае уточнить у первоисточника!

— Можно отпускать время? — тихо спросил Акино, и все, даже Хеор в своей бутылке, застыли как по стойке «смирно». Добро пожаловать в реальный мир, подумал Валентин. Драться с вдесятеро превосходящим противником, да еще имея под Боком такого советчика, как Хеор.

— Давайте уж, что ли, попрощаемся, — нерешительно предложил Валентин.

— Давайте, — улыбнулся принц. — Решите первые две проблемы — заглядывайте еще!

— Донесения, — напомнил Донован. — Не забывайте писать донесения, теперь вы знаете, как это делается!

— Убейте этого выжившего из ума придурка! — прорычал Тангаст. — Иначе я сам заявлюсь на Землю и вытрясу из него дух!

Что ж ты не убил его за предыдущие восемь лет, подумал Валентин. Хуже того, едва ли не со слезами на глазах бутылочку вытаскивал. Странные вы люди, великие маги.

— Если что, — поднял Валентин руку, — ритуал вызова знаете. Ну, до скорого!

— Спрячь меня за пазуху и приготовься, — прошипел Хеор. Сейчас будет бой!

Это вряд ли, подумал Валентин. Он приказал камуфляжу отрастить боковой карман, засунул туда Хеора в бутылке и снова сложил руки в «коробочку». Валентин не строил иллюзий относительно Всеслава: со своей Силой он запросто мог вызвать талисманно-магическую бурю мощностью в целый континент. Сейчас не восемьдесят пятый год, и я — не факир Фалер, подумал Валентин. А следовательно, никаких бурь; Обруч, темп!

«Время», — услышал Валентин в голове голос принца Акино и выпустил «абсор» на волю. Стая голодных «пираний» тут же разглядела ближайшие съедобные заклинания. За спиной Валентина вспыхнуло второе солнце; прозрачные стенки цилиндра превратились в пылающую домну. Прикрыв глаза рукой, Валентин повернулся на свет. «Пираньи» атаковали магическое тело Всеслава, точно пассажиры переполненный автобус, и с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Другая, едва ли не большая группа «пираний» набросилась на заклинания, пробившие пангийско-земной тоннель, и, судя по заметно снизившейся яркости, уже обгладывали его косточки.

Да, так и есть: мираж пустыни растаял в воздухе, свет Пангийского солнца померк, и вокруг Валентина сомкнулись мрачные церковные стены. Что-то тяжелое и темное рухнуло из-под купола на каменный пол — Валентин рефлекторно подставил гравизахваты и успел перехватить покинутое душой тело Всеслава. Прощай, Панга, снова здравствуй, Земля. Точнее, снова здравствуй, Кукловод!

Камень с Иконой, точно два ракетных двигателя, извергали к небесам потоки синего пламени. Вокруг магического тела Всеслава кружился многослойный хоровод «пираний», но свечение его уже никак не напоминало рукотворное Солнце. Валентин понял, что колдуну уже недолго осталось, и перенес бесчувственное тело поближе к покинувшему его сознанию. Всеслав понял намек — тело слегка шевельнулось в невидимой ладони. «Пираньи» догрызли его магические косточки и переключились на новую цель, двумя фейерверками вспыхнув вокруг Иконы и Камня.

А ведь я, похоже, редкостный кретин, огорченно подумал Валентин. Безмозглые «пираньи» вытягивают Силу из Источников с такой легкостью, словно только этим всю жизнь и занимались. Никакого тебе столетнего обучения, никакого «хвоста» с паучьей звездой на груди! Ведь что такое, если разобраться, заключенная в Источнике Сила? То же самое заклинание, замкнутое на себя, с нулевым магическим рассеиванием — но вполне, как легко видеть, обнаруживаемое специальными ищейками! Что мне стоило активировать Бублика да пройтись по диапазонам? Нет, местную магию пожелал осваивать, слов но принц с его «культурным многообразием»…

Раздолбай, нашел Валентин точное слово. После трех глобальных катастроф — все такой же раздолбай, как и семнадцатого августа восемьдесят пятого года. Кстати, о трех катастрофах: должна ведь состояться и четвертая, а что-то не похоже! Ау, Кукловод, заснул ты там, что ли?

«Пираньи» докушали Камень с Иконой и язычками пламени взвились к потолку. Валентин проводил их удивленным взглядом — во-первых, чем это они там питаются? А во-вторых, не пора ли им на покой? Сколько циклов деления-то прощелкало? Или я счетчик неправильно поставил?

Сорок шесть, сообщил Обруч, считавший циклы за Вален тина. Темп двадцать к одному.

Ах да, темп, сообразил Валентин. Во внешнем мире тянется та же самая секунда, в которую я «абсор» выпустил. Раньше я за «абсором» в реальном времени следил, вот разница и набежала.

Три на двадцать минус десять, прикинул в уме Валентин, еще пятьдесят секунд моего субъективного времени буйствовать. Если Василий Блаженный и впрямь на одних заклинаниях держится, сейчас начнется. Надо бы отсюда на свежий воздух…

К счастью, искинты камуфляжа и гравилета не стеснялись работать на скорости, в двадцать раз превышающей возможности человека. Гравилет подлетел к ближайшему окну, закинул внутрь храма гравитационную платформу, подхватил Валентина вместе с лежащим у его ног беспомощным Всеславом. Пара секунд субъективного времени — и Валентин снова оказался на водительском месте, над озером белого тумана, продолжавшего вытеснять москвичей и гостей столицы из центра самого дорогого города в мире.

Над собором Василия Блаженного распускался огненный цветок. «Пираньи», устремившиеся вверх легкими языками пламени, набрали яркость и горели теперь в полную силу, поглощая что-то вроде гигантского шатра из заклинаний, раскинувшегося над Москвой. Валентин разинул рот от удивления — оказывается, все эти годы он ходил под самым настоящим колдовским небом, но даже не догадывался о его существовании! Чашники, мгновенно всплыло название; вот почему — чашники! Перевернутые чаши для сбора Силы — разве не их пожирает сейчас «абсор»?

Огненный цветок забирался все выше и выше в небо, и Валентин понял, что атакованная «пираньями» Чаша накрывает гораздо большую территорию, чем казалось вначале. Вверх, скомандовал он, одновременно пораженный красотой магического фейерверка и обеспокоенный масштабами «абсора», зашедшими куда дальше задуманных пятисот метров. Сколько циклов, спросил он у Обруча. Семьдесят шесть, ответил тот. Что-то не то, подумал Валентин, радиус распространения должен быть пропорционален времени, а за последние тридцать циклов «абсор» расширился куда сильнее, чем вдвое. Что происходит?

И что это за странный язык пламени там, внизу…

Удар, которого сверхтехнологичная броня гравилета попросту не заметила, едва не вытряхнул Валентина из кресла. Вцепившись в штурвал, он втянул голову в плечи и крепко зажмурился, чтобы не ослепнуть от затопившего кабину холодного белого света. «Меня едят», — удивленно сообщил Бублик, Валентин полез в память за формулой «антипираний» и вдруг отчетливо услышал тишину. Осторожно открыл глаза — белое пламя погасло, наваждение сгинуло и даже огненный цветок над Москвой исчез, уступив место тусклому осеннему солнцу.

Бублик, осторожно позвал Валентин. Молчание. Магическое зрение? Никакого эффекта.

Позвольте, нахмурился Валентин. Мы так не договаривались!

Договаривались, тут же ответил он сам себе. Несколько минут назад, на Панге. Любое всемогущество когда-нибудь кончается.

Принц оказался прав, и Кукловод все-таки вышел на сцену. Что может быть обыденнее для мага, чем стать жертвой собственных заклинаний?

Валентин щелкнул пальцами и горько усмехнулся. Ни вспышки пламени, ни даже струйки дыма. Как десять лет назад, на первых уроках магии. Абсолютное оружие поработало на славу.

Сто тринадцать циклов, меланхолично сообщил Обруч.

У «абсора» хватит времени, чтобы сожрать всю магию на Земле, подумал Валентин. В моем положении этому следует радоваться, а не огорчаться.

Валентин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Битва закончилась слишком рано; веки дрожали от напряжения, сердце колотилось как после пробежки в гору. Туман, подумал Валентин. Дурацкая, как выяснилось, идея. Выключу для начала его, а там посмотрим…

Воздушная цель, прозвучал над левым ухом голос искинта. Валентин растер ладонью лоб и открыл глаза. Подсвеченная перекрестием прицела, перед ним висела в воздухе человеческая фигура. Висела безо всякого парашюта, пропеллера или ракетного ранца.

Держу пари, подумал Валентин, что я знаю этого человека.

«Захватить?» — по-своему понял его искинт. Захватить, кивнул Валентин. По крайней мере узнаем, осталась ли магия у мистера Джона Смита.

Узкий черный мобильник зазвонил неожиданно громко, словно почувствовав драматизм ситуации.

— Слушаю, — сухо произнес Валентин.

— Значит, вы, — облегченно вздохнул Смит. — Давайте не будем устраивать авиационное шоу? Уберите захваты, я и так к вам направляюсь!

— Ну, тогда заходите, — ответил Валентин. Гравилет отпустил теперь уже бывшего мага, и тот не без изящества влетел в раскрывшийся овальный проем — обычная дверь показалась Валентину слишком угловатой для воздушных маневров.

— Вы были в самом эпицентре, — сразу же перешел к делу Смит. — Что случилось?

Валентин повернулся к собеседнику и в который раз отметил профессионализм Смита. Оставшись без заклинаний, он по-прежнему выглядел самым обыкновенным человеком, лишенным не просто особых, но даже сколько-нибудь заметных примет. Должно быть, за сотни лет тайной войны Смиту уже не раз приходилось лишаться магической защиты, и он не поленился создать себе идеально незаметное тело. Даже сейчас, вырядившись в светло-коричневый комбинезон и нацепив на спину рюкзак-антиграв, Смит легко смог бы затеряться в толпе.

Темп, скомандовал Валентин Обручу. Если защитные заклинания действительно уничтожены, я наконец-то смогу прочитать его мысли.

Светящийся шар возник перед глазами, приблизился — и Валентин увидел себя со стороны. Недовольно поджатые губы, усталый взгляд из-под нависших бровей. Не лучшее настроение, и шутку пропустил мимо ушей. Нужно расслабить, сбить на соседнюю тему…

Смит думал словами, по-английски, и Валентин обнаружил, что исчезновение магии имеет свои положительные стороны. Теперь Обруч с легкостью читал мысли любого человека, не делая различий между магами и колдунами. Чуть назад, скомандовал Валентин, посмотрим, о чем он думал в момент катастрофы.

Три варианта, повторял как заклинание Смит, зависнув в пятидесяти метрах от Василия Блаженного. Первый: делится с Нострадамусом, Камень в хранилище. Следовать за Нострадамусом. Второй: пытается устранить Нострадамуса. Убить Всеслава. Третий: проводит особый ритуал. Наблюдать и передавать!

Главная башня собора засветилась изнутри, словно елочная игрушка. Магический взор Смита проник сквозь камень и пламя заклинаний; разум перевел картину в слова. Ритуал! Ближе!

Волосы на голове зашевелились, раскрывая связной канал. Теперь Джонс и Вильямс видят и думают в унисон. Нострадамус догадался, что происходит, атаковал Всеслава; к счастью, слишком слаб, чтобы помешать. Два Источника вместо одного; перекрестная поддержка телом и Сердцем. Достаточно? Еще?

Еще, подсказали неведомые Джонс и Вильямс. Но не рискуй сверх меры.

Огненное облако по имени Всеслав разделилось на три части. Нострадамус нащупал Сердце, Всеслав вышел из тела. Ритуал завершен, битва продолжается. Пора!

Мысль «пора» совпала по времени с обещанием Всеслава «сейчас увидишь». И Валентин увидел — как превратился в расползающееся облако каменный храм, как стянулись в точку лучи магического света. Зеркальный цилиндр подпер небо, вернув Смиту его собственное отражение. Что случилось, удивился маг, как самый обыкновенный человек. Магический взор был теперь ничем не лучше обычного глаза.

Несколько секунд замешательства, и цилиндр раскололся на тысячу осколков. Язычки магического пламени вырвались наружу, один бросился прямо в лицо. Что это, успел подумать Смит, даже поднял руку, чтобы усилить защитный кокон. Яркая, заставившая зажмуриться вспышка — и тишина.

Смит опустил руку и попробовал зажечь между пальцами хотя бы слабенький огонек.

Хватит, решил Валентин. Так можно до моего второго пришествия кино смотреть. Пусть сам все расскажет. Обруч, «сыворотка правды»!

Подобно «стопу», «сыворотка правды» представляла собой простенькую программу для Обруча, переводившую одного или нескольких человек в измененное состояние сознания. Но в отличие от «стопа» в этом состоянии они делались очень разговорчивыми.

— Вы не боитесь? — Валентин задумчиво посмотрел на Смита. — Что, если я сохранил Силу, в то время как все остальные ее потеряли?

Кстати, отметил Валентин, с учетом Обруча все так оно и есть.

— Я пользуюсь у вас определенным доверием, — честно, как и полагалось под действием «сыворотки правды», ответил Смит. — Ситуация чрезвычайная, а значит, любой риск оправдан. Из двух организаторов катастрофы вы представляетесь мне более безопасным.

— Как вы сумели понять, что произошло? — ухватился Валентин за слово «катастрофа».

— Я открыл канал через Чаши, — пояснил Смит. — Если он исчез, исчезли и они. Кроме того, я видел горящую Чашу.

Я тоже, подумал Валентин. Будет что вспоминать долгими зимними вечерами.

— Вы с самого начала планировали уничтожить всю магию, — поинтересовался Валентин, — или у вас были другие планы?

— Мне девятьсот тридцать два года, — поднял голову Смит, — и девятьсот семь из них я владел Силой. Но даже с таким жизненным опытом я не могу представить себе, ради чего можно было бы уничтожить всю магию на Земле. Разумеется, у меня были другие планы!

— Расскажите, — предложил Валентин, устраиваясь поудобнее. Начало разговору положено, дальше «сыворотка правды» сама сделает свое дело.

— Я всего лишь хотел уничтожить Российский орден, — улыбнулся Смит. — Примерно сто лет назад я приметил среди его высокопоставленных колдунов некоего Всеслава, ставшего учеником Марциана в начале шестнадцатого века. Как вы должны знать, заклинания каждого колдуна или мага имеют, — Смит на секунду замолк и перестал улыбаться, — извините, имели индивидуальный почерк. Так вот, почерк заклинаний Всеслава напомнил мне одного славянского колдуна, о котором я много слышал от своего погибшего в ходе предыдущей катастрофы учителя. Такой шанс нельзя было упускать, я провел детальное расследование и выяснил, что ваш притворяющийся гопником приятель — великий князь Полоцкий, вошедший в историю под именем Всеслава Чародея. В отличие от большинства из нас он принял ученичество в зрелом возрасте и научился идеально скрывать как свои чувства, так и свои истинные цели. Еще в первые годы жизни Марциана на Руси Всеслав понял, что Сила византийца намного превосходит Силу русских храмовников, и перешел на сторону будущего победителя. Как и любой маг старой закалки, Всеслав преследовал при этом лишь одну цель — выведать источник Силы своего нового повелителя, а потом победить в поединке и самому стать патриархом Российского ордена. Однако Марциан умел хранить секреты, и только в начале двадцатого века Всеславу удалось подобраться к его тайнам… Я не слишком длинно рассказываю? — опомнился Смит. — У нас ведь некоторым образом катастрофа?

— Ничего, ничего, — улыбнулся Валентин, здраво рассудив, что ручное вытаскивание всех этих сведений из памяти Смита займет еще больше времени. — Катастрофа уже состоялась, поздно кулаками махать.

— Я все-таки попробую покороче, — поморщился Смит. — К началу двадцатого века Российский орден оказался в критическом положении — Английский и Немецкий ордена наладили массовую подготовку молодых колдунов и буквально наводнили Россию своими агентами. Марциан был вынужден поделиться со своими приближенными главным секретом Ордена — ритуалом кощунства.

— Так вы о нем знали? — удивился Валентин.

— Ну разумеется, — отмахнулся Смит, — какой смысл было давать вам задание, выполнение которого я не смог бы проверить? Узнав главный секрет Марциана — кстати, я подозреваю, что трудности Российского ордена возникли у него далеко не случайно, — Всеслав уже считал себя победителем. Ему оставалось лишь разыскать главное Сердце Российского ордена, самый могущественный Источник на русской земле.

— Икона! — воскликнул Валентин.

— Да, икона, — кивнул Смит. — Вы видели ее в храме, не так ли? Но что это была за икона, сумели разглядеть?

— Богоматерь какая-то, — пожал плечами Валентин. — А точнее не скажу, безбожник я по образованию…

— Всеслав жил на Руси дольше Марциана, — продолжил Смит свой рассказ. — Ему не составило труда догадаться, что самыми могущественными Источниками станут здесь так называемые чудотворные иконы. Все, что ему оставалось сделать, — это определить ту икону, которую Марциан избрал в качестве своего главного хранилища Силы. Но Марциан опередил Всеслава, да и всех остальных. В одна тысяча девятьсот четвертом году чудотворная икона Казанской божьей матери была похищена из Богородицкого монастыря, и Марциан принял особые меры по сохранению оставшихся святынь. Наши Источники в опасности, заявил он, нужно собрать их в тайном месте под надежной защитой. Так у Российского ордена появился Кладезь, а у Всеслава остался только один путь к победе: втереться в доверие к Марциану, оказаться близ него в момент героической смерти и принять из рук умирающего патриарха символ высшей власти над Орденом. Решению этой задачи Всеслав посвятил последние сто лет.

— И все это время он работал под вашим присмотром? — присвистнул Валентин.

— Не хочу хвастаться, — опустил глаза Смит, — но иначе и быть не могло. Ведь Россия — моя территория. Никто из членов Совета не располагает достаточным временем, чтобы исправить мои ошибки. У них хватает забот под собственными Чашами…

Смит вспомнил, что Чаш больше нет, и недовольно поджал губы.

— Всеслав добился своего с помощью ваших боевых роботов, — напомнил Валентин. — Вы заключили с ним сделку или просто предоставили возможность?

— Никаких сделок с колдунами, — покачал головой Смит. — Я десять лет готовил Всеслава к этой идее. Сами «флексы» были выпущены ограниченным тиражом, специально под мою операцию. Ваше появление лишь ускорило процесс, но рано или поздно я все равно устроил бы Всеславу удобный случай.

— Вы с самого начала знали, что я и есть Нострадамус? — полюбопытствовал Валентин.

Смит поднял голову:

— Конечно же, знал! Только поэтому я и позволил вам сопровождать Всеслава! Но скажите наконец, что произошло в храме? Почему магии больше нет?

Память ему я сотру, подумал Валентин. Но настроение останется. А значит, надо бы подбодрить старичка.

— Это моя вина, — ответил Валентин, виновато разводя руками. — Ошибся с одним сильнодействующим заклинанием.

— Так, значит, вы победили? — обрадовался Смит. — Я опасался, что Всеслав…

— В этом случае мы бы с вами не разговаривали, — прервал его Валентин. — А так — заклинание ударило по нам обоим, но я был лучше экипирован технически. Поэтому Всеслав валяется в отрубе, а я вынужден ломать голову над тем, что же теперь со всеми вами делать.

— Кого вы имеете в виду? — нахмурился Смит.

— Да вас, землян, — пояснил Валентин. — Насколько я понимаю, последнюю тысячу лет здешнее население жило под полным господством магов и колдунов. Теперь, когда магии больше нет, поддерживать прежний порядок будет невозможно. Взять мою корпорацию…

Валентин замер на полуслове, заметив, как исказилось бесстрастное до этого момента лицо Джона Смита.

— Кабэ больше не ваша корпорация, — простонал тот и сморщился, как от зубной боли. — Великий Мерлин, как я сразу об этом не подумал…

— О чем? — машинально спросил Валентин, хотя уже все понял. Обратка; миллион человек, оставшихся, без теневых заклятий. Десятки миллионов комплексов, обид, запретных желаний, вырвавшихся на свободу. Да они мне весь город разнесут!

— Вы пришелец, — прошептал Смит. — Вы не могли знать, как правильно обращаться с людьми. Вас не в чем обвинить, и все же… Это хуже, чем преступление, Нострадамус. Это ошибка!

— Вы про позитивную реморализацию Демидовска? — всетаки уточнил Валентин.

— Да, — кивнул Смит. — Ну почему я не встретил вас в ваш первый день на Земле? — Он хлопнул себя по колену и отвернулся к лобовому стеклу. — У любого психического заклинания существует синдром отмены; неужели вы на своей планете этого не знали?

Почему не знал, подумал Валентин. Знал. Просто там у меня не было случая проверить…

— Я не собирался отменять заклинания, — сказал он правду.

— На сколько лет вперед вы планируете жизнь? — Смит снова повернулся к Валентину лицом. — На двадцать? На десять?

Да я вообще не планирую, хотел сказать Валентин. Потом вспомнил продолжительность среднего проекта в Кабэ.

— На месяц, — ответил он и опустил глаза.

— Вам что, — вытаращил глаза Смит, — нет и пятидесяти?!

— Мне тридцать шесть, — кивнул Валентин. Смит обхватил голову руками и тихо застонал.

Вот тебе и «сыворотка правды», подумал Валентин. Такую правду о себе узнаешь, что хоть в воду.

— Вы полагаете, что проблемы начнутся именно с моей корпорации? — спросил Валентин, чтобы отвлечь Смита от мрачных мыслей.

— Я думаю, что они уже начались, — ответил Смит. — Взгляните.

Он показал рукой на Василия Блаженного, который стоял уже не в озере тумана, а на пустынной, лишь слегка подернутой дымкой Красной площади.

Кто-то выключил «пчелок», сообразил Валентин. Не посоветовавшись со мной. А я собирался сегодня вечером хорошенько отдохнуть…

— И впрямь начались, — согласился Валентин. — Но давайте все же закончим с вашими планами. Насколько я понял, вы собирались сделать Всеслава патриархом? А что потом?

— Вовсе нет, — снова приободрился Смит. — Я собирался дать Всеславу устранить Марциана, добраться до Кладезя и взять всю содержащуюся в нем Силу. А после этого — убить его.

— Убить? — удивился Валентин. — А вы смогли бы?

— Один на один колдун никто перед магом, — скромно опустил глаза Смит. — Дубина против рапиры, если угодно. Но когда в дело вмешались вы, план пришлось несколько изменить.

— И в каком направлении?

— Я до последней секунды надеялся, что вы возьмете свою часть Силы и покинете Землю, — ответил Смит. — Или затеете драку в надежде получить еще больше. В обоих случаях я устранял бы вас обоих. К сожалению, в храме произошло нечто третье. Признайтесь, вы пытались вызвать на Землю еще одного Нострадамуса?

Валентин вспомнил про Хеора в бутылке и почувствовал холодок в спине. Девятьсот лет опыта сделали Смита на редкость проницательным; пожалуй, он смог бы поспорить в этом качестве и с самим Великим Черным. Да, начинал ритуал Всеслав; но судя по результату, все так и есть, Нострадамус вызвал себе подмогу.

Вот только подмога скорее всего издохла в тот же момент, когда по всей Земле выключили Силу.

— Не я, — признался Валентин. — Всеслав применил особый ритуал кощунства, скрестив Камень и Икону, и сам попытался проникнуть на мою планету. В этой ситуации у меня не было выбора.

— А почему? — полюбопытствовал Смит. — Чем было плохо вернуться домой с таким партнером?

— Оттуда выгнали даже меня, — улыбнулся Валентин. — За появление там в компании со Всеславом меня бы линчевали на месте. Здесь же я пусть и без Силы, но вроде как жив.

— Боюсь, ненадолго, — спокойно заметил Смит. — Рано или поздно люди про нас узнают. И будьте уверены, отыграются за все.

— Посмотрим, — пожал плечами Валентин. — Ну что, я удовлетворил ваше любопытство?

— Для первого раза да, — кивнул Смит. — Как насчет дальнейшего сотрудничества?

— Я не выбрасываю ваш мобильник, — похлопал себя по груди Валентин. — Правда, у меня есть подозрение, что долго он не протянет. Управление сотами находится в руках людей, не так ли?

— Черт. — Смит нахмурился и впервые за всю беседу заглянул Валентину в глаза. — На всякий случай — запомните меня в лицо. Боюсь, что в скором времени это будет единственным способом разыскать меня на планете.

— Есть еще один, — улыбнулся Валентин. — То, что знаем мы, и не знает больше никто.

— Икона и Камень, — легко догадался Смит. — Простите, что не предлагаю вам помощи, и прошу заметить, что не прошу. Думаю, нам обоим сейчас придется несладко.

— Это точно, — согласился Валентин. Особенно тебе. Обруч, подготовь откат к моменту захвата. Но Икону и Камень — оставь!

— Всего хорошею, — кивнул Смит и распахнул дверцу. Ранцевый гравилет приподнял его тело, и в ту короткую секунду, когда Смит уже покинул кабину, но еще оставался в радиусе действия Обруча, его память о последних минутах растаяла в светящейся дымке ментального пространства. Искинт включил режим невидимости, гравилет резко ушел вниз и спрятался от сканирования между двумя башнями Василия Блаженного.

Конева, скомандовал Валентин. И тут же резко пригнул голову, спасаясь от вонзившейся в затылок огненной иглы.

Бортовой искинт под атакой, возникла в голове чужая, но от этого не менее верная мысль. Автоном, тут же приказал Валентин. Боль в затылке чуть поутихла, но игла продожала жечь. Ручное управление! Где у этого навороченного гравилета ручное управление?!

Пришедший в норму искинт камуфляжа высветил картинку, но Валентин уже и сам вспомнил. Рычаг в полу, аналог ручного тормоза в обычном автомобиле. Никогда не думал, что пригодится!

Держись в воздухе, снова возникла чужая мысль. Искинта беру на себя.

Обруч, подумал Валентин. Ты, что ли? Ну я, ответил Обруч. Не отвлекайся.

Валентин потянул штурвал на себя и взлетел над обезлюдевшей Москвой, набирая километр за километром. В открытый космос, подальше от родного Кабэ и его раскинутых над Россией «мошек» и «пчелок». Быстро ребята сообразили, кто в ответе за чудеса в решете. Даже и пяти минут не прошло…

Бортовой искинт готов к перезагрузке, сообщил Обруч. Валентин положил правую руку на рычаг. Откат на пятнадцать минут, защищенный режим, запрет всех входящих. Пуск!

Гравилет вышел в открытый космос, и Валентин завалил его набок, чтобы как следует разглядеть театр военных действий. «Пчелки» у ребят по-прежнему под рукой, догадаться перенастроить — минутное дело. А вот и уже, мрачно кивнул Валентин, завидев над Москвой серебристо-искрящееся облако. Интересно, сумеют ли «пчёлки» взять след?

Стартовый трек гравилета не мог не запечатлеться в памяти «Роя», раскинувшего свои летучие датчики по всей толще атмосферы. Однако на высоте двадцати километров серебристое облако заметно притормозило и вдруг разделилось на несколько частей. Не видят, облегченно вздохнул Валентин. Значит, еще немного поживу.

Вот прямо так — «поживу»? — спросил он сам себя. Думаешь, будут бить насмерть? А что бы я сделал на их месте? Хотя нет, я же Тенз-Даль, повелитель Бублика, оператор Обруча, и все такое прочее.

Что бы я сделал на их месте, будучи простым человеком?

Вот то-то и оно, кивнул своим мыслям Валентин. Первая проблема всемогущества, будь она неладна. Еще пара минут, и мои мозги украсят чей-то ковер. Интересно, у меня хотя бы теоретически есть шансы?

Есть, без особой радости констатировал Валентин. Воды в баке — на несколько лет автономки. На борту целых три искинта, один другого умнее. Сам гравилет — лучшее творение корпорации, ручная работа, предмет гордости самого Панарина. Не Катер, конечно, но, к примеру, на Луну улететь и лагерем там встать — раз плюнуть. Ну что, к звездам?

Валентин шмыгнул носом и опустил голову. Уже второй раз — к звездам? Да сколько же можно?!

Под левой рукой что-то зашевелилось, и душа Валентина окончательно ушла в пятки. Он медленно приподнял локоть, давая вылезти наружу плоской бутылке. Повиснув у лобового стекла, та наполнилась черным дымом и сверкнула двумя огненно-красными глазами.

— Я исправил свою ошибку! — Голос Хеора пробрал Валентина до костей. — Теперь у тебя нет выбора!

— Ну, это как посмотреть… — попробовал возразить Валентин.

— Я ждал этой встречи восемь лет, — продолжил великий маг. — Восемь долгих лет я не знал, сумею ли исполнить свой долг перед Силой. И вот я здесь, чтобы заставить тебя снова встретиться с Силой!

Интересно, как это у него получается, подумал Валентин. Чтобы говорить из бутылки, нужна хоть какая-то Сила! Откуда она у Хеора? Быть может, из Страны Мертвых?

— Не самый подходящий ты выбрал момент, — пожал плечами Валентин. — Как раз Силы-то вокруг меня и не осталось!

— Настоящий маг не может лишиться Силы! — прогремел Хеор. — Она всегда с тобой, Фалер, хочешь ты этого или нет. Ты сумел спрятаться очень далеко и очень надежно, но ты забыл, что у тебя есть Учитель!

Серебристые облачка внизу растянулись цепью и двинулись прочесывать верхние слои атмосферы. Курс на Луну, мысленно приказал Валентин.

— Никуда я не прятался, — устало возразил он Хеору. — Я покинул Пангу, чтобы не стать рабом Силы.

— А я покинул Пангу, — сверкнул глазами Хеор, — чтобы заставить тебя принять ее Дар!

Господи, да когда же это кончится, подумал Валентин. Не было Фалеру заботы — пошел в ученики к великому магу. Его бы упорство, да в мирных целях…

— Ну хорошо, — согласился Валентин. — Давай заставляй!

— Ты неисправим, — пригасил пламя Хеор. — Неужели ты не понял, кто водил твоей Силой, когда ты творил свое последнее заклинание?

Валентин разинул рот. Ну конечно же! Как в то утро, когда я дрался с Полиремом… и Хеор точно так же сидел у меня в кармане…

Великие маги умеют добиваться своего.

— Ловко, — искренне восхитился Валентин. — Но зачем было уничтожать всю магию на всей Земле? Ты мог бы…

— Ты так ничего и не понял, — перебил его Хеор и медленно погасил глаза. — Я ошибся в тебе, но сумел исправить ошибку. Теперь ты либо умрешь, либо исполнишь свой долг. До встречи в Стране Мертвых, Фалер!

Черный туман осыпался на дно, и уже пустая бутылка бессильно скатилась на пол. Пангийский национальный напиток, подумал Валентин. Великий маг выдержанный, высокого качества. Одним только запахом с ног валит. И что же мне теперь со всем этим делать?

Хорошо Хеору, почесал в затылке Валентин. Взял ученика, не сумел научить — прикончил, да и дело с концом. А у меня здесь планета на грани мировой войны, банда ополчившихся на меня ученых, страдающих синдромом отмены, плохо приспособленный к жизни в открытом космосе гравилет да сомнительная компания из древнерусского чародея, арабского альгула и американского терминатора.

Бурные аплодисменты, господин Иванов. Ваши поиски магии на Земле завершились феноменальным успехом. Чем вы собираетесь заняться в следующей серии?

Валентин улыбнулся и подмигнул сквозь стекло бесконечно далеким звездам. А знаешь, Кукловод, я тебе отчасти даже благодарен. Ты расстрелял за меня практически все ложные цели, и теперь я наконец понял, что мне следует делать.

Сесть и хорошенько подумать.