"Хищник I" - читать интересную книгу автора (Кордэйл Дэн)

Глава четвертая

— Где твои друзья? Отвечай, где они? — Мак тряс девушку изо всех сил, когда Шефер тронул его за плечо.

— Если это были ее друзья, почему она не ушла с ними? Почему они не забрали автомат?

И, наклонившись к девушке, спросил:

— Что это было?

Та покачала головой.

— Не знаю,— чуть слышно произнесли омертвевшие губы.

Майор взмахнул рукой, и коммандос углубились в джунгли.

Через несколько секунд они стояли рядом с Кончо.

— Что это? — выдохнул Блэйн, увидев кровавое месиво.

— Все, что осталось от Хэвкинса,—с трудом произнес Кончо.

— А где его тело? — Шефер цепко оглядывался по сторонам.

— Тела нет.— Кончо с силой провел пятерней по лицу, приводя себя в чувство.

Дилона осенила внезапная догадка.

— Они сделали с Хэвкинсом то же, что с Хаппером!

Группа «Зет» на мгновенье застыла. Майор опомнился первым.

— Найти тело Хэвкинса! — скомандовал он.— Идти цепью, пятьдесят футов друг от друга!

Четкие слова приказа вернули коммандос способность действовать. Развернувшись цепью и держа оружие наготове, они начали прочесывать джунгли. Каждый искал следы противника: сломанную ветку, ободранную кору, примятость травы, запах испарений человеческого тела...

Ничего!

Тот, кто похитил останки Хэвкинса, должен был летать по воздуху... Блэйн поднял голову и остановился, остальные проследили за его взглядом. В двадцати футах от земли с ветки свисал подвешенный за ноги обезглавленный и искромсанный труп Хэвкинса.

Из глоток коммандос вырвался яростный стон.

— Они не могли уйти! — Шефер взмахнул рукой, и группа «Зет», сминая кустарник и разрубая лианы, рванулась в чащу.

Блэйн шел крайним в цепи бойцов, и, может быть, это решило его судьбу. Кусты слева зашевелились, раздался шорох. Блэйн развернулся всем корпусом, направляя на звук свой шестиствольный пулемет.

— Идите, суки, идите,— еле слышно прошептал он.

Но из зарослей выглянул смешной зверек, напоминающий панду. Понюхав воздух, он юркнул обратно.

Блэйн улыбнулся. Это была последняя улыбка в его жизни. Из левого плеча что-то горячее вырвало кусок мяса. Фонтаном ударила кровь. Блэйн потерял равновесие, и тяжеленный пулемет потащил его в сторону. В следующий миг грудная клетка бойца взорвалась, и он замертво упал на траву.

Это сразу же заметил Мак и бросился к товарищу. Рядом с телом он увидел огромный силуэт, как бы слепленный из окружавшей зелени: листьев, веток, лиан... Круглая голова и внезапно вспыхнувшие прожекторами два глаза...

За свою долгую боевую жизнь Мак никогда не видел ничего подобного. Но инстинкт солдата, на глазах у которого убили товарища, предписывал только один вариант поведения.

— Умри, сволочь! — Сержант вдавил спуск «Калашникова» и, удерживая бьющийся в руках автомат, хлестал свинцовой струей по чудовищу. Оно бросилось наутек. Мощная пуля «АК» разорвала переливчатую радужную чешую скафандра на левой ноге Хищника, на листья брызнула зеленая кровь. Затвор щелкнул, и автомат смолк. Отбросив ставшее ненужным оружие, Мак подхватил шестиствольный «Рой» и, прикованный патронопроводом к мертвому Блэйну, вдавил спусковую кнопку.

«Рой» заревел, изрыгая пламя и плотные струи свинца. Подоспевшие коммандос тоже открыли огонь. Шестиствольный пулемет, четыре автомата и подствольные гранатометы превратили лежащие перед группой «Зет» джунгли в кромешный ад. Пули сшибали листву, сбивали ветки, срезали не очень толстые деревья. Гранаты вырывали комья земли, расщепляли стволы, подбрасывали высоко вверх деревянные обломки. Огненные трассы выбрили сектор обстрела начисто: в джунглях образовалось овальное выжженное пятно с состриженной до уровня пояса растительностью.

Расстреливая боеприпас, автоматы смолкали один за другим. Дольше всех молотил «Рой», бьющийся в руках впавшего в неистовство сержанта. Наконец патроны в зарядном ранце закончились, но Мак с искаженным лицом продолжал нажимать спусковую кнопку, и стволы вращались с механическим шумом и мерными пощелкиваниями. Опомнившись, сержант с трудом оторвал палец от спуска. Стволы остановились, и наступила звенящая тишина.

— Я видел это,— сказал Мак. Вид у него был растерянный и страшный.

— Что ты видел? — спросил Шефер.

— Я видел это,— с той же интонацией повторил Мак.

Было похоже, что он бредит.

Шефер осмотрел поле боя и сделал знак Билли. Индеец и Кончо, перезарядив оружие, отправились осматривать окрестности.

Шефер, Мак и Дилон склонились над телом Блэйна. Грудная клетка его была разворочена.

— Это не шрапнель, не снаряд, не граната,— с горечью проговорил Дилон.— И вся кровь уже запеклась. Как это могло произойти?

— Слушай, Мак,— обратился Шефер к сержанту.— Кто это сделал? — Он указал на ужасную рану.

Мак медленно покачал головой. Он был заторможен, подавлен и растерян. Шефер никогда не видел его таким.

— Я не знаю. Я видел нечто... В камуфляже, но глаза... Это нельзя передать словами. Но я стрелял прямо в него, пока не опустел магазин. Ни одно существо на Земле не смогло бы уцелеть. Ни одно!

Майор Шефер резко выпрямился. Он был командиром и не имел права на растерянность, переживания и бездействие.

— Сержант!

— Да, сэр! — отозвался Мак.

—Смотреть в оба! Обеспечить защиту нашей стоянки!

—Есть, сэр!

— Дилон!

— Слушаю, майор,— подчеркнуто официально ответил офицер ЦРУ.

— Вызывай этот чертов вертолет. Объясни, что у нас потери!

— Есть! — Лицо Дилона выражало сильное сомнение в успехе этой акции.

Из раздвинувшихся кустов вывалились Билли и Кончо.

— Ничего. Ни следов, ни крови, ни трупов. Мы ни в кого не попали,..

В глазах бойцов Шефер видел недоумение и страх.

— Заверните Блэйна в палатку,— скомандовал майор.— Мы возьмем его с собой. Я сам его понесу.

Анна во время стрельбы сидела на корточках, съежившись и закрыв голову руками, сейчас же она медленно обходила расстрелянный участок джунглей. Казалось, она что-то ищет.

Зеленая кровь Хищника почти не выделялась на зелени кустарника, и вряд ли даже следопыты группы «Зет» обратили бы на нее внимание. Но Анна нашла свежее, чуть светящееся пятно и окунула палец в начинающую густеть жидкость.

— Что ты делаешь? — поинтересовался незаметно подошедший Дилон.

— Ничего, — Анна спрятала руку за спину и украдкой вытерла ее об одежду.

На радиовызов вертолета Дилон получил отказ.

— Они говорят, что мы должны вернуться на свою территорию. Вертолет придет в девятый квадрат. Пока мы не перешли границу, они ничем не могут нам помочь. Посадка вертолета в чужом государстве способна вызвать дипломатические осложнения,— сообщил Дилон Шеферу.

Тот нехорошо улыбнулся.

— А они большие законники, эти твои приятели,— процедил майор.— Спроси у них: разве уничтожение партизанской базы и русских советников не повод для дипломатических осложнений?

Дилон промолчал.

То, что осталось от группы «Зет», готовилось к ночлегу. Сержант Мак вкопал в землю несколько сигнальных ракет, соединив их с тонкой стальной проволокой, которой он огородил территорию стоянки. Кроме внешнего рубежа защиты сержант установил и внутренний: еще одна проволока по периметру лагеря с присоединенными к ней запалами от гранат.

Кончо упаковал в брезент тело Блэйна и с помощью Билли уложил его чуть в стороне, под высоким деревом. Индеец находился в прострации. Он никогда не отличался многословием, но сейчас вообще не вступал в контакт, даже не отвечал на вопросы товарища. Когда его не трогали, он неподвижно сидел на корточках, остановившимся взглядом уставившись в пространство перед собой.

Шефер с Дилоном разглядывали карту.

— Вот здесь и чуть севернее,— показывал пальцем майор.— Граница идет по реке, и мы выходим прямо к воде. А когда переберемся на тот берег, до девятого квадрата рукой подать. И клянусь, что если они замешкаются с вертолетом, я переверну эту чертову базу номер семь вверх тормашками.

Анну никто не охранял. Она была настолько испугана происшедшими событиями, что не отошла бы в сторону от своих невольных спутников даже под страхом смерти. Лицо и одежда ее все еще были в засохших потеках крови Хэвкинса, и она подумала, что хорошо бы вымыться. Но даже если они дойдут до реки, то купание без одежды исключалось. Кто знает, что на уме у обозленных и напуганных, ощутивших холодок смерти рейнджеров... Анна сидела на земле и когда повернулась, принимая позу поудобней, то обнаружила, что правая штанина испускает зеленоватое свечение. Как будто кто-то испачкал ткань флюоресцирующей краской.

Внезапная догадка заставила девушку взглянуть на свою руку. Ссадины и царапины затянулись, припухлость кожи от врезавшихся в запястье веревок исчезла. Только сейчас Анна осознала, что прошла мучительная усталость, отступило чувство голода. Она была свежей и отдохнувшей, как после продолжительного сна. Похоже, что кровь призрака обладала чудодейственными свойствами.

Это действительно было так. Кровь разумной расы, к которой принадлежал Хищник, могла резко повышать жизнестойкость человеческого организма и его сопротивляемость самым неблагоприятным воздействиям. Она могла продлевать жизнь и лечить самые страшные болезни. Если бы человеческая раса узнала об этом, то Хищник и его сородичи сами бы превратились в объект алчной и беспощадной охоты.

Но об этом никто не знал. Во-первых, потому что кровь Предэйтора впервые пролилась на Земле. А, во-вторых, ни одно живое существо, кроме, может быть, индейца Билли с его первобытно обостренными чувствами, не догадывалось о существовании Хищника.

В полумиле от остатков спецгруппы «Зет» раненый инопланетянин оказывал себе первую помощь. Лечебный чемоданчик легко раскрылся на три части, облегчая доступ к многочисленным инструментам, назначения которых не смог бы определить самый лучший врач Земли.

Трехпалая перчатка тронула застежку, и сегменты обтягивающего ногу скафандра медленно разошлись. Рана была слепой, глубоко в тканях застряла конусообразная пуля со стальным сердечником, которую солдаты этого мира называли бронебойной. Такие пули широко использовались в русском оружии. Если бы не пристрастие сержанта Мака к автомату Калашникова, Хищник остался бы невредим, как и всегда.

Перчатка скафандра извлекла из первого отдела чемоданчика семидюймовую трубку полутора дюймов в диаметре, похожую на электрический фонарик. Когда расширенная часть прибора приблизилась к ране, когтистый палец нажал кнопку и тут же раздалось негромкое гудение. Пуля в ране сдвинулась с места, и Хищник ощутил боль. Но он знал, что экстракция инородного тела будет продолжаться не менее трех лейнов, а потому зажмурился и перестал обращать внимание на неприятные ощущения.

Мир, с которого прибыл Хищник, находился в старой галактике, в девяноста световых годах от Солнечной системы. Планета была массивней Земли, скелет и мышцы Хищника, рассчитанные на сильное притяжение, позволяли ему здесь прыгать с большой высоты, легко расправляться с животными и людьми голыми руками. Именно так — когтями — он разодрал грудную клетку Хэвкинса. Череп и позвоночник пополнили коллекцию трофеев.

На родной планете авторитет, социальное положение и богатство каждого члена касты Охотников зависит от количества и качества захваченных им трофеев. Здесь невозможно преувеличить свои заслуги, солгать о достоинствах добычи. Череп и позвоночник содержат всю необходимую информацию, позволяющую воссоздать не только внешний вид дичи, но и ее боевой дух, запах угрозы, если ее излучал трофей в момент добычи. Чем сильнее запах опасности, тем значимей добытая дичь, тем выше слава Охотника, тем значительней воздаваемые ему почести.

Вот почему Хищник оставил в живых двух великолепных бойцов, на которых уже легла тень сетки прицела: внезапно они утратили боевой дух. Он не мог понять, чем это вызвано: в недавней охоте, которую вели люди на себе подобных, каждый из этих бойцов уничтожил не меньше десятка противостоящих им воинов. И все члены маленького отряда излучали неукротимую и неудержимую ярость.

Впрочем, Хищник особенно не задумывался над причинами каких-любо явлений, если они прямо не угрожали его жизни. Для раздумий существовала каста Изобретателей, которая находилась на две ступени ниже касты Охотников, но на ступень выше касты Делателей.

Хищник прибыл на Землю один. Он не нуждался в компании и не был ни к кому привязан.

У предэйторов не было семей, только брачные игры один раз в год. Самки откладывали яйца, но развивались они в государственных инкубаторах. Дети росли в специальных заповедниках, где должны были самостоятельно добывать себе пропитание. Вначале эта задача для них умышленно упрощалась, но по мере взросления приводилась в соответствие с реальностью. Кто не мог себя прокормить — тот погибал, и это гарантировало расу от нежизнеспособных членов.

Родители никогда не видели своих детей, а у детей никогда не возникала потребность отыскать родителей. Они не привязывались и к Воспитателям, которые на иерархической лестнице общества располагались на одну ступень ниже Делателей.

Лечебный аппарат щелкнул, и к его торцу прилипла пуля. Хищник залил рану коллоидом из второго отделения чемоданчика, затем сделал противовоспалительную инъекцию, после чего внимательно осмотрел пулю.

Блок памяти воспроизвел происшедшие недавно события и выдал на дисплей изображение огромного человека с повышенной температурой кожного покрова, стреляющего из оружия, которое, как оказалось, представляет опасность для предэйторов.

Хищник увеличил изображение и внимательно, в разных ракурсах осмотрел вначале оружие, а затем лицо воина. Его он убьет следующим. Не в силу мести, нет, предэйторы не испытывают нерациональных чувств. Просто он представляет большую опасность, чем остальные, своим оружием, своей яростью, явно выраженной на искаженном лице, а главное тем, что один раз он уже пролил кровь члена касты Охотников.

Коллоид пузырился в ране. Скоро она заживет бесследно. Но Хищник не мог ждать естественного выздоровления. Он не довел до конца начатое дело: умертвив дичь с самым скорострельным оружием в руках, он не смог забрать трофей. Большим позором могла быть только неудачная попытка умертвить добычу.

Хищник покопался в третьем отделении чемоданчика и извлек подходящую по размерам заплату из термоткани. Наложив ее на рану, он посыпал сверху пластифицирующий порошок и прижал электрод разрядника. В следующую секунду ярким желтым огнем полыхнул пластификатор, и заплата вплавилась в тело, навсегда закрывая рану. Хотя Хищник ожидал боли, он издал длинный, клокочущий крик, который далеко раскатился по джунглям и достиг лагеря, в котором расположились оставшиеся бойцы группы «Зет».

Мак прощался с Блэйном. Сев на корточки, он откинул брезент с искаженного предсмертной болью лица, вытащил серебряную плоскую фляжку, которой они пользовались по очереди. Когда-то Мака собирались прикончить вьетконговцы, и лишь подоспевший Блэйн спас ему жизнь. Больше десяти лет они шли через огонь и пули, прикрывали и выручали друг друга, и вдруг эта непонятная и страшная смерть...

Сержант сделал несколько глотков обжигающей жидкости и, завинтив колпачок, положил фляжку на подбородок товарища и вернул брезент на место.

— Прощай, Блэйн! — негромко сказал сержант.— Обещаю, кто-бы он ни был, но он получит свое!

В это время из глубины джунглей донесся протяжный жуткий крик, который не могло издать ни одно существо, известное опытным и много повидавшим бойцам группы «Зет».

Услышав его, Анна закрыла лицо руками и инстинктивно прижалась к Шеферу.

Ты знаешь, кто это? — быстро спросил майор.— Ты видела, кто убил нашего товарища?

Джунгли взяли его... Пришли и забрали с собой. Дух джунглей...

Какой там дух джунглей! — преувеличенно бесшабашно воскликнул Кончо.— Повстанцы сумели незаметно подкрасться и быстро смыться. Эй, Билли, что с тобой?

Индеец оцепенело, как завороженный, глядел в темноту.

Мне страшно,— просто ответил он.

Да брось! — продолжал хорохориться Кончо.— Ты ни когда ни одного человека не боялся!

Что-то ждет нас там,— Билли кивнул в сгущающиеся сумерки.— И это не человек...

Наступила томительная тишина. Индеец сказал то, о чем тайно задумывался каждый.

Перестань,— Кончо взмахнул рукой, но Билли продолжил:

Мы все умрем!

Индеец встал и, крепко сжимая «М-16», отошел в сторону, подыскивая подходящее место для ночлега.

На джунгли упала ночь. Зловеще шелестела окружающая листва. Мак дежурил первым, остальные легли и, несмотря на нервное напряжение, тут же уснули.

Сержант, опираясь на автомат, сидел рядом с брезентовым холмиком и разговаривал со старым товарищем.

— Мы снова с тобой в джунглях, Блэйн. Я и ты. Помнишь, как было тогда в Индокитае? Мы тоже остались вдвоем... Весь взвод перебило, весь взвод, а на нас не было ни одной царапины.

Мак вздохнул.

— Не надо было нам возвращаться в джунгли, Блэйн. Но все уже случилось. Я не знаю, кто это сделал, но я найду его...

Хрустнула ветка. Сгруппировавшись и завалившись на бок, сержант выставил автомат. Мгновенно открыл глаза только что крепко спавший Билли. В следующую секунду кто-то зацепил сигнальную проволоку, раздался хлопок, и ракета, разбрызгивая искры огня, взлетела в черное тропическое небо. В мгновенной вспышке белого пламени темная масса перепрыгнула второй ряд проволоки. Мак дал короткую очередь, но что-то тяжелое ударило его в грудь и отбросило в сторону. Оружие отлетело в темноту.

Ракета погасла, и еще одна темная фигура выпрыгнула из лагеря, не затронув двух рядов сигнальной проволоки. Она прижимала к себе безвольно болтающееся человеческое тело.

— Мак, Мак, что происходит?

Подбежавшие Шефер и другие коммандос увидели, что сержант с кем-то борется и резко наносит противнику удары ножом. С клинка летели во все стороны темные горячие брызги.

— Я убил его, Блэйн, я убил его! — тяжело дыша, закричал Мак.

Кончо включил наконец фонарик, и луч света высветил окровавленного сержанта и лежащую рядом огромную тушу.

— Ты свинью убил, Мак,— засмеялся Кончо.— Ничего страшней не нашел?

— Заткнись! — огрызнулся сержант.

— Я же говорю, ничего необычного здесь нет,— продолжал веселиться Кончо, и Шефер понял, что он успокаивает себя.— Паршивые повстанцы, и мы с ними разделаемся!

— Кто бы или что бы это ни было,— Шефер взял бойца за локоть и почувствовал, что он дрожит то ли от возбуждения, то ли от страха,— но оно уничтожило Хаппера и его людей. А теперь пытается разделаться с нами. Оно очень опасно и расслабляться не стоит.

Плясавший по земле луч фонаря вдруг застыл на смятом брезенте. Сверху поблескивала серебряная фляжка.

— Они украли тело Блэйна! — выкрикнул Кончо. — Несмотря на все предосторожности, сигнализацию и охрану. Прямо у нас из-под носа. Как такое возможно?

Коммандос угрюмо молчали.