"НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24" - читать интересную книгу автора (Булычев Кир, Прашкевич Геннадий, Подольный...)

4

Анне не спалось. За стеной незваные гости бурчали, может, собирались начать раскопки клада до рассвета? В конце концов она не выдержала и выглянула в сени. Фонарик лежал на полке — матовый апельсин свечей на сто. «Импортная вещь, — подумала Анна. — Очень удобна в туристских походах». Чемоданов прибавилось. Их было три. Может, бандиты уже вселили подруг?

И в этот момент с легким стуком посреди прихожей возник блестящий металлический ящик, метр на метр. За перегородкой послышался голос гусара:

— Приехали.

Дверь в холодную комнату дрогнула, приоткрылась, и Анна, оробев, мгновенно нырнула к себе.

Это было похоже на мистику и ей не понравилось. Вещи так просто не возникают. Они возникают, пожалуй, только в научно-фантастических романах, которые Анна не терпела, но читала, потому что они дефицитны.

Бандиты еще долго передвигали что-то в прихожей, бормотали и угомонились только часа в три. Тогда и Анна заснула.

Пробудилась она не так, как мечтала о том последние недели. То есть: слышны отдаленные крики петухов, мычит стадо, бредущее мимо окон, утренние птицы гомонят в деревьях, солнечные зайчики пляшут на занавеске. Анна сбегает к речке и окунается в холодную, свежую, прозрачную воду. Сосны взмахивают ветвями, она плывет, распугивая серебряных мальков.

За стенкой звучали голоса, и сразу вспомнилась глупая вчерашняя история. Анна расстроилась раньше, чем услышала пение петухов, мычание стада и веселый шорох листьев. Чтобы выбраться, нужно пройти через сени, где уже суетились непрошеные соседи, И купаться расхотелось. Следовало поступить иначе: распахнуть дверь и — хозяйским голосом: «Вы еще здесь? Сколько это будет продолжаться? Я пошла за милицией!» Но ничего такого Анна не сделала, потому что была не причесана и не умыта. Тихо, стесняясь, что ее услышат, Анна пробралась на кухню, налила холодной воды из ведра в таз и совершила скромный туалет. Причесываясь, она поглядела украдкой в кухонное окно. Удрать? Глупо. А они будут бежать за мной по улице? Лучше подожду, пока зайдет дед Геннадий.

Находиться на кухне до бесконечности она не могла. Поэтому Анна разожгла плиту, поставила чайник и, подтянутая, строгая и холодная, вышла в сени.

Там стояло шесть ящиков и чемоданов, один чемодан был открыт, и гусар Жюль в нем копался. Услышав ее шаги, он захлопнул крышку, буркнул: «Доброе утро». Очевидно, неприязнь была взаимной, и это ее даже обрадовало.

— Доброе утро, — согласилась Анна. — Вы еще здесь?

Кин вошел с улицы. Мокрые волосы приклеились ко лбу.

— Отличная вода, — сообщил он. — Давно так хорошо не купался. Вы намерены окунуться?

С чего это у него хорошее настроение?

— Нет, — сказала она. — Лучше я за молоком схожу.

— Сходите, Аня, — сказал Кин миролюбиво.

Он вел себя неправильно.

— Вы собрались уезжать? — спросила она недоверчиво.

— Нет, — сказал Кин. — Мы остаемся.

— Вы не боитесь, что я позову на помощь?

— Вы этого не сделаете, — улыбнулся Кин.

— Еще как сделаю! — возмутилась Анна. И пошла к выходу.

— Посуду возьмите, — сказал ей вслед гусар. — У вас деньги есть?

— Не нужны мне деньги. — Анна хлопнула дверью, вышла на крыльцо. Посуда ей тоже была не нужна. Она шла не за молоком.

По реке гуляли солнечные блестки, в низине у ручья зацепилось пятно тумана, солнце было таким теплым и пушистым, что можно было взять его в ладони и погладить.

Дверь сзади хлопнула, вышел Кин с кастрюлей и письмом.

— Аня, — сказал он отеческим голосом, — письмо вам.

— От кого? — спросила Анна, покорно принимая кастрюлю.

— От вашей тети, — сказал Кин. — Она высказала желание передать…

— Почему вы не показали его вчера?

— Мы его получили сегодня, — сказал Кин.

— Сегодня? Где же ваш вертолет?

— Ваша тетушка, — не обратил внимания на сарказм Кин, — отдыхающая в Крыму, просила передать вам большой привет,

Анна прижала кастрюлю к боку и развернула записку.

«Аннушка! — было написано там. — Кин Владимирович и Жюль обо всем со мной договорились. Ты их не обижай. Я им очень обязана. Пускай поживут в доме. А ты, если хочешь, у деда Геннадия, Он не откажет. Мы с Миленой доехали хорошо. Прутиков встретил. Погода теплая. Магда».

Кин стоял, склонив голову, и наблюдал за Анной.

— Чепуха, — сказала она. — Это вы сами написали.

— И про Милену мы написали? И про Прутикова?

— Сколько вы ей заплатили?

— Сколько она просила.

Тетя была корыстолюбива, и если перед ее носом они помахали пачкой сторублевых… Но как они это устроили?

— Сегодня утром? — переспросила Анна.

— Да. Мы телеграфировали нашему другу в Крым вчера ночью. На рассвете письмо прибыло сюда самолетом.

Письмо как письмо, с маркой, но без штемпеля.

— У вас и рация есть? — спросила Анна.

— Вам помочь перенести вещи? — спросил Кин.

— Не надейтесь, — сказала она. — Я не сдамся. Мне плевать, сколько еще писем вы притащите от моей тетушки. Если вы попробуете меня убить или выгнать силой, я буду сопротивляться.

— Ну зачем так, — скорбно сказал Кин. — Наша работа, к сожалению, не терпит отлагательства. Мы просим вас освободить этот дом, а вы ведете себя как ребенок.

— Потому что я оскорблена, — сказала Анна. — И упряма.

— Мы стараемся не привлекать к себе внимания, — объяснил Кин.

Глаза у него были печальными; если он был притворщиком, то великолепным.

— Вы уже привлекли, — сказала Анна. — Мое внимание. Вам ничего не остается, как поведать мне, чем вы намерены заниматься.

— Быть может, вы все же уедете? Поверьте, так всем будет лучше.

— Нет, — сказала Анна, — поразмышляйте, а я пошла купаться. И не вздумайте выкидывать мои вещи или запирать дверь.

Вода оказалась в меру прохладной, и если бы не шипевшее в Анне раздражение, она бы наслаждалась купанием. Анна доплыла до середины реки, увидела, как далеко отнесло ее вниз течением, повернула обратно и потратила минут пятнадцать, чтобы выплыть к тому месту, где оставила полотенце и книгу.

Анна выбралась на траву и улеглась на полотенце. Как назло, ничего хорошего из этого не вышло — несколько нахальных слепней налетели, как истребители, и Анна вконец расстроилась.

— Простите, — сказал Кин, присаживаясь рядом на траву.

— Я вас не звала, — буркнула Анна.

— Мы посоветовались и решили вам кое-что рассказать.

— Только не врать, — сказала Анна, насторожившись.

— Нет смысла. Вы все равно не поверите.

— Великолепное начало.

Кин с размаху трахнул себя по шее.

— Слепни, — сказала Анна. — Здесь, видно, коровы пасутся. — Она села и накрыла плечи полотенцем.

— Мы должны начать сегодня, — сказал Кин. — Каждая минута стоит бешеных средств.

— Так не тратьте их понапрасну.

— Меня утешает лишь то, что вы неглупы. И отзывы о вас в институте весьма положительные. Правда, вы строптивы…

— Вы и в институт успели?

— А что делать? Вы — неучтенный фактор. Наша вина. Так вот, мы живем не здесь.

— Можно догадаться. На Марсе? В Америке?

— Мы живем в будущем.

— Как трогательно. А в чемоданах — машина времени?

— Не иронизируйте. Это ретрансляционный пункт. Нас сейчас интересует не двадцатый век, а тринадцатый. Но чтобы попасть туда, мы вынуждены сделать остановку здесь.

— Я всегда думала, что путешественники во времени — народ скрытный.

— Попробуйте поделиться этой тайной с друзьями. Полагаю, что они вам не поверят.

Кин отмахнулся от слепня. Пышное облако наползло на солнце, и сразу стало прохладно.

— А почему я должна вам поверить? — спросила Анна.

— Потому что я расскажу, что нам нужно в тринадцатом веке. Это достаточно невероятно, чтобы заставить вас хотя бы задуматься.

Анне вдруг захотелось поверить. Порой в невозможное верить легче, чем в обыкновенные объяснения.

— Ив каком вы живете веке?

— Логичный вопрос. В двадцать седьмом. Я продолжу? В тринадцатом веке на этом вот холме стоял небольшой город Замошье. Лоскуток в пестром одеяле России. К востоку лежали земли Полоцкого княжества, с запада и юга жили литовцы, летты, самогиты, ятвяги и другие племена и народы. А еще дальше на запад начинались владения немецкого ордена меченосцев.

— И вы археологи?

— Нет. Мы имеем намерение спасти человека. А вы нам мешаете.

— Неправда. Спасайте И учтите, что я вам пока не верю. Зачем забираться в средневековье? Это тоже путешественник?

— Нет, он гений.

— А вы откуда знаете?

— Это наша специальность — искать гениев.

— А как его звали?

— Его имя — Роман. Боярин Роман.

— Никогда не слышала.

— Он рано погиб. Так говорят летописи.

— Может, летописцы все придумали?

— Летописцы многого не понимали. И не могли придумать.

— Что, например?

— Например, то, что он использовал порох при защите города. Что у него была типография… Это был универсальный гений, который обогнал свое время.

— И вы хотите, чтобы он не погиб, а продолжал работать и изобрел еще и микроскоп? А разве можно вмешиваться в прошлое?

— Мы не будем вмешиваться. И не будем менять его судьбу.

— Так что же?

— Мы возьмем его к себе. Возьмем в момент смерти. Это не окажет влияния на ход дальнейших исторических событий. Понятно?

— Н-не очень. Да и зачем это вам?

— Самое ценное на свете — мозг человека. Гении так редки, моя дорогая Анна…

— Так ведь он жил тысячу лет назад! Сегодня любой школьник может изобрести порох.

— Заблуждение. Человеческий мозг был и остается одинаковым уже тридцать тысяч лет. Меняется лишь уровень образования. Сегодня изобретение пороха не может быть уделом гения. Сегодняшний гений должен изобрести…

— Машину времени?

— Скажем, машину времени… Но это не значит, что его мозг совершенней, чем мозг изобретателя колеса или пороха.

— А зачем вам изобретатель пороха?

— Чтобы он изобрел что-то новое.