"Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец»" - читать интересную книгу автора (Негривода Андрей Алексеевич)Глава 17Та легкость, с которой генерал Хаутауэр отправил Майкла Баумана в отпуск, была лишь кажущейся. До этого куратор проекта по созданию искусственных торнадо долго сомневался. Ведь ученый, как и большинство творческих людей, имел одну слабость. Он умел только работать. Если же его мозг ничем не был занят, рука сама тянулась к рюмке. Это обстоятельство особо было отмечено в личном деле Баумана как склонность к употреблению алкоголя. Но, с другой стороны, генерал видел, что ученый работает на износ. Об этом свидетельствовали темные круги под глазами, нервные движения. Да и врачи предупреждали, что при таком бешеном ритме Майкл долго не протянет. Вот и пришлось выбирать из двух зол меньшее… Проводить Баумана генерал приехал лично. Он прибыл на полигон лаборатории очень рано, когда ученый еще спал. Поблескивали антенны на высоких мачтах. Чуть слышно поскрипывали под ветром развернутые в нерабочее положение деревянные щиты. – Доброе утро, мистер Бауман, – окликнул ученого генерал, когда тот уже топал возле машины, за которой на лафете возвышался катер. Сказано это было таким непринужденным тоном, словно Хаутауэр каждое утро спозаранку прогуливался в здешних местах и просто наткнулся на Баумана. – Доброе, – не слишком приветливо отозвался ученый. – И это не пустые слова. Погода вам благоприятствует, мистер Бауман. – Я не управляю погодой. Я только ее использую. – Снова скромничаете. – Вы же обещали мне, что с этого дня никто за мной шпионить не будет. – Какое шпионство? – делано изумился Хаутауэр. – Я же пришел просто по-дружески, проводить. Насчет того, что в машине Баумана нет ни грамма спиртного, генерал не сомневался, его люди осмотрели все сегодняшней ночью. Ведь для алкоголика, продержавшегося без спиртного хоть год, хоть десять, без разницы, выпьешь сто граммов или бутылку – пойдешь в разнос. – Не стоило беспокоиться, – отозвался Майкл Бауман. – Если вас волнует мое пристрастие, то я не собираюсь к нему возвращаться. – Никаких сомнений. Я решил сделать вам еще один подарок на дорогу, очень скромный, уже от себя лично, – заулыбался Хаутауэр, показывая на стоящий на крыльце ящик с кока-колой. – Вы же любитель, я знаю. – Спасибо, что помните мои слабости, но я предпочитаю «Пепси», – ученый тем не менее подхватил ящик и поставил в багажное отделение машины. От Хаутауэра не скрылся оттопыренный нагрудный карман Баумана, он несколько дольше, чем требовали приличия, задержал на нем взгляд. – Вас озадачило это, – с легкой улыбкой произнес ученый, расстегивая клапан и извлекая плоскую металлическую фляжку. – Она пустая. И если бы я хотел ее спрятать, то сделал бы это куда искуснее. – Как вы могли такое подумать? Не надо ставить меня в дурацкое положение. Несмотря на протесты, Бауман открутил пробку и перевернул фляжку горлышком вниз. – Ни капли, вожу с собой как воспоминание о прежних днях. После короткого обмена любезностями и извинениями Бауман и генерал пожали друг другу руки. Внедорожник развернулся на высыпанной щебнем площадке и покатил к выезду с полигона. Хаутауэр провел машину взглядом и поднес к уху трубку рации: – Глаз с него не спускайте. О чем я говорю, надеюсь, понятно? – Понятно, сэр, – донеслось из наушника. – Тогда действуйте. Бауман благополучно миновал КПП. Оглянулся, его никто не сопровождал. – Неужели свободен? – изумился Майкл Бауман. – Хоть на две недели. От радости он даже притопил педаль газа. Мощный двигатель отозвался мгновенно. Колеса буквально вгрызлись в асфальт. Чувство легкости охватило бывшего российского гражданина. Годы тотальной слежки за ним давали о себе знать. Он не столько устал от работы, сколько от того, что каждый его шаг находился под контролем. – Можно прожить и без спиртного, – уверенно сказал он сам себе, глядя на летящую под колеса автомобиля дорогу. Через десяток миль пустынного шоссе Бауман уже улыбался, как ребенок. Скорость и свобода пьянили. И алкоголь не мог спорить с этим ощущением. – Но если ограничивать себя, то можно будет выпить чуть-чуть. Куплю в ближайшем поселке бутылку виски и стану растягивать удовольствие. В конце концов, с продуктами питания: хлебом, кефиром, конфетами… я и так потребляю не менее двадцати граммов чистого алкоголя в сутки. И ничего страшного не происходит. Рассуждение показалось Бауману вполне логичным. – Всего одна бутылка на весь отдых. И не больше. У меня же сильная воля. Я сумею держаться в рамках. Указатель сообщил, что до поселка осталось три мили. Бауман посмотрел в зеркальце заднего вида. Машина, маячившая до этого у самого горизонта, приблизилась. Теперь Майкл даже мог рассмотреть лица людей, сидевших в салоне. – Кажется, я как-то раз видел их в кабинете у генерала Хаутауэра. Вот гад, следить их за мной приставил. Ну, и ясно, с какой целью… Ну, ладно, его тоже можно понять. Отдыхать без виски, так без виски. Бауман мужественно сжал руль и проехал поворот, даже не взглянув в сторону придорожного магазинчика. После чего вздохнул с облегчением. Искушение разжиться спиртным миновало. – Оно и правильно. Впереди нарисовалась небольшая заправка. Бауману показалось, что его руки сами, независимо от сознания, поворачивают руль вправо. Внедорожник скрипнул тормозами и замер у колонки. Заправщик – средних лет мужчина – вышел из помещения. За его спиной сквозь стеклянную дверь виднелись стеллажи с продуктами, сигаретами и спиртным. Бауман даже из салона мог рассмотреть броские ценники. Он хлопнул дверцей и дал знак заправщику, чтобы тот вошел внутрь своей будки. – Чего желаете, сэр? – поинтересовался владелец. Автомобиль преследователей уже заехал на заправку и пристроился рядом с машиной Баумана. – Для начала – заправиться. До полного бака. Литров десять еще войдет, – рассеянно говорил ученый, поглядывая в стекло. Один мужчина из машины вышел и скрылся за углом заправки. – У вас там туалет? – поинтересовался Бауман. – Там, – кивнул заправщик. – Значит, заправиться и… – Вот вам деньги, – Бауман положил на стойку несколько купюр, – когда тот мужчина пойдет за мной, загрузите в мой автомобиль виски. Только сделайте это так, чтобы ни тот, ни другой этого не видели. – Так сколько виски? – прозвучал вопрос. – Ящик, – тихо вымолвил Майкл, кладя на стойку еще пару купюр. Он тут же вылез из машины и отправился за угол заправки. Мужчина, оставшийся за рулем автомобиля, занервничал. В ушах у него все еще стоял голос генерала, приказавшего «глаз с него не спускать». Соглядатай-опекун направился следом за ученым. Он шел, делая вид, что меньше всего в жизни его интересует шагающий впереди Бауман. Ученый терпеливо ждал у двери туалета, пока его освободит второй соглядатай, разминулся с ним и закрылся в кабинке. Тем временем заправщик торопливо вынес из своей будки ящик с виски – весь свой запас – и поставил его на заднее сиденье внедорожника, после чего принялся заправлять автомобиль. Бауман вернулся к машине, следом за ним шли двое. – До встречи, – махнул ученый заправщику. – Счастливой дороги, – прозвучало в ответ. Дорога к побережью для Баумана и впрямь была счастливой. Он гнал машину, в душе смеясь над своими опекунами. Те ехали следом, пребывая в уверенности, что с точностью могут доложить генералу, что русский ученый по дороге спиртным не запасся. Машина понемногу отставала. – Идиоты, – засмеялся Майкл и даже стал насвистывать песенку. Теперь он точно знал, что отдых у него будет полноценный. Вскоре впереди вновь засинел океан. Бауман сверился с картой, прилагавшейся к туристической путевке, и свернул на проселок. – А вон и мое место для стоянки. Спасибо тебе, генерал, за трогательную заботу. Вдоль скалистого берега скользила надувная лодка темно-зеленого цвета. На поперечных деревянных скамейках сидели двое афроамериканцев с белыми, как яичный белок, глазами. Один был худой и длинный, как стропила. Другой – коренастый и низкий, как пивной бочонок. Оба сидели на веслах. Гребли они тихо, практически бесшумно, словно и не по воде плыли, а по воздуху летели. – Долго еще? – нетерпеливо прошептал худощавый. – Еще немного. Давай поднажмем, – бросил через плечо коренастый, налегая на весла. – Легко сказать, я привык только под мотором ходить. Ладони все в кровь содрал. – Надо было перчатки надевать, как я. – Что ж ты сразу меня не предупредил? – А ты будто и сам не знал, что нам предстоит. Под шепот гребцов вскоре лодка подошла к гроту, который черной дырой зиял на сером скалистом склоне. Несмотря на дневное время суток и ясное небо, солнечный свет в него не проникал. Его сдерживал длинный волнистый козырек скалы, загибающийся над ним. А потому в гроте царила кромешная темнота. – Ну его, в глубину лезть. Темно там, еще днище о камни пропорем. Углубляться в пещеру худощавый с коренастым не стали. Они лишь вплыли в нее и тут же остановились. Лодку поставили боком. Теперь ее носовая и задняя части упирались в шершавые и липкие от влаги стенки. Затрещала «молния» – худощавый достал из рюкзака бинокль. Бережно протерев носовым платком запотевшие от влаги линзы, он выглянул из грота и приник к окулярам бинокля. Его интересовала небольшая бухта, а точнее, дорога, которая ленточкой спускалась к ней с гор. – Вот, отсюда мы все и увидим. Если повезет, ночью и обработаем подопечного. Тем временем коренастый распаковывал свою сумку, выкладывая из нее на дно лодки снаряжение для подводного плавания. Среди неизменного инвентаря аквалангиста: маски, загубника, баллона со сжатым воздухом и водолазного костюма, был и гарпун. Последний коренастый отложил в сторонку. – Что-нибудь есть? – толкнул он в бок худощавого. – Пока ни хрена не вижу, – послышалось в ответ. – А твоя барышня – любительница жареной форели – нас не подвела? – Ее информация достоверна так же, как и то, что все в этом мире создано Аллахом. – Не поминай лишний раз имя создателя. Через бинокль наконец удалось разглядеть, как недавно приехавший на внедорожнике ученый ставит палатку, спускает с лафета катер. Перетаскивает из багажного отделения машины продукты. Коренастый устало вздохнул и повернулся спиной к своему товарищу. И вдруг его посетило неприятное чувство, будто за ним кто-то внимательно следит. Здесь не могло быть ошибки. Подобное чувство посещало его не раз и, как правило, оказывалось верным. Коренастый посмотрел в глубь грота и тут же побледнел. В темноте что-то отчетливо шевелилось. Даже ощущалось какое-то движение застоявшегося воздуха. – Э-э-й… – дрожащим голосом тихо позвал он худощавого. – Чего прицепился? Не видишь – работаю. – Здесь кто-то есть. И он за нами наблюдает, – коренастый потянулся за гарпуном. Худощавый медленно опустил бинокль и нащупал под сиденьем фонарь. – Не мерещится тебе? – Сам бы хотел… Дрожащей от волнения рукой долговязый афроамериканец тихонько положил фонарь себе на колени. Большой палец нащупал пухлую резиновую кнопку на пластмассовом корпусе. – Да включай же… – Не торопись, – еле слышно прошептал худощавый, – сейчас я включу фонарь. Яркий свет должен его ослепить. А ты тут же стреляй. Понял? – Ага, – мотнул головой коренастый. – Раз, два... На счет «три» худощавый включил фонарь и направил луч света в темноту, туда, где ощущалось движение. В этот же самый момент коренастый выстрелил из гарпуна. Раздался пронзительный писк, что-то огромное и невидимое пришло в движение. – Промахнулся! – в сердцах вскрикнул худощавый. – Быстрее перезаряжай. Этой твари удалось уйти, нет, оно на нас движется! – торопил он своего товарища. Пятно света прыгало по стенам, скользило по воде. А из темноты, куда был не в состоянии добить фонарь, продолжали доноситься пугающие звуки. С каждой секундой они становились все громче и громче. Нечто страшное и ужасное приближалось к сидящим в надувной лодке мужчинам. – Есть, – оскалился коренастый, вскинув гарпун. Мужчины даже не успели толком сориентироваться, как из темноты вылетело огромное черное облако летучих мышей. – Да сколько же их? – Аааа! Визжа и цепляя крыльями своды грота, перепончатокрылые пронеслись над лодкой, задевая сидевших в ней людей. – Держись! – Это все ты. Заладил: кто-то есть, кто-то есть… Худощавый, вовремя прикрывший лицо руками, отделался несколькими царапинами. А вот коренастому повезло меньше. Маска на нем была буквально изодрана в клочья. Из многочисленных царапин сочилась кровь. Наконец стая пронеслась. – Ты как? – худощавый провожал взглядом последнюю летучую мышь, отставшую от стаи. – Жжет. – Промыть надо. Они же в собственном дерьме живут. – Дай-ка одеколона. – Одеколона нет, – копаясь в аптечке, шептал худощавый, – зато есть перекись водорода. Вроде тоже дезинфицирует. – Давай, пока зараза в кровь не попала. В подставленные ладони щедро полилась прозрачная жидкость. Невыносимая боль пронзила все лицо коренастого. Но он терпеливо вынес вынужденное лечение. Когда жжение утихло, он начал заклеивать самые большие раны пластырем. – Вот твари, – сплюнул кровью коренастый. – Сами виноваты. Нужно было догадаться, что здесь летучие мыши водятся. Когда вновь бинокль был поднесен к глазам, то картинка в бухте уже изменилась. Бауман сидел в лодке и удил рыбу, а за его палаткой прохаживались два егеря. Явно ожидали, когда хозяин вернется. – А это что за типы? – Ничего страшного. Служащие заповедника. – Ты уверен? – А что здесь думать? – Надеюсь, они ненадолго. – Никуда он от нас не денется. – Сейчас не получилось. Потом повезет. |
||
|