ГЛАВА IV

Витек и Михал из кожи вон лезли, пытаясь узнать, что за девочка приезжает к учительнице. - Наверно, какая-нибудь соплячка! - пренебрежительно заметил Витек, которому исполнилось уже двенадцать лет.

- Скажешь тоже, соплячка! - возразил с запальчивостью Михал. - Она наверняка в пятом, как мы.

- Откуда ты взял?

- Откуда взял? Глупый вопрос! Ниоткуда не взял, а просто у меня котелок варит. Письмо она написала тетке - так? По телефону разговаривала - так? И приезжает сама. Учительница только встречать ее пойдет на вокзал. Понял? То-то!

- Да, она может оказаться и постарше нас.

- Вот это ни к чему! А то нос станет задирать, - размышлял вслух Михал. - Если она в пятом, возьмем ее под свою защиту. И слушаться заставим, а не захочет, такую ей трепку зададим, что надолго запомнит, а?

Витек сразу без труда поверил, что так оно и будет. С первого же дня знакомства Михал доказал, что всегда поступает так, как ему хочется.

Девочка приехала утром, когда все спали. Ее никто не слышал и не видел. Учительница, как всегда, ушла в школу. А после обеда Витек с трудом уломал Геню зайти в комнату пани Толлочко, пообещав ему за это леденцы. Перед леденцами Генек не устоял. Спустя некоторое время он вернулся, но, не найдя Витека в комнате, направился на кухню, где Витек и Михал с нетерпением его ожидали.

- Ну что? Видел ты ее? Какая она? - посыпались сразу вопросы.

- Большая, а вот здесь у нее такие штуки, - Геня указал на уши.

Ребята ничего не поняли, но расспросить Геню так и не успели, потому что в кухню вошла учительница.

- Смотри, Агнешка, вот здесь у нас газовая плита. Вот наша полка в буфете. На этом краю стола мы обычно гладим. Вот розетка.

- А в чем вы стираете, тетя?

- В ванной стоит большой белый эмалированный таз. Ну, мальчики, познакомьтесь.

Ребята сидели, уткнувшись в книгу, и делали вид, что занимаются. Они оба разом вскочили и, пожимая руку девочке, с любопытством принялись ее разглядывать. Вовсе она не большая. Худенькая, чуть ниже Витека, хотя не намного. Темные глаза занимают почти половину лица. А «этими штуками», как назвал их Геня, оказались два черных хвостика, торчащие из-за ушей. Лоб прикрывала густая косая челка.

- Тетя, можно я немного здесь побуду? - вежливо спросила девочка.

- Хорошо. А в семь поставь чайник, будем чай пить… Принеси прямо в мою… то есть в нашу комнату…

Агнешка села на табуретку. Было заметно, что она немного робеет, и это понравилось мальчикам. Витеку потому, что он и сам немного смущался, а Михалу потому, что это давало ему, как человеку решительному, явные преимущества.

- Уроки делаете? - спросила Агнешка, бросив взгляд на тетрадки. - Математику? Может, чем-нибудь помочь? - предложила она.

- Мы уже все сделали… - начал было Витек.

Но Михал решил сразу поставить все на свои места и спросил с нескрываемой иронией:

- А чем ты можешь нам помочь?

- Нет… я просто так… - быстро пошла на попятную девочка, видя, что ее добрые намерения истолкованы неправильно, и, чтобы хоть как-то сгладить неприятное впечатление, сказала: - Мне здесь очень нравится… у тети… у вас. Такой странный дом! С виду как нежилой, а тут столько людей! Тетя сказала, что здесь в каждой комнате кто-нибудь живет. Я ведь еще не всех видела. Хорошо здесь?

- Хорошо ли здесь? - переспросил Михал, не очень-то понимая, о чем она спрашивает.

Витек испугался, что он сейчас ляпнет свое обычное «Глупый вопрос!», и поспешил на выручку девочке, которая и без того была достаточно смущена.

- Лучше я расскажу. Михал здесь тоже живет недавно. Так вот. Пани Шафранец все время вяжет и вздыхает: «Ну и дела! Ну и порядки!», а ее муж пан Франтишек раскладывает пасьянсы и разводит цветы; медсестра пани Анеля больше всего на свете любит своего Пимпуса и говорит: «Пимпус, золотко мое, ты, наверно, проголодался», а Пимпус такой толстый, что живот у него по земле волочится; твоя тетка, ты еще этого не знаешь, все время хватается за голову и кричит: «Боже, боже, хоть бы минуту тишины!» - а у нас всегда шумно: моя мама шьет на машине, его дядя включает приемник на полную мощность, у Шафранцев поет канарейка. Тихо только на кухне. Мы здесь делаем уроки. Михал сам готовит себе ужин. Видишь вон ту кастрюлю? Михалу ничего не стоит умять такую кастрюлю каши или борща в один присест! Ох, и классный едок!

Агнешка громко рассмеялась:

- Как ты смешно всех изобразил! Теперь я каждого себе ясно представляю.

- Ну, а себя почему не изображаешь? - спросил Михал, разозлившись на Витека.

- А как я могу себя изобразить? - смутился Витек.

- Покажи, какой ты тупица… неспособный к математике.

- Вовсе я не тупица… Скажешь!… - оборонялся Витек.

- А то не тупица? - не унимался Михал.

И Витек не на шутку испугался, что он сейчас проболтается про списанную задачку. А Агнешка расскажет учительнице. Учительница - отцу, и тогда отец такую порку ему задаст, что ой-ой-ой!

Но прежде чем Михал успел привести доказательства тупости Витека, из коридора донесся громкий лай Пимпуса. Собака заскреблась в дверь и радостно повизгивала.

- А вот и медсестра вернулась с работы, - сказал Витек, обрадовавшись, что может сменить тему разговора. - Пимпус ее издалека чует.

Медсестра вошла в кухню, остановила взгляд на Агнешке. Девочка поднялась и вежливо произнесла:

- Здравствуйте. Я Агнешка Панасевич. Я буду здесь жить у тети.

- Здравствуй, Агнешка, - приветливо сказала пани Анеля. - Хорошо, что ты приехала. Тете ты нужна. Желаю тебе здоровья и успехов под крышей этого дома.

Пойдем, познакомишься с моим Пимпусом. Такой очаровательный песик! Ах, как он, бедненький, соскучился, ждет не дождется!… Наверно, проголодался, бедняжка!

- Я тебе, как человеку, даю списывать математику, а ты про меня - «кастрюлю в один присест»! - накинулся на Витека Михал, как только Агнешка ушла. - Не твое дело! Ясно? Захочу, целый котел съем, тебя не спросил! Заморыш! Я могу тебя одним пальцем уложить, знаешь? Смотри! - Тут Михал засучил рукав рубашки и согнул руку. - На вот, пощупай мускул!

- Сам щупай! - рассердился, в свою очередь, Витек. - Подумаешь, слово сказать нельзя! Я же для смеха! Что тут особенного? А ты первый раз девчонку в глаза видишь и сразу про меня брякнул «тупица, неспособный»! А тебе какое дело? А? И вовсе я не тупица…

- Как тупица? Задачку не смог решить!

- Зато я второгодником ни разу не был.

- Я тоже только один раз. Просто мне так хотелось! Ясно? Понял разницу?

- Может, я тоже просто не хочу решать задачки… - бросил с издевкой Витек.

- Ах, так! Ладно! Завтра сам решай! Не дам списывать!

- И не надо, - отрезал Витек. - Обойдусь!

Неизвестно, чем бы кончилась эта перебранка, если бы в кухню не вернулась Агнешка.

- Чайник закипел. А есть уже семь часов? - И она посмотрела на часы.

- Какой марки? - поинтересовался Михал.

- «Старт».

- Хорошо идут?

- Очень хорошо. Не отстают, не спешат. Они у меня с прошлого года. Мне их подарили, когда я перешла в шестой.

- А сейчас ты в каком? - спросил Витек, думая, что ослышался.

- Разве я не сказала? В седьмом. Буду учиться в вашей школе.

- В седьмом? - недоверчиво покосился на нее Михал. - А ты не врешь?

- А зачем мне врать? - рассмеялась Агнешка. - Мне в этом году исполняется четырнадцать лет. Осенью поступлю в педагогический лицей… если сдам экзамен… Думаю, сдам… - Она трижды легонько постучала кулаком по столу и, рассмеявшись, пояснила: - Это чтоб не сглазить…

Когда она ушла, ребята долго молчали.

- Видал? - нарушил молчание Витек. - И часы у нее настоящие, и учительницей собирается стать.

- Плохо, что она в седьмом, - рассуждал Михал. - Если б я хотел… я тоже мог быть в седьмом… А на вид она ничего, смирная, а? Но мне кажется, она только прикидывается тихоней…

- Э-э-э… - с сомнением протянул Витек.

- Говорю тебе! Я человека сразу насквозь вижу. Видал, как она хлопала занавесками?

- Занавесками? Какими занавесками? - Витек окинул взглядом окно, на котором никаких занавесок не было.

- Ты что? Такого выражения не знаешь? Ну, ресницами. Ресницы у нее во - с полпальца, заметил?

- Нет. Удивляюсь, как ты все замечаешь! Если бы не ты, я бы сроду не заметил, что Гражина рыжая. А ты все сразу - и рыжие волосы, и красные чулки, а теперь у этой… занавески.

- Такой уж у меня глаз! - Михалу польстила похвала Витека. - Поверь моему слову: она скоро начнет нос задирать, и вообще… Но мы этого не допустим. Смотри, Витек, не успела она приехать… а мы чуть не поссорились. Из-за пустяка. Тетрадку я тебе, конечно, дам. Списывай сколько влезет…

Витек промолчал. Михал посмотрел на него с удивлением:

- Ты что, не хочешь?

- Хочу… но не знаю… смогу ли…

- Списывать?

- Ну да!

- Да брось ты! Хуже нет - заранее трястись. Знаешь? От этого цвет лица портится. Провалиться мне на месте! Теперь мне ясно, почему ты такой бледный…

- Ты шутишь, а я серьезно.

- Шути и ты, Витек, брось ты зубрить. Если будешь зубрилой, горб заработаешь, и только. Знал я одного такого в Лодзи. Как пить дать, не вру! Вот такой скрюченный ходил. И тебе захотелось?

- Да не зубрила я совсем. Я и этикетки собираю, и книжки читаю. Могу тебе дать. Ты «Робинзона» читал?

- Давно. Одно место мне там понравилось: как Робинзон с разбитого корабля вещи перетаскивал. Жалко, что он не все перетащил. А книга - так себе…

- Ты что, не любишь читать?

- Люблю, про шпионов. Вот это книжки! В конце всегда преступник пойман. Все в порядке. Справедливость! А справедливость, по-моему, самое главное. И фильмы про шпионов я люблю… Слушай, пойдем в кино!

Витек испуганно оглянулся на дверь:

- Да ты что? У меня денег нет, и не отпустят.

- Я тебя свожу. Что значит - не отпустят? Лопух ты несчастный! Положись на меня. Завтра же на первый сеанс пойдем.

На другой день, часа в четыре, Михал постучался к Петровским и спросил из-за двери:

- Витек, ты на собрание пойдешь? Если решил опоздать, то пока! Я пошел.

- На какое собрание? - спросила мать, сидя за машиной, и подняла голову.

- Как его… кружка натуралистов. Надо спешить, а то учитель не любит, когда опаздывают. Нам и диафильмы покажут.

- Только оттуда прямо домой, - наказала мать и снова склонилась над шитьем…

- Вот это повезло! Вот это здорово! - радостно повторял Витек, когда они с Михалом поднимались вверх по улице.

- Еще бы! Всегда будет везти, если мозгами шевелить! - хвастливо заявил Михал.

Они вернулись через два часа. Витек был испуган.

У него даже холодный пот выступил. Страх гнал его домой изо всех сил. Ковбойский фильм, в котором убитых было больше чем достаточно, сильно распалил его воображение. Щеки у Витека горели.

- Ты что так запыхался? - забеспокоилась мать.

- А я… я спешил. Еще не все уроки сделаны.

Мальчики пытались заниматься, но сосредоточиться им было нелегко. Они все время возвращались к событиям фильма.

- А помнишь, как шериф притворился мертвым, лежит себе, а как только этот бандюга к нему подошел, он: трах-трах-тарах! - Разгоряченный Михал стрелял прямо в Агнешку, которая как раз входила в кухню.

- Ну как, понравился вам фильм? - спросила она.

- Тс-с! - зашипел испуганно Витек.

- Тебе что, приснилось? Какой фильм? - пытался спасти положение Михал.

- Я видела, как вы входили в кинотеатр, - сказала, понизив голос, Агнешка.

- Агнешка, слушай, никому не говори. Ох, и влетит мне, если мама узнает!

- Сразу поджилки затряслись, - сказал с издевкой Михал. - Чего ты перед ней заискиваешь? Не бойся, не скажет. Пусть только попробует! Ну!

- Я никому не скажу, и совсем не потому, что тебя испугалась! Ясно? - резко ответила обиженная Агнешка.

- Но, но! Только не прыгай, как кит на булавке! - все еще старался держать фасон Михал.

- Кит?… На булавке? - повторила удивленная Агнешка.

Вероятно, она живо себе представила эту картину, потому что вдруг прыснула:

- Ой, Михал! Здорово у тебя получилось! Такого я еще не слыхала. Сам придумал?

Разозлившись неизвестно на кого, Михал даже не удостоил ее ответом. Он сунул Витеку под нос тетрадку и буркнул:

- Пишешь, как курица лапой, прочитать невозможно! Что это у тебя: существительное или глагол?

Агнешка подошла к столу. Окинула взглядом разложенные тетради. Нетрудно было догадаться, что Михал списывает у Витека.

- Ага, - сказала Агнешка, - сам не можешь?

- Я? - вскочил Михал.

- Ты же сдуваешь.

- Ну и что? Во-первых, может, мне так нравится, а во-вторых, может, это мой особый метод. Не знаешь, так помалкивай. Ты еще многого не знаешь. Каждую работу надо выполнять так, чтобы затрачивать как можно меньше усилий. Вот я и придумал свой метод. Ясно? Это называется - организация труда. Слыхала про такое?

- Приходилось, - ответила Агнешка и, пристально посмотрев на Михала, медленно ушла из кухни.

- Ну, теперь мы у нее в руках, - простонал Витек. - Про кино знает, про то, что списываем, знает. Ох, и влетит мне!…

- Не будь размазней! Можешь спать спокойно. Мы ей хвост прижмем! Подумаешь, на два класса старше - и умничает!…

В ту ночь Витеку снились кошмары: за ним гнался математик с пистолетом и хотел у него отнять тетрадку Михала. Трах-трах-трах!… - раздавались за спиной выстрелы. Витек юркнул в какой-то подъезд, захлопнул за собой дверь. «Наконец-то!» - услышал он знакомый успокаивающий голос.

- Наконец-то! - повторила мать, стоя у его кровати. - Насилу тебя разбудила. Вставай, а то в школу опоздаешь, соня.