"Заклятие горца" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мари)

Глава 2

Несколько дней спустя.

Когда в понедельник ночью Джесси отпирала дверь офиса профессора, периферическим зрением она уловила некоторые крошечные мелкие детали, но ее мозг был не в состоянии обработать эту информацию, поскольку действовала она на автопилоте.

Она помнила, что запирала дверь, а то, как открывала, ускользнуло от ее внимания.

Если бы она не была занята грустным бормотанием себе под нос по поводу огромного объема бумажной работы, которая свалилась на нее в отсутствие профессора, то, возможно, нашла бы время осмотреться вокруг перед тем, как войти. Если бы он не оставил ей вчера вечером сообщение со списком периодических изданий и источников длиной в одну милю, которые она должна была собрать из дюжины различных мест и принести ему в больницу. Таким образом, он мог делать примечания в книге, написанием которой занимался во время выздоровления.

К сожалению, ее собственные страдания не вызывали у нее восторга и энтузиазма.

Она остановилась перед приоткрытой дверью, чтобы перевести дыхание и откинуть несколько локонов волос с лица, переместила переполненный рюкзак на плече, таким образом, чтобы учебники уперлись ей под ребра.

– Сто одиннадцать эссе? Кто-нибудь застрелит и избавит меня от страданий? – Недоверчиво пересчитала она, когда, открыто ухмыляясь, Марк Трудео передал их. Тут же пропала любая надежда на сон в течение следующих нескольких дней.

– Эй, я согласился преподавать занятия Кин, Джес, а Вы знаете, какой напряженный у меня график. Он сказал, что Вы будете заниматься сортировкой.

Она знала точно, почему Кин сказал, что она будет заниматься сортировкой. Поскольку, без сомнения, Марк позвонил ему в конце недели и «предложил», чтобы она сортировала. Марк дерьмово относился к ней, начиная с прошлого года, когда неудачно приударил за ней на Рождество. Она не выносила мужчин, которые пялились на ее грудь, как будто это была самая большая ценность, а он, по ее мнению, был одним из худших. Ее не интересовали мужчины, которые думают тем, что находится у них в штанах.

Убежденный, что все хорошо, профессор оставил ей еще одно сообщение, в то время как она была в классе, выполняя пять его предыдущих заданий, которые поступили за прошлые двадцать четыре часа (кто-нибудь будет милашкой и уберет телефон от этого человека или накачает его успокоительными средствами?), и выразил благодарность за то, что она «такой прекрасный помощник и выручает его».

– Марк действительно очень перегружен, и я сказал ему, что Вы будете счастливы помочь.

Право. Как будто у нее был выбор. И как будто Марк был больше загружен, чем она. Но мир академии был, как и остальная часть мира, миром мужчин, и если Джесси начинала забывать об этом, то жизнь неизменно преподносила ей уроки.

Толкнув бедром дверь, она вошла в комнату, оставив дверь приоткрытой. Обойдя стол, она направилась прямо к стене с книжными полками, не потрудившись включить свет, частично потому, что непосредственно сама обставляла офис и знала точно, где найти две книги по кельтской Галлии, которые были нужны профессору Кин, и частично потому, что она не была настроена отвлекаться ни на зеркало, ни на поиск ответов на вопросы, которые разжигали ее любопытство.

Те сверхъестественные галлюцинации, которые посетили ее в пятницу ночью, были ни чем иным, как результатом плохого освещения и истощения. Но ей до смерти хотелось знать, было ли зеркало действительно старинным? Как профессор нашел его? Его происхождение было установлено? Определено время, когда оно было сделано? Что все же означали те символы?

Джесси имела цепкую память, полезная способность в ее сфере деятельности, и некоторые из символов отложились в ее памяти, после единственного, поверхностного осмотра. С тех пор она постоянно подсознательно думала о них, задаваясь вопросом, почему они казались настолько знакомыми, и все же что-то в них было не так. Она пыталась точно определить, где видела что-то подобное прежде. Ее специальность была европейская археология от эпохи палеолита до «кельтского» железного века. И хотя ясно было, что зеркало изготовлено недавно, ее будоражила возможность того, что рамка могла бы относиться приблизительно к концу железного века.

Она достаточно хорошо знала себя, и поэтому была уверена, что если бы она бросила еще один взгляд на экспонат сегодня вечером, любопытство бы победило, и она стала бы рыться в справочниках профессора, позабыв о времени, и приложила бы все усилия, пробуя определить, что означают те символы. «Если она займется этим», – напряженно думала она: – «то пройдет вся ночь, а она даже не заметит этого, детально изучая один или другой экспонат, как в тех особенно редких и великолепных случаях, когда университет кратковременно поручал ей примкнуть к исследовательской группе». Ей приходилось расплачиваться за это удвоенной нагрузкой на следующий день. С тем адским ворохом бумаг, который ожидал ее, она не могла позволить себе тратить время впустую. Ее план был быстрый и эффективный, и она пыталась придерживаться его.

Она только дотянулась до двух толстых томов на полке, когда услышала мягкий щелчок двери, закрывающейся позади нее.

Она напрягалась, ее пробила дрожь.

Тогда, фыркнув, она потянула с полки первую книгу. Проект. Ничего более.

– Ничего не произойдет. Сегодня вечером в университетском городке я не поддамся снова панике. То потрескавшееся зеркало – только зеркало, – твердо сказала она книжному шкафу.

– На самом деле это не только зеркало, – пробормотал голос со слабым акцентом позади нее. – Это – намного больше, чем простое зеркало. Кто еще знает, что оно – здесь?

Джесси поперхнулась и обернулась настолько быстро, что книга выскользнула из ее рук, стукнувшись об стену, упала на пол. Она вздрогнула. Профессор убьет ее, если она испортит переплет – он обожал свои книги, особенно в твердом переплете. В центре офиса в тусклом свете компьютера она смогла разобрать только силуэт мужчины со скрещенными руками на груди, опирающегося на дверь.

– Ч-что, к-кто, – запнулась она.

Свет затопил комнату.

– Я напугал Вас, – мягко сказал мужчина, опуская руку от стенного выключателя.

Намного позднее Джесси поняла, что он просто отметил факт, а не приносил извинения.

Она зажмурилась от резкого света. Его руки снова были скрещены, в то время как он небрежно подпирал дверь. Высокий и хорошо сложенный, он был чрезвычайно привлекателен. Длинные светлые волосы обрамляли чисто выбритое, классическое лицо. Он был одет в темный дорогой, сделанный на заказ костюм, свежую рубашку и со вкусом подобранный галстук. У него был явный славянский акцент, возможно русский, размышляла она. Молодой профессор, приехавший из-за границы? Преподаватель, нанятый университетом?

– Я не помню, чтобы кто-то еще был в этом крыле, – сказала она. – Вы ищете профессора Кин?

– Профессор и я уже встречались этим вечером, – ответил он с оттенком улыбки.

Странный способ выражать мысли. Его комментарий прошел мимо ее внимания, поскольку она все еще не отошла от его предыдущего высказывания. Она нетерпеливо забросала его вопросами.

– Что Вы подразумевали, под «это – намного больше, чем простое зеркало»? Что Вы знаете об этом? Откуда – оно? Вы должны здесь подтвердить его подлинность? Или это уже сделано? Что за символы? Вы знаете?

Он отступил от двери, и прошел вглубь комнаты.

– Я знаю, что оно доставлено в прошлую пятницу. Кто-нибудь еще видел его?

Джесси подумала мгновение, и отрицательно помотала головой.

– Я так не думаю. Кроме людей из доставки, открывших его, только я. А что?

Он осматривал офис.

– С тех пор не было уборщиков? Кто-нибудь другой, у кого еще, как и у вас, есть ключ?

Джесси хмурилась, озадаченная направлением его вопросов. И будучи раздражена тем, что он не ответил ни на один из ее.

– Нет. Уборщики приезжают по средам и единственная причина, почему у меня есть ключ – это то, что я – помощник профессора Кин.

– Я вижу.

Он сделал еще шаг.

Тогда Джесси почувствовала это.

Угроза. Она витала вокруг него. Она не сообразила этого сразу же, обезоруженная его симпатичной внешностью, любопытством к экспонату, отвлеченная своей собственной задумчивостью. Но это был волк в овечьей шкуре. Под всей его кажущейся любезностью, скрытое изящным костюмом находилось что-то холодное и опасное. И это было сосредоточено на ней.

Почему? Это не имело никакого смысла!

И внезапно крошечные детали, которые ускользнули от нее, когда она повернула ключ в двери, всплыли из темных вод ее подсознания: Дверь была открыта! Он, должно быть, был в офисе, скрываясь за дверью, когда она вошла!

“Удерживай его разговором”, – думала она, борясь с паникой. Она осторожно сделала глубокий вдох. Адреналин заиграл в крови, повышая ее сердцебиение, руки и ноги сделались ватными. Она сконцентрировалась на том, чтобы ничем не выдать того, что она почувствовала опасность. Неожиданность – единственное преимущество, которое она имела. Где-нибудь в офисе было что-то, что она могла бы использовать как оружие, что-то больше, чем книга. Она только должна добраться до этого прежде, чем он выяснит, к чему она направляется. Она украдкой посмотрела на право.

Да! Как она и думала, там, на соседнем столе, находился сувенир, одна из точных копии кинжалов профессора. Хотя он не был сделан из стали, а представлял собой покрытое драгоценными камнями золото, он был настолько же смертельным, как реальная вещь.

– Так, какого возраста – зеркало? – спросила она, изобразив саму наивность, смотрите, «я не самая яркая луковица в коробке».

Он двинулся снова. Плавно, как хорошее мускулистое животное. Через несколько шагов он подойдет к столу. Она передвинулась вправо.

Казалось, что мгновение он обдумывал, ответить ли на вопрос, тогда он пожал плечами.

– Вы, скорее всего, отнесли бы его к началу каменного века.

Джесси затаила дыхание и на самое краткое мгновение, она забыла об опасности. Начало каменного века? Он шутит?

Конечно же, это шутка. Это должна быть шутка! Это точно было невозможно. Самые ранние формы письма, клинообразного знака и иероглифов, появились в период с середины до конца четвертого столетия д.н.э.! А те гравюры на зеркале были некоторым видом письма.

– Ха, ха. Я не настолько глупа.

Хорошо, она сглупила, конечно, сегодня она вела себя как полная дура, хотя обычно она не была ею. Обычно она могла перенести только одну или две глупости, не этот всеобъемлющий идиотизм.

– Тогда оно датируется 10000 лет д.н.э., – насмехалась она, поскольку она продвинулась еще на несколько дюймов. Он заметил то, что она делала? Если и так, то он никак не показал этого.

– Да, это действительно так, – он сделал еще шаг вперед.

Она подумывала закричать, но она была почти уверена, что в южном крыле этим поздним вечером больше никого не было, и подозревала, что более мудрым будет сохранить силы для защиты.

– Хорошо, я на минуту соглашусь с этим, – сказала она, медленно передвигаясь. Еще немножко. Удерживай его разговором. Сможет она сделать прыжок?

– Вы утверждаете, что рамка – начала каменного века. Правильно? А символы были добавлены позже, и зеркало, вставлено в прошлом столетии или около того.

– Нет. Все части вместе, относятся к началу каменного века.

Ее челюсть отвисла. Она захлопнула рот, но он открылся снова. Она вглядывалась в его лицо, и не обнаружила никакого признака шутки.

– Невозможно! Символы по краю, и это – стеклянное зеркало!

Он мягко засмеялся.

– Не факт. Ничто из Темных артефактов никогда не было тем, чем оно казалось.

– Один из Темных артефактов? – отозвалась она безучастным эхом. – Я не знакома с этой классификацией.

Она повернулась так, чтобы ее пальцы дотянулись до лезвия, делая мысленный отсчет: пять... четыре... три...

– Это обозначает реликвии, которые лишь немногие когда-либо увидят или доживут, чтобы рассказать о них. Древний артефакт созданный самыми Темными среди Туата Де Данаан, – он сделал паузу. – Не волнуйтесь, Джессика С. Джеймс…

О, Боже, он знал ее имя. Как он узнал его?

– ...я сделаю это быстро. Вы едва почувствуете это. – Его улыбка была ужасающе нежна.

– Вот дерьмо! – Она прыгнула за кинжалом, он прыгнул одновременно с ней.

В момент опасности для жизни, Джесси соблюдала почти безмятежную, невероятную отрешенность, события происходили как в замедленной съемке, хотя каждый знал, что события развивались со стремительностью скоростного поезда.

Она отмечала каждую деталь его выпада, как будто это разворачивалось в стоп-кадрах: его ноги согнулись, тело подтянулось, одну руку он опустил в карман, достал тонкий обернутый кожей провод, она даже заметила, как напряглось его лицо, глаза стали холодными и горели ужасным неестественным сексуальным волнением.

Хотя ее сердце гремело, и дыхание стало быстрым и разъяренно удушающим, ее ноги сами несли ее, и лишь несколько шагов отделяли ее от спасения.

Его губы насмешливо изогнулись, и в этом оскале она внезапно увидела абсолютную уверенность, что, даже если бы она сумела вооружиться маленьким кинжалом, это не имело бы значения. Его улыбка предвещала смерть. Он делал это прежде. Много, много раз. И он был способен на это. Она понятия не имела, как узнала об этом, только она знала.

Когда он начал приближаться к ней, прижавшейся к книжным полкам за столом, обертывая концы кожаного провода вокруг своих рук, маленькая серебристая вспышка попалась ей на глаза.

Из зеркала!

Она не могла бы справиться с ним физически, но так получилось, что она стояла между ним и тем, что он хотел!

А то, что он хотел, было очень хрупким.

Она фактически упала на стол, отпихнув в сторону кинжал, и вместо него схватив в руку основательно тяжелую оловянную лампу, стоящую рядом. Затем с головокружительной скоростью она обернулась, чтобы оказаться лицом к нему, удерживая напротив старинного зеркала лампу, как бейсбольную биту.

– Немедленно остановитесь!

Он остановился настолько резко, что это говорило о том, сколько смертельной мощи было под этим костюмом. Его лицо отразило тот факт, что она была бы мертва, если бы он достал ее.

– Сделаете еще один шаг, и я разобью зеркало к чертям собачьим. – Она угрожающе размахивала лампой.

Кто-то резко вдохнул позади нее? Сопровождая бормотания проклятиями?

Невозможно!

Она не осмелилась повернуться. Не осмелилась отвести глаз от нападавшего даже на секунду. Не осмеливалась показать свой страх, который пробовал вырваться рыданиями из ее горла.

Его пристальный взгляд переместился за ее плечо, глаза вспыхнули, и снова его пристальный взгляд сосредоточился на ней.

– Нет, Вы не сможете. Вы храните историю. Вы не разрушите его. Эта вещь бесценна. И столь же древняя, как я рассказывал Вам. Это действительно единственный и самый важный артефакт, который когда-либо видел археолог. Оно разоблачает тысячи лет вашей так называемой «истории». Подумайте об эффекте, который оно могло вызвать в вашем мире.

– Для меня? Ну и дела, какой мне от этого прок, если я буду мертва. Назад, прочь, мистер, если Вы хотите получить его в целости. А я думаю, что хотите. Я думаю, что Вам не нужно, чтобы оно разбилось.

Если он соберется убить ее, она разобьет зеркало на маленькие серебристые кусочки независимо от того, что историк в ней яростно возражал такому кощунству. Если она умрет, то заберет собой то, что он хочет. Если она будет мертва, ей Богу, он будет несчастным тоже.

Он сжал челюсти. Его пристальный взгляд скользил между нею и зеркалом и снова назад. Он обдумывал, какие предпринять шаги.

– Не делайте этого, – предупредила она, – я говорю серьезно.

Она сильнее сжала лампу, готовясь ударить зеркало, если он сделает неправильное движение. Если не осталось бы другой возможности, они боролись бы на осколках стекла, он бы поскользнулся, порезался бы, и умер от кровотечения.

– Тупик, – бормотал он. – Интересно. В Вас больше силы воли, чем я думал.

– Если Вы хотите жить, девушка, – сказал глубокий, богатый голос с акцентом позади нее, – лучше всего вызывать меня сейчас.

Все ее тело пробрала дрожь, и пушок волос на затылке встал дыбом. Точно так же, как в пятницу, комната стала внезапно... неправильной. Не совсем той формы и размера, как это должно было быть. Как будто открылась дверь, которая по всем законам физики не имела возможности быть внезапно открытой, искажая все известные измерения ее мира.

– Убирайтесь в ад, – ее противник сник, его пристальный взгляд был направлен за ее плечо, – или я сам разобью его.

Темный, дразнящий смех прокатился позади нее. Она снова задрожала.

– Вы не посмеете и Вам хорошо это известно. Поэтому же Вы срочно не избавились от нее. Лука дал Вам точные инструкции. Вернуть его невредимым, не так ли? Сама возможность того, что зеркало может быть разрушено, леденит вашу кровь. Вы знаете то, что он сделал бы с Вами. Вы молили бы о смерти.

– Ха, этого нет, – шептала Джесси, широко открыв глаза. Она чувствовала, как кровь отливает от ее лица, знала, что она стала белой как снег. – Не верю этому. – Она делал мелкие вдохи. – Ничему из этого.

Логика настаивала, что нет никакой возможности, что за ней кто-то есть. И точно уж не в зеркале!

Но ее чувства говорили обратное.

Она ощущала позади себя «Мужчину» с большой буквы “M”, и он прожигал взглядом ее спину. Этого было достаточно, чтобы она похолодела. Ее шея онемела от усилия не отрывать взгляд от ее потенциального убийцы, и не обернуться на зеркало. Она чувствовала его позади себя. Что-то. Кого-то. Мощь и сексуальность, сдерживаемая клеткой. Это позади нее, независимо от того, что это было, было огромно.

– Не поворачивайте голову, женщина, – это не было приказом, скорее рекомендацией: – смотрите на него и повторяйте за мной…

– Я бы не советовал делать это, – предупредил блондин, скрестив с ней взгляд. – Вы понятия не имеете, чему позволите выйти из того зеркала.

Джесси еще раз сделала глоток воздуха. Она ощущала сильную ярость белокурого мужчины, он знал, что ему не хватало доли секунды, чтобы не дать разбить ей зеркало, иначе она была бы уже мертва. Она боялась даже моргнуть, опасаясь, что он сделает выпад в течение этого краткого момента уязвимости. И еще было что-то позади нее, чего не могло быть на самом деле, по крайней мере, не по законам физики, которые она знала. По общему мнению, было множество законов физики, которых она не понимала, но она чувствовала себя достаточно уверенной относительно этого, чтобы слабо возразить:

– Это сумасшествие.

– Было бы сумасшествием освободить его, – сказал белокурый мужчина. – Отойдите подальше от зеркала. Сделайте, как я говорю, и я прослежу, чтобы он не вредил Вам.

– О, я так и поверила. Теперь Вы – мой защитник?

– Вызовите меня, женщина. Я – ваш защитник, – поступила команда из-за спины.

– Этого не может быть. Не может быть. Ничего из этого.

Ее мозг был неспособен обработать эту новость, отказываясь принимать необычность артефакта. Она чувствовала себя изумленной, стоя как декорация или реквизит, когда актеры играли свои роли вокруг нее, и если кто-то предложил бы ей театральную афишу с небольшим анонсом, она точно бы не пошла, смотреть это.

– Он убьет Вас, девушка, – глубокий шотландский выговор давил на нее сзади, – и Вы знаете это. Вы также не уверены во мне. Гарантированная смерть или возможная смерть – это простой выбор.

– И это должно убедить меня? – ответила она тому, кто был за ее плечом. Неважно, чем это было, там было то, чего не могло быть в действительности.

Белокурый мужчина холодно улыбнулся.

– О, он убьет Вас, и намного более жестоко, чем я. Уступите, и я позволю Вам жить. Я заберу зеркало и отпущу Вас. Я даю Вам мое слово.

Джесси отрицательно помотала головой.

– Уйдите. Сейчас. И я не буду разбивать зеркало.

– Он не уйдет, девушка. Он не может оставить Вас в живых. Он служит тому, кто накажет его, если он оставит Вас в живых, после того как Вы видели зеркало. Я никак не могу убедить вас довериться мне. Вы должны сами решить, кому можно доверять. Ему. Или мне. Выбирайте. Сейчас.

– Он был заключен в тюрьму таким способом, потому что он безжалостный убийца, которого ничто не могло удержать. Он был заперт для безопасности мира. Потребовалась огромная мощь Друидов…

– Женщина, выбирайте! Повторите это: Lialth bree che bree, Кейон МакКелтар, drachme se-sidh!

Без промедления Джесси повторила странные слова.

Теперь она точно поняла, что это сон.

Она была права – ничего на самом деле не было.

А случилось, как она полагала, вот что: она позволила себе присесть на мгновение на шикарный кожаный Честерфилдский диван в офисе профессора Кин, и прикрыть глаза, вместо того, чтобы идти к книжной полке. Но она заснула. И в настоящее время спала глубоким сном, и ей виделись самые причудливые из сновидений.

Все знали, что во сне ничего не имело значения. Все всегда пробуждаются. Всегда. Итак, почему бы не позволить мужчине из зеркала помочь?

Она повторила странные слова дважды, для полной уверенности. Блестящий золотой свет вспыхнул, температура позади нее заметно выросла, и комната внезапно показалась слишком маленькой для всего этого. Пространственное искажение увеличилось почти невыносимо.

Лампа выпала из ее обмякших рук и откатилась в другое место. Сильные руки сзади обхватили ее талию. Приподняли и поставили за собой, защищая ее своим телом.

Она почувствовала его божественный аромат. Она когда-либо обоняла такой аромат? Ее мускулы глубоко внизу живота сжались. Он не пах никакими химическими лосьонами после бритья или дезодорантами. Ничего искусственного. Чисто мужской запах: смесь нагретой солнцем кожи, чего-то пряного как гвоздика, легкого пота, и невысказанного обещания секса. Если мужской сексуальный доминион имел аромат, он должен пахнуть этим, он воздействовал на нее как окончательный феромон, заставив ее соски и пах сжаться от интенсивного, болезненного сексуального влечения.

Она смотрела.

Это был тот же самый высокий, великолепный, мужчина с рельефной мускулатурой из ее ночной пятничной фантазии, его длинные темные волосы, оплетенные множеством шнурков, связанных из золота, серебра, и медных бусинок, доходили до середины спины. Его голой “прекрасной” бархатной кожи спины.

– Уф, – выдохнула она. За все время ее вуаеристических набегов, она никогда не видела настолько мужественного мужчину. Изображение его существовало только в ее подсознании.

Тогда ей пришло в голову, что, так как это была работа ее подсознания, то пора было исполнить ее небольшую мечту. Всеобщая попытка убить ее сегодня не вызывала у Джесси большой симпатии: необходимо изменить направление мыслей, чтобы исполнилась ее горячая сексуальная мечта.

Обычно даже самые тяжелые из дурных снов нуждались только в крошечном толчке.

Ей необходимо сделать данный толчок. С этим фантастическим мужчиной? Счастье. Даже блаженство. Она исследовала пальцами прекрасные, мощные, как горные хребты мускулы.

Ее руки полностью зарылись в его великолепные темные волосы. Она терлась об него, прижимая себя к его мускулистой, чрезвычайно напряженной заднице, как обертка леденец.

Облизывала его.

Ее язык скользил вдоль его позвоночника. Ощущая соленый вкус мужчины и его жар.

Все его тело содрогнулось с силой, которую она нашла бы пугающей, если бы это произошло в реальности. Он с шипением втянул в себя воздух, как будто испытывал сладкую пытку. Его тело все еще содрогалось, и глубоко в его горле родился гортанный звук.

– Вы испытываете меня, женщина, – прошипел он.

Он отдернул голову, чтобы освободить свои шнурки из ее рук. В два счета он добрался до двери, хлопнув ею за собой.

Только тогда Джесси поняла, что ее противник тоже ушел. Он, должно быть, сбежал в тот момент, когда она освободила мужчину из зеркала.

С порывистым вздохом, она пошла и резко упала на кушетку. Она полежит немного, вытянувшись и закинув руки за голову.

Она скрестила ноги. Выпрямила их. Протерла глаза. Для эксперимента зажмурилась на минуту или две.

Боже, она была возбуждена. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо настолько возбуждалась. В момент, когда она прижалась к нему, она почувствовала самый странный... хорошо... толчок, из-за отсутствия лучшего слова, кровь заиграла во всем ее теле, и она стала немедленно готовой. Трусики намокли, указывая на готовность к сексу, она была готова без всякой необходимой прелюдии.

«Таким образом, это эротический сон», – думала она, сопровождая это небольшим фырканьем.

Очень яркий, детализированный, эротический сон, но, тем не менее, сон.

Она собиралась проснуться в любой момент.

Да. В любой момент.