"Игра лорда Эшфорда" - читать интересную книгу автора (Фаррелл Марджори)

7

Тони отодвинул груду сорочек и взглянул на кожаную сумку, которую держал в платяном шкафу. Сотня гиней, неприкосновенный запас. Он дал себе слово, что не тронет эти деньги как доказательство того, что хозяин – он, а не карты. Потом Тони посмотрел на рубашки и улыбнулся, хотя было не до смеха. Не продать ли одну сорочку? Как тот молодой Линдсей. Не последняя же – голым он без одной сорочки не останется.

Взять в банке ссуду? Это невозможно. Деньги от арендных платежей за городской дом уже потрачены. И сумма была смешная, если учесть, что предназначалась она графу. Но Нед так распорядился, чтобы все то, что еще уцелело от состояния Эшфордов, шло на восстановление фамильного имения. Коль скоро Тони вступил во владение титулом и имением по праву наследника, то, как новый граф, был волен вторгнуться в порядок, установленный покойным графом, но вряд ли это прошло бы гладко и незаметно. Совершенно немыслимо, чтобы это ускользнуло от внимания бдительного Фарли, и мать была бы напугана. Он опять достал сумку и вынул из нее двадцать пять гиней. Карта в последние ночи шла ему такая плохая, что в этот вечер счастье не могло не улыбнуться ему. Он взял только двадцать пять гиней. А семьдесят пять останутся нетронутыми. И сегодня его ждет удача, иначе и быть не может. Он настроен на выигрыш. Во всяком случае, если уж за карточными столами теряют целые состояния, то должен же кто-то эти самые состояния выигрывать. И непонятно, почему этим кем-то не может быть он.

Ночь оказалась для него удачной. Он вернулся со ста тридцатью фунтами. Двадцать пять гиней вернулись в сумку, а остальное можно будет поставить на кон завтра вечером. Но на следующую ночь везение его оставило, и он спустил все. Ему пришлось расплатиться векселем на пятьдесят три фунта. Сто минус пятьдесят три равно сорока семи. Сорок семь, следовательно, остается. Все хорошо, но без двадцати пяти не начать новую игру…

К концу недели в кожаной сумке осталось только семь гиней. Понемногу его охватывало отчаяние Он уже надоел всем своим приятелям, занимая то у одного, то у другого по двадцать фунтов, не говоря уже о долгах лавочникам по всему городу.

Можно занять у Клодии, но сама мысль об этом была ему ненавистна. Дружба между ними только-только стала переходить во что-то более серьезное. Он уже привык с нею целоваться. Занятие это было приятным, и он уже начал думать о том, что брак с нею сделает его счастливым. И, судя по всему, она тоже влюбилась в него.

Если бы она ему так не нравилась, то, наверное, в чувствах своих он ничем не отличался бы от заурядного охотника за наследством. Но она ему нравилась, и он верил, что будет для нее хорошим мужем. Быть может, он подарит ей ребенка, чего не сумел Фэрхейвен. Нет, мысль о женитьбе на леди Фэрхейвен ради спасения Эшфорда вовсе не казалась Тони постыдной. Но если бы он стал просить у нее деньги на покрытие своих карточных долгов, то чувство вины непременно появилось бы. Ведь ей неведомо истинное состояние его карманов.

Однако если он сделает ей предложение и она примет его и если это случится скоро, через пару-другую недель, то не будет нужды возвращаться на улицу Сент-Джеймс, дом номер семьдесят пять. Как бы то ни было, он влип в это дело задолго до знакомства с нею, когда ему в голову не приходило другого способа выправить дела с имением. Вот он и ухватился за карты. Но, может быть, он сумеет объяснить ей все это, получить у нее разовый, только разовый заем, а потом… Потом он назовет ее своей нареченной.

Сейчас только час дня. Рановато, конечно, для утреннего визита, однако Тони решил немедленно взяться за дело. Он постарался безукоризненно одеться и привести свои волосы хоть в какой-то порядок. Через некоторое время он был уже у ворот дома леди Фэрхейвен.

Его впустил новый помощник ливрейного лакея, вертлявый тощий малый, еще не успевший приобрести вышколенность и лоск, которыми славятся городские слуги.

– Будьте добры, вручите мою карточку леди Фэрхейвен и спросите, пожелает ли она меня принять, Джим.

– Слушаюсь, милорд.

“Еще одно посещение, о котором надо будет донести”, – подумал Джим, который служил на новом месте уже вторую неделю. Совсем недавно он уже докладывал о том, что лорд Эшфорд заходит едва ли не ежедневно. Не раз случалось, что лорд Эшфорд провожал леди Фэрхейвен до дому и оставался с нею несколько дольше, чем нужно, чтобы выпить чашку чая. А когда он уходил, щеки леди Фэрхейвен пылали, а глаза блестели, и похоже было, что разгорячило ее вовсе не бренди.

Джим объявил о приходе лорда Эшфорда и следил за тем, как светлеет лицо его хозяйки.

– Благодарю, Джим, – тепло сказала Клодия. “Хорошая она женщина”, – подумал Джим, распахивая перед нею дверь. Первые несколько дней Джиму было неудобно ощущать себя соглядатаем. Потом, правда, чувство вины стало отступать, и чем лучше он узнавал ее и чем больше она ему нравилась, тем больше он чувствовал себя не шпионом, а ее защитником. Как бы то ни было, единственной причиной этой затеи было желание не допустить, чтобы она попала под дурное влияние всяких охотников за чужим богатством, вроде этого лорда Эшфорда. Если сплетники не врут, на неделе он совсем опростоволосился, даже хуже, чем всегда. По всему городу у каждого черного хода только про это и толкуют.

Джим проводил леди Фэрхейвен до гостиной, отворяя перед нею двери. Увидав, как лорд Эшфорд поднимается, подходит к леди Фэрхейвен и берет ее руки в свои, Джим понял, что ему остается только удалиться, затворив дверь, и встать на своем посту у парадного входа.

– Тони, что за приятный сюрприз. Я и не думала, что увижу вас еще до вечера.

Тони ткнулся губами в ее лоб и, вслед за этим мгновенным поцелуем, повел к дивану, но, усадив ее, остался стоять.

Потом он нервно откашлялся и начал:

– Клодия, я не из тех, кто норовит кружить вокруг да около. Мне бы хотелось серьезно поговорить с вами. У меня к вам большая просьба.

Клодия почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Неужели он решил сегодня сделать ей предложение? Она видела, что последнее время их отношения движутся именно в этом направлении. Она знала, каков будет ее ответ. Несмотря на слухи и на разницу в возрасте. Он с нею нежен, а она – влюблена в него. Бесспорно: браки по большей части заключаются на куда менее веских основаниях.

– Вы знаете, Клодия, каково мое положение. Я рассказывал, какое бремя ответственности легло на мои плечи со смертью Неда.

Она кивнула.

– Когда я только приехал в Лондон, я подумал… ну… теперь я, разумеется, понимаю, как это глупо, но тогда я был настолько подавлен, что… мне пришлось играть. Слухи об этом – правда. Однако прежде я никогда не был завзятым игроком и не очень понимаю, почему азарт взял надо мной такую силу. Наверное, из-за имения. Но мне совсем не хочется оправдываться. Я хочу покончить с этим пристрастием. И мое решение окончательно. Клодия улыбнулась его словам.

– Рада слышать, Тони. До меня, конечно, доходили разные слухи, но я отказывалась им верить.

– Да, только вот… – Тони отвернулся. Это признание, стоившее ему стольких усилий, понадобилось для того, чтобы расчистить путь к решающему предложению. – Но, чтобы выйти из игры, – продолжал он, – я должен расплатиться со всеми долгами. Мне очень неприятно просить вас об этом, Клодия, но мне бы хотелось взять у вас в долг шестьсот фунтов стерлингов… э-э, гм, гиней.[6]

Сердце у Клодии сжалось в тоске. Ей так хотелось, чтобы он объявил свои намерения и желания. Ей так хотелось обвить руками его шею и забыть себя в его объятиях. И успокоиться, зная, что у нее вновь есть защитник и покровитель.

Но Тони – не Джастин, напомнила она себе. Да и ей не семнадцать лет. А перед нею – мальчик. Она так чувствовала. Столько мальчишества еще в Тони. И этот мальчик старается повзрослеть наконец. А не лучше ли услышать предложение – оно непременно последует, в этом она не сомневалась – не от мальчика, но мужа?

– Вам, в самом деле, этого будет достаточно, Тони? – спокойно спросила она.

– Шестьсот гиней покроют все.

– Очень хорошо. Я сегодня же пошлю человека в банк и попрошу его доставить вам нужную сумму.

– Клодия, вы даже не представляете, как мне стыдно обращаться к вам с такой просьбой.

– Чепуха. Ведь мы же добрые друзья, правда? А если так, то нам полагается заботиться друг о друге. – Клодии вовсе не хотелось, чтобы их отношения были омрачены какой-то постыдной, вымученной благодарностью. – Оставим это. А у лорда Рота вы сегодня вечером будете?

– Забегу, наверное. Но очень ненадолго. Надо будет сходить на улицу Сент-Джеймс, рассчитаться со всеми.

– Разумеется, – промурлыкала Клодия.

– Но завтра мы сможем станцевать вальс и поужинать вместе в доме Девонширов.

– Так я надеюсь на завтра.

– Вынужден вас покинуть, Клодия. Но я, миледи, очень признателен вам и благодарю вас, моя госпожа, от всего сердца за вашу царственно щедрую дружбу. – Взгляд карих глаз Тони более чем вознаградил ее за те мгновения разочарования, которые испытала она на этом диване.