"Мечтая о тебе" - читать интересную книгу автора (Гурк Лаура Ли)

Глава 1

Уайтчепел, 1889 год

Натаниэль Чейз услышал громкий и требовательный стук в незапертую дверь. Затем кто-то окликнул его гневным голосом. Поглощенный делами, Натаниэль, не подняв головы, ответил:

– Да, миссис О'Брайен, в чем дело?

В комнату зашла дородная владелица гостиницы и стала ловко прокладывать себе путь среди каких-то чемоданов, мебели и деревянных ящиков. В центре комнаты она замешкалась, потеряв своего нового постояльца среди огромного количества его вещей.

– Мистер Чейз? – окликнула она снова.

– Я тут, – ответил он.

Всмотревшись в тень между деревянной скульптурой, изображавшей стройную индианку, и громоздким телескопом, хозяйка увидела вначале его колени под столом, а затем уж его сгорбленную спину. Чейз что-то искал под столом в ящике.

Бросив любопытный взгляд на разбросанные инструменты, миссис О'Брайен машинально отметила беспорядок на столе и склонилась, чтобы получше рассмотреть постояльца.

– Мистер Чейз, потрудитесь к пяти часам убрать со ступеней свои вещи!

Натаниэль перестал возиться в ящике и поднял голову, совершенно забыв, что находится под столом. С оглушительным треском он стукнулся головой о столешницу.

– Ой! – вырвалось у него вместо ответа.

Чтобы не упасть, Натаниэль ухватился за ножки стола. Найдя наконец равновесие, он выбрался наружу.

– Извиняюсь, мэм, – сказал Натаниэль, потирая ушибленную голову и стараясь напустить на себя раскаяние. – Мое заселение затянулось дольше, чем я думал.

– Куда грузить, папаша? – раздалось рядом. Натаниэль посмотрел на двух мужчин с большим деревянным ящиком, остановившихся в дверях.

– О, мой поезд! – почему-то сказал он.

Ткнув пальцем в свободное пространство у стола, он распорядился:

– Будьте любезны, поставьте сюда. И осторожнее, это хрупкое.

Теперь Натаниэль уже мог уделить внимание своей хозяйке.

– Миссис О'Брайен, я уберу свои вещи с лестницы, как только найду для них лучшее место.

Упершись руками в пышные бедра, миссис О'Брайен строго заметила:

– Вы говорили мне, что заедете к концу дня. Скоро вернутся с работы другие постояльцы, и им не понравится, что лестница завалена вещами так, что не пройти. Все эти ящики, тюки! Вы же обещали мне…

– Да, я помню, – прервал ее Натаниэль. – К моменту, когда мои соседи вернутся с работы, я освобожу проход.

Хмуро оглядевшись, он продолжил:

– Только вот не знаю, куда я все это размещу. Кажется, я недооценил свой багаж.

Хозяйка была явно не из тех, кто не умеет считать деньги.

– Тут есть подвал. Всего лишь два шиллинга в неделю.

Мгновение Натаниэль оценивал это предложение. Конечно же, он снимал комнату лишь на какое-то время. Но на какое? Этого не знал он сам. Неизвестно, сколько времени пройдет, пока он найдет постоянное жилье. Меж тем он не исключал возможности, что устроит в съемной комнате лабораторию, и хотел бы, чтобы его вещи были под рукой. А подвал миссис О'Брайен явно не подходил для этого. Требовалось другое решение.

Почесав затылок, он посмотрел вверх, и тут ему на ум пришла идея.

– Прямо над нами ведь чердак? – спросил он.

– Верно, – ответила хозяйка, подозрительно нахмурившись. – Но я не вижу…

Натаниэль показал пальцем на потолок.

– Если я пробью здесь дыру, то смогу им воспользоваться.

– Дыра в потолке? Ну нет! – вырвалось у миссис О'Брайен. Однако Натаниэль не обратил на этот протест никакого внимания.

– Так и нужно сделать, – пробурчал он себе под нос. Решение было принято, и Натаниэль обернулся к одному из мужчин, заносивших его вещи.

– Мистер Боггс, подойдите на минуту.

Лысый толстяк поднялся на ступеньку и встал рядом. Натаниэль показал на потолок прямо над собой.

– Не можете ли вы здесь проделать дыру, чтобы я попал на чердак?

– Но, мистер Чейз, я не позволю вам разрушать мой дом!

Реплики миссис О'Брайен просто тонули в разговоре мужчин, уже начинавших обсуждать новый проект.

– Замечательно, – подвел итог Натаниэль. – Когда вы сможете приступить?

Толстяк потер подбородок и ответил:

– Достань для меня инструменты и купи у меня что-нибудь. Завтра после обеда подойдет?

– Конечно, – ответил Натаниэль. – Но не могли бы вы помочь мне убрать вещи с лестницы? Просто сложите кучей там, где найдете место.

Возглас миссис О'Брайен заставил Натаниэля обернуться.

– Что-то не так? – спросил он, вдруг заметив, что ее лицо налито краской, а глаза полны безумия.

Женщина прижала руку к сердцу и отрывисто ответила:

– Дыра в моем потолке, о небеса!

И слепой бы заметил, что хозяйка сердится на Натаниэля. Но ведь это были всего лишь плотничные работы, да к тому же весьма примитивные. После того как он съедет, все можно легко вернуть обратно. Натаниэль искренне не понимал огорчения хозяйки. Глядя в ее глаза, он с удивлением заметил, что в их зеленых глубинах словно бы вспыхнула яркая звездочка.

Сунув руку во внутренний карман куртки, Натаниэль достал кошелек.

– Я оставлю столько, чтобы вы смогли вернуть все, как было, – уверил он хозяйку. – И добавлю половину своей арендной платы за пользование чердаком.

С этими словами странный постоялец начал отсчитывать купюры.

– Вот вам пять фунтов за все неудобства.

Посветлев на глазах и проворно схватив деньги, хозяйка сказала:

– Теперь уже лучше. На такое я могу согласиться.

Натаниэль затянул и небрежно бросил кошелек, который приземлился точно в открытый ящик стола. Взяв хозяйку за локоть, он галантно повернул ее к двери:

– О, миссис О'Брайен, вы бесценная жемчужина. Как я благодарен вам!

– Что-нибудь еще хотите, сэр? – сказала в ответ хозяйка гостиницы, укладывая деньги в карман передника.

Натаниэль проводил миссис О'Брайен мимо мистера Боггса. Они вместе обогнули поставленные друг на друга деревянные ящики.

– Завтрак, чай, ужин? – продолжала она. – Я превосходно готовлю – сделаю все, что вы попросите. За трехразовое питание буду брать, скажем, два фунта в неделю.

– Вот это действительно соблазнительное предложение. Чего мне не хватает, так это домашней еды. Я подумаю. – С этими словами Натаниэль подарил ей очаровательную улыбку, которую только мог смастерить на своем лице, и буквально вытолкал женщину за дверь, напоследок пообещав убрать вещи с лестницы как можно скорее. – Всего хорошего!

Хозяйка, как могла, оттягивала момент расставания. Напоследок кивнув, она собралась спускаться по лестнице.

– Сэр, если вам потребуется что-либо еще…

– Я непременно скажу, – в который раз уверил ее Натаниэль.

Спускаясь по лестнице, женщина промурлыкала что-то вроде «За ваши деньги любой каприз» и наконец исчезла из виду.

Чейз решительно повернулся, и взгляд его упал на огромный ящик, в котором лежал поезд. Лицо его расплылось в ухмылке. Да, он не богат ни материально, ни духовно. Ho y него есть мечта, и этого вполне достаточно.

Мара Эллиот шла вдоль длинного полуэтажа[1] фабрики тем стремительным шагом, каким ходят, спеша по очень срочным делам. Страусовое перо в ее соломенной шляпке качалось в такт шагам, а высокие каблуки отбивали далеко разносящийся живой ритм, сливающийся с ритмом работы паровой машины в цеху где-то внизу.

Отгудел шестичасовой фабричный гудок, и над басовитым шумом машинного зала послышался иной звук – похожий на скрежет какого-то останавливающегося механизма. Мара замерла и, перегнувшись через перила, стала наблюдать, как на фабрике затихает жизнь. Постепенно переставали работать паровые механизмы, замедляла бег конвейерная лента – затихал глухой рокот машин. Очередь из работников собиралась у дверей фабрики.

Тут Мара заметила призывно машущего ей снизу секретаря, отошла от перил и присоединилась к женщинам, спускающимся с полуэтажа.

– Если Элфи думает когда-либо заполучить меня, то он окончательно спятил, – доносился до нее разговор идущих впереди женщин. – Пусть даст мне достойную зарплату и перестанет нагружать работой!

– Недурственные запросы, Эмма, – отвечала шедшая за ней женщина. – А увольнения не хочешь? Кто это там идет?

Эмма посмотрела через плечо и осеклась, поймав взгляд начальницы, стоящей всего лишь в нескольких футах от нее.

– Добрый вечер, мэм, – сказала она уважительно и прижалась к стене. Ее собеседница поступила так же, и Мара прошла между ними.

Сама Мара не допускала и мысли о панибратстве с подчиненными. Но она знала, что некоторые руководители не только думали, но и действовали иначе. Она старалась, чтобы рабочие были как бы единой семьей, но все же предпочитала держать дистанцию с подчиненными, чувствуя, что это создает ей большее уважение.

Эту позицию Мара выбрала для себя в высшей степени осознанно. Ведь сама она не владела фабрикой. Она была лишь женой владельца фабрики, и ее авторитет всегда был под угрозой. Мара была убеждена в том, что лучший способ сохранить к себе уважение – это поддерживать репутацию высококвалифицированного работника с холодным рассудком.

Внизу Мару уже ждал секретарь.

– В чем дело, Перси?

– Мистер Финч ждет вас в вашем кабинете. Ему необходимо поговорить с вами, – ответил секретарь.

– Он здесь?! – Мара была удивлена до крайности. Она не могла вспомнить, чтобы вызывала к себе адвоката. – Сейчас же иду!

Мара направилась самой короткой дорогой через цех, а секретарь пошел за ней.

– Он не говорил, почему хочет видеть меня? – озадаченно спросила Мара.

– Нет, но, возможно, это как-то связано с визитом джентльмена, который был у нас утром.

Мара остановилась как вкопанная.

– Какой джентльмен?

Пройдя по инерции несколько шагов, Перси ответил:

– У меня не было возможности рассказать вам об этом раньше. Приходивший утром мужчина спрашивал мистера Эллиота. Вы тогда выходили. Посетитель был очень удивлен тем, что не застал вашего мужа на месте.

Мара нахмурилась.

– Но ведь Джеймс сейчас в Америке. – «А ведь он может быть где угодно», – пронеслось у нее в голове. – Посетитель не говорил, что он хочет?

– Нет, он лишь сказал, что у него дело к мистеру Эллиоту и ему назначено. Вроде как Эллиот сам назначил ему здесь встречу.

Мара от услышанного чуть не рассмеялась в голос. Это было так в духе Джеймса назначать встречу в Лондоне, находясь в пустынной Аризоне!

– Но ты сказал посетителю, что он… временно отсутствует… – «Уже пять лет, как его нет», – пронеслось у нее в голове. – И вряд ли он вернется в скором времени?

– Сказал, мэм. На это визитер ответил, что прибыл из Сан-Франциско, убежденный в том, что мистер Элиот ждет его здесь, в Лондоне.

«Глупость на глупости, – подумала Мара не без доли цинизма. – Верить Джеймсу, когда он назначает встречу, – значит обрекать себя на обман и разочарование».

– Из Сан-Франциско! Так он американец? – вырвалось у нее.

– Нет. Полагаю, что он англичанин. Я объяснил ему, что в отсутствие мистера Эллиота его обязанности исполняете вы. Так что теперь он ждет встречи с вами. Я назначил ему на четверг.

Мара вздохнула.

– Что ж, хорошо. Встречусь с ним, если будет время. Иди домой, Перси. До завтра.

Ее секретарь кивнул и пошел прочь, а Мара, полная раздумий, осталась стоять на месте. Она не могла понять, зачем кому бы то ни было ехать из Сан-Франциско, из такой дали, чтобы повидать Джеймса. Такой поворот ей явно не нравился. Хорошо зная своего мужа, Мара начала подозревать, что Джеймс затеял аферу в надежде быстро обогатиться. Хорошо, допустим, он взял еще одну ссуду, чтобы расплатиться по долгам, совершив тем самым еще одну ошибку. Ведь не так просто расплачиваться за то, что он уже назанимал.

Она тряхнула головой, словно хотела избавиться от мыслей о своем неприкаянном муже и о незнакомце, который заходил утром, и направилась в коридор, ведущий в ее кабинет.

– Здравствуйте, мистер Финч, – поприветствовала Мара седовласого джентльмена, прикрывая за собой дверь. – Какие дела привели вас к нам?

Адвокат почтительно встал, чтобы в свою очередь поприветствовать Мару, но на его лице не было обычной приветственной улыбки.

– Боюсь, что эти дела очень важные и серьезные.

Мара уловила в его словах несколько напыщенный тон, вгляделась в озабоченное лицо адвоката и почувствовала себя некомфортно.

– Что случилось? – выдавила она застрявший на языке вопрос.

Финч потянул воротничок, ослабляя его, и вместо ответа предложил:

– Наверное, нам лучше присесть.

– Конечно. – Мара в одно мгновение пересекла маленькую комнатку и последовала его совету. – Так в чем же дело? – снова спросила она.

Адвокат выглядел столь серьезно, что тревога Мары невольно начинала перерастать в панику. Она уже догадывалась, что случилось что-то ужасное.

– Мистер Финч, не молчите. Вы начинаете меня пугать, – взмолилась Мара.

– Мара… – начал Финч и после тяжелого вздоха продолжил: – Джеймса больше нет с нами.

– Он умер? – вырвалось у нее.

Мара словно получила мощный удар под дых и бессильно упала в кресло. Пораженная новостью, она только спрашивала: «Как? Когда?»

Финч тоже сел, остановив свой выбор на кресле, которое стояло прямо напротив Мары.

– Несколько часов назад я говорил по трансатлантическому кабелю с Калифорнией. По всей вероятности, Джеймс купил золотую шахту под Сан-Франциско и отправился туда, чтобы взглянуть на нее. Мне сказали, что, когда он был в шахте, произошло небольшое землетрясение. Он погиб. Это случилось семь дней назад. Его тело откопали довольно скоро. Однако прежде чем предать его земле, потребовалось провести большую работу по установлению личности погибшего.

Мара уперлась локтями в стол, сжимая пальцами виски. Затем закрыла глаза, вспоминая последние дни, когда она еще общалась с Джеймсом. Тогда он паковал чемоданы, собираясь в Америку. Говорил много всяких глупостей, рассказывал о путешествиях по Дикому Западу. Рассказал о последних сделках, кажется, в области железнодорожного строительства.

Он говорил, что вышлет приглашение ей и Хелен, как только устроится на новом месте. Но тогда она сказала ему, что никуда не поедет. Она не собиралась таскаться с ним по миру вместе с дочерью. Мара также напомнила ему обо всех его обещаниях осесть наконец где-нибудь. Она просила ради блага дочери. Наконец она отбросила свою гордость и начала умолять его остаться, не оставлять ее одну.

«Если ты действительно любишь меня, то никуда не поедешь. Ради меня».

Но это не помогло, и Джеймс уехал в Америку, передав жене бразды правления компанией и оставив кучу долгов. Бросил одну с ребенком на руках! Ей в одиночестве пришлось пережить смерть Хелен. Одной пришлось восстанавливать работу фабрики, когда все было против нее. Да, фабрика. Мара решительно подняла голову.

– А как насчет собственности Эллиота? Я получу в наследство фабрику?

– Ваш муж не оставил завещания, фабрика отходит к вам как к его супруге. Но…

Мара воскликнула:

– Слава Богу! – Вздох облегчения вырвался у нее из груди. – По крайней мере я смогу взять все в свои руки.

– Боюсь, что не сможете, – ответил адвокат. Мгновение Мара не понимала сказанных слов. Затем к ней пришло мучительное понимание. Под ложечкой засосало. Мара резко выдохнула:

– Банки, займы, о Господи!

Адвокат немного величавым кивком подтвердил ее худшие опасения.

– «Джослин бразерс» требует выплаты займов. Сожалею, Мара.

Картинки прошлого возвращались к Маре Эллиот снова и снова. Теперь уже не имело значения то, что в эту фабрику она вложила так много своего труда, так много за нее боролась. Уже ничто не могло спасти ситуацию. «Думай, Мара, думай», – повторяла она себе, собирая остатки спокойствия.

– А что, если продать золотую шахту моего мужа? Не может быть, чтобы я теперь не владела ею.

– Но там нет золота. Как оказалось, ваш муж, приобретая шахту, не проконсультировался с горным инженером. Шахта не стоит ни пенни.

Опять Джеймс в своем духе – погибнуть в никому не нужных бесплодных подземных туннелях. Типичная судьба того, кто всю жизнь преследовал птицу счастья, вечно пытался найти, где теплей и слаще. Снова ей придется расхлебывать заваренную Джеймсом кашу. Мара тряхнула головой, сбрасывая сгустившуюся горечь потерь.

– Что я должна сделать, чтобы спасти фабрику? – решительно спросила она.

– Детали займа, который взял Джеймс, просты и понятны. Сумма и проценты по ней должны быть возвращены не позднее десяти дней после его смерти. Чтобы оставить у себя фабрику, вам придется расплатиться по кредиту. На это осталось три дня.

Приступ тошноты накатил на Мару. Сумма основного платежа составляла пять тысяч фунтов стерлингов. Ей никогда не собрать такую сумму за столь короткий срок.

Мара обреченно думала о том, сколько труда было вложено в эту фабрику. Сколько дней она провела над бумагами, все тщательно планируя. Сколько беспокойства. Сколько жертв и лишений потребовалось, чтобы она стала самодостаточной и независимой женщиной. После четырех лет борьбы миссис Эллиот поправила наконец свои финансы, стала кредитоспособной. Впереди забрезжило светлое будущее, которое несло с собой долгожданную надежность.

«Все кончено. Один миг – и все мечты прахом».

Мара медленно брела вдоль длинного, как улица, цеха затихшей фабрики, обходя тут и там столы и машины. Финн тактично удалился, оставив скорбеть ее одну, убитую горем. Но вскоре Мара обнаружила, что скорбь не так уж и глубока. Да, Джеймс погиб, но в ее сердце он умер еще много лет назад – день за днем, год за годом умирая медленной смертью. Мара понимала, что должна сейчас чувствовать печаль. Но она не чувствовала вообще ничего.

Она должна была плакать, но вместо этого вспоминала все те слезы, что пролила за первые восемь лет своего брака с Джеймсом. Это были слезы разбитого сердца юной красавицы, совершенно не понимавшей, почему ее муж всегда от нее куда-то уходит. Слезы расставания с друзьями, когда она снова и снова паковала чемоданы, собираясь за ним в дорогу. Слезы огорчения, когда очередная затея проваливалась и вместо чеков приходили счета, которые они не могли оплатить. И наконец, слезы горечи, когда в пожаре погибла их дочь Хелен, а Джеймса рядом не было.

Слишком много слез. Их поток вымыл всю ее любовь к нему. Последний раз она плакала четыре года назад. С тех пор ни разу. И вот сейчас она чувствовала, что просто не может расплакаться.

Мара начала напряженно думать. Она просто обязана была найти решение этой проблемы. Ведь всего лишь за несколько дней рухнуло все, что она с таким трудом строила последние четыре года. И совершенно не было идей, как спасти ситуацию.

Вариантов не было, но Мара дала себе слово держаться до последнего. Утром она пойдет в банк «Джослин бразерс» и попытается уговорить их дать ей отсрочку… лучше бессрочную.

Уже уходя с фабрики, Мара обернулась и на мгновение замешкалась, глядя поверх входа, где красовалась надпись «Эллиот электрикал моторс».

«Скоро все решится», – пронеслось у нее в голове. Мара решительно повернулась и направилась домой. Мимо нее прошествовал бездомный котенок, у которого буквально торчали ребра, и угрожающе зашипел. Мара невольно передразнила его. Наверное, сейчас их настроения были похожими.

Она шла в располагающуюся неподалеку гостиницу, где снимала комнату. Уже переступив порог, Мара услышала, как часы отбивают восемь. «Если бы только я смогла найти деньги, чтобы погасить кредит», – думала она, поднимаясь по лестнице. Тряхнув головой, она попыталась сбросить с себя эту тяжелую мысль. Уж слишком походило это на ничем не подкрепленное желание ребенка. У нее совсем не было денег, так что любая ее мечта была сейчас пустой. Объятая тоской, Мара поднялась на второй этаж трехэтажного дома и оказалась в своей съемной квартире. «Если бы только…»

Охваченная этими мыслями, Мара не заметила разложенных на лестничной площадке вещей и споткнулась о них.

– Ой! – вырвалось у нее. Уронив портфель, она повалилась вперед.

С трудом восстановив равновесие, Мара наклонилась вперед и начала растирать ушибленную голень, пытаясь разглядеть в неясном свете предмет под ногами. Это был деревянный ящик, забитый под завязку металлическими дисками различных размеров. Интересно, что делает в коридоре эта странная вещь?

Маре не пришлось долго гадать. Ее размышления прервал страшный грохот прямо над головой. В испуге она отскочила в сторону.

Миссис О'Брайен отвела новому постояльцу комнату под самым потолком. Мара надеялась, что он не будет громыхать весь вечер напролет. Интересно, что он там делает?

Шум наверху стих так же неожиданно, как и начался. Мара подобрала портфель и нашарила в кармане ключ. Найдя в полумраке дверь своей комнаты, она осторожно перешагнула ящик. Пройдя половину пути до двери, Мара, к своему неудовольствию, обнаружила, что дверь слегка приоткрыта. Замок на ней сломался три дня назад, его до сих пор не отремонтировали.

Она настороженно толкнула дверь и вошла в комнату.

Сам по себе тот факт, что в комнату периодически заходили, не сильно тревожил Мару. Хуже было то, что штукатурка на потолке обвалилась, матрац был основательно промят, а стол и кресло выглядели так, что на них было страшно опереться. Из окна этой комнаты открывался вид на кирпичную стену фабрики Эллиота. Мара все хотела найти съемное жилье получше. Но только фабрика перестала быть убыточной, как забрезжил призрак конца всего, что было достигнуто.

Маре просто необходимо было найти решение. Положив портфель на стол, она зажгла газовую лампу и открыла окно. В комнату ворвался вечерний ветерок. Мара тщательно выровняла пламя на каминной решетке и поставила на огонь чайник, чтобы приготовить себе чай.

Наклонившись к столу и упершись в него локтями, она потерла глаза. Если не удастся найти деньги, она потеряет фабрику. А что ей делать дальше, если она лишится единственного, что у нее есть? Вопрос был явно риторическим.

Кому нужна вдова, чей опыт работы сводился исключительно к управлению фабрикой? Ведь на такую должность ее не примет ни один промышленник. Мара подняла голову и бесцельно уставилась на руки в перчатках. Да, она могла бы устроиться машинисткой. Но тогда ей придется снять перчатки.

Мара подергала пальцы перчатки на левой руке, приспустив ее наполовину, и принялась внимательно изучать рубцы на тыльной стороне ладони. С такими руками она будет вызывать у людей только жалость. Они начнут задавать вопросы… Мара решительно натянула перчатку обратно, пряча некрасивые рубцы, и сняла с огня чайник.

Что ей делать? Ее ждет нищета. В этом мире у женщины без перспектив будущее довольно мрачное, ведь оно отравляется вечной нехваткой денег, собственных денег.

Отчаяние все больше охватывало Мару и постепенно переросло в панику. Она встала, прошлась по комнате и извлекла из тайника жестяную банку.

«Каждый день откладывай по два пенса, Мара», – всплыли из глубины памяти слова матери, сказанные много лет назад.

Будучи ребенком, Мара видела, как мама каждый день откладывает в жестяную банку монетку в два пенса. Ее мама не уставала повторять, что если откладывать каждый день по монетке, то когда-нибудь они смогут купить собственную квартиру. Но она умерла в съемной лачуге в трущобах Южной Африки, так и не осуществив свою мечту.

Мара поклялась добиться большего. И она вышла замуж за Джеймса, поверив в его грандиозные мечты и понадеявшись, что он вытащит ее из пучины бедности. Но, помня наказ матери и не утратив еще детского оптимизма, Мара завела собственную жестяную банку и иногда, если вспоминала об этом, бросала туда монетки. Однако бывали дни, когда она и рада была бы вспомнить о банке, но лишней монетки не находилось. А иногда бывали и совсем плохие дни, когда монетки приходилось брать. И с каждым годом плохих дней становилось все больше.

Мара высыпала монетки из банки и пересчитала их. Ее крошечное жалованье (которое, кстати, она назначила себе сама) покрывало лишь основные потребности. Запасов на черный день у нее практически не было, если не считать содержимого этой банки, которое она долгое время считала детской забавой. Но жизнь диктовала свое. Сейчас Маре было двадцать восемь. Благодаря собственным усилиям она еще сохранила в себе заряд юношеского оптимизма, но теперь уже относилась к тем двадцатипенсовым монетам, которые бросала в банку, гораздо более серьезно.

Присев в кресло, Мара смотрела на довольно скромный столбик монет и думала обо всех тех усилиях и надеждах, что вложила в свой бизнес, в фабрику. Все кончено.

Она чувствовала себя такой уставшей. Ей хотелось заснуть, чтобы прогнать все переполнявшие ее страхи. «Черт тебя возьми! – прошептала Мара, поймав себя на мысли, что обращается к своему погибшему мужу, словно он мог услышать се. – Черт побери тебя и твою вечную погоню за радугой, которая привела в ад».

Отбросив листы бумаги и разрушив аккуратную стопку монет, Мара прямо за столом улеглась на сложенные руки и незаметно для себя заснула.

Разбудил ее какой-то негромкий звук. Подняв голову, она посмотрела на дверь сквозь темные волосы, уже потерявшие свою курчавость и теперь мягко опускавшиеся на глаза.

Дверь была широко открыта. В дверном проеме стоял мужчина и не отрываясь смотрел на нее. Словно зачарованная, Мара смотрела на неожиданного гостя, не в силах отвести взгляд. В его лице таилась такая безупречная мужская красота, что Маре на секунду показалось, будто она спит и это сон. Свет газового рожка таинственно мерцал в его волосах, светлых и немного растрепанных. Видимо, он давно не стригся. Мужчина, не шевелясь, стоял, упершись плечом в косяк и сложив руки на груди. Странным образом у Мары родилась ассоциация с золотым орлом, скользящим по воздушным потокам без малейшего движения крыльями.

Но нет. Это был не сон. В ее самых потаенных мечтах просто не было такого красавца мужчины.

Его глаза цвета моря были устремлены на нее. Мужчина словно пытался понять, что происходит сейчас в ее душе. Немного склонив набок голову, он спросил:

– Почему вы так печальны?

От столь неожиданного вопроса Мара резко вскочила на ноги, опрокинув кресло назад и почувствовав, как что-то зацепилось за стол и шляпка поехала набок. Сейчас она корила себя за то, что забыла снять шляпку, садясь за работу.

Заслоняя спиной беспорядок на столе, Мара попыталась на ощупь навести там порядок. Но получилось только хуже. Страусиное перо нелепо торчало над глазом и щекотало щеку.

– Кто вы? – спросила Мара.

– Я не хотел напугать вас, – вместо ответа произнес незнакомец. – Просто увидел, что у вас открыта дверь. Я и не подумал, что она сломана.

На мгновение мужчина изобразил на лице улыбку. Маре показалось, что в это мгновение все в мире изменилось, встало на свои, правильные места. Вдохнув полной грудью, она почувствовала, что воздух вокруг нее полон запахов. Определенно этот незнакомец всего лишь снится ей.

Меж тем незнакомец кивком показал на стол и заметил:

– Не стоит оставлять деньги вот так на столе. Здесь не самое милое соседство. Извините.

Взгляд Мары скользнул с незнакомца на стол. Вид рассыпанных по столу монет вернул ее к неприятной действительности. Мара почувствовала, что выглядит ужасно глупо. Попытавшись отвести перо от лица, она поблагодарила:

– Спасибо за предупреждение.

Сметя рукой монеты в жестянку, Мара немного комично прижал банку к груди и отвесила незнакомцу фривольный поклон, отчего перо опять нависло над глазом. Мара втайне надеялась, что незнакомец хоть немного приоткроет тайну своей личности, но он не торопился. Напротив, он прошел в комнату и обошел стол. Мара насторожилась, сделала шаг назад, затем еще… пока не стукнулась плечом о каминную полку. Она посмотрела вниз, на всякий случай ища глазами кочергу, но та лежала очень далеко. Мужчина подошел ближе, зацепив головой колокольчик. Этот высокий и с виду сильный мужчина выглядел немного странно.

– Кто… что вы делаете? – озадаченно спросил незнакомец и вслед за этим как-то растерянно произнес: – Вы сломали перо.

Он потянулся и поймал рукой перо, нависающее над глазами Мары, затем отодвинул его куда-то вбок, где оно уже не мешало.

– Я не силен в современных веяниях дамской моды, – добавил мужчина доверительным тоном, опустив голову так, что его безупречное лицо оказалось в считанных дюймах от лица Мары, – однако ни за что не поверю, что в этом году в моде сломанные перья на шляпках.

Мужчина кончиками пальцев убрал волосы, открывая глаза Мары. От этого легкого прикосновения у нее вдруг перехватило дыхание. Однако она оставалась абсолютно спокойной и даже не шелохнулась, пока незнакомец заправлял ей за ухо прядь длинных черных волос.

Наконец он отошел на шаг, и Мара выдохнула. Какое-то время незнакомец оценивающе смотрел на дело своих рук, а затем удовлетворенно кивнул.

– Так намного лучше. Теперь можно разглядеть ваше лицо.

– Кто вы?! – спросила Мара.

– Позвольте представиться. Натаниэль Чейз, изобретатель. – Чейз поклонился, и непокорные пряди его золотистых волос на миг осветились лучиком света.

– Рада познакомиться, – проворковала успокоенная Мара.

– Свое имя я вам назвал. А как ваше?

– Мара.

– О, тогда это все объясняет, – глубокомысленно заметил Чейз.

– Что? – спросила Мара.

– «Мара» означает «горечь». Но я думаю, что это сокращенный вариант от имени Марианна.

– Попрошу без… – начала было Мара, но так и не договорила, чувствуя, что слова Натаниэля пьянят ее.

Поклонившись, Чейз сказал:

– Ну, Мара-Марианна, мне пора идти. Сейчас открываются новые возможности, и мне грех не закончить работу. – Чейз повернулся и посмотрел через плечо: – У меня будет повод иногда спускаться к вам…

– Зачем это?!

Чейз задумался, а затем щелкнул пальцами.

– Вспомнил! – Он многозначительно указал на распахнутую настежь перекошенную дверь и ящик, о который споткнулась Мара: – В нем мои шестеренки. – Мара через дверной проем смотрела, как Натаниэль пошел к ящику и поднял его. Отвесив прощальный поклон, Чейз посетовал со странной улыбкой на лице: – Должно быть, грузчик забыл его здесь. Вызовите наконец кого-нибудь починить ваш замок. – Затем он исчез в полумраке коридора, унося ящик и беззаботно насвистывая что-то себе под нос.

Мара была почти уверена, что этот человек «немного того».