"Вторая жизнь" - читать интересную книгу автора (Ванюшин Василий)

И ЕЩЕ БЫЛА НОЧЬ

Юв осталась в машине. Браун сказал, что он пробудет в штабе ровно столько, сколько требуется, чтобы написать рапорт. И он не задержался там ни одной лишней минуты. Рапорт был написан по всей форме, лаконично и ясно, были указаны мотивы, побудившие капитана Брауна подать в отставку. Но адъютант Фромма читал и снова перечитывал одни и те же строки — он не верил своим глазам. Браун поспешил уйти, ему хотелось избежать расспросов и устных объяснений. Решительный шаг сделан. Адъютант, Гарвин и другие офицеры уже не будут ему друзьями и Фромм не будет начальником. Не о чем с ними говорить — рапорт подан. Войны нет, и никто не имеет права задержать Брауна на службе. Браун сел за руль.

— Ну что, Реми?

— Еще утром, до встречи с тобой, я мог сказать о себе словами Фауста: в груди моей, увы, живут две души… Теперь этого нет. Теперь у меня одна душа. Только одна, Юв…

Он вел машину по улицам города. Куда? Сам еще не знал. Пока подальше от штаба.

— Фромм отменит приказ, — сказал Браун. — Должен отменить или отложить на неопределенное время. Взрыва не будет, Юв.

Это было даже не предположение, а только надежда. Всем в штабе хорошо известно, что главный маршал никогда не отменял своих приказов. Задержись Браун в штабе несколько минут, поговори с приятелями-офицерами, и он узнал бы, что Фромм вечером дополнительным приказом назначил полковника Гарвина старшим дежурным по полигону — главный маршал не надеялся на Брауна… Взрыв мог быть только отсрочен на день-два: если вместо Брауна в убежище должен будет спуститься другой офицер, потребуется время для установки дополнительного фильтра. Юв положила руку на плечо Брауна, пальцы коснулись шеи.

— Я верю тебе, Реми. Ты храбрый. Но куда мы поедем?

— Куда хочешь, — он склонил голову и прижал щекой ее ру ку.

— Домой мне не хочется, — сказала Юв. — Не надо ни о чем рассказывать матери.

— Но ты не успела позавтракать, я знаю. Надо куда-то зае хать.

— Как хочешь.

Они побывали во многих ресторанах, но уходили, не задер живаясь ни в одном из них. Начинался полдень, с духотой и жарой, — время второго завтрака для деловых людей и томительные часы для бездельников, пробавляющихся до вечера прохладительными. Свободный столик можно было отыскать, но Браун и Юв, обменявшись взглядами, поворачивали назад.

— Сейчас лучше всего «Под радугой». Поедем? — предложил он.

— Как хочешь.

Но и в дневном баре «Под радугой» оказалось то же. Нако нец на окраине города они нашли сырой, темный кабачок, битком набитый простым людом. На цементном полу темнели пивные пятна и валялись серые полоски раздавленных сигарет. Рабочие сухо стучали деревянными подошвами ботинок, сгребали с подносов дешевые бутерброды и, прислонясь к облупившейся стене, жевали их, запивая пивом прямо из бутылки.

— Юв Мэй! Провалиться мне на этом месте, если я ошибаюсь! — услышала Юв грубоватый, радостный голос.

— Каким бы ветром занесло ее в эту дыру! — хрипло возра зил другой.

— Говорю тебе — Юв Мэй. Разуй глаза, парень!

— Она самая! — поддержали шумно голоса.

— Красотка, ничего не скажешь! С охраной…

Хозяин кабака, толстяк с потным лицом, бросил вытирать стаканы, схватил чистое полотенце и выбежал из-за стойки. Он понес льстивую чепуху:

— Поражен, удивлен, осчастливлен! Прошу сюда! А ну, ребя та, освободи столик и — молчать! Господин офицер, минуточку… — Он не знал, как обратиться к Юв, и только улыбался и кланялся ей. — У нас не роскошно, и все же я постараюсь… чего изволите?

Браун и Юв сели за столик.

— Как всем, — бутербродов и ninea, — сказала Юв. Кабачок отозвался радостным гулом.

— Молодчина, Юв!

— А я думал, она обедает в самых роскошных ресторанах.

— Нет, тут что-то не то…

— Ах, черт! Ведь только и света в окошке, что телеви зор…

— Не верится даже. Я непременно должен выпить с ней.

— И я…

Столик сразу же оказался плотно заставленным непочатыми бутылками с пивом. Кто-то вырвал у хозяина кабачка полотенце. Бутылки откупоривались, их горлышки тщательно протирались. Десятки рук тянулись к Юв.

— Хоть полглотка, Юв!

— Во имя бессмертия труда!

— Из моей, Юв…

Браун настороженно посматривал вокруг, опасаясь оскорбле ний. Но ни одного слова, которое могло бы смутить Юв, не услышал. Она брала одну бутылку за другой, отпивала глоток или просто пригубляла. Поднялся восторженный шум. Бутылки подхватывались из ее рук и тут же без передышки высасывались с наслаждением до капли.

— Будь здорова, Юв!

— За твое счастье, детка!

— За вашу удачу, капитан!

Долговязый парень в черной шляпе-цилиндре, с мотком ве ревки на плече, смеялся, сверкая зубами и белками глаз:

— Юв Мэй, теперь мы узнаем все ваши мысли!

— Да, да, — радостно подхватили вокруг. — Узнаем, что у вас на уме.

Юв смутилась — она не поняла шутки.

— Каким образом узнаете?

— Примета! — пояснил долговязый парень. — Мы пили после вас из той же посуды. Ваши мысли передались нам, все до единой…

— Ну и что же? — заинтересовалась она.

— Юв Мэй выходит замуж, — громко, чтобы слышали все, объ явил парень в черном цилиндре.

— По любви, — добавил кто-то.

— И с благословения родителей.

— И вы на радостях предприняли эту прогулку.

Долговязый парень схватил валявшийся на полу длинный гиб кий прут с железным ершом на конце, опустился на одно колено, поставил рядом вертикально прут с колючей шапкой и запел чистым красивым тенором:

Хозяин кабачка пытался просунуться к столу, хотел что-то предложить неожиданным посетителям. Его оттолкнули.

— Не мешай…

Юв не спешила уходить, хотя видела, что Брауну тут не нравится.

— Правильно мы отгадали ваши мысли? — спрашивали ее.

— Нет, — ответила она, погрустнев. — Я смотрела на вас и думала об отце.

Стало тихо.

— А кто ваш отец, где он?

— Он такой же, как и вы, а где… Вы скоро узнаете, — Юв встала.

Их провожали не так шумно, как встретили. Задала им Юв задачу, теперь будут гадать, кто ее отец. Пусть! Это лучше, чем скабрезные разговоры в фешенебельных ресторанах.

Вдали вырисовывались горы, они были похожи на облака, осевшие на землю и окутанные пылью. Слева раскинулись заводские корпуса. Браун повернул в сторону, машина помчалась берегом реки.

Они ездили без всякой цели, только чтобы убить время. В городе зажигались огни. Близилась ночь. Браун вспомнил о пережитых кошмарах, ехать домой не хотелось. Друзей, с которыми можно бы провести время, у него теперь не было.

— Поедем ужинать в ресторан, — предложил он.

— Нет. Мы купим что-нибудь и поедем к тебе.

Руки его дрогнули. Он бросил руль и повернулся к ней. Впереди, почти перед колесами, мелькнул лакированный бок машины. Браун успел затормозить. Опасность миновала.

— Что ты сказала, Юв?

— Мы проведем вечер вдвоем. И мне не хотелось бы погиб нуть вместе с тобой под колесами, — она улыбнулась и погрозила пальцем.

Он остановил машину у большого ярко освещенного гастроно мического магазина. Юв выскочила и, бросив на ходу: «Я скоро», скрылась за стеклянной дверью. Браун вынул сигарету.

Юв скоро вернулась.

— Больше нам ничего не нужно, — сказала она, положив свертки на сиденье.

— Теперь поедем?

— Да.

Но они остановились еще раз. Юв надо было купить что-то для себя.

Наконец они приехали. Было около восьми, Браун включил свет. Юв стала осматривать квартиру, чисто по-женски оценивая ее достоинства. Браун сложил свертки на стол. Юв подошла к зеркалу. Он сделал вид, что крадется к ней. Юв видела его в зеркале и не оборачивалась. Он обнял ее, погладил волосы.

— Подожди! Мне надо принять ванну. Тебе тоже умыться… Послушай, Реми, — Юв поправила волосы и остановилась в нерешительности. — У меня ничего с собой нет. Дай твою пижаму.

Юв ушла. Браун наскоро умылся под краном и стал ждать. Это было новое ожидание, совсем не похожее на то, которое он переживал раньше, встречаясь с женщинами. Он сидел, охваченный радостью, затем эта радость стала мучительной. Юв не возвращалась долго. Вдруг ему показалось, что она убежала.

Он не выдержал, встал и открыл дверь в коридор. Послышал ся шум воды.

Наконец Юв вошла, он нетерпеливо обнял ее и дернул пижаму за рукава вниз. Куртка с непомерно широким воротом соскользнула с покатых плеч Юв.

…Когда Браун посмотрел на часы, было двенадцать. Луна висела где-то сбоку, и неживой зеленоватый свет косо падал в окно.

Он включил настольную лампу, Юв проснулась.

— Не люблю луну, — сказал Браун. — Подсматривает…

Юв молчала. Он сидел рядом, положив ей на грудь руку.

— Я читала один роман о войне и о любви среди смертей, — прикрыв глаза, сказала она. — Сначала я не поверила, что можно любить по-настоящему когда рядом смерть. Думала: люди просто пользуются остатком жизни и первой возможностью… Нет, там была описана правда. Горе и страх не могут заглушить любви.

— Любят пока живут.

— И живут, пока любят. Теперь я это знаю, — сказала она.

Юв опять уснула. Браун смотрел на Юв и думал.

«Значит, она счастливее меня. Она спокойна. Почему у меня нет такого спокойствия, что еще может случиться?»

Губы Юв были полуоткрыты, она слегка улыбалась и в то же время хмурилась — бровь подергивалась.

Браун вспомнил прошлую ночь. Сейчас было совсем не то, и все же страх, непонятный и настораживающий, подкрадывался к сердцу. Скорее бы прошла и эта ночь, счастливая, бессонная и тревожная. Завтра он получит документы и снимет военный мундир.