Олдфилд Элизабет Интимные отношения

Глава 1

Правильно говорят, что беда не приходит одна, уныло подумала Энни. Вот и вчера на нее обрушились сразу три несчастья. Выжав из своего старенького «фольксвагена» все, на что он был способен, — 50 миль в час, Энни предалась грустным воспоминаниям.

Во-первых, она получила письмо от своего основного клиента, в котором он сообщал о закрытии двух магазинов из-за перенасыщенности рынка. Для Энни это означало потерю двух торговых точек, через которые она сбывала свои изделия. Она нахмурилась, глядя на зеленую изгородь, огибавшую деревенскую лужайку. Эти две торговые точки были слишком большой потерей для ее бизнеса.

Во-вторых, когда она забирала Оливера из школы, учитель пожаловался, что тот затеял драку с другим мальчиком и не смог или не захотел объяснить ее причину.

И, наконец, в-третьих, когда Роджер Эдлам провожал ее до ворот после вечеринки, устраиваемой ежемесячно в деревенской гостинице, он неожиданно притянул ее к себе и поцеловал. Вспоминая об этом, Энни поморщилась. Она предложила ему остаться друзьями. Но неужели этот молодой фермер с прилизанными волосами снова когда-нибудь попытается ее поцеловать? Она очень надеялась, что он от нее все-таки отстанет.

Но сейчас некогда размышлять об этом местном Казанове. Она должна сосредоточиться на назначенных на сегодняшнее утро встречах — надо во что бы то ни стало уговорить хозяев магазинов взять на продажу ее сувениры.

Энни мельком оглядела свою жоржетовую блузку кремового цвета и облегающие черные кожаные брюки.

Одежда была подобрана так же тщательно, как и макияж: тени серого оттенка, немного румян и розовый блеск для губ, — и она надеялась, что ее внешность плюс доводы о конкурентоспособности ее вещиц из засушенных цветов подействуют…

Завернув за угол, Энни увидела буквально в нескольких метрах от машины курочку фазана, шедшую ей навстречу.

— Уйди с дороги! — закричала она, но, поскольку курочка не обратила на нее ни малейшего внимания, была вынуждена резко свернуть в сторону.

— Помогите! — только и успела она крикнуть, когда машина, слетев с дороги, врезалась в густые заросли папоротника. А позади нее курочка безмятежно продолжала свой путь.

Судорожно сжав руль, Энни ударила по тормозам. Еще один поворот, визг тормозов… и машина, срикошетив от одного валуна к другому, замерла. И это было большой удачей, поскольку совсем рядом впереди блестела водная гладь. Выключив мотор, Энни перевела дыхание. Все происшествие длилось несколько секунд, но ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя и расстегнуть ремень безопасности.

С опаской она обернулась. Заднее сиденье «жука» было завалено коробками с гирляндами, букетиками цветов для подсвечников, закладками для книг и другими образцами ее товара; слава Богу, она их туго связала, и поэтому они почти не пострадали. Придется только заменить несколько поломанных травинок в композициях из засушенных цветов.

Теперь надо посмотреть, что с машиной. Энни выбралась наружу и на ватных ногах обошла ее. Она похолодела: крыло выглядело так, как будто по нему кувалдой молотил какой-нибудь маньяк, вмятины были и на двери и на багажнике. Видимо, за ремонт ей придется выложить кругленькую сумму.

— Господи! — вздохнула Энни. На глаза навернулись слезы, и она была готова упасть на колени и разрыдаться, но заставила себя выпрямиться. У нее совсем не было времени, и первым делом нужно было поправить испорченные букетики сухих цветов. Но как? Энни огляделась вокруг. Впереди блестела залитая солнцем гладь пруда. Он был окружен склоненными деревьями и зарослями тростника.

Туда Энни и направилась. Заметив тростинку особенно приятного медового оттенка, она спустилась за ней к самой воде. Когда она присела, чтобы сорвать ее, мимо самого уха просвистел камень и бухнулся в воду буквально у ее ног.

— 0-о-ох! — только и выдохнула она, когда брызги окатили ее холодным душем.

Энни поднялась на ноги. Пряди намокших каштановых волос упали ей на глаза, струйки воды бежали по щекам, на одежде расплывались пятна. Если еще несколько минут назад ей хотелось плакать, то теперь она была готова кричать, топать ногами и… Она отбросила назад мокрые волосы. Ладно, она прощает курицу-пешехода, но тот, кто бросил камень, ответит за это сполна, поклялась она.

Прищурившись, Энни оглянулась. Повыше на берегу стоял темноволосый мужчина в темно-сером костюме. Он был высокого роста, широкоплечий, с узкими бедрами. У него был волевой подбородок, тонкий нос и полные губы. Энни нахмурилась. Она думала, что преступником окажется ребенок или какой-нибудь сопливый подросток, но уж никак не приличного вида господин, которому на вид лет 35!

Крепко сжав сорванный тростник, полная негодования, Энни направилась к незнакомцу. Она подошла к нему с подлинно королевским величием, но в этот момент капля воды сползла к кончику носа, и пришлось вытереть ее ладонью. Потом вода сбежала по подбородку, пришлось вытереть и его. Когда она взглянула на мужчину, вместо раскаяния и смирения на его лице она увидела с трудом сдерживаемый смех. В уголках его глаз появились морщинки, полные губы дрожали.

Энни охватила ярость. Как он смеет? В другое время и в другом настроении она, может, и согласилась бы, что выглядит довольно комично, но после эпизода с курицей и того, что произошло с машиной, эта едва прикрытая усмешка была просто оскорблением. Неслыханной дерзостью.

— Мне очень жаль, — произнес мужчина.

— Еще бы вам не было жаль! — фыркнула Энни. — И ничего смешного здесь нет.

Его синие глаза вмиг посерьезнели, и ему удалось справиться с губами.

— Нет, нет, конечно, нет, — поспешно согласился он и склонил голову. Пожалуйста, простите меня.

Энни бросила на него сердитый взгляд. Он выглядел, безусловно, раскаявшимся, но в его глубоком бархатном баритоне звучала насмешливая нотка. И вообще, он извинялся за то, что обрызгал ее, или за свой еле сдерживаемый смех?

— Вам никогда не приходило в голову, что бросать камни, когда рядом находятся другие люди, глупо и опасно? — спросила Энни самым осуждающим тоном. — Или вам наплевать?

— Ну что вы, — ответил он на этот раз совершенно серьезно. — Просто я думал, что здесь никого нет.

Она ехидно усмехнулась. Кого он пытается одурачить?

— Вы не могли не слышать, как я подъехала, — заявила она и махнула рукой туда, где среди папоротника виднелась голубая крыша «фольксвагена». — Я налетела на валуны, — продолжала она, нахмурившись. — Не могу понять, как это вы не слышали шума?

— Я разговаривал по телефону.

— По телефону?

— Сотовому. В машине. Вон там. — Он показал на сверкающий черный спортивный автомобиль, стоящий под деревом. — Не могу понять, как это вы его не заметили, — саркастически добавил он, в то время как Энни, широко раскрыв глаза, разглядывала автомобиль.

Она выпрямилась.

— Вы могли убить меня этим камнем, — заявила она.

— Хоть это и не в моих правилах — спорить с дамой, все же осмелюсь возразить. Он мог вас только обрызгать, ведь это была всего лишь галька. — Он повернулся к своей машине. — У меня есть полотенце, сейчас я вам его принесу.

Когда незнакомец отошел, Энни нахмурилась. Ей не понравилось ни то, как он передразнил ее: «не могу понять, как это вы…», ни его фраза: «не в моих правилах спорить с дамой». Она рассчитывала и имела право на полные глубокого раскаяния извинения. Энни бросила обиженный взгляд на широкую спину незнакомца. Не похоже, чтобы этот человек когда-нибудь раскаивался в содеянном.

Кто же он? — подумала она, глядя, как незнакомец открывает багажник и достает оттуда кожаный чемодан. Прожив в Лидден-Мэгноре почти четыре года, она знала всех, кто там жил или приезжал туда, но этого человека она видела впервые.

Энни присмотрелась к незнакомцу. Серый, слегка приталенный костюм сидел на нем безупречно, белоснежная сорочка явно была сшита на заказ, темно-бордовый галстук — из натурального шелка. Такая одежда плюс благородные черты лица и самоуверенная — даже слишком самоуверенная — манера держаться свидетельствовали о принадлежности к высшему классу, так что он вполне мог быть членом одной из богатейших помещичьих семей, которые проживали в старинных красивых особняках, сохранившихся кое-где на холмах и в долинах Дорсетшира.

Может быть, и так, но бьющая из него энергия говорила о том, что он сам всего добился в этой жизни, а не был рожден с серебряной ложкой во рту.

Она перевела взгляд на сверкающий спортивный автомобиль. Добился он, видимо, немалого. Незнакомец был к тому же красивым мужчиной. Наиболее впечатлительные особы женского пола наверняка млели под взглядом глубоко посаженных синих глаз, обрамленных иссиня-черными ресницами.

Она снова нахмурилась. На нее он впечатления не произвел. Что-что, только не это. Тем не менее она знала наверняка, что если бы видела его когда-либо раньше, то вряд ли забыла бы.

— Спасибо, — коротко поблагодарила она, когда он протянул ей пушистое белое полотенце.

Положив тростник на землю, Энни начала вытирать волосы. Обычно она заплетала их в косу, но сегодня каштановые кудри свободно рассыпались по плечам. Ей хотелось выглядеть кинозвездой. Как бы не так!

— Вы здесь в отпуске? — поинтересовалась она. Любопытство взяло верх над желанием хранить холодное, осуждающее молчание.

Мужчина улыбнулся.

— Если бы! — ответил он, засунув руки в карманы брюк. — Нет, у меня здесь назначена встреча, поэтому я приехал прямо из аэропорта Хитроу.

— Вы прилетели так рано утром? — удивленно спросила Энни.

— Самолет приземлился около семи утра, — ответил он. — Я прилетел из Индонезии. Пробуду в Англии пару дней, а потом опять улечу по делам.

Она повнимательнее пригляделась к нему. На одежде длительный перелет почти совсем не сказался — ведь он, безусловно, летел первым классом, и жеманная стюардесса позаботилась о том, чтобы повесить его пиджак на вешалку, — но под глазами залегла тонкая сеть мелких морщинок и появились темные круги.

— Длинный рейс, — заметила Энни, пропуская пальцы сквозь взлохмаченную копну волос, которые были теперь почти сухими. — А потом часа два ехали сюда на машине?

— Меньше полутора часов. — Мужчина бросил взгляд на свой автомобиль. — Это же «мазерати». Я плохо сплю в самолетах, поэтому съехал с дороги в надежде немного вздремнуть, — продолжал он. — Но потом вспомнил об одном деле, и мне надо было поговорить с секретарем, поэтому… — Он пожал плечами.

— А после разговора вы решили побросать камешки, — укоризненно сказала Энни, пытаясь стереть пятно на брюках.

— Когда я был маленьким, я умел так бросать камни, что они не тонули, а прыгали по воде. Мне вдруг захотелось проверить, получится у меня сейчас, объяснил он.

— Не получилось, — съехидничала Энни. Мужчина виновато улыбнулся.

— Боюсь, что так, хотя это была первая попытка.

— Очень неудачная попытка. — Энни нахмурилась, разглядывая рукав блузки. Вода в пруду была довольно грязная, и брызги оставили отвратительные желтые пятна на светлом жоржете. — У меня назначены встречи с несколькими важными клиентами на сегодняшнее утро, я надеялась произвести на них впечатление, но в таком виде мне вряд ли это удастся.

— Как раз наоборот, — ответил он, подняв бровь. — Если ваши клиенты мужчины и вы появитесь перед ними в таком виде, успех будет обеспечен, уверяю вас.

— Успех? — переспросила Энни и проследила за его взглядом.

И тут же залилась краской. С утра она все время куда-то торопилась — то готовила завтрак, то провожала Оливера в школу, то упаковывала товар, поэтому ей было жарко и в машине. Но теперь на свежем апрельском ветру мокрая блузка прилипла к телу, подчеркивая высокую грудь и выступающие соски. Но почему он считает себя вправе делать такие двусмысленные замечания! Энни хотела ответить ему какой-нибудь убийственной, высокомерной фразой, но она была слишком расстроена.

— Они будут довольны. Я заплачу за новую блузку, — продолжал незнакомец и быстро достал бумажник из внутреннего кармана. — Сто фунтов будет достаточно?

Это было щедрое предложение, но честность не позволила Энни принять его.

— Мою блузку вполне можно сдать в химчистку, — ответила она.

— Вы уверены? — (Она кивнула.) — Тогда я вам оплачу стоимость химчистки, сказал он и протянул ей 20-фунтовую банкноту. Несмотря на все ее протесты, он настоял на том, чтобы она взяла деньги. — Ну, теперь все в порядке? — спросил он, улыбаясь.

Собираясь холодно поблагодарить его: хоть он и заплатил наличными за свои грехи, но она не забыла его еле сдерживаемый смех, — Энни взглянула на свои наручные часы.

— Нет, потому что, если я поеду домой переодеваться, — она почти кричала, — я опоздаю!

— Вы можете надеть одну из моих рубашек, — предложил он.

— Простите?

— Я отдавал их в прачечную в Джакарте, так что они абсолютно чистые. Пошли, — скомандовал мужчина и повел ее к «мазерати», где достал из чемодана три сорочки, завернутые в целлофан. Одна была лимонного цвета, другая бледно-голубая, а третья — в розовую и белую полоску. — Если вы закатаете рукава и свободно заправите ее в брюки, то будет просто отлично.

Энни раздумывала. С одной стороны, время неумолимо бежало — а она так гордилась своей пунктуальностью. С другой стороны, не слишком ли это интимно надеть сорочку совершенно незнакомого человека? И все же он прав. Сорочки были превосходного качества, и, хотя они ей велики на несколько размеров, она будет выглядеть вполне прилично. А если причешется, то и вовсе будет неотразима.

— О'кей, — сказала она и неохотно добавила:

— Спасибо.

— Так какую?

— Полосатую.

Мужчина развернул целлофан, вытащил прищепки и картонку. Все его движения были аккуратными и ловкими.

— На вас можно положиться в трудную минуту, — сухо заметила Энни.

— Да, у меня есть некоторый опыт. Снимайте блузку, — скомандовал он.

Повесив полотенце на багажник, Энни начала расстегивать манжету. Вообще-то она собиралась пойти переодеться в свою машину, но он разговаривал с ней таким безразличным тоном, что ей тоже не хотелось выглядеть чрезмерно застенчивой и чопорной. И все-таки, уйти или переодеться прямо здесь?

— Я не какой-нибудь насильник, орудующий в ваших замечательных краях, сказал вдруг мужчина, как будто угадав ее сомнения.

Энни натянуто улыбнулась. Его привлекательная внешность и физические данные говорили о том, что ему вряд ли приходится навязываться женщинам. Скорее наоборот: он не знает, как отбиваться от назойливых предложений.

— У меня и в мыслях такого не было, — ответила она.

— Тем более что вы носите бюстгальтер. Но даже если бы вы были без него, уверяю вас, я бы не потерял голову, потому что мне уже доводилось в своей жизни видеть обнаженную женщину.

— Уверена, что не одну, — едко сказала Энни.

— Количество измеряется двузначным числом, ответил он и, помолчав, добавил:

— Хотя вы бы, наверное, удивились, узнав, какой замкнутый образ жизни я веду.

Незнакомец встряхнул рубашку, и Энни сняла блузку. Раз уж она не пошла переодеваться в свою машину, то решила и не отворачиваться. Ей вдруг показалось важным доказать ему, что и она может быть современной и безразличной. Кроме того, хотя бюстгальтер открывал практически всю грудь, а соски продолжали отчетливо проступать под кружевной материей, все равно на ней было надето ничуть не меньше, чем на пляже, резонно подумала она.

Но несмотря на то, что незнакомец поклялся не терять голову, Энни заметила: когда она снимала блузку, его взгляд не отрывался от атласной кожи ее груди. Внезапно ее сердце забилось чаще. Его интерес был ей приятен и… возбуждал. Обычно она не чувствовала ничего подобного. Как ему удалось пробудить в ней такие ощущения?

— Подождите, — сказал мужчина, когда она начала надевать сорочку. — Тут мокро, — объяснил он и, подойдя, начал вытирать полотенцем плечо.

Энни стояла не шевелясь. Он был совсем рядом. Она уговаривала себя, что все его движения чисто машинальные и ничего не означают, и все же глядя в его сосредоточенные синие глаза, понимала, что он делает это чересчур заботливо, почти ласкает ее.

— Спасибо, — поблагодарила она, вздохнув с облегчением, когда процедура закончилась.

Она надела сорочку и застегнула пуговицы. Рукава она закатала до локтей и не расстегивая молнию на брюках — все-таки это было бы чересчур, — заправила в них рубашку.

— На вас она сидит лучше, чем на мне, — сказал незнакомец. — Наверное, я говорю банальности? Энни не смогла сдержать улыбку.

— Да уж, избитый комплимент.

— Виноват, но в свое оправдание могу сказать, что я вообще не часто делаю комплименты.

— Оправдание принято.

— Спасибо.

— Если вы сообщите мне ваше имя и телефон, я вышлю вам сорочку при первой же возможности, — сказала Энни.

— Это не к спеху, — ответил незнакомец и, снова достав бумажник, протянул ей визитную карточку.

Энни взглянула на нее. Надпись на карточке с золотым обрезом сообщала, что ее владелец — Гарсон Деверилл и проживает он в Челси. Судьбе было угодно, чтобы они встретились этим ранним апрельским утром в затерянной деревушке Дорсетшира, подумала Энни, но его жизнь, протекающая в дорогом и аристократическом районе Лондона, отделена от ее жизни миллионами световых лет.

— А что вы будете с этим делать? — спросил Гарсон Деверилл, когда Энни, опустив визитную карточку в карман, начала подбирать с земли тростник.

— Мне надо поправить цветочные композиции. Я продаю их, а сейчас везу образцы в магазины подарков, — объяснила Энни. — Когда я налетела на валуны, композиции немного пострадали.

Он перевел взгляд на «фольксваген».

— Я смотрю, ваша машина тоже пострадала, — сказал он и подошел к машине. Вот это да! — воскликнул он. — Как это случилось?

— Мне пришлось свернуть, чтобы не задавить фазана, я потеряла управление и…

— Фазана? — переспросил он.

— Я завернула за угол, а он там, прямо перед машиной.

— Вы что, одна из тех фанатичек, которые борются за права животных?

— Нет.

— Но вы предпочитаете спасти птицу ценой собственного автомобиля?

— Ну а что мне оставалось делать — наезжать на нее?

— Если у нее не хватило мозгов отлететь в последний момент, то да. Энни передернуло.

— Я не смогла.

— Очевидно, вам неизвестно, что фазаны пока еще не занесены в Красную книгу, — сухо заметил Гарсон Деверилл. — Больше того, некоторые люди специально убивают этих птиц и готовят из них обед. Набивают фаршем и подают с салатом.

— Может быть, но разница состоит в том, что их убивают из ружья, а не давят автомобилями, — ответила Энни. — Кроме того, отстрел фазанов можно производить с октября по февраль, а сейчас апрель, так что сезон закрыт.

— Значит, вы свернули. — Он поднял бровь. — Чтобы Господь не наказал, нужно нарушать правила? Энни вздохнула.

— Нет, я просто задумалась, и это вышло чисто инстинктивно.

Гарсон Деверилл обошел «фольксваген» вокруг, сначала ощупывая корпус длинными, чуткими пальцами, затем нагнулся посмотреть шасси и наконец взглянул на мотор.

— Думаю, что все в порядке, — успокоил он ее. — Механические части не пострадали.

— Слава Богу, — с чувством ответила Энни. Он внимательно посмотрел на нее своими синими глазами.

— Слава Богу, что никто не ехал навстречу.

— Например, вы?

— Например, я. — Гарсон Деверилл посмотрел на свою машину.

Энни проследила за его взглядом. «Мазерати» — прекрасная машина, предмет зависти всех автомобилистов. Она не сомневалась, что, обладая быстрой реакцией и физической ловкостью, Гарсон Деверилл мастерски управляет ею.

— Уверена, что вы смогли бы избежать аварии, — сказала она. — Но даже если бы это произошло, ваша страховая компания возместила бы стоимость ремонта.

— Безусловно, — согласился он, — но здесь вопрос не в деньгах. Дело во времени, которое мне бы пришлось затратить на то, чтобы все это устроить.

Энни нахмурилась. Хотя предположение, слава Богу, было чисто теоретическим, она позавидовала тому, с какой легкостью он отнесся к финансовой стороне дела. Всем известно, что сейчас многие люди, и она сама в том числе, испытывают серьезные материальные затруднения. А почему он этого избежал? Как ему удалось не попасть в такое положение, когда не спишь ночами, думая о том, как свести концы с концами? Это несправедливо и оскорбительно.

— Может быть, вас деньги и не интересуют, — сказала она, — но мне придется заплатить сто фунтов, а это означает, — у нее даже желудок свело при этой мысли, — что мне придется проститься с мечтой о микроволновой печи, на которую я собирала деньги.

— Значит, вам придется немного подождать с усовершенствованием кухни вашей мечты. Очень жаль, — посочувствовал Гарсон Деверилл.

Открыв дверцу машины, Энни встала на колени на сиденье водителя и потянулась к багажу на заднем сиденье. Хотя он ей явно сочувствовал, но, видимо, считал, что ее финансовое положение не так уж плохо. Наверное, это потому, размышляла она, что сегодня утром она надела свой самый лучший наряд. Безусловно, вещи были и довольно дорогие, и стильные, но и блузку и брюки она покупала уже лет шесть назад и надевала только в особых случаях. А что касается «усовершенствования кухни» — если бы он только знал, как на самом деле обстоят дела!

Интересно, что в таком случае он думает по поводу ее разбитой колымаги? Как она вписывается в тот уровень жизни, на котором, как он думает, она находится? Энни пристроила последнюю травинку в букет. Он, наверное, считает, что это ее каприз. Она вылезла из машины и выпрямилась.

— У вас воротник загнулся на рубашке, — сказал ей Гарсон Деверилл. Поднимите волосы, я поправлю.

Энни послушно подняла руками тяжелый водопад каштановых волос. Когда он поправлял воротник, его пальцы легко коснулись ее шеи. Он посмотрел ей в глаза, и она вдруг почувствовала волнение. Сексуальное волнение.

— Знаете, — сказал он, — вы одна из немногих женщин, которым идут кожаные брюки.

Гарсон Деверилл был очень привлекательным мужчиной — самым привлекательным из всех, кого Энни когда-либо знала. Его комплимент заставил ее почувствовать себя беззаботной, кокетливой и желанной.

— Ну и льстец же вы, — ответила она. Он засмеялся:

— Я говорю чистую правду.

— Вы пытаетесь меня очаровать, — сказала Энни, глаза ее искрились.

Его руки все еще были на ее плечах, и ей не хотелось, чтобы он их убирал. Лучше бы он погрузил пальцы в ее волосы, притянул ее к себе и поцеловал.

— Ну и как, успешно? — спросил он. — Вы уже простили меня за то, что я вас обрызгал?

— Ну… — она нарочно сделала паузу, — да.

— Значит, я снова живу, — улыбнулся он, потом посерьезнел. — Вы еще не сказали мне, как вас зовут.

— Энни Прескотт.

Он внезапно опустил руки и отступил назад.

— Прескотт? — переспросил он.

Возможно, он просто не расслышал, но тон, которым он переспросил ее имя, говорил о том, что оно ему знакомо. Что оно что-то значит для него. Когда она кивнула, он внимательно оглядел ее, начиная с каштановых волос, лица с высокими скулами и немного крупным ртом, высокой груди и кончая ногами, обутыми в черные ботинки. Хотя он и не дотрагивался до нее своими длинными, тонкими пальцами, как до этого ощупывал «фольксваген», это было не менее тщательное и детальное изучение.

Энни почувствовала себя неловко. Она была симпатичной девушкой с хорошей фигурой, и мужчины часто раздевали ее глазами, но Гарсон Деверилл, казалось, заглядывал внутрь нее — и это было значительно хуже. И в его взгляде не было восхищения. Еще минуту назад он относился к ней дружелюбно и заинтересованно, а сейчас она читала в его глазах настороженность и даже враждебность, как будто он вдруг изменил свое отношение на прямо противоположное.

— Я живу на окраине Лидден-Мэгнора, — выпалила Энни одним духом, пытаясь положить конец этому неприятному осмотру. — Это такая деревушка в четырех или пяти милях отсюда.

Синие глаза смотрели на нее в упор.

— Я знаю, — проговорил он.

Она ждала, что он объяснит, зачем человек, приехавший в страну всего на два дня, потащился в захолустный Дорсет, но он больше ничего не сказал. Местные предприятия и офисы были слишком незначительны для такого человека, как Гарсон Деверилл.

Энни села в машину.

— Я должна ехать.

— Я помогу вам выбраться на дорогу, — сказал он, больше не улыбаясь, и действительно помог ей выехать задним ходом.

— До свидания, — попрощалась она через открытое окно.

— До свидания, — сухо ответил он.

Когда Энни отъехала, она почувствовала, как будто что-то обожгло ей спину. Оглянувшись, она увидела, что Гарсон Деверилл все еще стоит на дороге и смотрит ей вслед. Она включила вторую, третью скорость, и перед тем как «фольксваген» скрыл ее за поворотом от Гарсона Деверилла, она бросила последний взгляд в зеркало. Он стоял там же со скрещенными на груди руками, и его синие глаза были устремлены на нее.