"Победа над прошлым" - читать интересную книгу автора (Олдфилд Элизабет)

Глава 5

Утреннее солнце, отраженное поверхностью воды, слепило глаза, становилось жарко. Сбросив рубашку, надетую поверх купальника из ткани «под леопарда», Сорча надвинула на лоб широкополую соломенную шляпу и уселась поудобнее на ступеньках, спускающихся к воде. Она все смотрела на рыбацкую лодку, привязанную в дальнем конце гавани. Минут пятнадцать делала наброски, затем, отложив карандаш, стала рыться в сумке. Пришла она рано, чтобы любопытные не торчали у нее за спиной и не дышали ей в затылок, и теперь проголодалась.

Вынув из сумки яблоко, Сорча вытерла его о шорты. Интересно, сколько еще времени ей придется пробыть здесь, пока не будут закончены все ее дела с «Клубом Марим»? — думала она, откусывая яблоко. Скорей бы уж, хоть бы сегодня! Потом совершится купля-продажа, и наконец она будет свободна.

Вскоре после того, как она вернулась в Англию, позвонил Рун и сообщил, что он связался с асессорской фирмой, сотрудники которой согласились изучить счета и скалькулировать будущие доходы, а затем назвать реальную сумму стоимости ее акций. Они начнут работать на следующий день, но, повторил он, их исследование займет некоторое время. Вспоминая об этом, Сорча грызла яблоко. Время тянулось медленно — проходили недели, и ни о какой сумме она пока что ничего не знала. Рун звонил ей регулярно, объясняя, что так и должно быть, но для нее каждый день ожидания казался безнадежной отсрочкой. И вдруг три недели назад асессоры сообщили сумму.

— Ну как, приемлемо? — спросил директор-партнер, и Сорча ответила утвердительно. — Для меня тоже приемлемо, — сказал он, — но я должен назвать сумму управляющему банком, чтобы тот проинформировал своего клиента.

Поразмыслив некоторое время, клиент немного повысил цену, правда всего лишь на несколько процентов. Рун, в свою очередь, предложил цену повыше, и вот теперь клиент снова раздумывает, уже около десяти дней.

— Кто бы ни предложил более высокую цену, консультируйтесь с бухгалтером, взвесьте все «за», и «против», — заметил Рун с раздражением, когда Сорча сказала, что ей уже надоела вся эта кутерьма. — Вы можете принять решение в любой момент, но не все же такие нетерпеливые.

Сорча бросила сердцевину яблока ожидавшей чайке. Рун пригласил ее пообедать с ним, чисто формально, из вежливости, и поэтому она отказалась. Он считал себя обязанным пригласить ее, а она не захотела терять время, выслушивая его напыщенную болтовню. Вечером они оба занимались своими делами, но и днем у них практически не было контакта. После утренних набросков Сорча обычно отправлялась на автобусе вдоль побережья, посещая небольшие городки и селения. Уже смеркалось, когда она возвращалась в «Клуб Марим». Ее цель, уверяла она себя, почерпнуть вдохновение, а вовсе не избежать встречи с Рун, который относился к ней так, словно она была капризным ребенком, каким была когда-то.

— Уже закончили работу? — услышала она веселый голос. Подняв голову, Сорча увидела улыбающегося белокурого юношу в модной рубашке.

Она видела его и раньше: иногда он покупал рыбу прямо с лодки, в другой раз болтал со своими сверстниками на площади.

— Я проголодалась, — возразила она.

— Вам надо как следует позавтракать: жареный бекон с яйцами и помидорами, тосты и кофе. Звучит неплохо, не правда ли?

— У меня уже потекли слюнки, — призналась Сорча с улыбкой.

— Пойдемте к «Руфину», — предложил юноша, называя кафе-бар на главной улице Прайа-до-Марим. Этот бар был весьма популярным у иностранных туристов, так как столики в нем были расставлены в тени развесистого дерева. — Меня зовут Марк Холстон, я его хозяин, — добавил он, заметив ее замешательство.

— Вам принадлежит этот бар? — спросила Сорча с явным удивлением, так как юноше на вид было лет двадцать и он производил впечатление беззаботного молодого человека.

— Мой отец владелец бара, а я его помощник, — поправил он сам себя. Как бы снимая с головы воображаемую шляпу, юноша низко поклонился. — Столик ждет вас, мадам.

Сорча убрала в сумку рисунок и пошла вместе с молодым британцем через площадь. По утрам она обычно плотно не завтракала, но сегодня сильно проголодалась, а поскольку для него это бизнес, она была рада сделать ему приятное. К тому же Марк Холстон производил неплохое впечатление и после формального общения с Рун ее привлекла беззаботность молодого англичанина. Когда они пришли в кафе-бар, он предложил ей сесть и снова низко поклонился. Сам Марк уселся напротив и щелкнул пальцами. Официант, который намеревался обслужить других гостей, тут же бросился к столику Сорчи и Марка.

— Вы составите мне компанию? — спросила Сорча, когда англичанин заказал два завтрака. — А как же работа? Или вы сегодня выходной? — поинтересовалась она, так как видела, что почти все столы заняты, но обслуживает всех один официант.

— Вот еще, Ласло управится. Кроме того, мне приятнее болтать с вами, чем работать.

Во время завтрака Марк Холстон не закрывал рта: говорил о том о сем, шутил напропалую и делал ей лестные комплименты. Он явно обладает актерским талантом, но несколько переигрывает, подумала Сорча, выслушивая его болтовню.

— Я позавтракала с удовольствием, — сказала она, допив чашку кофе. Спасибо за дельный совет.

— Вы были моей гостьей, — улыбнулся он. Сорча отрицательно покачала головой.

— Я сама заплачу за свой завтрак, а если вы будете возражать, я никогда больше не приду к «Руфину».

— В таком случае платите и приходите вечером пообедать, — выпалил он, не переводя дыхания.

Она заколебалась, но затем кивнула.

— Хорошо, только при условии, что я сама плачу за себя.

Марк театрально возвел к небесам трагический взгляд.

— Согласен.

В десять часов вечера Сорча пришла к заключению, что хотя Марк Холстон довольно симпатичный парень, но в большой дозе становится невыносимым. Он уселся обедать вместе с ней, заставив Ласло вертеться как белка в колесе. И снова его речь была насыщена шутками и напыщенными комплиментами. Зачем она только согласилась обедать у «Руфина»? Наверное, потому, что ей надоело обедать в одиночестве каждый вечер. Однако теперь ее уединенные обеды казались ей куда более приятными, чем в обществе молодого человека, который говорил без умолку и после обильных возлияний становился слишком навязчивым. Когда он, схватив ее за руку, принялся звонко целовать каждый палец по очереди, Сорча заерзала на стуле. Ведь они сидели на открытом месте, окруженные столиками других гостей, на виду у проходивших мимо. Ее смущало вычурное ухаживание и приставание Марка Холстона.

— Я бы хотела счет, — сказала она, торопливо выдергивая руку. — К тому же мне пора уходить.

Марк махнул рукой в сторону улицы, где мигали алые неоновые огни рекламы.

— Я надеялся, что мы отправимся в дискотеку на всю ночь!

Сорча отрицательно покачала головой.

— Мне нужно завтра рано встать, значит, и лечь надо пораньше. Будьте добры, дайте мне счет, — обратилась она к Ласло.

— Ну, пойдемте в дискотеку хоть на полчасика! — взмолился Марк после того, как она оплатила счет, и вдруг улыбнулся. — Привет, папа!

Из «мерседеса», остановившегося возле кафе, вышел седовласый, дородный мужчина в темно-синем блейзере и фланелевых брюках.

— Привет, привет! — проговорил он.

— Выпей с нами, — предложил Марк и торопливо дал указание Ласло принести еще один стакан и бутылку вина. — Сорча, познакомьтесь с моим отцом, — произнес Марк. — Папа, это Сорча Риордан.

— Теренс Холстон, — представился пожилой мужчина, радостно улыбаясь и усаживаясь рядом с ней.

Несколько минут они говорили о Прайа-до-Марим, но, когда официант принес вино, Сорча накрыла рукой свой стакан.

— Спасибо, я больше не могу, — сказала она. — Я ухожу.

— Прямо сейчас? — запротестовал старший Холстон.

— Боюсь, что да. Мне было приятно с вами познакомиться, — добавила она и кивнула Марку. — Пока.

— Марк отвезет вас, — предложил господин Холстон, когда она поднялась со стула.

— Нет, спасибо, — поспешила ответить Сорча. Дело было не только в том, что молодой человек, мягко говоря, перебрал. Оставшись с ней наедине, он мог стать более агрессивным. — Я люблю ходить пешком, — сказала она и, улыбнувшись, поспешила прочь.

Пройдя через площадь, Сорча стала подниматься в гору. Когда она прошагала примерно сотню ярдов, шум и огни деревни остались позади. С одной стороны дороги стояли приземистые молчаливые дома, окна которых были закрыты ставнями. С другой же стороны, за каменной стеной, скала обрывалась в лиловую темноту моря. Она шла, прислушиваясь к звуку собственных шагов и нежному плеску волн у подножия скалы, как вдруг послышался еще какой-то шум. По узкой дороге ехал автомобиль. Сорча продолжала идти, теперь уже по самому краю дороги. Она надеялась, что машина проедет мимо, но, поравнявшись с ней, автомобилист замедлил ход. Неужели Марк решил ее преследовать? Быстро взглянув на машину, она различила очертания джипа, наиболее распространенного вида транспорта в Альгарве. Все джипы казались ей одинаковыми, но этот вроде бы стоял на площади, и, когда она проходила мимо, его мотор заработал. Ее охватила тревога: Прайа-до-Марим считалось безопасным местом, но почему-то вдруг Сорча ощутила себя женщиной, оставшейся в одиночестве среди ночи.

— Садитесь, — услышала она мужской голос за шумом мотора.

Сесть в машину к незнакомцу, который обратил на нее внимание и стал преследовать? Что он, считает ее за дурочку? Сорча отвернулась и решительно зашагала вперед. Но она не прошла и нескольких ярдов, как услышала, что джип следует за ней.

— Залезайте, — скомандовал водитель, когда машина снова поравнялась с ней.

Голос его звучал нетерпеливо, словно бы он знал, что может заставить ее подчиниться, если она добровольно не послушается его. Сердце Сорчи сильно забилось от страха. На прошлой неделе она прочла в газете сообщение о том, что тело молодой девушки, изнасилованной и задушенной, было найдено в кювете. Она ускорила шаг, но и джип увеличил скорость. Если она закричит, может быть, кто-нибудь из обитателей тихих домов ее услышит? А если нет? Или услышит, но не успеет выскочить из дома, чтобы спасти ее?

Джип притормозил, и мотор умолк. Через мгновение дверца распахнулась и водитель выпрыгнул из машины. Сердце Сорчи замерло. Что делать? Деревня, казалось, была так близко и в то же время далеко. Как добежать до деревни, когда мужчина стоит на ее пути? Надо бежать не назад, а вперед. Задыхаясь, она напряглась и готова была ринуться вперед, когда большая рука опустилась на ее плечо. Сорча застыла на месте: теперь она в полной власти этого человека.

— Какого черта вы тут разыгрываете комедию? — грубо спросил нападавший. Узнав его голос, Сорча обернулась.

— Рун! — завопила она, ослабев от отпустившего ее страха. — Слава тебе Господи! Я решила, что кто-то хочет меня похитить. Понимаю, это звучит довольно глупо… — она улыбнулась, — мне и самой так кажется теперь, но…

— А я хочу спросить, какие там у вас дела с Холстонами? — перебил ее Рун.

— С Холстонами? — удивилась она.

— Вы сегодня утром завтракали с Марком и обедали с ним вечером. Возможно, что вы это делали уже целую неделю, — сказал он с раздражением. А только что вы чуть было не породнились с его отцом.

Сорча расправила плечи. Она не считала, что обменяться двумя-тремя фразами — значит породниться, и нападки Рун ее возмутили.

— Ну и что, если и породнилась? — парировала она, затем, насупив брови, спросила:

— Откуда вы это знаете?

Забравшись в джип, Рун пригласил ее сделать то же самое. Когда она села в машину, он резко включил зажигание, и автомобиль со скрежетом рванулся вперед.

— Хосе заметил вас сегодня в Прайа-до-Марим, а потом я сам, когда возвращался домой, видел, как Марк соблазнял вас… — его карие глаза выражали презрение, — целуя ваши пальцы.

Сорча вспыхнула.

— Может быть, вы и ехали домой мимо кафе, но вы остановились, чтобы следить за мной, — сказала она с горечью и возмущением, представляя себе, что Рун был свидетелем той неприятной сцены. — Сколько же вы там времени провели? Час или два? А бинокля у вас с собой не было? А фото вы сделали?

— Я только… — начал Рун, но она не дала ему договорить.

— Если я обедаю с Марком Холстоном или еще с кем-нибудь, это мой выбор, — заявила Сорча.

Его руки сжали баранку.

— Вы хотите сказать, что сами к нему подошли?

— А вы никак ревнуете? — спросила Сорча. Она понимала, что такая мысль далека от истины, но, с другой стороны, почему он так реагирует?

— Ревную?! Ха-ха! Я не отрицаю, что вы привлекательны… Нахмурившись, он замолчал. — Вы мне так и не ответили: вы сами подошли к Марку?

— Нет, я делала наброски в гавани сегодня утром, а он проходил мимо. Но я не считаю, что все это существенно.

— Очень существенно. Вы знаете, почему он к вам подошел? — прокомментировал Рун, когда джип проехал под железными воротами на территорию «Клуба Марим».

— Потому, что я ему понравилась.

— Ни в коем случае.

— Благодарю вас!

— Потому, что его отец велел ему это сделать.

— А зачем? — спросила Сорча с удивлением.

Рун искоса бросил на нее взгляд.

— Вы, по-видимому, не знаете, как Теренс Холстон делает деньги?

— Понятия не имею. Рун помолчал.

— Этот тип строит дома свиданий.

— Ах, вот оно что?!

— И не исключено, что он и есть тот самый анонимный клиент, который покушается на ваши акции в «Клубе Марим».

— Значит, Марк познакомился со мной, чтобы расположить меня к себе и подготовить к следующему предложению отца? — запротестовала Сорча. — Вздор! Начнем с того, что он не знал моего имени, не знал, что я и есть Сорча Риордан.

— Но ведь Прайа-до-Марим — маленькая община, и управляющий банком мог описать вашу внешность и даже показать вас, — сказал Рун тоном взрослого человека, который пытается что-то объяснить не слишком сообразительному ребенку.

— Однако Марк ни разу ничего такого не говорил, он лишь упомянул «Клуб Марим».

— Он не спросил, где вы остановились? Когда встречают человека на отдыхе, его всегда об этом спрашивают.

Сорча насупилась. После всего, что сказал Рун, поведение Марка и впрямь казалось странным. Правда, она сразу поняла, что молодой англичанин — актер. Быть может, он и в самом деле талантливый лицедей, более искусный, чем она думала. «Марк отвезет вас домой», — предложил Холстон-старший, но откуда же он знал, что ее надо отвезти? Она могла остановиться в пансионате на углу площади или на квартире. Сорча покачала головой: она слишком поддается воображению, и то же самое делает Рун.

— Марк познакомился со мной, не преследуя никаких целей, — заявила она, — но, если даже у него и были какие-то цели, я бы никогда не продала свои акции за вашей спиной. — Она несмело взглянула на него. — Очевидно, вы из-за этого так разволновались?

— Я не разволновался, — пробормотал Рун. — Конечно, меня этот вопрос беспокоит.

Сорча ощутила прилив раздражения: он и не думал ее ревновать, и то, что другой пытался ее соблазнить, нисколько не тронуло Рун. Мысль о «Клубе Марим» превалирует надо всем. Вспомнив, как он интересовался, кто первый проявил инициативу в знакомстве с Марком, она нахмурилась.

— Вы решили, что я сама стала заигрывать с Холстоном, — запротестовала Сорча, глубоко оскорбленная. — Теперь мне ясно, как обо мне отзывался отчим. Но я никогда, повторяю, никогда не действую за кулисами. Я продам свои акции тому, кто больше заплатит. Я не собираюсь вести приватные дела с Теренсом Холстоном.

— Значит, вы больше не будете встречаться с Марком?

Сорча взглянула на его профиль в полумраке ночи. Спрашивает он или констатирует?

— Марк — забавный парень. Он предложил, например, сходить в дискотеку. А почему бы мне не пойти с ним? — лицемерно заметила она.

— Так вы сможете однажды изменить своему решению и вступить в переговоры с Теренсом Холстоном, — сказал Рун.

— Никогда!

— Отчего же? — повысил голос Рун. — Вы же изменили свое мнение по поводу акций. Сорча глядела вперед.

— Это совсем другое дело.

— Почему другое?

— Другое, и все тут. Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы пустить автобус между «Клубом Марим» и деревней? — начала она, желая остановить поток вопросов с его стороны. — Я думаю, что это прекрасная идея, добавила Сорча в ответ на его отрицательный жест. — Дело не в том, что расстояние слишком большое, но здесь гористая местность, и в жару такая пешеходная прогулка становится каторгой. Автобус облегчит жизнь отдыхающих, у которых нет своей машины, и люди со стороны смогут пользоваться теннисными кортами. Я, например, обратила внимание, что корты нередко пустуют, и…

— А понимаете ли вы, что единственный смысл жизни Теренса Холстона это делать деньги? — прервал ее Рун, возвращая разговор в наезженную колею. — Если он сможет контролировать «Клуб Марим», то покроет всю территорию квартирами. А если бы вы хоть раз побывали в одной из построенных им квартир, вы бы знали, что там даже для кошки мало места.

Сорча сладко улыбнулась.

— Зачем вам понадобилась кошка? — спросила она.

Рун сердито на нее посмотрел.

— Временами мне хочется вас отшлепать, — горячо начал он, — и…

— Жестокость не приведет ни к чему хорошему, — ответила она.

— Вы правы. — Рун подавил раздражение. — Может быть, стоит позаимствовать метод Холстона и таким путем возвыситься, — проговорил он, словно размышляя вслух.

Сорча повернулась к нему.

— Я вас не поняла.

— Мои сбережения не беспредельны, и я быстро влезу в долги, если буду стараться, чтобы кто-то другой не перехватил у меня «Клуб Марим». Поскольку возможности мои ограниченны, — сказал Рун, — почему бы не применить способ Холстона? Игра стоит свеч.

Они уже въехали на дорогу, ведущую к коттеджу, когда он вдруг затормозил, развернул джип и направил его в противоположную сторону, к одной из вилл.

— Куда мы едем? — спросила Сорча.

— Сегодня вечером устраивают танцы под аккомпанемент местного оркестра и жарят шашлыки. Это бывает у нас один раз в неделю. Я хочу пригласить вас на танцы. — Он повернулся к ней, многозначительно улыбаясь. — Под звездным небом, обнимая друг друга, двое ритмично покачиваются в такт музыке.

Сорча почувствовала, как учащенно забился пульс. Возможно, что Рун просто хочет произвести эффектное впечатление, но его улыбка и сказанные им слова взволновали ее.

— Я не собираюсь встречаться с Марком, и он меня не соблазнил, поэтому ваши ухаживания не нужны, — торопливо сказала она.

Он криво улыбнулся.

— Но в данном случае игра стоит свеч.

— Вы даром потратите время.

— Даром потрачу время, танцуя с красивой девушкой? Никогда.

Сорчи не знала, что и думать. Вновь оказаться в его объятиях? Он, вероятно, решил изменить свое поведение.

— А если ваши служащие опять увидят нас вместе… — начала она.

— Ну и что, поболтают немного, не стоит из-за этого лезть в бутылку, процитировал Рун ее же слова.

— Я не хочу танцевать, — заупрямилась Сорча.

— Милая, вам понравится.

— Я ненавижу танцы!

Он положил руку на ее ногу. На ней было короткое белое платье, не закрывавшее колени. Она замерла. Ее волновало прикосновение его пальцев.

— Вы же не боитесь танцевать со мной? — прошептал Рун.

— Я боюсь?! — Она издала нечто похожее на смешок. — Я знаю, что вы думаете, будто я транжирка и, как только продам свои акции, пущусь в загул, — сказала Сорча, пытаясь изо всех сил изменить направление разговора, — но вы ошибаетесь. Я не особенно разживусь от этой продажи.

Они подъехали к парковке, откуда была видна дымящаяся жаровня возле бассейна. Сняв руку с ее колена, Рун поставил машину и выключил мотор.

— Вы не разживетесь? — спросил он, нахмурившись.

Сорча готова была себя убить. Ее стремление изменить тему разговора привело к тому, что она сама себя загнала в угол, принуждая открыться еще больше.

— Дело в том, что, получив деньги, я разделю их на три части, неохотно заявила она, — и выпишу чеки Майклу и близнецам. А если они почему-либо не пожелают их принять, я отдам эти чеки на нужды благотворительных обществ.

Рун не сводил с нее глаз.

— Почему? Я не могу вас понять. Да, я понимаю, — сказал он вдруг. Это все из-за Хорхе. Потому что, как я сказал, он продолжает вами руководить.

Сердце Сорчи замерло.

— Я бы не хотела продолжать этот разговор, — сказала она, вылезая из джипа и направляясь в сторону звуков оркестра.

— Вы сошли с ума! — заявил он, шагая рядом. — Подумать только, этот тип все еще оказывает на вас влияние! Деньги обогатят вашу жизнь, дадут возможность делать все, что вы захотите и чего не могли бы позволить себе без них.

Они подошли к площадке, украшенной флажками. Маленький оркестр играл рок-н-ролл, и отдыхающие всех возрастов в белых одеждах отплясывали в радостном возбуждении вокруг оркестра.

— Станцуем? — предложила Сорча. Рун обнял ее за талию и закружил в вихре танца.

— Распорядившись так наличными, вы пытаетесь поступить вопреки воле покойного, — сказал Рун, прижимая ее к себе. — А мне казалось, что вы считаете себя взрослой.

Сорча не обратила внимания на его слова.

— Вы очень хорошо танцуете, — заметила она, когда Рун, перекинув ее через руку, выделывал ногами вычурное па.

— Вам бы показать, как я танцую ламбаду. Она с удивлением вскинула брови.

— Ламбаду? Вы в этом деле тоже специалист?

— Первоклассный, — сказал он, подмигнув. — Почему вы так ненавидите Хорхе? — вдруг решительно спросил он. — Единственное преступление, какое он совершил, — это женитьба на вашей матери.

Сорча поджала губы.

— Вы так думаете? — пробормотала она.

Вопросов больше не было, и постепенно она успокоилась. Устоять против зажигательного ритма оказалось невозможным, и они отлично станцевали вдвоем. Сорча решила, что танцы возле бассейна совсем неплохая штука. Когда рок-н-ролл закончился, дирижер объявил последний вальс. И вот мелодия любовной песни разлилась в ночном воздухе; Рун обхватил обеими руками ее талию, а ей больше ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи. Казалось, кровь в ее жилах движется со скоростью ртути. Они были так близко друг к другу, что ее дыхание обжигало его кожу, а грудь прижималась к его груди; в ритме танца их бедра соприкасались. Она понимала, что он сознательно так поступает, разыгрывая влюбленного, но знает ли он, какое впечатление производит на нее?

— Нет, не знаю, — сказал вдруг Рун. Сорча взглянула на него в ужасе. Она совершенно определенно не задавала ему этого вопроса вслух.

— Что… что такое?

— Я думаю, что действительная причина, почему вы не любите Хорхе, заключается в том, что он женился на вашей матери. И еще потому, что он сделал вас своей жертвой. Поскольку вы говорили, что он начал бороться с вами, думаю, — это случилось из-за вашей привязанности к родному отцу, а Хорхе решил во что бы то ни стало завоевать ваше сердце. А коль скоро это приняло такую враждебную форму, значит, так было суждено. Возможно, вы его только ненавидели, но Хорхе вас и любил и ненавидел. С его стороны это все-таки была любовь, — заметил Рун.

Сорча промолчала, старательно избегая встретиться с ним взглядом.

— Разве вам не приходило в голову, что, оставив такое наследство, Хорхе хотел загладить свою вину перед вами? — спросил Рун.

Она глядела куда-то через его плечо.

— Приходило.

— И что же?

— Но я все равно продам акции и передам деньги на нужды благотворительности. Рун выругался.

— Сорча, ваш отчим умер, его нет с нами! — Услышав свой собственный голос, Рун стал говорить тише. — Хорхе — это уже история, — старался убедить он Сорчу.

Она снова ничего не ответила.

Через несколько минут вальс кончился, и музыканты пожелали всем boa noite.[5] Когда танцующие начали расходиться, а официанты убирать столы, Сорча и Рун вернулись к джипу.

— Вам понравилось жить в коттедже? — спросил Рун, пока они поднимались в гору.

— Очень понравилось: из окон открывается прекрасный вид. Я пишу пейзаж акварелью.

Они подъехали к коттеджу и остановились у калитки. Сорча вышла из машины.

— Спасибо, что подбросили, — сказала она. Рун тоже вышел из джипа.

— Я провожу вас в коттедж.

— В этом нет необходимости, — запротестовала она.

Танцы возбудили Сорчу, и она, как никогда прежде, чувствовала в нем мужчину. Ей хотелось поставить преграду между ним и ею.

— Есть необходимость! Вы не знаете, где вас подстерегает опасность, сухо сказал он.

Сорча показала на короткий отрезок асфальтированной дорожки, ведущей к крыльцу, увитому диким виноградом.

— Вот на этом-то кусочке? Сомневаюсь! — воскликнула она, но он последовал за ней через калитку. Отперев дверь, Сорча зажгла свет в гостиной. — Посмотрите, никто меня не ждет: ни контрабандисты, торгующие белыми рабами, ни бандиты, охотники до серебра. — Она вздохнула. Спокойной ночи.

Рун не двинулся с места и, стоя в дверях, подпирал плечом дверной косяк, — Вы хотите, чтобы я ушел?

Ей казалось, что его карие глаза гипнотизируют ее и что она словно тонет в глубине этих глаз.

— Да, — сказала она.

Он расхохотался и, обняв ее за талию, привлек к себе.

— Нет, вы этого не хотите, — тихо произнес он.

Сердце будто бы перевернулось в ее груди. Когда Рун хотел, он мог быть неотразимым — и явно знал об этом. Рассудок твердил ей, что он должен уйти, но, когда Рун, склонившись, нашел губами ее рот, воля покинула Сорчу, как и в тот раз, когда он ее поцеловал. Закрыв глаза, она обвила его шею, а потом ее руки стали ворошить густые волосы на его затылке. Она отвечала на его поцелуи.

— Милая, — пробормотал он и погладил ее щеку.

Он доводил ее до безумия, лаская шею, грудь, пока его пальцы не коснулись ее сосков. У Сорчи перехватило дыхание, и она замерла. В тот миг, когда его пальцы, забравшись под кружево бюстгальтера, нежно сжали ее соски, она снова вздохнула. Но дыхание сделалось учащенным, неравномерным, и жар пробежал по коже, а соски затвердели. Казалось, что пламя охватило все ее тело; она отступила назад. Что происходит?

— Нет, так не должно быть, — сказала она неуверенно. — Было бы лучше, если б вы целовали мои пальцы.

Рун взглянул на нее, затем перевел взгляд на полуоткрытые губы и ниже — на вздымавшуюся грудь.

— Вы предлагаете мне целовать только ваши пальцы? — спросил он. Сорча кивнула. Он криво усмехнулся.

— В таком случае я — пас, — произнес он и, выйдя из коттеджа, направился к джипу.